Глава II.

Кризис античной идеологии и Херсонес Таврический.

2.1. Религиозное влияние римских и восточных культов в I – III веках н.э.

Ещё в I в. до н.э. в городах Греции, Италии, Малой Азии происходил кризис полисной религии, падал авторитет местных божеств.

И.С. Свенцицкая в книге «Раннее Христианство: страницы истории» приводит слова английского историка В.Тарна: «Много причин содействовало решению судьбы олимпийцев. Они принадлежали городу-государству и падали вместе с ним: философия убила их в глазах образованных, а индивидуализм – в глазах простых людей » [Свенцицкая, 1987. C. 37;][ Тарн, 1949, C. 306]

В I-III вв. н.э. в Херсонесе постоянно находились войска Римской Империи, в городе проживали солдаты и члены их семей, а также римские граждане из числа местных жителей. Соседствуя с жителями Херсонеса римляне оказывали постоянное влияние. Влияние это проявлялось в экономике, искусстве, материальной и духовной культуре, об этом свидетельствуют археологические, эпиграфические и нумизматические источники. Экономические и культурные контакты Херсонеса с римскими провинциями Малой Азии, Восточного Средиземноморья и Подунавья также способствовали распространению римского влияния [Сарновски, Савеля, 2000. С. 19, 55, 56].

Однако исконные Херсонесские культы довольно долго сопротивлялись новым религиозным культам, проникавшим из римских провинций или прямо привносимым римскими легионерами. Дольше всех продержался культ Партенос или Девы – покровительницы Херсонеса. Римляне же, стремясь продемонстрировать филэллинскую идеологию, возвышали наиболее любимые греками культы, например Аполлона и его сына Асклепия. Помимо Римского религиозного влияния в изменении традиционной религии Херсонеситов имело значение и соседство с Малой Азией, откуда проникали Иранские религиозные культы и божества, соединяясь с местными[Зубарь, Крижицкий, Марченко, 2004, с. 333].

В первых веках н.э. в Херсонесе и его окрестностях разме­щались отряды нижнемезийской армии и флота. Солдаты и моря­ки чтили Юпитера Лучшего Величайшего, Зевса Димеранского, Геркулеса, Митру, Немесиду, Артемиду-Бендиду, богов Манов, Диониса, Геру, Гекату, Диоскуров, Нимф и конного бога Хероса.

Несомненно и то, что в Херсонесе знали и о появлении Христианского культа, сведения о котором приходили не только из малой Азии и Рима; в город приезжали торговцы – христиане.

Столь сложное и противоречивое религиозное положение угнетало херсонеситов, и, первоначально, привело к защите и усилению основной сущности божеств [Зубарь, Крижицкий, Марченко, 2004, с. 333].

В.М. Зубарь и Ю.В. Павленко пишут о том, что включение города в сферу римской политики, развитие экономических связей с соседними провин­циями, серьезные сдвиги в социальных отношениях и политической жизни города при массовом притоке выходцев из малоазийских и балканских областей, а также при наличии в городе солдат-фракийцев, рим­ских военнослужащих и членов их семей определя­ло характер развития религиозного мировоззрения херсонеситов. Оно отличалось взаимодействием тра­диционно греческих, в том числе и дионисийско-ор-фических воззрений, с малоазийско-иранскими, глав­ным образом митраистскими, и официально римски­ми, идейными направлениями, а также со многими другими религиозно-мистическими воззрениями са­мого разнообразного происхождения. При этом в Херсонесе, как и в других античных городах первых веков н. э., религиозные искания концентрируются преимущественно вокруг трех синкретических фигур: верховного бога-вседержителя, бога-спасителя, по­средника между высшим божеством и земным миром, и богини плодоносящих сил природы.

Распространение культа «Бога Высочайшего», не имеющего определенного имени, было связано с синкретизацией образов глав греческого и римского пантеонов — Зевса, почитавшегося самими херсонеситами, и Юпитера Лучшего Величайшего — верховного бога Римской империи, с таинственными верховными божествами восточных религий, среди которых особенно выделялся иудейский «единый» и «незримый» Яхве [Зубарь, Павленко, 1988. C. 38-39]

Во многих малоазийских и херсонесских надпи­сях III в. часто встречается посвящение «богу» без каких-либо его определений. Известны также анато­лийские посвящения богу-заступнику, богу справед­ливому, богу высочайшему. Как полагает Е.С.Голубцова, во всех этих эпитетах отмечаются опреде­ленные качества абстрактного божества, не имеющего уже никакого конкретного имени. Подобного ро­да посвящения нет оснований связывать с христиан­скими воззрениями как таковыми. Однако в них, как и в христианских текстах того времени, отчетливо проступает общая для всей поздней античной син­кретической религиозности тяга к монотеизму[Зубарь, Крижицкий, Марченко, 2004, с. 333].

В условиях идейных исканий первых веков н. э. образы бога высочайшего и бога–заступника, бога-спасителя тесно переплетались, а порою, вероятно, и сливались в некий универсальный образ бога как такового. Однако в аспекте заупокойного культа его образ в сознании херсонеситов складывался из черт Диониса–Сабазия и, очевидно, светоносного Митры. Погребальный обряд сочетал орфико–дионисийские и малоазийско-митраистские черты, вошедшие частич­но и в символику христианского культа (свечи, при­чащение вином, символы чаши и виноградной лозы и др.). Как и в христианстве, в синкретических ве­рованиях основной массы жителей причерноморских городов III в. единство и одновременное с ним раз­личие бога-высочайшего и бога-спасителя могло ос­мысливаться при помощи образов «отца» и «сына», прототипами которых в данном случае должны были быть Зевс и Дионис. Однако с Сабазием на Балканах и в Малой Азии, равно как и во всем Причерно­морье, отождествлялся и Зевс, и Дионис. Подобного рода алогичности были присущи позднеантичному синкретизму в целом, но, очевидно, слабо осознава­лись на уровне бытовой религиозности. Формами их преодоления в III—IV вв. стали философия неопла­тонизма и вырабатывавшаяся на вселенских соборах догматика ортодоксального христианства, синтезиро­ванные в неоплатонической теологии ранневизантийского православия, провозгласившей «неслиянность» и «нераздельность» ипостасей христианской троицы: бога-отца, бога-сына и святого духа.

Ещё одним универсальным для позднеантичного синкретизма и распространенным в греческих городах Северного Причерноморья образом было женское бо­жество плодоносящих сил природы, сочетавшее чер­ты Кибелы, Деметры, Артемиды, Изиды, Афродиты и прочих богинь древних пантеонов. В Херсонесе ве­ликая богиня по устоявшейся традиции почиталась как Дева-Артемида. Однако в частных культах пер­вых веков н. э. все большую роль начинает играть Кибела, почитающаяся как «мать богов» — «богоро­дица». В этой же роли издревле выступала и Изида — мать побеждающего злые силы Гора. Широ­чайшее распространение культа богини-матери во всем позднеантичном мире предопределило превра­щение образа Марии, матери Иисуса, в главный объ­ект поклонения византийского христианства как зас­тупницы людей перед богом.

Религиозное сознание, особенно на уровне необ­разованных масс, в своем движении меньше всего следует логике собственного вероучения, определяясь и направляясь эмоциями и связанными с ними устой­чивыми ассоциациями образов. Среди последних в наследство от поздней античности раннесредневековому христианству достаются пары отца-вседержи­теля и сына-спасителя, связанного с идеей смерти и воскресения, и богини-матери с младенцем на руках, призванным победить зло и восстановить попранную справедливость. Функционально бог-сын и бог-мла­денец по сути дела идентичны, и религиозное соз­нание легко отождествляет их, наполняя и подменяя ими образ распятого во времена правления Тиберия иудейского проповедника Иисуса из Назарета.

Таким образом, идейно-образный строй синкретичес­кого религиозного мировоззрения херсонеситов пер­вых веков н. э., благоприятствовал вос­приятию христианского вероучения, соприкасаясь с последним в ряде существенных положений. Однако не в меньшей степени он создавал почву и для рас­пространения в среде горожан митраизма или, ска­жем, пантеистической религии Изиды. Если мы со­поставим социально-экономические и политические условия жизни Херсонеса, его этнический состав и мировоззрения его граждан римского времени с той средой, где до эпохи правления Константина зарож­далось и распространялось христианство, то увидим, что они были во многих моментах принципиально различными[Зубарь, Павленко, 1988, с. 40-41].

2.2. Культ Юпитера Долихена и его храм в окрестностях Херсонеса

( район современной Кадыковки).

Исследователи по-разному датируют время введения постоянного римского гарнизона в Херсонес. Об этом на данный момент можно судить лишь по нумизматическим и эпиграфическим данным. Ввод римского гарнизона произошёл, примерно, на рубеже 20 – 30 гг. II в. н.э. или (на основе датировки надгробия вольноотпущенников) в конце первого десятилетия II века н.э. [Сорочан,Зубарь,Марченко, 2001. C. 255][Сарновски, 2000. C. 211; рис. 6,4](Рис. 24.).

Примерно к этому периоду римляне начинают строить заставы или военные лагеря вокруг Херсонеса и в стратегически-важных местах Крыма. В 1992 году в Кадыковке найден один из таких военных лагерей. Примечательно то, что рядом с руинами зданием военного лагеря найдены руины римского храма Юпитера–Долихена (судя по обломкам посвятительной таблички и нескольким надгробным свидетельствам).

По косвенным данным, Долихениум был построен или восстановлен нижнемезийской вексилляцией между 139-161 годами нашей эры. В конце II века, в начале III века в храме произошел пожар, об этом пожаре можно судить по вкраплениям кусочков древесного угля и по различным остаткам обугленной штукатурки и обгоревших кирпичей, слой остатков того пожара залегал ниже мощного слоя пожара, погубившего храм. Площадь первого несколько меньше площади последнего пожара [Сарновский, Савеля, 2000. C. 59]. Но, примерно, к 218 году н.э. храм реконструировали (Рис. 25.).

Информация о самом храме представлена немногочисленными находками, как религиозного, так и нерелигиозного плана. О совершении в храме различного рода обрядов свидетельствует табличка, найденная при раскопках, некий центурион Антоний Прокул среди группы алтарей и посвящений, стоявших в целле храма Юпитера Долихена в Балаклаве оставил свидетельство, алтарь Вул­кану с текстом посвящения: «Volcano sacrum host(iam) u(t) v(ovit) Anto(nius) Proc(ulus)(centurio) leg(ionis) XI Cl(audiae). Varia lectio host(iis) v(itulo) v(erre)». Посвящение в переводе означало: «[Вулкану посвящено. Жерт­воприношение по обету] (или) [Вулкану пос­вящение жертвами][ из кабана и телёнка] (совершил) [Антоний Прокул, центурион XI Клавдиева легиона]» [Сарновски, Савеля, 2000. C. 198-200].

Гибель храма произошла в огне около середины 3-го десятилетия III-го века нашей эры. О пожаре свидетельствует мощный слой горения на уровне пола храма и полное обрушение некоторых помещёний храма, а примерно датировать пожар можно благодаря найденным монетам в слое пожара. Примерно в тот же период погибло здание римского военного лагеря (в нынешнем селе Кадыковка). Вероятной причиной гибели обоих зданий могла быть агрессия со стороны местных варварских племен, двигавшихся из глубины Таврического полуострова [Сарновски , О.Я.Савеля, 2000. C.19, 55-57, 59;].

Интерес, также представляет алтарь, который был найден при плантажных работах за внешней оборонительной стеной крепости Харакс ещё до революции 1917 г. В надписи на алтаре сообщается «Юпитеру Лучшему Величайшему. М. Геминий Фортис, бенефициарий Уммидия Квадрата, консуляра. Исполнил обет жертвуя по заслуге» М.И. Ростовцев, датировал его серединой II в. н.э.). Сейчас же после того как выяснилось, что Уммидий Квадрат занимал пост наместника Нижней Мезии в 118/119 – 121/122, алтарь следует датировать временем не позднее начала 20-х гг. II века. Данный факт свидетельствует о том, что римляне принесли с собой и свою религию, основав поселения и военные лагеря в Крыму. По скудным данным археологических раскопок сложно судить были ли построены храмы возле других военных лагерей (сложно также судить о количестве таких оборонительных укреплений), но наличие Храма в римском военном лагере в Кадыковке (его дальнейшее исследование) может дать ценную информацию об религиозных культах Херсонеса в период со начала II по середину(конец) IV вв. н.э.[Сарновский, Савеля, 2000. C.19, 55-57, 59].