Павел Цыганков

СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД В АНАЛИЗЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ СИТУАЦИЙ

(А.Д. Богатуров, Н.А. Косолапов, М.А. Хрусталев. Очерки теории и политического анализа международных отношений. М.: Научно-образовательный форум по международным отношениям, 2002. 384 с.)

        Совсем несхожие между собой три ведущих отечественных теоретика международных отношений выпустили совместную книгу, по-своему этапную для относительно молодой нашей международно-политической науки. Труд интересен уже потому, что доказывает наличие теперь уже существенного. Книга – знак выхода нашей политической науки из постсоветского детства. Она являет собой вполне «чистые» методологически отечественные образцы политического реализма (Богатуров), либерализма (Хрусталев) и марксизма в его респектабельной академической версии (Косолапов). Сами по себе «чистые», незамутненные идеологией, образцы такого рода, конечно, рано или поздно должны были появиться. Необычно, что все три их типа оказались включенными в одну книгу, да так, что книга не превратилась в лоскутное образование из противоречащих друг другу идей и оценок.         Работа задает определенные ориентиры для развития российской международно-политической науки. Ее авторы – представители двух крупнейших в России исследовательских центров анализа международных отношений: ИМЭМО РАН (в творческую команду которого влился и А.Д. Богатуров) и МГИМО (У) МИД РФ. Каждый известен вкладом в разработку теоретико-методологических проблем международно-политической науки и внешнеполитического анализа. М.А. Хрусталев - один из ведущих специалистов в области системного моделирования международных отношений и внешней политики, соавтор первого в нашей стране курса и учебного пособия по ТМО. Н.И. Косолапов - участник самых известных в советское время трудов, посвященных западным теориям международных отношений. Его перу принадлежит серия статей по ТМО, без изучения которых нельзя представить себе современного студента и аспиранта факультета, отделения или кафедры международных отношений какого-либо российского вуза. Вклад А.Д. Богатурова в развитие международно-политической науки стал заметным уже в постсоветское время. Его публикации, посвященные анализу проблем международной стабильности и становлению нового миропорядка, а также особенностям функционирования региональных субсистем вписались в процесс исследования новых реалий, связанных с изменением места и роли нашей страны в постбиполярном мире.         Различия творческих методов авторов важно подчеркнуть: во-первых, как пример плодотворного сотрудничества представителей разных теоретических подходов, а во-вторых, как свидетельство того, что в отечественных исследованиях международных отношений расхождение позиций связано не только с размежеванием идейно-политических взглядов. Более того, для академического сообщества более характерно структурирование по школам, направлениям и методам исследований, нежели по политико-идеологическим пристрастиям.         В методологическом плане авторов рецензируемого труда объединяет системный подход к анализу международных отношений. «Системные природа и характер явления международных отношений, – подчеркивает Н.А. Косолапов, – не вызывают сомнений» (с. 36). Исходя из системного подхода, авторы определяют содержание таких понятий, как стабильность и устойчивость международных отношений (гл.1, 2, 5), особенности их эволюции в ХХ веке (гл. 5, 7), характер структуры и среды самоорганизации региональных подсистем (гл. 14), рассматривают роль конфликта как инструмента стабильности, анализируют диалектику взаимосвязей силы, насилия и безопасности (гл. 8, 9), исследуют проблемы полярности (гл. 15), наконец, осмысливают существо и направленность глобализации и ее место во внешней политике США (гл. 16, 17, 18).         Плодотворность системного подхода к анализу МО объясняется прежде всего эвристическим потенциалом, ко­торым он обладает, облегчая основную задачу науки, – задачу поиска детерминант и закономерностей функционирования ее объекта. Как показывает М.А. Хрусталев в первой главе, системный подход дает науке о международных отношениях возможность комплексного применения прикладных методов и техник анализа в самом разнообразном их сочетании, расширяя тем самым перспективы исследований и их практической пользы для объяснения и прогнозирования международных отношений и мировой политики. Первая глава рассматриваемой работы является прекрасной иллюстрацией тех возможностей теоретического экспериментирования, которые дает науке о международных отношениях системное моделирование и которых она в его отсутствие практически лишена.         В книге показано сколь важное место в системном анализе международных отношений занимают такие понятия, как «стабильность» и «устойчивость» системы, с которыми напрямую связана ее безопасность. «Под стабильностью, – пишет М.А. Хрусталев, – принято понимать способность социальной системы подавлять возникающие внутри нее деструктивные воздействия, т.е. антиобщественную (криминальную) и антигосударственную деятельность. Под «устойчивостью» – ее способность преодолевать внешние деструктивные воздействия, т.е. противостоять внешним угрозам» (с. 18). Подобное понимание разделяет и Н.А. Косолапов, который подчеркивает при этом, что «устойчивость – не обязательно неизменность, хотя может включать ее как частный случай. Если же речь идет об изменениях, устойчивость предполагает малую изменчивость самих изменений…». Что же касается стабильности, то она «связана с динамикой, с возможностью, даже неизбежностью перемен, хотя и предполагает высокую степень их упорядоченности» (с.179-180, 184). В свою очередь, поддерживая такое понимание, А.Д. Богатуров использует термин «динамическая стабильность».         Исходя из такого понимания, соотношение стабильности и безопасности рассматривается следующим образом: «Если безопасность подразумевает искомое состояние государ­ства или системы, то стабильность — тип смены их реальных состояний, которые могут характеризоваться большей или мень­шей безопасностью. Или по-другому: безопасность воплощает отсутствие угроз для выживания, а стабильность — способность компенсировать такие угрозы в случае их возникновения за счет внутренних адаптационных возможностей системы. Наконец, тре­тий вариант: стабильность — это равномерно отклоняющийся тип движения, средней линией которого можно считать отсутствие угрозы выживанию системы, с которым и отождествляется безопасность» (с. 155). Заметим, что в этом вопросе позиции авторов не полностью совпадают: для Косолапова внутренние адаптационные возможности системы выступают важным условием безопасности, которое он специально оговаривает. По его мнению, безопасность не сводится к неугрожаемому состоянию. Более того, недооценка «жизнеобеспечивающего» аспекта безопасности системы может вести к серьезным последствиям для ее существования. Впрочем в рецензируемой книге эти разночтения не акцентируются.          А.Д. Богатурову использование системного подхода позволило придти к интересным выводам. Анализируя азиатско-тихоокеанскую подсистему, он ставит вопрос о возникновении здесь механизма «неформализованных, полуофициальных политико-дипломатических связей и отношений, которые во взаимодействии с местными формализованными структурами обеспечения экономического взаимодействия и безопасности продемонстрировали достаточно высокий уровень способности амортизировать перепады в региональной политической обстановке, предупреждать крупномасштабный конфликт, а также компенсировать возникающие ограниченные нарушения устойчивости региональной подсистемы» (с. 266-267). Автор обратил внимание на то, что региональные противо­речия в АТР, даже оставаясь неурегулированными и периодически про­рываясь на поверхность, вместе с тем не привели к войнам, подобным, например, боснийской, армяно-азербайджанской или тад­жикской. В данной связи Богатуров выдвигает идею о наличии в рамках рассматриваемой им подсистемы международных отношений особой модели стабильности. Иначе говоря, о существовании здесь иной логики, иного, отличного от европейского контекста, который оказался лучше приспособленным к функционированию стабильности, сохраняющему ее в равновесности.         Таким образом, применение системного подхода привело авторов рецензируемой работы к ряду нетривиальных выводов. Вместе с тем было бы неверным преувеличивать значение системного подхода и моделирования для науки. Одним из них является, как это ни кажется парадоксальным, тот факт, что никакая модель - даже самая безупречная в своих логических основаниях - не дает уверенности в правильности сделанных на ее основе выводов. Ограниченность системного подхода признают и сами авторы книги. Более того, А.Д. Богатуров делает попытку выйти за его пределы. Представлениям о глобализации как процессе нарастающей однородности мира он противопоставляет анклавно-конгломератную модель (гл. 6). С позиций такой модели, наряду и в относительном удалении от стран Запада, представляющих собой «гетто избранничеств» и стремящихся распространить свое влияние на остальной мир, существуют иной тип обществ. Особенность их состоит в том, что они представляют собой конгломератные образования, в рамках которых архаичное и модернизированное начала образуют отдельные анклавы, сосуществуют друг с другом без опасности взаимного уничтожения. К таким обществам автор относит, в частности, Россию, Китай, Индию, Японию и ряд других незападных стран. Совокупность таких взаимно влияющих и взаимно приспосабливающихся анклавов составляет часть мира, которая способна ограничить исходящее от Запада воздействие глобализационных импульсов.         Пересказывать книгу - неблагодарная задача: ее надо читать. Авторам удалось обозначить пути, на которых возможно развитие отечественной школы теории международных отношений и показать перспективы прикладного анализа мировой политики на основе оригинальных теоретических наработок.

        П.А. Цыганков – доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой социологии международных отношений МГУ им. М.В. Ломоносова

Цыганков п.А. Мортон Каплан: вклад в системное исследование международных отношений

 

Ранее в этой книге имя Мортона Каплана уже упоминалось в связи с «второй большой дискуссией» в науке о международных отношениях – он выступал оппонентом «традиционализма» и сторонником модернистского течения. Однако его вклад в развитие науки не исчерпывается изысканием аргументов в пользу научного подхода.

Широкую известность М. Каплану принесла изданная им в 1957 г. книга «Система и процесс в международной политике», которая вызвала большой интерес и многочисленные отклики не только в Соединенных Штатах, но и в мировом научном сообществе политологов в целом. Более того, хотя прошло уже более 40 лет после выхода книги в свет, она продолжает привлекать внимание ученых и обсуждаться в литературе: она не только упоминается практически во всех учебниках по теории международных отношений, но зачастую служит и «отправным пунктом», своего рода «единицей устойчивости», с которой соотносятся работы, посвященные исследованию характера современных международных отношений.

Это объясняется прежде всего тем эвристическим потенциалом, которым обладает системный подход, облегчающий решение основной задачи науки о международных отношениях (являющейся, впрочем, центральной для любой науки) – задачи поиска детерминант и закономерностей функционирования ее объекта. Поэтому системный подход привлекал многих исследователей, которые опирались на него в разработке различных типологий международных систем и стремились раскрыть на его основе общий смысл существующих в истории событий, чтобы прогнозировать их развитие в будущем.

Однако в отличие от большинства исследователей своего времени Каплан далек от ссылок на историю, считая исторические данные слишком бедными для теоретических обобщений. Основываясь на общей теории систем в системном анализе, он конструирует абстрактные теоретические модели, призванные способствовать лучшему пониманию международной реальности. Исходя из убежденности, что анализ возможных международных систем предполагает изучение обстоятельств и условий, в которых каждая из них может существовать или трансформироваться [с.214] в систему другого типа, он задается вопросами о том, почему та или иная система развивается, как она функционирует, по каким причинам приходит в упадок. В этой связи Каплан выделяет пять групп переменных, свойственных каждой системе: основные правила системы; правила трансформации системы; правила классификации акторов, их способности и информации. Главными из них являются первые три группы переменных. Так, «основные правила» описывают отношения между акторами, а их поведение зависит не столько от индивидуальной воли и особых целей каждого, сколько от характера системы, компонентом которой они являются. «Правила трансформации» выражают законы изменения систем. Например, известно, что общая теория систем делает акцент на гомеостатическом характере систем, т.е. на их способности адаптации к изменениям среды и тем самым – к самосохранению. При этом каждая система имеет свои правила адаптации и трансформации. Наконец, к «правилам классификации акторов» относятся их структурные характеристики, в частности существующая между ними иерархия, которая также оказывает влияние на поведение каждого актора.

Выстраиваемые Капланом модели международных систем носят логический характер, а его работа в целом представляет собой, по сути, теоретическое исследование, поэтому она выходит за рамки «научного направления», последователи которого, как мы уже видели, нередко отрицают значимость любых рассуждений, далеких от реальной международно-политической практики. Однако Каплан остается в пределах парадигмы политического реализма со всеми присущими ей ограничениями и недостатками: государственно-центричным подходом; особым вниманием к великим державам и в этой связи фактическим игнорированием поведения и возможностей малых и даже средних, государств; выделением военной силы и могущества в качестве главных (и, по сути, единственных) аргументов в межгосударственном взаимодействии, а баланса сил – в качестве главного (и, по сути, единственного) инструмента, способного поддерживать механизм регулирования международного порядка, и т.п.

Именно политический реализм стал основой таких широко известных понятий, как биполярная, мультиполярная, равновесная и имперская международные системы. Напомним, что в биполярной системе господствуют два наиболее мощных государства. Если же сопоставимой с ними мощи достигают другие державы, то система трансформируется в мультиполярную. В равновесной системе, или системе баланса сил, несколько крупных государств сохраняют примерно одинаковое влияние на ход событий, взаимно обуздывая «чрезмерные» претензии друг друга. Наконец, в международной системе имперского типа господствует [с.215] единственная сверхдержава, существенно опережающая все остальные государства своей совокупной мощью (территорией, уровнем вооружений, экономическим потенциалом, запасом природных ресурсов и т.п.).

Одна из главных идей, на которых базируется концепция Каплана, – идея об основополагающей роли, которую играет в познании законов международной системы ее структура; эту идею разделяет абсолютное большинство исследователей. Согласно ей нескоординированная деятельность суверенных государств, руководствующихся своими интересами, формирует международную систему, главным признаком которой является доминирование ограниченного количества наиболее сильных государств и структура которой определяет поведение всех международных акторов. Как пишет американский неореалист К. Уолц, все государства вынуждены нести военные расходы, хотя это неразумная трата ресурсов. Структура международной системы навязывает всем странам такую линию поведения в экономической сфере или в сфере экологии, которая может противоречить их собственным интересам. Структура позволяет понять и предсказать линию поведения на мировой арене государств, обладающих неодинаковым весом в системе характеристик международных отношений. Подобно тому как в экономике состояние рынка определяется влиянием нескольких крупных фирм (формирующих олигополистическую структуру), так и международно-политическая структура определяется влиянием великих держав, конфигурацией соотношения их сил. Изменения в соотношении этих сил могут изменить структуру международной системы, но неизменной останется ее природа, в основе которой лежит существование ограниченного числа великих держав с несовпадающими интересами.

Исходя именно из такого понимания строит Каплан свою знаменитую типологию международных систем. Она включает шесть типов систем, большинство из которых (за исключением двух) носит гипотетический, априорный характер.

Первый тип – система баланса сил – характеризуется мультиполярностью. По мнению М. Каплана, в рамках такой системы должно существовать не менее пяти великих держав. Если же их число будет меньше, то система неминуемо трансформируется в биполярную.

Второй тип – гибкая биполярная система – представляет собой международную систему, в которой сосуществуют акторы-государства и новый тип акторов – союзы и блоки государств, а также универсальные акторы (международные организации). В зависимости от внутренней организации двух образующих ее блоков существует несколько вариантов гибкой биполярной системы. Она может быть сильно иерархичной и авторитарной, когда воля главы коалиции навязывается ее [с.216] союзникам. И она может быть неиерархизированной, если линия блока формируется путем взаимных консультаций между относительно автономными государствами.

Третий тип – жесткая биполярная система – имеет ту же конфигурацию, что и второй тип, но в отличие от него оба блока организованы здесь строго иерархично. В жесткой биполярной системе нет неприсоединившихся и нейтральных государств, которые существуют в мягкой биполярной системе. Универсальный актор играет здесь весьма ограниченную роль и не в состоянии оказать давление на тот или иной блок. В рамках обоих полюсов осуществляются эффективное урегулирование конфликтов, формирование направлений дипломатического поведения, применение совокупной.силы.

Четвертый тип – универсальная система – фактически соответствует федерации, и преобладающую роль играет универсальный актор. Такая система предполагает значительную политическую однородность международной среды и базируется на солидарности национальных акторов и универсального актора. Например, она соответствует ситуации, в которой роль ООН существенно расширена в ущерб государственным суверенитетам. В этих условиях Организация Объединенных Наций, в частности, имела бы исключительную компетенцию в урегулировании конфликтов и поддержании мира. Такая система предполагает наличие хорошо развитых систем интеграции в политической, экономической и административно-управленческой областях. Широкими полномочиями здесь располагает универсальный актор, которому принадлежит право определять статус государств и выделять им ресурсы. Международные отношения функционируют на основе правил, ответственность за соблюдение которых несет именно универсальный актор.

Пятый тип – это иерархическая система, которая, по сути, представляет собой мировое государство. Национальные государства утрачивают свое значение, становясь простыми территориальными единицами, а любые центробежные тенденции с их стороны немедленно пересекаются.

Шестой тип – система единичного вето, в которой каждый актор располагает возможностью блокировать систему, используя определенные средства шантажа. В то же время каждый актор может энергично сопротивляться подобному шантажу, каким бы сильным ни было оказывающее его государство. Любое государство способно защитить себя от любого противника. Подобная ситуация может сложиться, например, в случае всеобщего распространения ядерного оружия.

Таким образом, именно состояние структуры международной системы является показателем ее устойчивости и изменений, стабильности и «революционности», сотрудничества и конфликтности в рамках [с.217] системы; именно в ней выражаются законы функционирования и трансформации системы. Поэтому в работах, посвященных исследованию международных систем, анализу этого состояния уделяется первостепенное внимание.

Вопрос о содержании законов функционирования и изменения международных систем является дискуссионным, хотя предмет таких дискуссий, как правило, един и касается сравнительных преимуществ биполярных и мультиполярных систем.

Так, Р. Арон считал, что для биполярной системы характерна тенденция к нестабильности, так как она основана на взаимном страхе и побуждает обе противостоящие стороны к жесткости в отношении друг к другу, основанной на противоположности их интересов.

Подобная точка зрения высказывалась и Капланом, по мнению которого мультиполярной системе свойственны определенные риски (например, риск распространения ядерного оружия, развязывания конфликтов между .мелкими акторами, непредсказуемости последствий, к которым могут привести изменения в союзах между великими державами). Однако они не идут в сравнение с опасностями биполярной системы, которая характеризуется стремлением обеих сторон к мировой экспансии, предполагает постоянную борьбу между двумя блоками – либо за сохранение своих позиций, либо за передел мира. Не ограничиваясь подобными замечаниями, Каплан предлагает «правила стабильности» для биполярных и мультиполярных систем. По его мнению, при соблюдении шести правил, данных ниже, каждым из полюсов мультиполярной системы она будет оставаться стабильной.

Говоря о законах функционирования гибкой биполярной системы, Каплан подчеркивает, что они различаются в зависимости от того, являются составляющие ее блоки иерархизированными или нет. Когда блоки иерархизированы, функционирование системы приближается к типу жесткой биполярной системы. Наоборот, если оба блока не иерархизированы, то практически речь идет о правилах функционирования мультиполярной системы. Четыре общих правила применимы ко всем блокам:

– стремиться к расширению своих возможностей по сравнению с возможностями другого блока;

– лучше воевать любой ценой, чем позволить противоположному блоку достигнуть господствующего положения;

– стремиться подчинять цели универсальных акторов (межправительственные организации) своим целям, а цели противоположного блока – целям универсальных акторов;

– стремиться к расширению своего блока, но сохранять терпимость по отношению к неприсоединившимся, если нетерпимость ведет к [с.218] непосредственному или опосредованному тяготению неприсоединившихся к противоположному блоку.

Что касается трансформации международной системы, то основным ее законом Каплан считает закон корреляции между полярностью и стабильностью международной системы. Например, он подчеркивает нестабильный характер гибкой биполярной системы. Если она основана на неиерархизованных блоках, то возможна ее эволюция к мультиполярной системе. Если тяготеет к иерархии обоих блоков, то имеет тенденцию трансформироваться либо в жесткую биполярную, либо в иерархическую международную систему. Для гибкой биполярной системы характерны: риск присоединения неприсоединившихся; риск подчинения одного блока другому; риск тотальной войны, ведущей либо к иерархической системе, либо к анархии. Внутриблоковые дисфункции в ней подавлены, зато обостряются межблоковые противоречия. Основное условие стабильности биполярной системы, заключает Каплан, – это равновесие мощи. Если появляется третий блок, то это ведет к серьезному разбалансированию и риску разрушения системы.

Предложенная Капланом концепция не была безоговорочно принята всем научным сообществом. Напротив, ее много критиковали в специальной литературе сразу после появления: естественно, она вызывает еще больше критических замечаний сегодня – прежде всего за ее умозрительный, спекулятивный характер, оторванность от реальной действительности и т.д. Вместе с тем признается, что это была одна из первых попыток серьезного исследования, специально посвященного проблемам международных систем с целью выявления законов их функционирования и изменения. Имя Мортона Каплана и сегодня остается одним из наиболее авторитетных, а разрабатываемая им проблема – одной из важнейших проблем в науке о международных отношениях. Как справедливо подчеркивает Ж. Эрман, «современное состояние международной политики, как никогда ранее, требует всесторонней разработки системного подхода, исследовательский потенциал которого далеко не исчерпан»¹.

Ниже публикуется в русском переводе вторая глава из книги Мортона Каплана. [с.219]