Часть 3. Литературно-художественный авангард.

В дореволюционной России успело возникнуть и заявиться только одно непосредственно авангардистское направление – футуризм. Всё остальное – отдельные русские художники, работавшие в основном в Европе (Гончаров, Ларионова) и державшиеся в русле «переходных» направлений (постимпрессионизм, примитивизм) это вряд ли «авангард» хотя бы потому, что не соответствуют главному авангардному признаку: прежняя фигура художника – жреца, постигающего действительность и отнимающего у неё «тайны», считается пройденной и заменяется фигурой художника--инженера, конструирующего рецепт преобразования действительности; созерцатель уступает атакующему, миссионер – революционеру, адвокат того, что есть – агенту того, что должно быть и что будет благодаря новой роли художника.

Василий Каменский, автор провокационного сборника стиховитражей «Танго с коровами», воспевал тактику анархистов и энергию народных восстаний, его «Степан Разин», с иллюстрациями Кульбина, Бурлюка и Ленутлова, в 16-ом году был запрещен к изданию военной цензурой, которую отменила только революция. Впоследствии, уже в 30-ых, Каменский разрабатывал похожие темы в своих пьесах и сценариях «Емельян Пугачев», «Иван Болотников» – но уже согласно правилам социалистического реализма.

В 17-ом году московский футуристический штаб находился рядом с главной базой анархистов на Малой Дмитровке, одни и те же люди перемещались с авангардистских представлений на политические собрания, что привело к объединению усилий в виде «Газеты футуристов» и создания «Дома свободного искусства». В газете «Анархия» (орган Московской федерации анархистских групп) постоянно печатались тогда Малевич, Родченко, Ивнева, Удальцова и другие «будетляне». «Черными перьями двуглавого орла устлана дорога …Бомбу социальной революции бросил под капитал октябрь. Далеко на горизонте маячат жирные зады убегающих заводчиков. И только стоит неколебимый третий кит – рабство духа» -- типичный манифест тогдашнего времени.

Одновременно появился «Синдикат Футуристов» Зданевича, Терентьева и Крученых, находившихся тогда в Тифлисе. «Синдикат» поддерживал там самых крайних социал-демократов. В 1918 по инициативе Брик и Маяковского в Петрограде выборгским райкомом РКП(б) был создан «КомФут» – коллектив коммунистов-футуристов, для членов которого было так же обязательно членство в партии. Помимо Брик, эту идею с восторгом поддержали Мейерхольд, Малкин, Ган, Альтман, Кушнер и другие авангардисты. «Вместо погремушки шута вы увидите у нас в руках чертеж зодчего» – обещала декларация КомФута – «нам нужен будущий коммунар, сверхгражданин великой социальной Родины, Советского Союза».

«Большой стиль» советского искусства, складывавшийся в 30-ых, характерен не только отказом от опыта конструктивистов, ЛЕФа, пролеткульта и футуристического театра, но и, например, массовым уходом от кинематографических открытий Дзиги Вертова и Эйзенштейна к абсолютно голливудской методологии создания зрелищного кино и его «звезд», первой из которых была Любовь Орлова (в 60-ых прерванная кинотрадиция левых была частично восстановлена Михаилом Роммом). Хорошо это или плохо – вопрос политической позиции. Конструктивизм, на глазах «испарявшийся» из жизни, переместился туда, где он никогда не был – в область бумажных проектов и не имеющих шанса замыслов, и мгновенно обрел там все те черты, которыми изначально не обладал, но которыми отличались все предыдущие, дореволюционные по происхождению, авангардные направления -- капризность, нарциссизм, неразличимость эстетического прозрения и пустого, если не болезненного, фантазирования. Таковы «поздние» и «подпольные» проекты официально умолкнувших авангардистов конца 30-ых: многоэтажные города с «цветущими» и «промышленными» этажами, самодостаточные дома-коммуны нереального размера, аэрогорода, парящие над морем, и даже «Сатурний» – единый город человечества, вращающийся обручем вокруг земного шара.

Пропустив время становления и расцвета социалистического реализма, который, в своей аутентичной (живопись Ефанова, Герасимова, Иогансона, скульптура Томского и архитектура Иофана), а не в трусливо эпигонской версии, требует отдельного исследования, мы просто отметим тот факт, что никакого авангардизма в двадцатилетие с середины 30-ых по середину 50-ых в истории отечественной культуры не наблюдается. Прежним авангардистам пришлось либо «перевоспитываться» под новые «ждановские» стандарты, либо встречать старость в забвении, а у новых, в условиях сталинской социальной модели, не было никакой, даже самой «неофициальной» возможности реализовать свои направления.

Билет №17