Показана разница (в %) между долей сторонников тех или иных действий среди населения в целом и в электоратах отдельных партий, блоков и их лидеров.

Мы еще раз можем убедиться в том, что программы и лозунги политических группировок очень избирательно воспринимаются сторонниками этих группировок; голосуя за те или иные партии и их лидеров, избиратели могут оставаться равнодушными или даже отвергать многое из того, что претенденты на их голоса обещают сделать, придя к власти. Так, голосовавшие на декабрьских выборах за ЛДПР почти не обратили внимание на такие основополагающие идеи В.Жириновского, как приостановка конверсии оборонной промышленности или переход от национально-территориального деления России к территориально-административному (на губернии и области); в электоратах некоторых партий и блоков интерес к этим идеям оказался даже значительнее, чем среди избирателей ЛДПР.

Правда, в отношении к вопросам, смысл которых более глубоко освоен массовым сознанием (приватизация, освобождение цен, восстановление единого государства в границах СССР и целый ряд других), таких несоответствий гораздо меньше. Но и тут обнаруживаются любопытные отклонения настроений избирателей от программ и лозунгов партий, за которые они голосуют. Так, вовсе не электорат ЛДПР проявляет наибольшую предрасположенность к жесткому давлению на бывшие союзные республики и воссозданию единого государства на территории бывшего СССР, к чему особенно настойчиво и целеустремленно призывал во время предвыборной кампании именно В.Жириновский. В свою очередь, мысль о преимуществах для русских в России им публично не выдвигалась, по крайней мере, жестко не акцентировалась, а между тем как раз приверженность этой идее едва ли не рельефнее всего выделяет избирателей ЛДПР.

Приведенные в таблице данные в какой-то степени позволяют приблизиться к пониманию причин таких расхождений между политическими настроениями людей и их электоральным поведением. Кроме того, они дают возможность представить политический спектр России, отталкиваясь не от социально-экономических ориентации, как мы делали выше, а от особенностей электората основных политических группировок и их руководителей. Картина, которая при этом вырисовывается, во многом совпадает с той, что была представлена в предыдущем разделе статьи. Однако в деталях и нюансах, нередко существенных, она не только дополняет, но и существенно уточняет ее. Учитывая непроявленность, размытость социально-экономических интересов в нынешнем российском обществе, компенсируемую концентрацией надежд и ожиданий не на программах и лозунгах, а на личностях лидеров, действующих на политической сцене (инерция почти исчерпавшей себя, но ничем не замененной харизматической легитимности), можно предположить, что именно при таком подходе мы должны получить наиболее полное и конкретное представление о соотношении экономических и политических ориентации граждан России с их электоральным поведением.

Итак, рассмотрим основные цвета российского политического спектра, взяв за точку отсчета ориентации и настроения избирателей различных партий, блоков и их лидеров. При этом мы будем пользоваться теми названиями групп ориентации ("правые либерал-радикалы", "правый" и "левый" центр и др.), которые употреблялись выше. Читателя же еще раз предупреждаем: группы, выступающие под одними и теми же названиями, могут отличаться друг от друга, что свидетельствует, на наш взгляд, не столько о неправильности самих названий, сколько о невозможности вычленить умеренные и радикальные группы современного российского общества на основании каких-то однозначных критериев.

Правые либерал-радикалы. Похоже, сегодня они связывают свои надежды прежде всего с Е.Гайдаром. Почти во всем, что касается ускорения и углубления экономических реформ (гарантии права частной собственности, демонополизация промышленности, прекращение государственной поддержки нерентабельных предприятий, обеспечение реальных возможностей для покупки и продажи земли) "гайдаровцы" — безусловные лидеры. Причем, речь идет именно об электорате самого Б.Гайдара, как претендента на президентский пост. Даже избиратели, голосовавшие в декабре 1993 г. за "Выбор России", несколько умереннее, так как электорат блока формировался в значительной степени за счет тех, кто главным претендентом на пост президента продолжает считать Б.Ельцина, а эти люди, как хорошо видно из таблицы, не столь радикальны, как "гайдаровцы".

Однако и здесь мы лишний раз можем убедиться в том, что правый радикал-либерализм в современном российском обществе особой последовательностью не отличается (в большинстве случаев доля сторонников тех или иных радикальных мер в электорате Е.Гайдара не дотягивает даже до половины), Если не забывать о том, что голосовать за Е.Гайдара на президентских выборах собирается сегодня лишь один из двадцати пяти респондентов, то можно смело утверждать, что идеология правого радикал-либерализма как нечто цельное и последовательное в современной России почти не получила распространения.

Правый центр. Эта ниша на декабрьских выборах была занята прежде всего партией С.Шахрая и блоком Г.Явлинского. Некоторые, порой существенные, несовпадения социально-экономических ориентации их избирателей (например, в отношении к купле и продаже земли и налогообложению зажиточных слоев населения, где "шахраевцы" выглядят более радикальными реформаторами и — одновременно

— более ревностными сторонниками перераспределения доходов, неравенство которых увеличивается в ходе реформ) скорее свидетельствуют об оттенках, чем о разнице цветов. Не исключено, что эти различия во многом случайны, и причину их надо искать в быстром предвыборном перераспределении избирателей, составлявших ядро бывшего ельцинского электората, между до того не существовавшими "Выбором России", "Яблоком" и ПРЕС.

Сегодня же, как это ни покажется странным, ориентация "правого центра" персонифицированы прежде всего в фигурах Б.Ельцина и Г. Явлинского. Это противоречит, на первый взгляд, и происходящему на политической сцене (вспомним хотя бы отказ Г.Явлинского подписать договор об общественном согласии), и неоднократно высказывавшемуся нами мнению (в том числе и в "Полисе") о том, что лидер "Яблока" олицетворяет общественный запрос не на правый, а на левый центр. Но этот вывод делался на основании не столько общих социально-экономических и политических ориентации, сколько отношения избирателей Г. Явлинского лично к Б.Ельцину и некоторым его политическим акциям, о чем мы скажем ниже. Кроме того, избратели "Яблока" и непосредственно Г.Явлинского отличаются повышенным, по сравнению с электоратом Б.Ельцина, интересом к социал-демократам и социалистам (На вопрос: "Людям каких политических ориентации Вы охотнее доверили бы сегодня судьбу России?", каждый шестой избиратель "Яблока" и каждый седьмой из тех, кто на президентских выборах собирается голосовать за Г.Явлинского назвали социал-демократа или социалиста.  Между тем в электорате "Выбора России" этим политическим течениям отдает предпочтение лишь один из двадцати, а в электорате Б.Ельцина — один из двадцати пяти.). Это дает нам право предположить, что в период реформ и отсутствия благоприятных условий для политики социал-демократического типа правый и левый центр могут как противостоять друг другу, так и причудливо переплетаться. Реальную картину можно получить лишь в том случае, если изначально ставится задача выявить предельно широкий спектр настроений и многообразие пластов массового политического сознания.

Левый центр. Приведенные в таблице данные подтверждают высказанное выше предположение о том, что в сегодняшнем российском обществе "левый центр" существует не столько как сложившаяся реальность, сколько как неоформленный политический запрос, как смутная потребность в более благоприятном для большинства населения маршруте реформ.

По общим экономическим и политическим ориентациям к "левому центру" с наибольшим основанием могут быть отнесены (из участвовавших в декабрьских выборах) избиратели Демократической партии России и блока "Женщины России". Уже одно то, что эту политическую нишу заняли столь разные объединения, свидетельствует о рыхлости "левого центра", его размытости, случайности входящих в него группировок. И все же у избирателей ДПР и блока "Женщины России" есть нечто общее. Их объединяет более сдержанное, чем у "правых" (как радикалов, так

умеренных) отношение к проводимым реформам и более заинтересованное — к таким вещам, как регулируемые цены, при нежелании возвращаться в прошлое (Наиболее точным индикатором отношения к перспективе возврата в прошлое, как уже говорилось, является соотношение сторонников дефицита при низких ценах, с одной стороны, и наличия товаров при высоких, с другой. В электорате ДПР это соотношение составляло во время нашего опроса 22:48, в электорате "Женщин России" — 28:46. Для сравнения: среди избирателей ПРЕС — 25:55, "Яблока" — 16:58, "Выбора России" — 14:65. Забегая вперед, отметим, что слева от "левого центра" пропорции еще больше сдвигаются в сторону приверженцев дефицита (31:35 у избирателей Аграрной партии и 44:26 — в электорате компарти).).

Если говорить об отличиях избирателей ДПР от избирателей "Женщин России", то первым свойственна большая определенность ориентации и более явная реформаторская направленность в некоторых вопросах (скажем, о прекращении поддержки нерентабельных предприятий) при более отчетливо выраженном стремлении к перераспределению богатства за счет высокого налогообложения зажиточных слоев (в этом отношении они схожи с "шахраевцами", что лишний раз свидетельствует о пересечении позиций "правого" и "левого" центра в период посткоммунистических реформ). Другая особенность электората ДПР — повышенная идеологизированность, что проявляется в довольно обостренном антизападничестве, озабоченности восстановлением державной мощи и державного влияния страны, а также "русским вопросом" в России и ближнем зарубежье. Такая концентрация изоляционистско-этнических настроений на левом фланге — еще один важный симптом слабости "левого центра" именно как центра. Еще выразительнее эта тенденция проявляется в электорате ЛДПР, о чем мы скажем особо. О В.Жириновском и его партии нам предстоит говорить и в связи с тем, что если на парламентских выборах потребность в "левом центре" была удовлетворена хотя бы частично, то нынешними кандидатами в президенты она, похоже, не удовлетворяется вообще. Во всяком случае, ни об одном из них нельзя сказать, что ориентации его электората "левоцентристские".

Левые радикалы. На прошедших парламентских выборах они лучше всего были представлены в электорате компартии, а на президентских выборах, состоись они сегодня, оказались бы в первую очередь среди голосующих за Г.Зюганова. Весьма близки к ним по своим ориентациям избиратели Аграрной партии (особенно в таких вопросах, как политика в области цен, отношение к западному образу жизни и западным ценностям, восстановление великодержавного статуса России), а также те, кто на будущих президентских выборах намерен поддержать А.Руцкого. Электорат последнего, как никакой другой, похож на электорат компартии (Это проявляется и в том, что в электорате Г.Зюганова и А.Руцкого, в отличие от избирателей других кандидатов на пост президента (кроме В.Жириновского, о котором разговор впереди), доля сторонников дефицита товаров при низких ценах превышает долю сторонников товарного изобилия при высоких (в электорате Г.Зюганова их процентное соотношение 38:31, в электорате А.Руцкого — 43:29). Эти цифры достаточно красноречивы, если учесть, что среди избирателей Б.Ельцина, Е.Гайдара и Г.Явлинского доля сторонников дефицита не превышает 17%.). Если все же "руцкисты" в чем-то умереннее "зюгановцев", то этого, вне всякого сомнения, недостаточно для того, чтобы претензии А.Руцкого и его партии на роль социал-демократического "левого центра" были признаны основательными: "руцкисты" слишком радикальны, и многие из них отойдут от своего лидера, если он покажется им чересчур умеренным. С еще большим основанием это можно сказать о Г.Зюганове, также прибегающем к социал-демократической риторике, и его избирателях, большинству которых она чужда. У руководителей Аграрной партии в данном отношении возможности побогаче, но и ее сторонники слишком прочно привязаны к традициям колхозно-совхозной системы, чтобы их политические представители могли всерьез рассчитывать удовлетворить общественную потребность в "левом центре".

К тому, что читатель мог увидеть в таблице, можно добавить: "зюгановцы" и "руцкисты" заметно отличаются от избирателей других партий и лидеров (кроме опять-таки "жириновцев") своей приверженностью авторитаризму и склонностью к массовым уличным действиям против властей (Лишь 28% намеревающихся голосовать на президентских выборах за Г.Зюганова и 32% "руцкистов" считают, что сегодня Россия не нуждается в переходе к режиму "жесткой руки" (среди избирателей Е.Гайдара таких 43%, Б.Ельцина — 47%, Г.Явлинского — 54%). Что касается идеи массовых действий против правительства, то ее поддерживают 58% "зюгановцев" и 39% "руцкистов" (среди "ельцинцев" — 9%, "гайдаровцев" — 15%, "явлинцев" — 21%).). В сочетании с ярко выраженным антизападничеством, стремлением воссоздать прежнюю союзную государственность (тут со сторонниками Г.Зюганова и А.Руцкого не могут конкурировать даже поклонники лидера ЛДПР) и сдержанным отношением к русской этнической идее (в полном соответствии с буквой и духом советского "интернационализма") все это позволяет говорить о том, что современный левый радикализм в России соединяет в себе революционность начала нынешнего века и приверженность ценностям советского периода отечественной истории.

Правые националисты. Мы не случайно обратились к этой — крайне правой — части электората после того, как рассмотрели представления левых: в их социально-экономических и политических ориентациях много общего. Но что интересно: представляющие данное течение "жириновцы" ближе, как ни странно, не к левым радикалам, а к "левому центру", к "травкинцам", а не к "зюгановцам" или "руцкистам". Избиратели ЛДПР заметно сдержаннее избирателей А.Руцкого и Г.Зюганова относятся к перспективе остановки реформ вообще и приватизации, в частности (хотя оценивают их почти столь же негативно, как и крайне левые); они намного умереннее в своем антизападничестве и стремлении восстановить единое государство в границах бывшего СССР, равно как и его державный статус; меньше озабочены они и перераспределением доходов между богатыми и бедными. Это тяготение "жириновцев" к центру подтверждается и другими данными. Они гораздо заинтересованнее, чем "зюгановцы" и "руцкисты", относятся к приватизации земли, торговли и сферы услуг, крупной промышленности, порой сближаясь в этом отношении с электоратом Г.Явлинского (Так, за приватизацию земли высказалось 38% "жириновцев" (у "зюгановцев" — 9%, "руцкистов" — 26, "явлинцев" — 56%), за приватизацию крупных промышленных предприятий — 26% (среди "зюгановцев" - 10%, "руцкистов" - 16, "явлинцев" - 31%).).

Но "жириновцы" не просто тяготеют к "левому центру". Гораздо важнее, что они при этом, похоже, не верят, в саму возможность какой-либо "левоцентристской" политики, способной удовлетворить их интересы и компенсировать разочарование в происходящих в стране переменах (напомним, что среди "жириновцев" немало бывших "ельцинцев"). От других неудовлетворенных и разочарованных они отличаются тем, что ищут выход в национализме, в "русской идее". Никто не демонстрирует столь сильного желания обеспечить в России преимущества русским, как они, никто так не подготовлен к восприятию лозунга, призывающего "очистить Россию от инородцев". Правда, этот национализм смягчается, когда ряды "жириновцев" пополняются перебежчиками из электоратов других партий и лидеров, как было на прошедших парламентских выборах. Влившись в ряды избирателей ЛДПР, "ельцинцы" и "руцкисты" несколько сбили волну национализма в электорате этой партии. Кстати, социально-экономические ориентации "жириновцев" от такого вливания почти не изменились: в данном отношении позиции "ельцинцев" и "руцкистов", будучи разнонаправленными, не дополняют, а гасят друг друга.

Поэтому с точки зрения политического будущего страны нас должно прежде всего интересовать ядро электората ЛДПР, а именно — та его часть, которая собирается голосовать за В.Жириновского на президентских выборах. Опасно не само по себе увеличение численности голосующих за эту партию. Опасно, если расширение ее электората — в результате неспособности к политическому самооформлению "левого центра" — будет сопровождаться расширением ее ядра. Ядро же ее составляют люди, мироощущение которых мы в одной из предыдущих наших публикаций назвали "нелиберальным индивидуализмом" См. "Полис", 1994, № 1, с. 74.). В отличие от "зюгановцев'' и "руцкистов", в значительной степени сохраняющих мировосприятие "традицинно советского" типа сознания, "жириновцы" представляют собой продукт его разложения. Их специфический "центризм", их относительно благосклонное (по сравнению с "традиционалистами") отношение к реформам и даже к Западу — это есть не что иное, как попытка идеологически приспособиться к новым условиям, принципиально не меняясь, сохраняя унаследованный от брежневской эпохи потребительский эгоизм, не опосредуемый производительной мотивацией.

Не углубляясь в детальный анализ ценностей электората В. Жириновского (разговор об этом, как и вообще о влиянии ценностей на политическое поведение, отложим до следующего номера журнала), отметим лишь главное. "Жириновцы" — в полном соответствии с отмеченными нами особенностями "нелиберального индивидуализма" — сочетают в своем сознании любовь к свободе и собственности (в этом отношении они не отличаются от "ельцинцев" и "явлинцев", несколько уступая лишь "гайдаровцам") с более скептическим отношением к таким вещам, как образованность и профессионализм, с одной стороны, и права человека, гуманизм, справедливость, духовность — с другой. По степени равнодушия к этим ценностям они уверенно лидируют среди избирателей всех других претендентов на пост президента.

Добавьте к сказанному крайне почтительное отношение к деньгам (здесь "жириновцы" тоже единоличные лидеры), и вы получите более или менее законченный портрет типичного избирателя этой партии. Не удивительно, что при всех своих идеологических отличиях от "традиционалистов", он вплотную сближается с ними в предпочтении дефицита при низких ценах товарному изобилию при высоких, демонстрируя тем самым неразвитость своих потребностей, в том числе — материальных. "Жириновцы" близки к "традиционалистам" и в таких вопросах, как отношение к массовым уличным действиям против властей (здесь они уступают лишь "зюгановцам") и склонность к авторитаризму в политике (здесь они опережают всех). И эта близость легко объяснима. Разложение советского "традиционализма" порождает специфическую разновидность анархизма, идеологически противостоящего старому порядку, но, в полном соответствии с природой любого анархизма, тяготеющего к новому авторитаризму. В данном случае — к авторитаризму этническому.

Это сочетание двух идей — "русской идеи" и идеи авторитарного "порядка" — отчетливо просматривается не только в сознании тех, кто составляет ядро электората В.Жириновского. Мы имеем дело с идеями, которые, соединившись, и обеспечили во многом расширение этого ядра в декабре 1993 г. Приводимые ниже данные о мотивах голосования не оставляют на сей счет ни малейших сомнений.

Таблица 13 (данные в % по столбцу)

Почему Вы проголосовали именно за этот блок, партию?	Население в целом	Аграрная партия	Выбор России	ДПР	Женщины России	КПРФ	ЛДПР	ПРЕС	"Яблоко"
Руководители этого блока заставят правительство думать о народе	19	19	3	33	23	32	14	25	12
Руководители этого блока наведут в стране порядок	13	0	1	14	1	22	36	0	6
Руководители этого блока не раздают пустых обещаний, а говорят правду, даже если она горькая	12	5	10	14	9	18	-1	0	10
Руководители этого блока говорят с народом на понятном ему языке	10	21	-2	19	9	16	13	1	8
Руководители этого блока обещают народу что-то конкретное	9	10	5	7	3	5	6	19	17
Руководители этого блока решительно продолжат начатые в стране реформы	8	-7	26	6	-6	-5	-7	0	11
Руководители этого блока являются сторонниками Б. Ельцина	б	-2	24	-2	-6	-6	-5	8	-1
Руководители этого блока являются противниками Б. Ельцина	3	-2	-2	-2	0	15	10	-3	-2
Руководители этого блока защитят русских в России и бывших союзных республиках	3	3	0	-3	-1	б	14	3	-2
Все другие партии и блоки еще хуже	7	0	8	1	9	3	2	12	8

Показана разница (в %) между долей тех, кто назвал данный мотив голосования среди населения в целом, и долей назвавших его в электорате той или иной политической группировки. Респонденты имели возможность назвать не больше трех мотивов.

Эти данные, как нам кажется, интересны прежде всего тем, что позволяют более конкретно, чем общие экономические и политические ориентации избирателей разных партий, представить себе ту совокупность словесных символов и идеологических клише, которые влияют на электоральное поведение людей. Тут-то и становится ясно, что избиратели ЛДПР голосовали за нее вовсе не потому, что приняли обман, исходящий от ее руководителя, за правду (в отличие от "зюгановцев" или, скажем, "травкинцев", правдивость или неправдивость лидеров их интересует очень мало). И не потому, что его обещания были конкретнее, чем у других (этот мотив, как ни странно, преобладает в электорате ПРЕС и "Яблока", что, учитывая характер их программ, заставляет всерьез задуматься о том, что же именно их избиратели понимают под "конкретностью"). Наконец, не потому, что он очень уж понятно изъяснялся с народом (для избирателей Аграрной партии, ДПР и КПРФ доступность политического языка важнее, чем для "жириновцев"). Избиратели ЛДПР проголосовали за нее именно потому, что из потока слов и обещаний В.Жириновского выделили те самые идеи, о которых мы говорили выше, — "русскую" и идею "порядка". При этом, повторим, в первую из них они вкладывали тот смысл (о преимуществах для русских по сравнению с представителями других национальностей), который сам руководитель "либерал-демократов" в своих публичных выступлениях вкладывать в нее остерегался.

Мы считаем, что приведенные в таблице цифры в развернутых комментариях не нуждаются; различия в мотивах голосования избирателей разных политических группировок слишком очевидны, и внимательный читатель без особого труда в этой информации сориентируется самостоятельно. Единственное, на что хотелось бы обратить внимание, так это на явный дефицит мотивации электорального поведения среди избирателей "центра" (как "правого", так и "левого"). Они достаточно реалистичны, чтобы сдержаннее, чем, скажем, избиратели "Выбора России", относиться к идеологической риторике насчет "решительного продолжения реформ". Чужды им и мотивы голосования по принципу "за или против Б.Ельцина". Наконец, их явно не привлекает идея "порядка"; в которой им, в силу особенностей менталитета, слышится покушение на демократию. У избирателей ДПР этот дефицит новой мотивации компенсируется, правда, упованием на то, что их избранники "заставят правительство думать о народе". Но это, по существу, не что иное, как возрождение старой идеологемы, сближающей "травкинцев" с избирателями компартии и тем самым подтверждающей нашу мысль о размытости электорального сознания в той части общества, которая составляет его активный политический "центр". Не исключено, что именно дефицит осознанных мотивов косвенно проявился в настроениях электората ПРЕС и "Яблока", увидевших в программах и обещаниях лидеров этих группировок "что-то конкретное". Возможно, как нечто "конкретное" по сравнению с уже привычными идеологемами по поводу "ускорения реформ" была воспринята сама критика курса реформ, исходившая во время предвыборной кампании от лидеров ПРЕС и "Яблока".

И последнее: именно в электорате "центра" (за исключением чересчур идеологизированных "травкинцев") получило относительно широкое распространение голосование по принципу "другие еще хуже". В этом отношении с "центристами" сравнимы только избиратели "Выбора России". Особое внимание, учитывая довольно распространенное объяснение успеха ЛДПР, обращаем на то, что у ее избирателей этот мотив находится на периферии сознания.

Растущий дефицит мотивации в электорате "центра" — это, быть может, самое тревожное проявление продолжающегося кризиса российской демократии, который внешне обнаруживает себя в катастрофически падающем интересе к выборам. Отсюда — вполне реальная перспектива размывания границ между двумя основными электоральными полями, равно как и перспектива углубляющейся деполитизации бывшего электората Б.Ельцина.

Впрочем, возможно и другое (и это сегодня более реально): дальнейшая дифференциация и даже поляризация в границах электорального поля "демократов". И если тенденции такого рода плохо просматриваются на прошедших весной местных выборах (тут как раз наблюдается резкий крен в сторону деполитизации), то они более чем явно обнаруживают себя в изменении отношения к самому Б.Ельцину, а также в реакции на те действия, которые были предприняты им осенью прошлого года, и на некоторые события (вроде решения Думы о политической амнистии), которые так или иначе с ними связаны.

Выше мы уже показали, какие сдвиги произошли после 4 октября 1993 г. в политическом сознании основных соцально-профессиональных групп российского общества. Посмотрим теперь, как сказались сентябрьско-октябрьские события на умонастроениях различных электоральных групп. Разумеется, мы не можем сравнить позиции избирателей различных партий и блоков до и после 4 октября по той простой причине, что до сентябрьско-октябрьских событий большинства из них попросту не существовало. Но у нас есть возможность показать динамику политических настроений электората шести самых популярных, на сегодняшний день, кандидатов на пост президента.

Таблица 14 (данные в %)

		Отношение к досрочному роспуску ВС и съезда народных депутатов				Отношение к возможной отставке Б.Ельцина				Отношение к использованию армии при штурме "Белого дома" 4. 10.93		Отношение к решению Гос. Думы о политической амнистии
		До 21.09.93		После 21.09.93		До 21.09.93		После 21.09.93		+		+
		+	-	+	-	+	-	+	-
Голосовавшие на парламентских выборах 1993 г. за следующие партии и блоки	Аграрная партия			20	56			51	20	9	79	45	35
	Выбор России			57	17			19	52	23	59	12	65
	ДПР			40	36			54	23	8	78	39	35
	Женщины России			31	34			39	29	8	74	31	39
	КПРФ			11	77			75	10	5	84	76	13
	ЛДПР			39	35			62	15	11	70	41	34
	ПРЕС			46	35			37	38	15	75	20	50
	"Яблоко"			43	32			43	36	10	76	30	44
	Не участвовавшие в выборах			33	27			36	23	11	65	19	42
Собирающиеся голосовать за следующих кандидатов в президенты	Гайдар	71	15	60	17	17	66	19	40	19	65	15	67
	Ельцин	72	6	59	15	7	76	6	75	26	55	9	68
	Жириновский	48	20	36	36	58	29	65	13	11	68	37	37
	Зюганов	21	63	9	84	62	19	80	7	2	94	79	9
	Руцкой	42	29	21	61	54	24	73	11	4	84	62	15
	Явлинский	74	12	43	33	27	51	47	28	10	78	25	47
	Резерв	43	15	26	27	32	25	34	19	7	66	19	38

Мы видим, что в отношении к такому ключевому событию, как роспуск Верховного Совета и съезда народных депутатов, политически активное население распадается на три группы: левые радикалы, голосовавшие за компартию и аграриев, эту акцию в большинстве своем отвергли; правые либерал-радикалы, отдавшие предпочтение "Выбору России" (его электорат, напомним, вобрал в себя значительную часть "правого центра"), ее одобрили; а оставшаяся часть образовала своего рода "право-левый центр", куда наряду с избирателями "Яблока", ПРЕС, ДПР и "Женщин России" вошли и "жириновцы". Отличительная особенность "центра" — расколотость электората всех входящих в него группировок.

Аналогичным образом распределяются избиратели кандидатов в президенты: электорат Б.Ельцина и Е.Гайдара, с одной стороны, Г.Зюганова и А.Руцкого — с другой, а в центре — электорат Г.Явлинского и В.Жириновского. Обращаем внимание на колоссальный сдвиг, который произошел после 4 октября в отношении к досрочному роспуску съезда народных депутатов среди избирателей А.Руцкого, на сохранившуюся или даже упрочившуюся консолидацию правых и левых радикалов, на углубившийся раскол "центра", о чем красноречиво свидетельствует смена настроений среди избирателей Г.Явлинского. Все это означает, что по одному из важнейших вопросов политической жизни последних месяцев произошли одновременно и подтверждение существующих границ между электоральными полями, и их взаимопересечение, наложение друг на друга, и раскол внутри одного из них ("демократического"). Примерно то же самое, хотя и с некоторыми существенными отличиями, проявилось и в отношении к решению о политической амнистии, принятому Государственной Думой.

Сентябрьско-октябрьские события не просто раскололи электорат "демократов", но и привели к тому, что их электоральное поле или, что то же самое, бывшее электоральное поле Б.Ельцина, резко сузилось, если границами этого поля считать нынешнее отношение к самому Б.Ельцину. Только в своем личном электорате он сумел сохранить позиции, которые имел до 21 сентября. Даже среди избирателей Е.Гайдара наметился сдвиг: хотя доля сторонников отставки президента осталась здесь прежней (и незначительной), доля противников уменьшилась более чем в полтора раза. Заметно ослабли и без того не очень прочные позиции Б.Ельцина в электорате А.Руцкого, В.Жириновского и, что особенно существенно, резко возросло недовольство им среди избирателей Г.Явлинского, где до роспуска Верховного Совета и съезда президент пользовался значительной поддержкой. Впрочем, если говорить об электорате "Яблока", то в нем, как и в электорате "Выбора России" и ПРЕС, доля желающих сохранить Б.Ельцина на посту президента еще удерживается в количественных рамках электорального поля демократов. Однако среди избирателей всех других партий и блоков, даже тех, где роспуск Верховного Совета и съезда получил достаточно серьезную поддержку, как у "травкинцев", позиции Б.Ельцина не намного прочнее, чем в рядах "жириновцев".

Кстати, последние, расколовшись в оценке роспуска съезда и решения Думы о политической амнистии (это значит, что борьба властей и политических группировок их не консолидирует), в неприятии Б.Ельцина и его действий демонстрируют почти такую же высокую солидарность, как "зюгановцы" и "руцкисты". Мы видим, таким образом, что лояльность В.Жириновского к президенту во время предвыборной кампании и после резко контрастировала и контрастирует с настроениями его избирателей, что, однако, не помешало последним отдать ему свои голоса.

О том, что причины резко изменившегося отношения к Б.Ельцину надо прежде всего искать в событиях 3-4 октября, свидетельствует почти единодушно негативная оценка избирателями всех без исключения партий и блоков использования армии при штурме "Белого дома". Обращаем на это особое внимание: не только противники президента, но и большинство тех, кто готов голосовать за него и сегодня, равно как и большинство "гайдаровцев", осудили эту акцию. Тем самым они дали понять, что для них приверженность принципам правовой демократии важнее, чем стремление во что бы то ни стало поддержать своих лидеров.

Эти данные, как никакие, быть может, другие, дают основание для вывода о том, что в конце 1993 г. завершился целый этап политического развития России, начало которому положили августовские события 1991 г. Его основное содержание — подведение исторической черты под коммунизмом и его остатками в виде системы советов. Этим определялось и объективное содержание "демократии", под идеологическим знаменем которой все и осуществлялось: "демократия" на том этапе была снонимом антикоммунизма.

Но после того, как черта была подведена, обнаружилось, что послеавгустовский период оставил в общественном сознании более глубокие следы, чем можно было предположить. В широких слоях российского общества успело сложиться не только представление о том, что демократия противостоит коммунизму, а демократы — коммунистам, но и о том, что демократия предполагает ограничения на использование властями тех или иных средств, даже если они используются против коммунизма или его остатков. Поэтому можно предположить: в том случае, если общество будет по-прежнему вовлекаться в политическую жизнь, то в нем, наряду с устоявшимся размежеванием демократов, коммунистов и националистов, обозначится разделение на "подлинных" "неподлинных" демократов. А это значит, что политическая борьба может развернуться вокруг оценки сентябрьско-октябрьских событии прошлого года.

С другой стороны, осуществляемая после декабрьских выборов консолидация политических элит, перегруппировка сил внутри них, растущее осознание ими своего корпоративного интереса как более важного, чем интересы отдельных групп центральной и региональной бюрократии, свидетельствуют о стремлении российского правящего слоя избежать нового подключения общества к борьбе за распределение и перераспределение власти и, насколько возможно, ослабить его влияние на нее. Договор об общественном согласии, подписанный представителями большинства элитных групп без предварительного широкого общественного обсуждения этого документа (а там были пункты, которые большинство населения, по нашим данным, не поддерживало, и прежде всего — пункт о невозможности досрочных президентских выборов), не оставляет на этот счет никаких сомнений.

Меньше всего мы хотели бы, чтобы наши слова были истолкованы как очередное проявление демократического романтизма. Мы отдаем себе отчет в том, что роль и полномочия бюрократии определяются не нашими пожеланиями, а реальным историческим состоянием гражданского общества, уровнем его развития и зрелости. Вопрос в другом: готовы ли и способны ли нынешние российские элиты, не подключая общество (такое, какое оно есть), обеспечить в стране более или менее органическое сочетание стабильности ("порядка") и реформаторского развития.