Лавров «Вперед! Наша программа»

Ж-л выходил с 73 по 77 год. Цель – объединить все оттенки русской революционной мысли.

Первый номер «Вперед». Основная задача социалистов – в сближении с народом для подготовки рев. переворота, кот. приведет к социализму. Осн. ячейка будущего общества – русская община. Общинная собственность поглотит частную, потому – другой путь у России к социализму. Серьезная личная подготовка пропагандистов для работы с народом.

Сходясь с бакунистами в отрицании государственности, Лавров разошелся с ними во взглядах на организацию восстания. Революция должна иметь подготовленных рук-лей. Инстинкт и угадывание ведут в неминуемому поражению. Бесполезность революции без подготовки.

Критикует он, не называя имени, и Ткачева за установку на захват гос. власти небольшой группой революционеров-заговорщиков: «Современный русский деятель должен оставить за собою устарелое мнение, что народу могут быть навязаны рев. идеи, выработанные небольшой группой более развитого меньшинства, что социалисты-революционеры, свергнув центральное правительство, могут стать на его место и ввести законодательным путем новый строй, облагодетельствовав им неподготовленную массу». Призвать народ к революции можно лишь тогда, когда он будет к этому подготовлен. Журнал широко освещал борьбу западноевропейских рабочих. В постоянном отделе «Летопись рабочего движения» излагалась история деятельности 1 Интернационала, 72-74 гг. Очерки о политических процессах в России, документы по внутренней политике правительства. С 75 года – газет а Вперед. Борьба протии всамодежавия.

Отношение Горького к литературе и искусству («На арене борьбы за правду и добро»)

Горький глубоко верил в великую прогрессивную силу печати и рассматривал газету как «арену борьбы за правду и добро». Однако в самой статье отмечал, что в его время публицисты не выполняют своих обязанностей – служить правде и обществу, а работают на собственное благо и благо издателя, часто не понимают правды жизни или боятся ее рассказать. Возмущается. А вообще газета должна быть «благородным колоколом, вещающим только правду!»

«Поль Верлен и декаденты». Он выступает против декадентства и прочих нереалистических течений в искусстве, критикует импрессионизм и символизм, чуждые людям труда. Он протестует против попыток искусства увести людей от действительности, от необходимости борьбы за ее улучшение. Журналистская деятельность дала будущему писателю неоценимый личный опыт и знания, которые он позднее использовал при написании своих художественных

По поводу оценки новых течений в русской живописи, бенно картин Врубеля и Галлена, Горький вступает в полем» художником Карелиным, писавшим в газетах «Нижегородс! почта» и «Волгарь», и с публицистом Дедловым из «Недели»», критикует не только модную живопись импрессионистов, поэзию декадентов, символистов, чуждую людям труда: «... да художники и поэты, пораженные декадансом, модной нью, смотрят на искусство как на область свободного и никак законами не стесняемого выражения своих личных чувств. "Искусство — свободно", — твердо помнят они и с ренностью занимаются гайдамачеством в искусстве, выдвигая место кристально чистого и звучного пушкинского стиха ритмичные стихи, без размера и содержания, Какой социальный смысл во всем этом, какое поло тельное значение может иметь эта пляска святого Витта в поэз живописи?». Задача

живописи — облагородить дух человека, идейно воспитать его, показать правду жизни. Искусство должно учить человека думать, в нем не может быть места глупым и вредным «чудачествам».

Горький высоко ставит реализм живописи Маковского, игры актеров Малого театра, программной музыки, утверждает неизме­римое превосходство художников эпохи Возрождения и русских мастеров XIX в. над живописью импрессионистов. Особенно ценит он подлинное искусство самого народа, в каких бы оно формах ни проявлялось. С восторгом отзывается писатель о безымянных рус­ских камнерезах, придающих камню «легкие воздушные формы» и обладающих «тонким вкусом», «уверенной рукой» и «хорошо раз­витым чувством меры» Симпатии Горького отданы «бабушке Ирине», знаменитой сказительнице Ирине Андреевне Федосовой (очерк «Вопленица»).

К выступлениям Горького, затрагивающим вопросы искусст­ва, примыкают его статьи «Еще поэт» и «Поль Верлен и декаден­ты», опубликованные «Самарской газетой» в 1896 г. В последней наиболее полно вскрываются корни и социальный смысл дека­дентства как искусства, порожденного загнивающей буржуазией. Пессимизм и полное безучастие к действительности — вот харак­терные черты творчества французских и русских декадентов (Рем­бо, Маларме, Сологуба, Мережковского и др.). «...Декаденты и декадентство — явление вредное, антиобщественное, — явление, с которым необходимо бороться», — пишет Горький (Т. 23. С. 125). Вместе с тем Горький не отрицает талантливости П. Верлена, А. Рембо и других поэтов.

Не все в суждениях молодого журналиста бесспорно. Его мнение о картинах Врубеля носило субъективный характер, отношение к Сологубу было односторонним. Тем не менее в борьбе против попыток увести искусство от действительности он вновь выступает как продол­жатель лучших традиций революционно-демократической критики.

От статьи к статье крепнет публицистическое мастерство Горь­кого. Выходец из народа, много видевший «в людях» и во время странствований по Руси, писатель неустанно работает над собой, прислушиваясь к советам Короленко, Гарина-Михайловского. До конца жизни не прекращал он публицистической деятельности. Школа профессионального журналиста оказалась чрезвычайно полезной для будущего роста писателя.

Публицистика Горького

Именно в «Самарской газете» начал свою публицистическую деятельность А.М.Горький. Он протестует, обличает своими выступлениями в газете различные стороны жизни: дикость, бескультурье, пустоту обывательской жизни, бесправие женщин, издевательство над человеческим достоинством. «Очерки и наброски» («Самарская газета», 1895) – Горький впервые получает возможность непосредственно обратиться к читателю и дать публичную оценку явлениям общественной жизни. «О. и н.» строились гл. обр. на материалах провинциальной прессы. «Между прочим» («Самарская газета») - один из отделов газеты, фельетон. Исп-ет факт для социальных обобщений. Острые проблемы жизни. Общий характер выступлений – обличительный, протестующий. Глубокое недовольство строем жизни помещичье-бурж. Гос-ва, язвами провинциальной жизни. Он пишет о фабриканте, нещадно использующем детский труд. Показывает нечестность купцов и людей интеллигентных профессий – врачей, адвокатов. Рисует забитость крестьян и грубость чиновников и купцов по отношению к ним. Будущий писатель давал как бы портрет всей провинциальной российской жизни. Это необычно смело для провинциальной газеты. Существенный момент журналистской биографии Горького – корреспонденции с Нижегородской Всероссийской промышленной и художественной выставки. Он был одним из немногих, кто не расхваливал ее экспозицию, а критиковал: нигде в павильонах не рассказывалось о жизни народа, производящего выставленные товары и ценности. Он напоминал о полурабском труде крестьян и рабочих, об их тяжелом быте, о нищенском заработке. Звучит и патриотическая нотка в его очерках – почему мы преклоняемся перед западным, когда и у нас есть свои таланты?

В конце 1895 г. Горький в качестве корреспондента газеты «Одес­ские новости» выехал в Нижний Новгород на Всероссийскую про­мышленную и художественную выставку и одновременно начал сотрудничать в газете «Нижегородский листок».

По замыслу министра Витте, выставка должна была показать успехи русского капитализма, достигнутые за последние 10—12 лет. Но рекламный характер выставки не обманул Горького. Он ока­зался среди тех немногочисленных русских корреспондентов, ко­торые сумели справедливо оценить ее, несмотря на шумиху, под­нятую либеральными и монархическими газетами вокруг «ниже­городского чуда»: «Выставка поучительна гораздо более как правдивый показатель несовершенств человеческой жизни, чем как картина успехов промышленной техники страны. Молодого журналиста не отуманили размах и пышность, с каки­ми она была устроена. Горький сразу отметил решающий недоста­ток экспозиции: в павильонах и на стендах совершенно не были отражены жизнь и труд народа, производящего все ценности, вы­ставленные для обозрения. Как, кем, в каких условиях добыты тонны железа, угля, хлопка, построены машины, изготовлены вещи — узнать было невозможно. Выставка не показывала великую созида­тельную силу народа.

Писатель пользуется любым случаем, чтобы напомнить о жесто­кой эксплуатации, которая царит на отечественных предприятиях, о чем, разумеется, умолчали организаторы выставки. Он говорит о нищенском заработке, о полурабском труде рабочих в условиях ка­питализма. Ненормальна жизнь, когда железо первенствует, а чело век ему рабски служит (очерк «Среди металла»).

Описывая последние приготовления к открытию павильонов, Горький отмечает, что даже здесь картины эксплуатации встреча­ются на каждом шагу: «Со всех сторон вас окружают разные архи­тектурные деликатесы... а между ними, на той же самой земле... согнувшись в три погибели, грязные и облитые потом рабочие возят на деревянных тачках и носят «на хребтах» десятипудовые ящики с экспонатами. Это слишком резко бьет в глаза... Неприят­но видеть на художественно-промышленной выставке — выставку изнурительного поденного труда чернорабочих»

Горьковские очерки и корреспонденции, составившие цикл «С Всероссийской выставки», полны глубокого возмущения кос­мополитизмом ее организаторов. Горький говорил, что обидно ви­деть Запад постоянно и всюду в роли нашего учителя. Машинный отдел поражает отсутствием русских имен — кругом только Бром-леи, Нобели, Циндели, и это оскорбляет патриотическое чувство Горького: «Я не националист, не апологист русской самобытнос­ти, но, когда я прохожу по машинному отделу, мне становится грустно. Русские фамилии отсутствуют в нем почти совсем — все немецкие, польские фамилии. Но, однако, какой-то, кажется, Людвиг Цоп вырабатывает железо «по системе инженера Артемье­ва»... Это производит колющее впечатление. Говорят, что почва промышленной деятельности всего скорей сроднит человечество. Это бы хорошо, конечно, но пока мне все-таки хочется видеть инженера Артемьева самостоятельно проводящим в жизнь свою систему обработки продукта»

Публицистика А. П. Чехова

Чехов печатался в разных изданиях.

Семь лет он сотрудничал в юмористических журналах: «Стре­коза», «Осколки», «Будильник», «Зритель», «Свет и тени» и неко­торых других, изредка печатался в «Петербургской газете».

80-е годы XIX в. отмечены расцветом юмористической журна­листики во вкусе мещан и обывателей, поглощенных мелочами повседневного быта. Название одного из журналов — «Развлече­ние» — верно отражает характер юмористической прессы этого времени. Издатели большинства таких печатных органов являлись всего только предпринимателями, собиравшими подписную пла­ту. Идейный уровень их изданий был низок. Они поверхностно ос­вещали жизнь, не задевая основ общественного строя или дей­ствий правительства. Несмотря на свой развлекательный характер, юмористическая журналистики 80-х годов не была гарантирована от придирок и преследований цензуры. Беспринципная, трусливая политика издателей и редакторов не только не ослабляла, но иногда усиливала цензурное рвение. Немало пришлось пострадать от цен­зурного ведомства и молодому журналисту Чехову.

\Наиболее длительным и постоянным было сотрудничество Че­хова в «Осколках», издававшихся известным в 80-е годы журналь­ным предпринимателем и литератором Н. А. Лейкиным.

С 1883 по 1885 г. Чехов помимо публикации отдельных мелочей и рассказов вел в «Осколках» фельетонное обозрение «Осколки московской жизни» за подписями «Рувер» и «Улисс». В нем нашли отражение многие недостатки общественного быта Москвы и со­держалась юмористическая хроника городских новостей. В фелье­тонах Чехова наряду с «сезонной» тематикой (дачные приключе­ния — летом, новогодние происшествия — зимой и т.п.) можно найти отклики на театральную и литературную жизнь России, кри­тику судебных и железнодорожных непорядков, разоблачение жуль­нических махинаций страховых обществ. Писать фельетоны было трудно из-за однообразия повседневной жизни Москвы и ограни­ченности программы «Осколков». Лейкин прямо требовал от Че­хова занимать читателей «глупостями» и говорить обо всем шутли­во. Юмористическая же форма далеко не всегда соответствовала подлинному настроению Чехова.

Сравнительно много места в «Осколках московской жизни» отведено характеристике газетно-журнальной жизни Москвы; это новая тема, внесенная Чеховым в фельетонное обозрение. Ее трак­товка свидетельствует о демократической ориентации автора в об­щественных вопросах. Чехов зло высмеивает газетоманию, издева­ется над дельцами и авантюристами, выступающими в роли ре­дакторов. По-щедрински пишет об этом Чехов: «Хотят издавать все, помнящие родство и не помнящие, умные и неумные, хотят страстно, бешено!» (1884. № 51). Резко отрицательные оценки да­ются реакционным газетам Каткова, Мещерского, Пастухова, Окрейца.

Наблюдения Чехова-журналиста дали ему материал для худо­жественных произведений на эту же тему. Нравственный уровень большинства поденщиков буржуазной прессы был крайне низок. В их среде царили пошлость, беспринципность, зависть к успеху ближнего, и об этом написал Чехов в рассказах «Сон репортера», «Тряпка», «Тсс», «Мой домострой». Рассказ «Два газетчика», опубликованный в 1885 г. в «Осколках», примечателен тем, что фигуры журналистов и названия газет напоминают образы Салтыкова-Щедрина: Рыбкин, сотрудник газеты «Начихать вам на головы!», и Шлепкин, сотрудник газеты «Иуда-предатель», — люди, утратив­шие всякое представление о долге и чести, очень похожи на щед­ринские типы. Устами жалкого, опустившегося журналиста в рас­сказе «Корреспондент» Чехов выносит суровый приговор русской буржуазной печати, предавшей забвению идеалы 40—60-х годов.

В «Осколках» была напечатана статья Чехова о «мальчиках» из лавок, этих «маленьких каторжниках» (1883. № 41), которых не­щадно бьют и эксплуатируют хозяева, их жены и приказчики; там же появились знаменитый рассказ «Смерть чиновника» и сатириче­ские зарисовки, которые позднее послужили материалом для луч­ших произведений писателя, обличавших нравы царской России.

Политически остро характеризует Чехов в 1883 г. в сатириче­ской зарисовке «Записка» общее положение дел в России, исполь­зуя для этого названия столичных газет и журналов: «Жизни, зари и нови нет нигде, а наблюдатель и Сибирь есть».

Вместе с тем в фельетонах и рассказах Чехова обильно пред­ставлены вариации на такие обязательные для юмористических журналов сюжеты, как ловля женихов, обжорство на масленице, злые теши, дачные приключения и т.п.

Лейкин очень скоро оценил сотрудничество Чехова и дорожил им. Но писатель не разделял взглядов своего редактора на роль сатирической печати в обществе. «Умно Вы сделали, — писал он Лейкину в 1885 г., — что родились раньше меня, когда легче и дышалось и писалось» (\ Чехов был недоволен своим

положением газетчика-юмориста, сотрудника мелкотравчатой, развлекательной и нередко пошловатой прессы. Но путь Чехова в большую литературу, в лучшие журналы был нелегким и прошел через газету Суворина «Новое время». В 1886 г. он опубликовал там рассказ «Панихида» и несколько лет затем работал у Суворина. Сотрудничая в «Новом времени», Чехов напе­чатал кроме многочисленных рассказов путевые очерки «По Си­бири» и ряд публицистических статей: «Московские лицемеры» (1888), «Люди подвига» (1888), «Фокусники» (1891) и др.

В неустанной литературной работе мастерство Чехова постоян­но росло. Рассказ-миниатюра оказался годным не только для ма­леньких тем. Чехов вложил в него глубокое содержание, которое подчас соперничало с содержанием романов и повестей. Он до­бился небывалой емкости миниатюры, не нарушая при этом основ­ных требований жанра («Злоумышленник», «Дочь Альбиона» и др.). Благодаря Чехову короткий рассказ занял прочное место в русской газете. Писатель все глубже вторгается в жизнь, задумывает создать серьезный научный труд о положении ссыльнокаторжных.

Во второй половине 80-х годов Чехова приглашают сотрудни­чать многие столичные издания: журналы «Русская мысль», «Все­мирная иллюстрация» и др. Отклонив ряд предложений, Чехов в 1888 г. начинает работать в «Северном вестнике» и печатает на его страницах рассказы «Степь», «Скучная история». В 1892 г. Чехов по приглашению Короленко входит в редакцию журнала «Русская мысль». Двумя годами ранее в жизни Чехова произошло важное событие — поездка на остров Сахалин, результатом которой яви­лась его известная книга «Остров Сахалин». Очерки, составившие книгу, печатались в журнале «Русская мысль» как путевые заметки на протяжении 1893 и первой половины 1894 г.

Маркс «Письмо в редакцию «Отечественных записок»

(Письмо было опубликовано в 1877 году, вскоре после того, как в “Отечественных записках” появилась статья Михайловского “Карл Маркс перед судом г. Ю.Жуковского, содержащая ложную трактовку “Капитала”. Письмо осталось неотправленным и было найдено в бумагах Маркса после его смерти. В русской печати письмо было опубликовано в 1888 году в ж. “Юридический вестник”)

I Михайловский делает выводы не из изложенной главы о “первоначальном капитале”, а из побочного замечания на счет Герцена в первом издании “Капитала”. Я упрекаю Герцена в панславизме. Он говорит, что русская община доказывает то, что Европа прогнила и должна быть возрождена панславизмом. Я могу быть прав и не прав в этой оценке. Но это не является ключом к моим воззрениям на усилия русских идти своим путем, отличным от Европы.

Во втором издании “Капитала” я отзываюсь о Чернышевском с высоким уважением. Этот ученый исследовал вопрос: нужно ли России разрушить общинный строй и перейти к капитализму. Или наоборот, сможет ли община завладеть всеми подами капитализма, развивая свои данные. Чернышевский выбирает второй вариант. Михайловский мог также спокойно сказать, что я разделяю взгляды Чернышевского, как он сказал, что я отвергаю взгляды Герцена.

Я не люблю оставлять “места для догадок” и выскажусь прямо. Я долго изучал Россию и пришел к такому выводу. Если Россия будет продолжать идти по тому пути, по какому она следовала с 1861 г., то она упустит наилучший случай, который история когда-либо предоставляла какому-либо народу, и испытает все роковые злоключения кап-го строя.

II В главе о первоначальном капитале я лишь прослеживаю процесс отделения производителей от их средств производства в результате переворотов. Это превращает прежних производителей в наемных рабочих (пролетариев), а нынешних владельцев средств производства – в капиталистов. Но основой всего этого процесса является экспроприация землевладельцев. В конце главы я делаю вывод, что капиталистический строй сам себя разрушит: в основе капиталистического производства лежит коллективная форма производства, которая потом обязательно превратится в общественную собственность.

А какой вывод сделал Михайловский? Чтобы России стать капиталистической страной, ей надо значительную часть крестьян сделать пролетариями. Когда она встанет на капиталистический путь, то будет развиваться по законам капиталистического строя. Михайловский превратил мой исторический очерк в историко-философскую теорию о всеобщем пути, где расцвет производительных сил приводит к капитализму.

Письмо оказало большое влияние на русских писателей (Успенский «Горький упрек»), но было неправильно истолковано народниками.

Бердяев «Истоки и смысл русского коммунизма» (3 глава)

Работа Бердяева, как и следует из названия, посвящена исследованию происхождения русского коммунизма. В трех главах «Истоков...» Бердяев сравнивает русский коммунизм с народничеством, пишет о том, что «русский коммунизм имеет доктрину противоположную народничеству, но в него вошли сильные элементы русского религиозного народничества». Он рассматривает причины возникновения народничества, его поэтапное развитие, говорит о наиболее видных представителях движения.

Бердяев: «Народничество есть столь же характерно русское явление, как и нигилизм, как и анархизм. У нас было народничество левое и правое, славянофильское и западническое, религиозное и атеистическое. Народничество есть прежде всего вера в русский народ, под народом же нужно понимать трудящийся простой народ, главным образом крестьянство. Русские народники всех оттенков верили, что в народе хранится тайна истинной жизни, скрытая от господствующих культурных классов. В основе народничества лежало чувство оторванности интеллигенции от народа. Интеллигенция всегда в долгу перед народом и она должна уплатить свой долг. Вся культура, полученная интеллигенцией, создана на счет народа, на счет народного труда и это налагает тяжелую ответственность на приобщенных к этой культуре». Народничество Бердяев делит на религиозное (славянофилы, Достоевский, Толстой, которые верили в то, что в народе скрыта религиозная правда) и безрелигиозное (даже антирелигиозное - Герцен, Бакунин, народники-социалисты 70-х годов, считавшие что в нем скрыта социальная правда. По мнению Бердяева, их объединяло то, что все они «сознавали неправду своей жизни». Бердяев также говорит о народническом миросозерцании: «Народническое миросозерцание... зависит от земли. Народ живет под властью земли, говорит замечательный народник-беллетрист Гл. Успенский. Народник-интеллигент напротив оторван от земли и хочет к ней вернуться. Народническая идеология возможна была лишь в крестьянской, сельскохозяйственной стране. Народническое миросозерцание есть миросозерцание коллективистическое, а не индивидуалистическое. Народ есть коллектив, к которому интеллигенция хочет приобщиться, войти в него».

В главе 3 - «Русское народничество и анархизм» - Бердяев пишет о том, что все русское мышление второй половины XIX века посвящено проблеме "интеллигенция и народ". «Все народники идеализировали уклад крестьянской жизни, крестьянская община представлялась им оригинальным продуктом русской истории, идеальным типом или, по выражению Н.Михайловского, высоким типом низкой ступени развития».

Идейного лидера анархистского направления народничества, считавшего, что русский крестьянин, бунтарь по природе, готов к революции М. А. Бакунина Б. описывает так: «Бакунин - порождение русского барства. Это огромное дитя, всегда воспламененное самыми крайними и революционными идеями, русский фантазер, неспособный к методическому мышлению и дисциплине... Он верил, что мировой пожар будет зажжен русским народом и славянством. И в этом русском революционном мессианизме он является предшественником коммунистов. Бакунину принадлежат слова: "страсть к разрушению есть творческая страсть". Анархизм Бакунина есть бунтарство. Он хочет поднять мировой бунт, зажечь мировой пожар, хочет разрушить старый мир, он верит, что на развалинах старого мира, на пепелище возникнет сам собой новый мир. Бакунин народник в том смысле, что он верит в правду скрытую в трудовом народе, в темной массе и особенно русском народе, который он считал народом-бунтарем по преимуществу. Все зло для него в государстве, созданном господствующими классами и являющимся орудием угнетения. Бакунин исключительно эмоционален, враждебен всяким интеллектуальным теориям. Он отрицательно относился к наукам и ученым. Более всего ему ненавистна власть ученых. Бакунин хотел взбунтовать народ, не поучая его. Он верил в правду и силу неорганизованной стихийности».

Нечаев – «зловещая, жуткая, характерно русская фигура». «Он был основателем революционного общества "Топор или народная расправа". Нечаев составил "Катехизис революционера", документ необычайно интересный, единственный в своем роде. В этом документе нашли себе предельное выражение принципы безбожной революционной аскезы. Это правила, которыми должен руководствовать настоящий революционер, как бы наставление к его духовной жизни... Нечаев был, конечно, совершенно искренний, верующий фанатик, дошедший до изуверства. У него психология раскольника. Он готов сжечь другого, но согласен в любой момент и сам сгореть». Бердяев пишет и о судьбе Нечаева – о том, что тот был заключен на 10 лет в ужасающие условия каторжной тюрьмы – Алексеевского Равелина и оттуда давал советы партии народной воли. «Это был человек исключительной силы. Но торжество такого человека не могло предвещать ничего доброго».

Бердяев не может не упомянуть о Желябове, человеке, стоявшем во главе террористической организации "Народная воля", которая подготовила покушение 1 марта 1881 года на Александра II. Он называет его «героической личностью». «Безысходность движения интеллигенции в народ привела Желябова к сознанию неизбежности борьбы с самодержавием, как первой задачей. Желябов совсем не был фанатиком и изувером подобно Нечаеву. Он скорее был типом человека, предназначенного к испытанию полноты и гармонии жизни. Он также менее всего был материалистом и из русских революционеров был наиболее близок к христианству... Перед казнью он поцеловал крест... Я думаю, что тут большую роль играло то, что Желябов был человеком из народа». Говоря о Желябове, Бердяев считает, что страшная трагедия русской жизни состоит в том, что такой человек, как Желябов «из любви к правде, должен был жизнь свою отдать на организацию убийства». «По своему миросозерцанию Желябов не был предшественником русского коммунизма, но по приемам организации, по действиям был им», - такую характеристику дает этому человеку Бердяев.

Издателя революционной газеты «Набат» Ткачева, которая была выражением самого крайнего течения, Бердяев назвал «замечательнейшим теоретиком революции». «Ткачев не был традиционным и типичным народником, он в сущности не верил в народ. Он первый противоположил тому русскому применению марксизма, которое считает нужным в России развитие капитализма, буржуазную революцию, конституцию и пр., точку зрения очень близкую русскому большевизму... Отсутствие развитой буржуазии Ткачев считал величайшим преимуществом России, облегчающим возможность социальной революции. Ткачева называли якобинцем, что не совсем верно. Якобинство есть форма демократии. Ткачев же прежде всего социалист и социализм его не демократического типа, чем он походит на Ленина и коммунистов... Ткачев, как и Ленин, был теоретиком революции. Основная идея его есть захват власти, захват власти революционным меньшинством. Для этого нужно дезорганизовать существующую власть путем террора. Народ по мнению Ткачева всегда готов для революции, потому что он лишь материал, которым пользуется революционное меньшинство... Анархический дионисизм Бакунина совершенно чужд Ткачеву. Бакунин был против всякой организации. Ткачев же был сторонником организации революционного меньшинства, которое должно завоевать власть. Он один из немногих русских революционеров прошлого, почти единственный, который думал о власти, о ее завоевании и ее организации... Воля к власти, проповедуемая Ткачевым, была очень противоположна настроениям русских социалистов-народников».

Полемизирующий с Ткачевым Плеханов, «основатель русского марксизма и социал-демократии», восстающий против идеи захвата власти революционной социалистической партией, был охарактеризован Бердяевым так: «Он - западник, рационалист, просветитель и эволюционист. Ему чужды русские иррациональные мотивы. Плеханов, как потом все марксисты-меньшевики, не хочет признать особенных путей России и возможность оригинальной революции в России. И в этом он, конечно, ошибся».

В 5 главе - «Классический марксизм и марксизм русский» - Бердяев пишет о том, что на смену народничеству в России пришел марксизм. Революционная интеллигенция, по его словам, «разуверилась в крестьянстве и решила опереться лишь на свой собственный героизм», в результате чего был убит Александр II. Однако, это привело лишь к усилению реакционного движения. Тем временем за границей Г. Плеханов – в прошлом один из участников революционных организаций «Земля и воля» и «Черный передел» - совместно с группой эмигрантов создает еще одну организацию - «Освобождение труда». «Это было возникновение русского марксизма и социал-демократического движения. Первоначально марксизм на русской почве был крайней формой русского западничества. Первые поколения русских марксистов прежде всего боролись со старыми направлениями революционной интеллигенции, с народничеством и нанесли ему непоправимые удары. Русский марксизм ждал освобождения от индустриального развития России, которого народничество как раз хотело избежать». Сам Плеханов был признан одним из главных теоретиков марксизма.

Так в 80-х годах случился кризис изжившего себя народничества. «Революционное движение не могло дальше развиваться под его знаменем», - такова основная мысль 5 главы книги Бердяева.

Статьи В.И.Ленина

“От какого наследства мы отказываемся?” В № 10 “Русского Богатства” за 1897 г. г. Михайловский говорит, что диалектические материалисты (далее “ученики”) решительно отказываются от наследства 60-70 годов (далее “просветителей”). Все это выдумки. Мы подробно рассмотрим и опровергнем их.

I Один из представителей “наследства” (Коротко: Ленин выбирает типичного представителя “наследства”, рассматривает его политические воззрения, которые являются общими для всех его единомышленников. Выделяет основные пункты воззрения: враждебное отношение к крепостному праву, защита просвещения, отстаивание интересов масс)

Итого: По характеру воззрений Скалдин – буржуа-просветитель: 1. он одушевлен горячей враждой к крепостному праву; 2. защищает просвещение, самоуправление, свободы, европейский образ жизни; 3. отстаивает интересы народных масс (в основном крестьян). “Эти три черты и составляют суть того, что у нас называется “наследством 60-х г.г., и важно подчеркнуть, что ничего народнического в этом наследии нет. Есть немало в России писателей, которые по своим взглядам подходят под указанные черты и которые не имели ничего общего с народничеством”, - Ленин.

Если мы сопоставим практическое понимание Скалдина, с одной стороны, со взглядами современных народников, а с другой стороны, с отношением к ним “русских учеников”, то мы увидим, что “ученики” всегда будут стоять за поддержку пожеланий Скалдина. То, что изменили народники в пожеланиях Скалдина, “ученики” будут считать минусом и отвергать. “Ученики” накидываются не на “наследство” (это вздорная выдумка), а на мелкобуржуазные прибавки к наследству со стороны народников. К этим прибавкам и перейдем.

II Прибавка народничества к “наследству”

От Скалдина перейдем к Энгельгардту. Его письма “Из деревни” - тоже публицистические очерки деревни. Ленин выделяет две стороны воззрений Энгельгардта.

1. Он уже народник. Но в его взглядах еще много просветительского. Народничество Энгельгардта выражено слабо и робко. Михайловский подкрашивает “общину”. А Энгельгардт вскрывает поразительный индивидуализм земледельца. “Наши крестьяне в вопросах собственности самые крайние собственники”. Он показывает, что мужику свойственно кулачество. “Тенденция крестьянства – вовсе не к общинному строю, а к самому обыкновенному, всем капиталистическим обществам свойственному”. Это сближает Энгельгардта с представителями “наследства” без всякой народнической окраски.

2. он верил в то, что главная причина бедствий крестьян лежит в остатках крепостного права и в свойственной ему регламентации. Отрицательное отношение к регламентациям стоят в самой резкой противоположности с народническими упованиями на “разум и совесть, знания и патриотизм руководящих классов”. Чисто буржуазные пожелания и мероприятия роднят Энгельгардта со Скалдиным.

Итого: У Энгельгардта преобладают черты миросозерцания представителей “наследства”. А идеология народничества является сторонней, случайной вставкой.

III Выиграло ли «наследство» от связи с народничеством?

“Народники о Н.К.Михайловском” (Коротко: статья посвящена годовщине смерти Михайловского. Ленин, будучи его идейным противником, соглашается с великим вкладом Михайловского в развитие общественной мысли. Но сначала крепко его ругает.)

10 лет со дня смерти Михайловского. Все посвящают ему хвалебные статьи. Ленин протестует против извращения истины, когда либералы в своих статьях пытаются выдать Михайловского за социалиста и доказать его примиримость с марксизмом. Михайловский был лучшим представителем русской буржуазной демократии. Великой исторической заслугой Михайловского в буржуазно-демократическом движении было то, что он горячо сочувствовал угнетенному положению крестьян, боролся против крепостного гнета, отстаивал сочувствие к подполью и сам ему прямо помогал. Но М. разделял все слабости буржуазно-демократического движения. Ему казалось, что передача всей земли крестьянам без выкупа есть нечто “социалистическое”; он считал себя поэтому “социалистом”. Разумеется, это глубокая ошибка. Передача всей земли крестьянам, в особенности без выкупа, есть очень полезная мера при господстве крепостников-помещиков, но мера эта – буржуазно-демократическая. Весь мировой опыт показывает, что чем больше “земли и воли”, тем быстрее идет развитие капитализма, тем скорее обнаруживается буржуазная природа крестьянства.

Массовое выступление крестьян в эти годы окончательно доказали, что крестьянство стоит на буржуазно-демократической позиции. Рабочие поддерживали и будут поддерживать крестьян (против крепостников), но смешение этих классов, смешение буржуазно-демократического с социалистическом пролетариатом есть реакционная авантюра. Против нее теперь будут бороться все сознательные рабочие.

М. был главой и душой группы литераторов “Русского Богатства”. Что с ней стало в 1905-1907 г.г.? Вышли первые ликвидаторы среди демократии. Они объявили в 1906 г. “открытую партию”, отреклись от “подполья”, его лозунгов. Получился полный отрыв от масс (М. к тому времени уже умер).

Мы чествует М. за его искреннюю и талантливую борьбу с крепостничеством, “бюрократией”, уважение к подполью и за помощь ему, но не за его буржуазно-демократические взгляды, не за колебания к либерализму, не за группу “социал-кадетов” “Русского Богатства”.

Публицистика В.Г.Короленко

В основном, журналистская деятельность Короленко связана с журналом “Русское богатство”. Она началась в 1878 г. Сначала он придерживался народнических взглядов. Затем отошел от них, но сторонником марксистского подхода не стал. Его тематика – простые люди, крестьяне, рабочие, их жизнь, будни, народники и их судьбы. Он опровергает народнические иллюзии о равенстве людей в крестьянской общине, идиллическое представление о деревне как гармоническом оплоте русской самобытности, анализирует истинные причины крестьянского разорения. Много пишет о голоде 1892 г. Короленко придерживается взгляда, что публицист должен активно вмешиваться в жизнь, стараться ее улучшить, помочь, он не может быть сторонним наблюдателем. Особенно его возмущали публикации в прессе, где страшные события, например, казнь, описывались с бесстрастной точностью и детальностью. После поездки в Америку, издал цикл очерков, в которых рассказывал о реальной – трудной – жизни простых людей в этой стране: о безработице, нищете и бесправии работающих, о всемогуществе доллара. Повествует о трудной судьбе русских и украинских крестьян-эмигрантов. Однако он признавал, что буржуазно-демократические порядки лучше самодержавно-крепостнических. Многие выступления в прессе были связаны с национальным вопросом и системой судопроизводства. В 1895 г. Короленко принял активное участие в судьбе крестьян-удмуртов, ложно обвиненных в человеческом жертвоприношении. Серия его судебных очерков обнажила злоупотребления в полицейской системе России. Вообще тема невинно осужденных – важнейшая в эти годы у Короленко. Он опубликовал статью с обвинением французского правительства по знаменитому делу Дрейфуса.