Человек внешних эффектов. Средиземноморская раса

<…>Тот, кто нравится и живет тем, что нравится, даже не вполне осознанно, ориентируется на партнера, которому нравится. Желание нравиться заключает в себе элемент театральности, спектакля, устраиваемого перед зрителем.

Говорить так — значит представлять вещи еще слишком плоско, словно речь идет об одном желании нра­виться, которое может быть присуще человеку любой расы, в том числе и нордической. Но здесь речь идет о чем-то более глубоком: слово "нравиться" легко ассоциируется у нас с пустой видимостью, что объясняется нашими установками на ценности действия. При этом от нас ускользает, что в желании нравиться может сформироваться настоящая ценность: желание дарить и приносить счастье. Более того: совершать богослужение в совер­шенно особом стиле<…> В одной французской поэме XII в. благочестивый фокусник приносит в жертву Богородице свои лучшие фокусы, чтобы порадовать ее<…> То, что спектакль, разыгранный человеком, может быть подар­ком, способным осчастливить и божество, и потому является высшей ценностью, — такой взгляд на Бога чужд германскому миру.

Здесь действует внутренний закон сре­диземноморской расы<…> Только с этой точки зрения становится полностью понятной роль красоты в верованиях Древней Греции<…> В этом же заключается и богослужение: такая жертва должна стать "отрадой глаз" для божества.

Если мы поищем термин, чтобы определить суть человека этого типа в его наивысшей ценности, прони­зывающей все его существо, то это должно быть слово, ясно указывающее на такой приносящий счастье момент игры перед зрителем, который тоже участвует в спек­такле, момент, в который переживания этого человека достигают кульминации. Поэтому мы сознательно гово­рим о человеке внешних эффектов как о человеке, дару­ющем радость<…>

Доброта — это свойство характера. Она присуща отдельным людям, а не духовным формам как таковым и не расам. Есть много людей средиземноморской расы, в которых нет и следа доброты. Они могут устраивать пустую игру пустыми формами, чтобы потешить собст­венное тщеславие. Но по необходимости и в этом случае сохраняется зависимость от возможных зрителей, а по­сему и забота о произведенном эффекте — может быть, единственная забота, которая гнетет человека этого типа<...>

<…>Вывод, будто эти люди всегда усложняют простые вещи, будет неправильным. К усложнению человеческих отношений, которые по своей природе просты, эти люди склонны лишь в тех случаях, когда теряется связь с природой, а именно в городской жизни. При своих особых способах делать жизнь более утон­ченной, развитых, очевидно, еще при господстве женщин на древнем Крите, они могут дойти до такой точки, что простые вещи покажутся им пресными и непривлека­тельными, а "жизнь без заговора — тупым тлением неуклюжего сердца". Как все отчужденные от природы люди, они ищут новых развлечений. Разные расы делают это по-разному. Нордический человек из больших городов стремится во время отпуска "на природу", которая воспринимается им совсем иначе, чем человеком, связанным с природой: редкость общения с природой делает ее предметом искусственного наслажде­ния. Кроме того, у человека действия в городе есть и много других развлечений, но никогда в свободное время он не выйдет за рамки целесообразности, просто ради игры. Хитроумные выдумки как самоцель ему смешны. А для человека внешних эффектов они могут быть все­рьез воспринимаемой потребностью, если благодаря им расслабляющая игра может обрести новую прелесть<...>

Все отношения человека внешних эффектов с това­рищами и вообще с другими людьми определяются тем, могут ли они быть партнерами по игре<…>

Партнер должен быть одновременно и зрителем. Множество партнеров равнозначно множеству зрителей, что увеличивает прелесть игры. Вся жизнь человека вне­шних эффектов — сплошной спектакль перед множес­твом зрителей, принимающих в нем участие. Его мир как бы окружен трибунами, и желательно, чтобы они были заполнены. Этот замкнутый круг — его игровое пространство <…> Жизнь в одиночестве, творчество, оце­ниваемое лишь самим собой и ради самого творчества, одним словом, жизнь без аплодисментов — это для него не жизнь. Для него нет, в отличие от человека дейс­твия, "духа" как такового без связи с трибунами <...>

Неверно считать, будто население Италии и Фран­ции целиком состоит из людей этого типа. Это народы смешанной крови, и в культурах, созданных ими, вли­яние людей внешних эффектов — лишь одно из влияний.

<...> Нордическая и средиземноморская расы, одна для другой — это то, о чем каждая из них мечтает , но чем не может стать.