Ацефал с.Н. Зенкин Конструирование пустоты: миф об Ацефале *
Предельный Батай: Сб. статей / Отв. ред. Д.Ю.Дорофеев. -
СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006, с. 118-131
В своей лекции 1948 года Сюрреалистическая религия Жорж Батай обозначил странный, сугубо современный духовный объект – миф как отсутствие: Если мы просто в видах здравомыслия скажем, что для современного человека характерна жажда мифа, и прибавим, что для него также характерно сознание невозможности достичь состояния, когда можно было бы создать настоящий миф, то тем самым мы охарактеризовали особого рода миф, а именно отсутствие мифа. Мысль, которую я здесь высказываю, довольно трудно проследить. Тем не менее легко представить себе, что если мы определяем себя как неспособных достичь мифа, как бы застрявших на пути к нему, то и суть современного человечества определяется у нас как отсутствие мифа. И это отсутствие мифа может оказаться для того, кто его переживает – то есть переживает с той же страстью, какая одушевляла тех, кто в прошлом желал жить не в тусклой реальности, а в реальности мифической, - это отсутствие мифа может оказаться для него бесконечно более воодушевляющим, чем в былое время мифы, связанные с повседневной жизнью 2. Таков, разумеется, типичный жест современной культуры: абсолютизировать отсутствие абсолюта, религиозно переживать упадок религий, делать миф из смерти мифов. Но Батай в 1948 году, вероятно, имел в виду один конкретный опыт, предпринятый им самим вместе с группой друзей десятью годами раньше и остающийся одним из самых захватывающих приключений современного духа. Речь идет об опыте «Ацефала», журнала и связанного с ним тайного общества, которые существовали с 1936 по 1939 год и
-------------------------------------
* Статья представляет собой русскую версию доклада, прочитанного в марте 2002 г. на конференции «Миф и авангард» в Клермон-Ферране (Франция). Исходный французский текст доклада см. в книге: Le mythe et les avant-gardes, sous la direction de Véronique Léonard et Jean-Claude Valtat, Clermont-Ferrand, Presses universitaires Blaise-Pascal, 2003. 2 Georges Bataille, Œuvres complètes, t. VII, Paris, Gallimard, 1976, p. 393. Философский комментарий к этому «прекращению мифа» дает Жан-Люк Нанси: Jean-Luc Nancy, La Communauté désœuvrée, Paris, Christian Bourgois, 1999, p. 147-154 et passim.
© С.Н. Зенкин, 2006
118
для которых Батай вместе со своим свояком, художником Андре Массоном придумали эмблему, представляющую собой своего рода современный миф. Предметом моего анализа будет именно этот миф об Ацефале, а не философское, социологическое или политическое содержание журнала Ацефал, которое уже серьезно изучено в работах Мишеля Сюриа 3, Жан-Мишеля Эймоне 4 и др. У форм есть своя логика, а стало быть и свой смысл… Идея современного мифотворчества владела умами сотрудников Ацефала. Вот что писал, например, Жюль Моннеро: Но в то время как языческие мифы ныне покоятся в искусстве в форме корректных символов и полезных для здоровья развлечений, из фольклора или даже из литературы возникают новые мифы. Деяния их реальных или вымышленных героев полностью заслонены их позднейшей переработкой. Подношения этим героям – бумажные. Периодически они питают собой наши чувства недостаточности, ностальгии, страха. Не в силах ни бесповоротно реализовать свои желания, ни отделаться от них, люди воспринимают таких героев в форме сожалений и соблазнов: «Я – книга, но ты-то жив, правда? 5 Во французском употреблении acéphale – это прилагательное или существительное нарицательное, означающее «безголовый», «безглавец». Однако в текстах батаевского журнала это слово часто, хоть и не всегда, писалось с заглавной буквы. Им обозначался не вообще кто-то безголовый, а определенная эмблематическая фигура, которая в свою очередь обозначала собой журнал, тайное общество, духовный проект. Будучи таким образом удвоен, Ацефал уже изначально оказывался героем, носителем достославного Имени; это первый признак того, что перед нами именно миф. Данный миф, созданный Батаем и Массоном, при более или менее косвенном участии Роже Кайуа, Мишеля Лейриса, Колетт Пеньо, может изучаться как разнородный семантический комплекс, связанный с различными «искусствами», дискурсами и материальными носителями и несводимый к какой-либо «идее» или «программе». Но прежде всего это знаковый (вербально-визуальный) комплекс, и в качестве такового он подлежит ведению семиотики, которая, как известно, делится на три раздела – семантику (отношения знаков к их смыслу), синтактику (отношения знаков между собой) и прагматику (отношения знаков к их пользователям). Нижеследующий анализ как раз и будет разбит на эти три этапа: семантика мифического персонажа, псевдоповествовательный синтаксис его текстуальных и визуальных вариаций, прагматика религиозного культа, в который он включался. --------------------------- 3 Michel Surya, Georges Bataille, la mort à l’œuvre, Paris, Gallimard, 1992, p. 286-308. 4 Jean-Michel Heimonet, Politiques de l’écriture : Bataille / Derrida, Paris, Jean-Michel Place, 1989, p. 76-83. 5 Jules Monnerot, « Dionysos philosophe », in Acéphale, n° 3-4, p. 11. Здесь и в дальнейшем используется факсимильное издание всех четырех выпусков журнала «Ацефал», вышедшее в издательстве Жан-Мишеля Пласа в 1995 г. 119