27. Чехов — русский писатель, драматург, по профессии врач.

Творчество Чехова условно разделяют на три периода: первый (с конца 70-х до середины 80-х годов) характеризуется обращением писателя преимущественно к юмористической новеллистке; второй (с середины 80-х годов) – усилением сатирического начала в произведениях и углублением реализма; третий (с начала 90-х) отмечен высшими достижениями писателя в прозе и драматургии.

Важнейшим жанром в тв-ве Ч. стал рассказ. Он сформировался на периферии большой лит-ры – в журнальных опытах «Стрекозы», «Осколков», «Нового времени». Ч. узаконил Р. Как один из самых влиятельных эпических жанров, худ-й микромир которого не уступает по емкости роману.

Мир чех произвед. Включает множество разнообразных чел-ких хар-ров. Однако всем им недостает чего-то самого важного. Они пытаются приобщиться к подлинной жизни, но, к.п., так и не обретают дух. гармонии. Ни любовь, ни страстное служение науке, ни вера в бога – ни один из старых надежных путей достижения цельности им не подходит. Мир словно утратил единый центр, стал незавершенны. Поэтому жизнь по какому-либо шаблону осмыслена Ч. как особая социально-духовная субстанция – пошлость. Жизнь, повторяющая заданные традиции, лишена дух. самостоятельности, а следовательно, и смысла. Для Ч. важно не «моральное расследование», завершающее авторским приговором, а выяснение причин взаимного непонимания м/у людьми.

Внешне бесконфликтные сюжетные ситуации в зрелой прозе и драматургии Ч. выявляют заблуждения персонажей, степень развитости их самосознания и связанную с этим меру личной ответственности. Персонажей с большими оговорками можно делить на главных и второстепенных, то же отсутствие определенности в событийной организации произвед. В сюжетах нет четкого деления на кульминационные и «проходные» эпизоды. В равной мере важно и то, что случилось, и то, что не произошло. Событием у Ч. может стать отсутствие события.

Худ. мир Ч. – мир подвижных отношений, в котором взаимодействуют разные чел-е правды. Хар-ая чех. тональность – тонкая, подчас едва уловимая лирическая ирония.

Рассказы Ч. полемичны по отношению к жанровой традиции XIX в. Центр тяжести в них перенесен с развития события на бессобытийное течение жизни в ее повседневности («Ионыч», «Учитель словесности»). Нет интриги как организатора действия, события не выходят за рамки быта. Пространственно-временные особенности таковы, что герои как бы погружаются в поток быстротекущего времени.

Сюжет рас. «Ионыч» прост – это история несостоявшейся женитьбы Дмитрия Старцева, а фактически, история всей его жизни, прожитой бессмысленно. Не случившееся событие – не сложившаяся жизнь – утраченное собственное имя.

Рассказы Ч. иногда называют новеллами. Однако в классич. новеллах всегда есть новость – неожиданное событие. В чех. рассказах нет ничего непредвиденного, никаких внешних поворотов сюжета. Интерес перенесен с событий на психологию персонажей, на их настроение и «подробности» чувств.

Особый хар-р конфликта: ни один из героев не может претендовать на знание правды или хотя бы приближение к ней. Однако в его рассказах сохраняется необходимое эмоциональное напряжение – оно возникает из очевидного несоответствия реального – идеальному. М/у этими полюсами – мертвое пространство, которое никто из чех. персонажей не может преодолеть.

Реальное – это либо одинокое, замкнутое сущ-е, тождественное пошлости, либо система регламентированных ценностей «футлярной» жизни. Идеальное – вне материальных координат. В чех. худ. мире это м/б внезапное откровение и родство душ («Студент») или неожиданное впечатление («Скрипка Ротшильда»). Овеществленной жизни персонажей нередко противопоставлен мир природы.

Авторская позиция в рас. Ч, к.п., не акцентирована. Создается иллюзия «объективности» автора-повествователя. Ч. не допускает прямых оценочных хар-к персонажей, но это не значит, что он полностью уклоняется от выражения своей т.з. Завуалированность авторской т.з. создает особый худ. эффект – многовариантное толкование рассказов.

«Студент». Ч. считал этот рас. наиболее «отделанным». В его основе случай из жизни студента дух. академии Ивана Великопольского. Ситуация почти анекдотическая: герой беседует с вдовами на огороде, которым он рассказывает притчу о предательстве Христа любимым учеником. Новозаветная реминисценция – единственное «событие» в рассказе. Событийный ряд заменяется передачей состояния героя. Сюжет заменен ассоциативным потоком настроений с контрастными темами: холода и тепла, мрака и света, которые имеют прямое и обобщенно-символическое значение. События происходят в страстную пятницу, поэтому и то, что происходило 12 веков назад, тоже имеет отношение к настоящему. На пересечении этих временных координат возникает миг «откровения», в котором подчеркнут переход от мрака к свету, от безнадежности к надежде. Субъективное ощущение персонажа – радость – событие его внутр. жизни. Но случайный эпизод открывает ему большее – закономерность вечного круговорота жизни с неизбежным движением от мрака к свету.

Предметная детализация – важнейшая особенность твор. метода и стиля Ч. Мысли, чувства, переживания персонажей объясняются опосредованно, ч/з предметный мир. Мир вещей обезличивает, усредняет индивидуальность людей («Ионыч»), опошляет чувства и превращает самого чел-а в подобие вещи («Чел-к в футляре»). Нередко возникает ощущение абсолютной зависимости героев от материальной «оболочки» жизни. Вещи и «вещные» отношения становятся знаками пошлости, разъединяющей людей.

Чехов изображал ничем не выдающихся «средних» людей, однако «средний» в системе чеховских представлений о человеке не означает «усредненный». «Средний» человек не лишен индивидуальности. Какова судьба личности в рутинном, повседневном течении жизни? — так ставит вопрос писатель. Ответ на него — в характере общения героев с окружающими их людьми, в том, как они связаны с повседневными обстоятельствами. Излюбленная сюжетная ситуация в рассказах Чехова — ис­пытание героя бытом («Учитель словесности», «Ионыч»), Ха­рактер героя раскрывается, к.п, в сюжете, в котором интрига едва намечена («Ионыч»). Изменив ракурс изображения человека, Чехов акцентировал внимание на смене его настроений, прямо не называя их.

Понимание чеховских произведений, в том числе тех, в кото­рых звучит эхо темы «маленького человека», невозможно без выяснения природы комического, особенностей юмора и сатиры в творчестве Чехова. Художественная система Чехова построена на смене смешного и грустного, жизнерадостного и меланхолического.

Чехов начал свой писательский путь как юморист. Стихия комического, вне которой невозможно представить раннего Чехо­ва, проявилась в жанровой россыпи «комических мелочей», «ос­колков» — анекдотов, юмористических афоризмов. Чеховские литературные «анекдоты» строились на неожиданном повороте темы или игре слов. Ранняя юмористика Чехова стала для него школой лакониз­ма. Он учился создавать динамичные композиции с неожиданны­ми зачинами, и которых информация, заключенная в первой фразе, исчерпывает смысл произведения (рассказы «Хамелеон», «Толстый и тонкий»), и финалами, вызывающими в памяти начало рассказа, но не по сходству, а по контрасту («Смерть чиновни­ка», «Оратор»).

В ранних рассказах Чехов-юморист не «разоблачает» своих персонажей, а иронизирует над определенными типами челове­ческого поведения. Уже в этих юмористических зарисовках ко­мическое — анекдотическое, нелепое — корректируется иной ав­торской тональностью. Персонажи, над которыми Чехов добродушно подшучивал, могли быть изображены и в другом ра­курсе — трагикомическом. Вспомним, например, рассказы «Тоска» или «Ванька». В сущности, перед нами комические мик­росюжеты. На большом конверте маленький несмышленыш Ванька Жуков пишет адрес: «на деревню дедушке», а потом, по­чесавшись и подумав, добавляет: «Константину Макарычу». Анекдотический микросюжет только поверхностный, не самый важный смысловой пласт произведения. В анекдоте Чехов увидел «маленькую трагедию», ее тема — одиночество, бесприютность человека. В нем, однако не умирает надежда и на «доброго дедуш­ку», и на благосклонность всесильной судьбы. Уже в ранних рас­сказах Чехова воплощен принцип совмещения комического и тра­гического, который позднее станет ведущим в его поэтике.

Важный объект чеховской сатиры — чиновники. Писателя интересует в чиновнике не его социальная роль, не потертый мун­дир «маленького человека», а психологический статус. Для обывателя из ранних рассказов Чехова представление о достоинстве человеческой личности исчерпывается чином. Символично назва­ние одного из ранних рассказов — «Смерть чиновника». Смерть становится водевильно-фарсовым вариантом человеческой жиз­ни. Это рассказ не об исчезновении человеческой индивидуаль­ности, а о прекращении функционирования чиновника.

«Маленький человек» классической литературы предстал в новом облике — без чина, но в «футляре». Учитель древнегречес­кого языка Беликов перевоплотился в чиновника по духу; «живущего по циркулярам и газетным статьям, в которых запрещалось что-нибудь». Этот чеховский персонаж — сатира на безликое су­ществование в «футляре». Символический предмет заменил мундир, полностью закрыв Беликова от жизни, превратив его в некое шаржированное подобие человека.

Чехов — «недоверчивый», сомневающийся, ироничный, но великодушный и оптимистичный художник. Вопреки всему низ­менному и пошлому, что он увидел в людях, Чехов не утратил веру в Человека и требовательную любовь к своим современникам. Гуманистическое кредо писателя — оправдательный приговор людям.

28. Творчество Н.С. Лескова: общая характеристика, периодизация. Повесть «Леди Макбет Мценского уезда». Полемика с «Грозой» Н. Островского. Цикл произведений о «праведниках», отражение в нем этико-эстетического идеала Лескова. По убеждениям Лесков был демократ-просветитель – враг крепостного права и его пережитков, защитник просвещения и народных интересов. Он считал главным прогрессом – прогресс нравственный. «Не хорошие порядки, а хорошие люди нужны нам», - писал он. Писатель осознавал себя литератором нового типа, его школой была не книга, а сама жизнь.

Лесков начал печататься сравнительно поздно, на двадцать девятом году жизни, поместив несколько заметок в газете «Санкт-Петербургские ведомости» (1859—1860), несколько статей в киевских изданиях «Современная медицина», который издавал А. П. Вальтер (статья «О рабочем классе», несколько заметок о врачах) и «Указатель экономический». Статьи Лескова, обличавшие коррупцию полицейских врачей, привели к конфликту с сослуживцами: в результате организованной ими провокации и Лесков, проводивший служебное расследование, был обвинен во взяточничестве и вынужден был оставить службу.

В начале своей литературной карьеры Н. С. Лесков сотрудничал со многими петербургскими газетами и журналами, более всего печатаясь в «Отечественных записках» (где ему покровительствовал знакомый орловский публицист С. С. Громеко), в «Русской речи» и «Северной пчеле». В «Отечественных записках» были напечатаны «Очерки винокуренной промышленности», которые сам Лесков называл своей первой работой,) считающиеся его первой крупной публикацией.Собственно писательская биография Лескова начинается с 1863, когда он опубликовал первые свои повести (Житие одной бабы, Овцебык) и начал публикацию «антинигилистического» романа Некуда (1863–1864). Роман открывается сценами неторопливой провинциальной жизни, возмущаемой пришествием «новых людей» и модных идей, затем действие переносится в столицу. Сатирически изображенному быту коммуны, организованной «нигилистами», противопоставлены скромный труд во благо людей и христианские семейные ценности, которые должны спасти Россию от гибельного пути общественных потрясений, куда увлекают ее юные демагоги. Затем появился второй «антинигилистический» роман Лескова На ножах (1870–1871), повествующий о новой фазе революционного движения, когда прежние «нигилисты» перерождаются в обычных мошенников.

В 1860-х он усиленно ищет свой особый путь. По канве лубочных картинок о любви приказчика и хозяйской жены написана повесть Леди Макбет Мценского уезда (1865) о гибельных страстях, скрытых под покровом привинциальной тишины. В повести Старые годы в селе Плодомасове (1869), живописующей крепостнические нравы 18 в., он подходит к жанру хроники. В повести Воительница (1866) впервые появляются сказовые формы повествования. Элементы столь прославившего его впоследствии сказа есть и в повести Котин Доилец и Платонида (1867). Характерной особенностью творчества Лескова является то, что он активно пользуется сказовой формой повествования в своих произведениях.Сказ в русской литературе идет от Гоголя, но в особенности искусно разработан Лесковым и прославил его как художника. Суть этой манеры состоит в том, что повествование ведется как бы не от лица нейтрального, объективного автора; повествование ведет рассказчик, обычно участник сообщаемых событий. Речь художественного произведения имитирует живую речь устного рассказа. Пробует он свои силы и в драматургии: в 1867 на сцене Александринского театра ставят его драму из купеческой жизни Расточитель. Поиск положительных героев, праведников, на которых держится русская земля (они есть и в «антинигилистических» романах), давний интерес к маргинальным религиозным движениям – раскольникам и сектантам, к фольклору, древнерусской книжности и иконописи, ко всему «пестроцветью» народной жизни аккумулировались в повестях Запечатленный ангел и Очарованный странник (обе 1873), в которых сказовая манера повествования Лескова сполна выявила свои возможности. В Запечатленном ангеле, где рассказывается о чуде, приведшем раскольничью общину к единению с православием, есть отзвуки древнерусских «хожений» и сказаний о чудотворных иконах. Образ героя Очарованного странника Ивана Флягина, прошедшего через немыслимые испытания, напоминает былинного Илью Муромца и символизирует физическую и нравственную стойкость русского народа среди выпадающих на его долю страданий.Во второй половине 1870–1880-х Лесков создает цикл рассказов о русских праведниках, без которых «несть граду стояния». В предисловии к первому из этих рассказов Однодум (1879) писатель так объяснил их появление: «ужасно и несносно» видеть одну «дрянь» в русской душе, ставшую главным предметом новой литературы, и «пошел я искать праведных, <…> но куда я ни обращался, <…> все отвечали мне в том роде, что праведных людей не видывали, потому что все люди грешные, а так, кое-каких хороших людей и тот и другой знавали. Я и стал это записывать». Такими «хорошими людьми» оказываются и директор кадетского корпуса (Кадетский монастырь, 1880), и полуграмотный мещанин, «который не боится смерти» (Несмертельный Голован, 1880), и инженер (Инженеры-бессребреники, 1887), и простой солдат (Человек на часах, 1887), и даже «нигилист», мечтающий накормить всех голодных (Шерамур, 1879), и др. В этот цикл вошел также знаменитый Левша (1883) и написанный ранее Очарованный странник. В сущности, такими же лесковскими праведниками являлись и персонажи повестей На краю света (1875–1876) и Некрещеный поп (1877).Заранее отвечая критикам на обвинения в некоторой идеализированности своих персонажей, Лесков утверждал, что его рассказы о «праведниках» носят большей частью характер воспоминаний (в частности, что о Головане ему рассказала бабушка, и т. д.), старался придать повествованию фон исторической достоверности, вводя в сюжет описания реально существовавших людей.

В 1880-х годах Лесков создал также серию произведению о праведниках раннего христианства: действие этих произведений происходит в Египте и странах Ближнего Востока. Сюжеты этих повествований были, как правило, заимствованы им из «пролога» — сборника жития святых и назидательных рассказов, составленных в Византии в X—XI веках. Лесков гордился тем, что его египетские этюды «Памфалона» и «Азу».

Вместе с тем в творчестве писателя усилилась и сатирически-обличительная линия («Тупейный художник», «Зверь», «Пугало»): наряду с чиновниками и офицерами в числе его отрицательных героев стали всё чаще появляться священнослужители.В поздние свои годы, создавая рассказы, построенные на анекдоте, «курьезном случае», сохраненном и приукрашенном устной традицией, Лесков объединяет их в циклы. Так возникают «рассказы кстати», рисующие забавные, но от этого не менее значительные в своей национальной характерности ситуации (Голос природы, 1883; Александрит, 1885; Старинные психопаты, 1885; Интересные мужчины, 1885; Умершее сословие, 1888; Загон, 1893; Дама и фефёла, 1894; и др.), и «святочные рассказы» – хитроумные сказки о мнимых и подлинных чудесах, случающихся на Рождество (Христос в гостях у мужика, 1881; Привидение в Инженерном замке, 1882; Путешествие с нигилистом, 1882; Зверь, 1883; Старый гений, 1884; Пугало, 1885; и др.). «Анекдотичны» по своей сути и стилизованные под исторические и мемуарные сочинения цикл очерков Печерские антики и рассказ Тупейный художник (оба 1883), повествующий о печальной судьбе таланта (парикмахера) из крепостных в 18 в.

Последние произведения Лескова (роман-памфлет Чертовы куклы, 1890; повести Полунощники, 1891; Юдоль, 1892; рассказы Час воли Божьей, 1890; Импровизаторы, 1892; Продукт природы, 1893; и др.) отмечены резкой критикой всей политической системы Российской империи, в особенности ее полицейской составляющей. По этой причине некоторые из них были опубликованы уже после переворота 1917.

История создания и публикации

Лесков начал писать «Леди Макбет Мценского уезда» осенью 1864 года, определив жанр произведения как очерк. Впервые повесть опубликована в январе 1865 года в журнале «Эпоха» под заглавием «Леди Макбет нашего уезда». Окончательное название появилось при публикации в 1867 году в сборнике «Повести, очерки и рассказы М. Стебницкого» после значительной стилистической переработки журнального варианта. Сам Лесков называл свою повесть историей мрачной, в строгих тонах выдержанным этюдом о сильном и страстном женском характере.

Повесть должна была стать началом цикла о характерах русских женщин. За «Леди Макбет» должны были последовать «Грациэлла» (дворянка), «Майорша Поливодова» (старосветская помещица), «Февронья Роховна» (крестьянская раскольница) и «Бабушка Блошка» (повитуха). Однако цикл написан так и не был, видимо, отчасти из-за того, что журнал «Эпоха», где предполагалось его опубликовать, вскоре закрылся.

Сюжет

Главная героиня — молодая купчиха, Катерина Львовна Измайлова. Её муж постоянно в работе, в отлучках. Ей скучно и одиноко в четырёх стенах большого богатого дома. Супруг бесплоден, но вместе со своим отцом попрекает жену. Катерина влюбляется в молодого красивого приказчика Сергея, постепенно её увлечение переходит в страсть, любовники проводят ночи вместе. Она на все готова ради своей грешной, преступной любви, ради своего возлюбленного. И начинается череда убийств: сначала Катерина Львовна отравляет свёкра, чтобы спасти Сергея, которого свекр запер в погребе, затем, вместе с Сергеем, убивает своего мужа, а потом душит подушкой малолетнего племянника Федю, который мог бы оспорить её права на наследство. Однако в этот момент со двора врывается толпа праздных мужиков, один из которых заглянул в окно и увидел сцену убийства. Вскрытие доказывает, что Федя умер от удушья, Сергей во всём сознаётся после слов священника о страшном суде. Следователи находят замурованный труп Зиновия Борисовича. Убийцы предстают перед судом и после наказания плетьми идут на каторгу. Сергей мгновенно теряет интерес к Катерине, как только она перестает быть богатой купчихой. Он увлечен другой узницей, ухаживает за ней на глазах у Катерины и смеётся над её любовью. В финале Катерина хватает свою соперницу Сонетку и тонет вместе с ней в холодных водах реки.

Героиню повести, Катерину Измайлову, критики (П. П. Громов, Б. М. Эйхенбаум и др.) сравнивают с Катериной Кабановой, героиней пьесы А. Н. Островского «Гроза»:

Героиня повести Лескова явственно противопоставлена автором Катерине Кабановой из «Грозы» Островского. Героиня гениальной драмы Островского не сливается с бытом, ее характер находится в резком контрасте со сложившимися житейскими навыками… По описанию поведения Катерины Измайловой никто и ни при каких обстоятельствах не определил бы, о какой именно молодой купчихе рассказывается. Рисунок ее образа — бытовой шаблон, но шаблон, прочерченный до того густой краской, что он превращается в своеобразный трагический лубок.

Обе молодые купеческие жены тяготятся «неволей», застывшим, предопределённым укладом купеческой семьи, обе — натуры страстные, идущие в своём чувстве до предела. В обоих произведениях любовная драма начинается в момент, когда героинями овладевает роковая, незаконная страсть. Но если Катерина Островского воспринимает свою любовь как страшный грех, то в Катерине Лескова просыпается что-то языческое, первобытное, «решительное» (не случайно упоминается о её физической силе: «в девках страсть сильна была… даже мужчина не всякий одолевал»). Для Катерины Измайловой не может существовать никакого противодействия, её не пугает даже каторга: «с ним (с Сергеем) ей и каторжный путь цветёт счастием». Наконец, гибель Катерины Измайловой в Волге в финале повести заставляет вспомнить самоубийство Катерины Кабановой. Критиками переосмысляется и характеристика островской героини «луч света в тёмном царстве», данная Добролюбовым:

«О Катерине Измайловой можно было бы сказать, что она не луч солнца, падающий в темноту, а молния, порождённая самим мраком и лишь ярче подчёркивающая непроглядную темень купеческого быта».

Критика Лескова.

Л. Н. Толстой говорил о Лескове как о «самом русском из наших писателей», А. П. Чехов считал его, наряду с И. Тургеневым, одним из главных своих учителей.

Многие исследователи отмечали особое знание Лесковым русского разговорного языка и виртуозно использование этих знаний. Как художник слова Н. С. Лесков вполне достоин встать рядом с такими творцами литературы русской, каковы Л. Толстой, Гоголь, Тургенев, Гончаров. Талант Лескова силою и красотой своей немногим уступает таланту любого из названных творцов священного писания о русской земле, а широтою охвата явлений жизни, глубиною понимания бытовых загадок её, тонким знанием великорусского языка он нередко превышает названных предшественников и соратников своих.

Индивидуализацию языка персонажей и речевые характеристики героев Н. С. Лесков считал важнейшим элементом литературного творчества.

29. реализм: натурализм, филос. Реализм(трансф. Русск. Традиции, короленко, гаршин. Тенд. К обобщен, анализ мир. Хода истории в момент формирования, больш. Роль играл символ революции) Модерн. Реализм (Модерниз. Прозы. Бунин, андреев. Отходят от традиций реалист. Форм), соц-демокр. Реализм (револ направл, маленьк. человек, городская тематика, традиции лескова, толстого и чехова). Литературное развитие в России проходило сложно, противоречиво и бурно. Рождалось и развивалось множество литературных направлений. Не иссякала мощь литературы критического реализма в лице Л.Н. Толстого, А.П. Чехова. В произведениях этих писателей усиливается социальный протест (“После бала”, Хаджи-Мурат”, “Воскресение” Л.Н. Толстого), ожидание очищающей бури (“Вишневый сад” А.П.Чехова).

Традиции критического реализма продолжали сохраняться и развиваться в творчестве крупного писателя И.А. Бунина(1870-1953). Наиболее значительные произведения этого периода – повести “Деревня”(1910) и “Суходол”(1911). Происходит зарождение и развитие пролетарской литературы, позже будут называть литературой социалистического реализма. В первую очередь это связанно с творческой деятельностью М. Горького. Его “Городок Окуров”, “Жизнь Матвея Кожемякина”, цепи рассказов “По Руси” несли в себе широкую жизненную правду. В 1912г начинается литературный путь А. Серафимовича (А.С. Попов,1863-1949). Наиболее значительным произведением дореволюционного периода является роман “Город в степи”, в нем показано становление пролетарской морали. в 1914г. под редакцией М.Горького вышел в свет первый “Сборник пролетарских писателей”. Сами поэты рассматривали свою поэзию как идейно-эстетическую основу, на которой еще только должна возникнуть новаторская и высокохудожественна литература. В предоктябрьское десятилетие (имеется в виду Великая Октябрьская революция 1917г., закончившаяся свержением Временного правительства и установлением власти большевистской партии) в русскую литературу приходит целая плеяда крестьянских поэтов, среди которых наибольшую значимость имела фигура Сергея Есенина (1895 –1925). Первый его сборник “Радуница” вышел в 1916г. и имел большой успех. Стихи Есенина высоко ценила царская семья, поэта неоднократно приглашали в Царское село. Самое интересное происходило в поэзии, здесь боролись и взаимодействовали между собой несколько течений: символизм, акмеизм, футуризм, “крестьянская поэзия” и др. В это время выходило великое множество журналов и альманахов на самый разный вкус. Это был новый взлет русской поэзии, поэтому его принято называть “серебряным веком”.

Первые произведения И.А. Бунина появились в печати в 1889 г., а первая книга — юношеский сборник лирики — в 1891 г. Бунину предстоял более чем шестидесятилетний путь в литерату­ре, который окажется поделенным на две хронологически при­мерно равные части — дооктябрьскую и эмигрантскую. Но хотя жизненная судьба писателя после катастрофических событий 1917 г. драматически осложнится, его творчество сохранит высо­чайшую степень единства. О Бунине уже при его жизни заговорят как о блестящем мастере не только российского, но и мирового масштаба. Именно ему в 1933 г. первому из русских писателей будет присуждена Нобелевская премия по литературе.

В творчестве Бунина 90-х - начала 900-х годов выявились многие особенности своеобразного дарования писателя, на протяжении литературного пути которого поэзия и проза постоянно сосуществовали, как бы проникая одна в другую. Соотношение этих начал на разных этапах его художественного развития было различным. В раннем творчестве Бунина ведущим началом была лирика; она как бы «вела» за собой прозу, прокладывая ей пути. Бунин стремится сблизить поэзию с прозой, которая приобретает у него своеобразный лирический характер, отмечена чувством ритма. В более зрелый период ведущим началом его творчества становится проза. Но и здесь, как и в стихах, писатель стремится к предельной выразительности слова.

В 900-е годы в творчестве Бунина вырабатывается свойственный ему особый способ изображения явлений мира и духовных движений человека путем контрастных сопоставлений. Одновременно он становится мастером предельно детализированного видения мира. Бунин заставляет читателя воспринимать внешний мир зрением, обонянием, слухом вкусом, осязанием. О чем бы Бунин ни повествовал, он прежде всего создавал зрительный образ, давая волю целому потоку ассоциаций. Особый характер имело «звуковое» мастерство Бунина: умение изобразить явление, вещь, состояние души через звук с почти зримой силой. Первые прозаические произведения Бунина появляются в начале 90-х годов. Многие из них по своему жанру - лирические миниатюры, напоминающие стихотворения в прозе; в них описания природы; переплетаются с размышлениями героя и автора о жизни, смысле ее, о человеке.

По социально-философскому диапазону проза Бунина значительно шире его поэтического творчества. Он пишет о разоряющейся деревне, разрушительных следствиях проникновения в ее жизнь новых капиталистических отношений, о деревне, в которой голод и смерть, физическое и духовное увядание. Много пишет Бунин о стариках: этот интерес к старости, закату человеческого существования, объясняется повышенным вниманием писателя к «вечным» проблемам жизни и смерти, которые волновали его с отрочества и до конца дней.

Основная тема бунинских рассказов 90-х годов - нищая, разоряющаяся крестьянская Россия. Нищает мужицкая жизнь, разоряются «мелкопоместные» дворяне («Новая дорога», «Сосны»). Писатель обостренно воспринимает противоречивость современной деревенской жизни. Не приемля ни способов, ни последствий ее капитализации, Бунин видел идеал жизни в патриархальном прошлом с его «старосветским благополучием». Запустение и вырождение «дворянских гнезд», нравственное и духовное оскудение их хозяев вызывают у Бунина чувство грусти и сожаления об ушедшей гармонии патриархального быта, исчезновении целого сословия, создавшего в прошлом великую культуру. Лирической эпитафией прошлому звучат рассказы «Антоновские яблоки», «Эпитафия» (1900). Новые люди стали появляться в деревне. «Но чем-то осветят новые люди свою новую жизнь?» - спрашивал Бунин в «Эпитафии». Эта тревожная мысль звучит во многих его рассказах 90-900-х годов которые наполняются ощущением очень близких перемен.

В бунинском наследии 90-900-х гг. важнейшее место занимает поэзия, одной из вершин которой стала пейзажно-философская поэма «Листопад» (1900). Лирические медитации активно проникают и в «малую» прозу Бунина этих лет, предопределяя развитие особого жанра лирико-философского рассказа и окрашивая как бытийные раздумья художника, так и его прозрения, касающиеся национального характера, исторических судеб России ("Перевал", "Сосны", "Мелитон", "Антоновские яблоки", "Святые горы", "У истока дней" и др.). Искания Бунина в сфере бессюжетной лирической прозы, с одной стороны, роднили его с опытом зрелого Чехова, а с другой – включались в контекст жанровых новаций эпохи – эпохи модернизма. У Бунина импрессионистический поток образов, объединенных внутренними ассоциативными связями, сочетается с их предметно-бытовой и исторической достоверностью. Жанрообразующими факторами выступают здесь импрессионистическая "прерывистость" повествования, соединение далеких временных планов, музыкально-ритмическая насыщенность языка, символическая емкость деталей-лейтмотивов. В 900-е годы Бунин был близок к демократическому лагерю литературы, к Горькому, с которым сотрудничал в «Среде» и товариществе «Знание». Однако в этой группе Бунин стоял особняком и по своему мировоззрению, и по своей историко-литературной ориентации. В 900-е годы, по сравнению с ранним периодом, расширяется тематика бунинской прозы и решительно меняется ее стиль. Бунин отходит от лирического стиля ранней прозы. Новый этап творческого развития Бунина начинается с повести «Деревня».

В рассказе «Господин из Сан-Франциско» И.А.Бунин раскрывает своё отношение к капиталистическому обществу. Рассказ построен натобобщениях и противопоставлениях. Пароход «Атлантида» - это как бы модель капиталистического

общества. Совсем разной жизнью живут трюм и верхняя палуба. «Глухогрохотали исполинские топки, пожиравшие груды раскалённого угля, сгрохотом ввергаемого в них облитыми едким, грязным потом и по поясголыми людьми, багровыми от пламени; а тут, в баре, беззаботнозакидывали ноги на ручки, курили, цедили коньяк и ликёры...»Подробно описывается роскошная жизнь на «Атлантиде», где всё времязанято едой или подготовкой к поглощению пищи. Пассажиры едят, пьют, изабывают о Боге, о смерти, о покаянных мыслях. Они не думают острашном океане, ходившем за стенами корабля, веселятся под «бесстыдно-грустную музыку», обманывают себя лживой любовью и за всем этим невидят истинного смысла жизни. На примере судьбы самого господина из Сан-Франциско (Бунин дажене дал ему имени) автор говорит о пустоте, бесцельности, никчёмности жизни типичного представителя капиталистического общества. Даже перед смертью герою рассказа не приходит просветление, мысль о Боге, покаянии, грехах. Его смерть как бы предвещает гибель всего несправедливого мира «господ из Сан-Франциско», который для Бунина -лишь одна из форм проявления «всеобщего зла» .

30. Символизм – первое и самое значит. из модер. течений в России. В рус. С. Принято выделять 2 основных этапа. Поэтов, дебютировавших в 1890-е гг., называют «старшими символистами» (Брюсов, Бальмонт, Мережковский, Гиппиус, Сологуб). Второе поколение сим. (1900-е гг.) – Блок, Белый, В. Иванов – «младосимволисты».

Философия и эстетика С. складывалась под влиянием различных учений – от Платона до современных философ. систем Соловьева, Ницше. Традиционной идее познания мира в искусстве с-ы противопоставили идею конструирования мира в процессе тв-ва. Тв-во – подсознательно-интуитивное созерцание тайных смыслов, доступное лишь худ-ку-творцу. От худ-ка требуется не т/о сверхрациональная чуткость, но и тончайшее владение искусством намека: ценность стих. речи – недосказанность. Символ – главное ср-во поэтического выражения тайных смыслов.

Поэт-символист не стремился быть общепонятным, он обращался к «посвященным» - не к читателю-потребителю, а к читателю-творцу. Стих. д/б пробуждать в читателе его собственные мысли. Сим-ая лирика будила «6» чувство в чел-е. Для этого с-ы стремились максимально использовать ассоциативные возможности слова, подключали к восприятию мотивы и образы разных культур, пользовались явными и скрытыми цитатами (римская и греческая миф. архаика).С. пытался создать новую философ. культуры.

Общепризнанные предтечи русского символизма – Ф.Тютчев, А.Фет, Вл.Соловьев. Основоположником символистского метода в русской поэзии Вяч.Иванов называл Ф.Тютчева. В.Брюсов высказывался о Тютчеве как об основоположнике поэзии нюансов. Знаменитая строка из стихотворения Тютчева Silentium (Молчание) «Мысль изреченная есть ложь» стала лозунгом русских символистов. А.Фет, как и Ф.Тютчев, говорил о невыразимости, «несказанности» человеческих мыслей и чувств, мечтой Фета была «поэзия без слов». На содержание русского символизма (особенно на младшее поколение символистов) заметно повлияла философия Вл.Соловьева. Источником вдохновения для символистов послужил образ Святой Софии, воспетый Соловьевым. Святая София Соловьева – одновременно ветхозаветная премудрость и платоновская идея мудрости, Вечная Женственность и Мировая Душа, «Дева Радужных Ворот» и Непорочная Жена – тонкое незримое духовное начало, пронизывающее мир. Культ Софии с большой трепетностью восприняли А.Блок, А.Белый. А.Блок называл Софию Прекрасной Дамой, М.Волошин видел ее воплощение в легендарной царице Таиах. «Младосимволистам» была созвучна соловьевская безотчетность, обращенность к незримому, «несказанному» как истинному источнику бытия. Стихотворение Соловьева Милый друг воспринималось как девиз «младосимволистов», как свод их идеалистических настроений Не оказав прямого влияния на идейный и образный мир «старших символистов», философия Соловьева, несмотря ни на что, во многих своих положениях совпадала с их религиозно-философскими представлениями. Предчувствие «конца света», носящее тревожный характер, предчувствие небывалого переворота в истории содержала работа Соловьева «Повесть об Антихристе», которая сразу после публикации была встречена недоверчивыми насмешками. В среде символистов «Повесть об Антихристе» вызвала сочувственный отклик и понималась как откровение. Как литературное течение русский символизм оформляется в 1892, когда Д.Мережковский выпускает сборник «Символы» и пишет лекцию «О причинах упадка и новых течениях в современной литературе». В 1893 В.Брюсов и А.Митропольский (Ланг) готовят сборник «Русские символисты», в котором В.Брюсов выступает от лица еще не существующего в России направления – символизма. Подобная мистификация отвечала творческим амбициям Брюсова стать не просто выдающимся поэтом, а основателем целой литературной школы. Свою задачу как «вождя» Брюсов видел в том, чтобы «создать поэзию, чуждую жизни, воплотить построения, которые жизнь дать не может». Жизнь – лишь «материал», медленный и вялый процесс существования, который поэт-символист должен претворить в «трепет без конца». Все в жизни – лишь средство для ярко-певучих стихов, – формулировал Брюсов принцип самоуглубленной, возвышающейся над простым земным существованием поэзии. Брюсов стал мэтром, учителем, возглавившим новое движение. На роль идеолога «старших символистов» выдвинулся Д.Мережковский

Являющиеся общими для теоретиков символизма размышления по поводу крушения рационализма и веры – двух столпов европейской цивилизации, Мережковский дополнял суждениями об упадке современной литературы, которая отказалась от «древнего, вечного, никогда не умиравшего идеализма» и отдала предпочтение натурализму Золя. Возродить литературу может лишь порыв к неведомому, запредельному, к «святыням, которых нет». Давая оценку объективного характера состоянию дел в области литературы в России и Европе, Мережковский называл предпосылки победы новых литературных течений: тематическую «изношенность» реалистической литературы, ее отклонение от «идеального», несоответствие порубежному мироощущению. Символ, как его трактовал Мережковский, выливается из глубин духа художника. При этом Мережковский определял три важнейших элемента нового искусства: мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности. Реализм изживает себя, сознание реалистов не идет дальше рамок земной жизни, «реалисты схвачены, как прибоем, конкретной жизнью», в то время, как в искусстве все ощутимей становится потребность в более утонченных способах выражения чувств и мыслей. Этой потребности отвечает поэзия символистов. В отличие от Мережковского, Бальмонт видел в символической поэзии не приобщение к «глубинам духа», а «оглашение стихий». Установка на причастность Вечному Хаосу, «стихийность» дала в русской поэзии «дионисийский тип» лирики, воспевающей «безбрежную» личность, самозаконную индивидуальность, необходимость жить в «театре жгучих импровизаций». Символизм Для В.Брюсова стал способом постижения реальности – «ключом тайн». В своей статье «Ключи тайн» (1903) В.Брюсов писал: «Искусство есть постижение мира иными, нерассудочными путями. Искусство – то, что мы в других областях называем откровением»

Основные понятия и особенности нового течения были сформулированы в манифестах «старших символистов»: приоритет духовных идеалистических ценностей (Д.Мережковский), медиумический, «стихийный» характер творчества (К.Бальмонт), искусство как наиболее достоверная форма познания (В.Брюсов). Развитие творчества представителей старшего поколения русских символистов происходило в соответствии с этими положениями.

БРЮСОВ Валерий Яковлевич русский поэт, прозаик, драматург, теоретик символизма, критик, переводчик, литературовед.

Родился в купеческой семье. Дед со стороны отца — купец из бывших крепостных, дед со стороны матери — поэт-самоучка А. Я. Бакулин. Отец увлекался литературой и естественными науками. Окончив московскую гимназию Л. И. Поливанова, Брюсов в 1893-99 учился на историко-филологическом факультете Московского университета, сначала на отделении классической филологии, затем — на историческом (окончил с дипломом 1 степени). В 1896 женился на Иоанне Матвеевне Рунт, ставшей его преданной помощницей, после смерти — хранителем архива и издателем наследия. Уже в ранней юности в личности Брюсова парадоксально проявились два антиномичных начала — самоотдача стихиям жизни (эротика, игра страстей, мир ночных ресторанов, рулетка) и волевая организующая активность, склонность к «конструированию» себя и управлению окружающими людьми и ситуациями.Творческий дебют, стихотворные сборники, принципы поэтики. В 1894-95 Брюсов выпустил три сборника «Русские символисты», состоящих из его собственных переводов из французских символистов и произведений некоторых начинающих поэтов. В этом издании, а также в первых поэтических сборниках «Шедевры»,1895, «Это я»,1897 и сборнике переводов из П. Верлена «Романсы без слов» (1894) Брюсов заявил о себе не только как о поэте символистской ориентации, но и как об организаторе-пропагандисте этого движения. Умело срежиссированная атмосфера скандала, связанного с несколькими эпатирующими стихотворениями, сразу сделала новую школу заметным фактом литературной жизни. Книги стихов 1900-09 — « «Третья стража»,1900, «Городу и миру»,1903, «Венок», 1906, «Все напевы» (1909) — определили антиномичную ориентацию его поэтики на традиции французского «Парнаса» с его твердыми жанровыми и стиховыми формами, словесной пластикой, склонностью к историко-мифологическим сюжетам и экзотике и одновременно на французских символистов, с их поэтикой нюансов, настроений, музыкальной неопределенностью. После 1910 намечается поворот к большей простоте формы (сборник «Зеркало теней»,1912), однако в позднейшем творчестве вновь побеждают тенденции к усложнению языка и стиля. Стихи этого периода демонстрируют и образно-тематические комплексы, характерные для всего его творчества: урбанизм, «научная» поэзия, историзм, убежденность в множественности истин и самоцельности искусства.Во второй половине 1890-х гг. расширяется круг литературных связей Брюсова (знакомство с К. К. Случевским, Д. С. Мережковским, З. Н. Гиппиус, К. Д. Бальмонтом, Н. М. Минским, К. М. Фофановым, Ф. К. Сологубом и др.). В 1899 он становится одним из организатором и руководителей издательства «Скорпион», начавшего с выпуска альманахов «Северные цветы» (вып. 1-5, 1901-11) и поставившего задачей объединение представителей «нового искусства». В 1904-09 был фактическим редактором журнала «Весы», ставшего центральным органом русского символизма. Брюсов опубликовал в «Весах» программные теоретические статьи («Ключи тайн», 1904; «Священная жертва», 1905, и др.), огромное количество критических статей и рецензий, собранных в книге «Далекие и близкие. Статьи и заметки о русских поэтах от Тютчева до наших дней» (1912). Заслужив репутацию «мэтра» символистской школы, Брюсов в то же время расходился с ее теургическим направлением, отстаивал суверенность искусства, отказываясь признать его зависимость как от социально-политических, так и от мистико-теологических заданий (см. его полемику, с одной стороны, со статьей В. И. Ленина «Партийная организация и партийная литература» — «Свобода слова», 1905, с другой — с докладами Вяч. Иванова и А. Блока о теургическом символизме — «О «речи рабской», в защиту поэзии», 1910). После закрытия «Весов» (1909) с сентября 1910 возглавляет литературно-критический отдел в журнале «Русская мысль» (под редакцией П. Б. Струве), привлекая к сотрудничеству других писателей-символистов и разрушая обособленность символистской школы в литературном процессе. Постоянный интерес Брюсова к истории обусловливал оценку злободневных фактов в перспективе мировых событий. Начав с политических обзоров в журнале «Новый путь», проповедовавших славянофильские теории (Россия как «третий Рим»), он пережил крушение великодержавных иллюзий под влиянием событий русско-японской войны. Революцию 1905 воспринял как исторически неизбежное крушение всей культуры прошлого, принимая и возможность собственной гибели как части старого мира (стихотворение «Грядущие гунны», 1905). В 1907-12 внимание Брюсова к текущей политике ослабевает, но растет его стремление осмыслить глубинные закономерности исторического процесса. В романах «Огненный ангел» (1907-08) и «Алтарь победы» (1911-12) он обращается к переломным историческим эпохам, пытаясь понять кризисное состояние мира путем исторических аналогий. В годы Первой мировой войны поначалу разделял настроения военного патриотизма (сборник «Семь цветов радуги», 1916; а также не появившийся при его жизни сборник «Девятая Камена»), однако, побывав на фронте в качестве военного корреспондента, приходит к пониманию античеловеческого характера войны.Знакомство в 1898 с редактором журнала «Русский архив» П. И. Бартеневым положило начало многолетней публикаторской, комментаторской, историко-литературной деятельности Брюсова (работы о Ф. И. Тютчеве, А. С. Пушкине, Н. В. Гоголе). На протяжении всей жизни занимался и художественными переводами (античные авторы, Данте, Дж. Байрон, И. В. Гете, Э. Верхарн, Э. По, П. Верлен, С. Малларме, М. Метерлинк, О. Уайльд, армянские поэты и др.). Переводческая манера Брюсова претерпела радикальную эволюцию от вольных переложений в 1890-е гг. до принципиального буквализма поздних переводов.

Культурно-просветительская и педагогическая деятельность после Октября. Брюсов воспринял Октябрьскую революцию как коренной переворот в истории человечества, активно сотрудничал с советской властью в области культурного просвещения. В 1920 вступил в Коммунистическую партию. В 1917-19 возглавлял комитет по регистрации печати, заведовал Отделом научных библиотек и литературным отделом Наркомпроса, занимал ответственные посты в Государственном ученом совете, Госиздате и др.; читал лекции в 1-ом МГУ, организовал в 1921 Высший Литературно-художественный институт и был его первым ректором, преподавал в Коммунистической академии, в Институте слова. В последних стихотворных сборниках — «Дали» (1922), «Mea» («Спеши»,1924) — пытался разработать принципы новой «научной» поэтики, однако поздние поэтические эксперименты не встретили живого читательского отклика.

31. Акмеизм (от греч. – высшая степень ч-либо, расцвет, острие) возник в 1910-е гг. в кружке молодых поэтов, близких символизму, которые стремились преодолеть умозрительность и утопизм сим-х теорий. В 1911 г. было основано новое лит. объединение – «Цех поэтов». Само название указывало на отношение участников к поэзии как к чисто профессиональной деятельности. «Цех» был школой формального мастерства, безразличного к особенностям мировоззрения участников. Рук-ли – Гумилев, Городецкий. Из широкого круга участников выделилась наиболее сплоченная группа: Гумилев, Ахматова, Городецкий, Мандельштам, Зенкевич, Нарбут. Акмеисты издали 10 номеров жур. «Гиперборей», а также альманахи «Цех поэтов».

Детально разработанной философско-эстетической программы акмеизм не выдвинул. Ак. Разделяли взгляды сим-ов на природу искусства, абсолютизировали роль худ-а. «Преодоление» С. происходило в области поэтич. стилистики. Главное значение в поэзии А. приобретает худ. освоение многообразного и яркого земного мира. А-ты ценили стилистическое равновесие, живописную четкость образов, точную композицию, отточенность деталей. В стих-х ак-тов эстетизировались хрупкие грани вещей, утверждалась «домашняя» атмосфера любования «милыми мелочами». Состояние чувств лир. героя передавалось опосредованно, ч/з психолог. значимые жесты, детали (Ахматова).

В стих-х ак-тов настойчиво звучали мотивы совести, сомнения, душ. тревоги (Гумилев, «Слово»). Мандельштам назвал А. «тоской по мировой культуре». А. отличало особое отношение к категории памяти. А. выступал за сохранение культурных ценностей, т.к. мировая культура – тождественна общей памяти человечества.

Первое стихотворение Ахматова написала, когда ей было одиннадцать лет, и всего в девические годы создала их около двухсот. Училась она в Царскосельской Мариинской женской гимназии: «Училась я сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно». В Царском Селе в сочельник 1903 года Аня Горенко познакомилась с гимназистом Николаем Гумилевым, и стала постоянным адресатом его стихотворений.

В 1907 году в Париже, в издававшемся Гумилевым журнале «Сириус» поэтесса опубликовала первое стихотворение «На руке его много блестящих колец» под инициалами «А. Г.». Сама Ахматова вспоминала об этом так: «Мне потому пришло на ум взять себе псевдоним, что папа, узнав о моих стихах, сказал: «Не срами мое имя».— «И не надо мне твоего имени!»— сказала я...»

Осенью 1910 Ахматова делает попытку напечататься самостоятельно и посылает стихи в «Русскую мысль» В. Я. Брюсову, спрашивая, стоит ли ей заниматься поэзией. Получив отрицательный отзыв, юная поэтесса отдает стихи в журналы «Gaudeamus», «Всеобщий журнал», «Аполлон», которые их публикуют. В это время она и становится Ахматовой, публикуя под этим псевдонимом стихотворение «Старый портрет». В том же году состоялось ее первое выступление со своими стихами и она впервые получила от мужа одобрение своего творчества. На следующий год Ахматова поступила на петербургские Женские историко-литературные курсы.

Вышедший весной 1912 года первый сборник стихов «Вечер», несмотря на скромный тираж в триста экземпляров, принес Ахматовой мгновенную славу. Сборник был выпущен «Цехом поэтов» – объединением поэтов-акмеистов, секретарем которого избрали Ахматову.

В 1913 году на Высших женских Бестужевских курсах Ахматова читает свои стихи перед многолюдной аудиторией сразу после выступления Блока, уже пользовавшегося славой известного поэта: «К нам подошла курсистка со списком и сказала, что мое выступление после блоковского. Я взмолилась: «Александр Александрович, я не могу читать после вас». Он – с упреком – в ответ: «Анна Андреевна, мы не тенора»». Выступление было блестящим. Популярность Ахматовой становится головокружительной.

1921 год прошел тяжелой поступью по жизни поэтессы. Еще в феврале она председательствует на вечере памяти Пушкина, где выступает Блок с речью «О назначении поэта» и на котором присутствует Н.С.Гумилев. В ночь с третьего на четвертое августа Гумилева арестовывают, тремя днями позже умирает Блок, еще через две недели Гумилева расстреливают. Тогда же Ахматова расстается с Шилейко. В противовес трагедии личной жизни, которую она потом еще оплачет в «Реквиеме», в этом году поэтесса выпускает два сборника, «Подорожник» (в апреле, еще до трагических событий) и «Anno Domini» – в октябре; в октябре же она возвращается к активной деятельности, участвует в литературных вечерах, в работе писательских организаций, публикуется в периодике. В январе 1922 Ахматова знакомится с Пастернаком, чуть позже – с Булгаковым.

Не имея возможности печатать свои стихи, Ахматова лишалась средств к существованию. Перевод писем Рубенса, изданный в 1937 году, принес ей первый за много лет заработок.

Стихи запоминали отрывками друзья и близкие. Чуковская вспоминает, как Ахматова в Фонтанном доме, молча указав глазами на потолок и стены и громко говоря о пустяках, писала ей на листках новые стихи из «Реквиема» и сразу сжигала их над пепельницей.

В 1939 после полузаинтересованной реплики Сталина решаются издать ее сборник «Из шести книг», включавший наряду с прошедшими цензурный отбор старыми стихами и новые сочинения.

В первые месяцы Великой Отечественной войны Ахматова пишет плакатные стихотворения. По распоряжению властей ее эвакуируют из Ленинграда до первой блокадной зимы, два с половиной года она проводит в Ташкенте. Пишет много стихов, работает над «Поэмой без героя», эпосом о Петербурге начала века.

В первые послевоенные годы Ахматова навлекает на себя гнев Сталина, узнавшего о визите к ней английского историка И. Берлина. Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» за 1946 было направлено против Ахматовой и Зощенко. Снова возник запрет на публикации.

В последнее десятилетие жизни Ахматовой ее стихи постепенно пришли к новому читателю. В 1965 издан итоговый сборник «Бег времени».

32. За месяц с небольшим до появления акмеистических деклараций, в декабре 1912 г. вышел в свет сборник «Пощечина общественному вкусу», открывавшийся программной статьей русских футуристов (футурм — будущее). Ее подписали Д. Бурлюк, Александр Крученых, В. Маяковский, Виктор Хлебников. В статье обосновывалось место и значение новой группы, ее отношение к предшествующей литературе. Позиция была избрана разрушительная и скандальная. «Только мы — лицо нашего Времени»,— утверждали они. И предлагали: «Сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода Современности». Крупнейших художников начала века именовали «портными». В противовес им устанавливали свои права: «на увеличение словаря в его объеме произвольными и производными словами»; «на непреодолимую ненависть к существовавшему до них языку»; «стоять на глыбе «мы» среди свиста и негодования». Провозглашалась «Новая Грядущая Красота Самоценного (самовитого) Слова».

Футуристы отрицали грамматику, синтаксис, правописание родного языка, «сокрушали» поэтические ритмы и рифмы, а воспевали «власть новых тем: ненужность, бессмысленность, тайну властной ничтожности». Для чего и необходимо будто бы было придавать содержание словам по их начертательной и фонетической характеристике, считать гласные звуки выражением времени и пространства, согласные — краски, звука, запаха и т. д. Крайний формализм подавался под знаком новаторства. Не менее потрясали названия изданий: «Пощечина общественному вкусу», «Дохлая луна», «Доители изнуренных жаб» и пр. Трудно разобраться в подобной практике. Помогут в том выступления Маяковского. Он был одним из авторов деклараций. Но чуть позже, с началом первой мировой войны, признал: «...у нас было много трюков только для того, чтобы эпатировать буржуа». И далее: «...под желтыми кофтами гаеров были тела здоровых, нужных вам, как бойцы, силачей»; «футуристами нас окрестили газеты»; «футуризм для нас, молодых поэтов,— красный плащ тореадора...» А цель какая? И о ней сказал Маяковский, объясняя одно из самоназваний группы — «будетляне»: «Будетляне — это люди, которые будут. Мы накануне». «Стать делателем собственной жизни и законодателем для жизни других — это ль не ново для русского человека? — спрашивал Маяковский и отвечал утвердительно:— Осознание в себе правовой личности — день рождения нового человека». Одновременно намечалось и поле его деятельности — вознести города из пепла, «заполнить радостью выгоревшую душу мира».

Поэт хотел дать в ис-ве средство самовыр-ия, самосознания городской массе, для нее найти по-новому выразительный и близкий язык. А себя и своих единомышленников определил как «десяток мечтателей». Среди них действительно были такие, первый — Маяковский. Другие дальше эпатажа (неприятного раздражения) читателя, бравады цинизмом не пошли, и имена их не сохранились в литературе. Она создавалась художниками, а не декларациями. В пр-се тв-ва крайности первоначальных лозунгов изживались. Тем не менее идея — освоить новый словарь, поэтические формы во имя искусства будущего — понималась инд-но и далеко не всегда перспективно. Футуристическое течение было довольно широко и разнообразно. В 1911 г. возникла группа эгофутуристов: И. Северянин, И. Игнатьев, К. Олимпов, В. Шершеневич, Р. Ивнев, Б. Лавренев и др.

- индивидуализм, самоценное «я»,

- желание и воля «Я»,

- воинствующий гедонизм, культ мгновения.

Наиболее активным было объединение «Гилея» (потом названа кубофутуризмом): В. Маяковский, Д. и Н. Бурлюки, В. Хлебников, В. Каменский, А. Крученых, Б. Лившиц, Е. Гуро...

Влияние на них оказал живописный ранний футуризм (основанный на фовизме, экспрессионизме – лучисты, беспредметники, кубисты) и лит. итальянский футуризм (Маринетти – «Манифест футуризма» - созд. беспорядок, уничтожить в л-ре «я», отказаться от того, чтобы быть понятым, надо ежедневно плевать на алтарь искусства!)

33. Поэзия XX века значительно отличалась от поэзии XIX века. В XX веке сформировались различные литературно-художественные направления (символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм). Поэты, принадлежащие к тому или иному направлению, по-разному определяли принципы поэтики, цели творчества, а также свое место в литературе.

СЕРГЕЙ Алекса?ндрович ЕСЕНИН (21 сентября (3 октября) 1895, село Константиново, Рязанская губерния — 28 декабря 1925, Ленинград) — русский поэт, один из самых популярных и известных русских поэтов XX века.

В 1919 Есенин оказывается одним из организаторов и лидеров новой литературной группы – имажинистов. Имажинизм, возникший в России в 1920-х годах, декларировал самоценность не связанного с реальностью слова-образа. Особую позицию в этом кружке занимал Есенин, утверждавший необходимость связи поэзии с естественной образностью русского языка, со стихией народного творчества. В имажинизме Есенина привлекало пристальное внимание к художественному образу, немалую роль в его участии в группе играла и общая бытовая неустроенность, попытки сообща делить тяготы революционного времени.

Поэзия

С первых поэтических сборников («Радуница», 1916; «Сельский часослов», 1918) выступил как тонкий лирик, мастер глубоко психологизированного пейзажа, певец крестьянской Руси, знаток народного языка и народной души. В 1919—1923 входил в группу имажинистов. Трагическое мироощущение, душевное смятение выражены в циклах «Кобыльи корабли» (1920), «Москва кабацкая» (1924), поэме «Чёрный человек» (1925). В поэме «Баллада о двадцати шести» (1924), посвящённой бакинским комиссарам, сборнике «Русь Советская» (1925), поэме «Анна Снегина» (1925) Есенин стремился постигнуть «коммуной вздыбленную Русь», хотя продолжал чувствовать себя поэтом «Руси уходящей», «золотой бревёнчатой избы». Драматическая поэма «Пугачёв» (1921).

На стихи Есенина написано множество песен: В. Липатовым «Письмо матери» и «Клён ты мой опавший», Е. Поповым «Над окошком месяц», С. Сарычевым «Гуляка», В. Паком «Милая, мне скоро будет тридцать», Р. Бойко «Ты запой мне ту песню», А. Покровским «Песни, песни, о чём вы кричите?», А. Липининым «Ты меня не любишь, не жалеешь», И. Уманским «Звёзды», группой Монгол Шуудан «Москва», группой Кукрыниксы «Есенин» и др. Многие из этих песен воспринимаются как народные.

РАЗНООБРАЗИЕ ТЕМАТИКИ И ПРОБЛЕМАТИКИ

ТЕМА ПРИРОДЫ: Родная природа для Есенина - это вечный источник восхищения и вдохновения, описание самых простых и будничных сцен в его восприятии становится волшебным, сказочным, манящим (“Береза”, “Пороша”). Так же трогательно, как и пейзажам вообще, Есенин относится к каждому конкретному элементу родного быта, будь то ветка дерева, заглядывающая в окно, домашняя утварь или даже животное. При этом многие явления природы поэт олицетворяет, видит в них живое, разумное начало, приписывает растениям качества животных.

ТЕМА ЛЮБВИ: У раннего Есенина – это единственное чувство, гармоничное сочетание человека и природы. Последние стихотворения поэта опять же трагичны, в них звучит мотив неразделённой, несчастной, безответной любви. Любовь – это одно из необходимых условий человеческого счастья, и понимание человеком сущности счастья обычно с возрастом изменяется, так же как и понимание любви.

ТЕМА РОДИНЫ: Одним из первых в её осмыслении поэтом стало стихотворение «Гой ты, Русь, моя родная». Поэт признается в любви Родине и фактически ставит её выше рая, выше небесной жизни: Если крикнет рать святая: “Кинь ты Русь, живи в раю!” Я скажу: “Не надо рая, Дайте родину мою”. В стихотворении появляются религиозные, христианские мотивы, в основном связанные с церковной атрибутикой (“Хаты – в ризах образа”, «Пахнет яблоком и медом по церквам твой кроткий Спас»). Поэт представляет себе Русь только христианской, этот мотив получает развитие и в стихотворении «Запели тесаные дороги» (1916).

ТЕМА ПОЭТА И ПОЭЗИИ: Есенин воспринимает своё творчество, как возможное средство духовной связи с народом. Изменения в деревне преобразили и ее народ, сделали ее непохожей на родной, близкий поэту край, но воспоминание о юности и о России тех лет остаётся в памяти Есенина светлым, чистым. В «Персидских мотивах», в стихотворении «Шаганэ ты моя , Шаганэ!..» Есенин пишет: Поэтому, что я с севера, что ли, Что луна там огромней в сто раз, Как бы ни был красив Шираз, Он не лучше рязанских раздолий.

МАРИНА Ива?новна ЦВЕТАЕВА (26 сентября (8 октября), 1892, Москва, Российская империя — 31 августа 1941, Елабуга, СССР) — русский поэт, прозаик, переводчик, одна из крупнейших русских поэтесс XX века.

Писать стихи Марина начала с шести лет, а свое шестнадцатилетие отметила первой публикацией в печати. Ранняя литературная деятельность Цветаевой связана с кругом московских символистов.

В 1910 году Марина опубликовала на свои собственные деньги первый сборник стихов — «Вечерний альбом». После знакомства с Брюсовым и поэтом Эллисом (настоящее имя Лев Кобылинский) Цветаева участвует в деятельности кружков и студий при издательстве «Мусагет».

На раннее творчество Цветаевой значительное влияние оказали Николай Некрасов, Валерий Брюсов и Максимилиан Волошин (поэтесса гостила в доме Волошина в Коктебеле в 1911, 1913, 1915 и 1917 годах).

В 1911 году Цветаева познакомилась со своим будущим мужем Сергеем Эфроном; в январе 1912 — вышла за него замуж. В этом же году у Марины и Сергея родилась дочь Ариадна (Аля).

В 1913 году выходит третий сборник — «Из двух книг».

В 1915–1916 складывается индивидуальная поэтическая символика Цветаевой, ее «личная мифология». Для нее характерно «я» героини как вбирающее все в себя, наделенное «раковинной» природой (Клича тебя, славословя тебя, я только / Раковина, где еще не умолк океан – стихотворение Черная, как зрачок, сосущая… из цикла Бессонница, 1916); отрешение героини от собственной плоти, «сон» тела, символическое отождествление «я» с виноградником и виноградной лозой (Не ветром ветреным – до – осени…, 1916); наделение героини даром полета, отождествление ее рук с крыльями. Эти особенности поэтики сохранятся и в стихотворениях Цветаевой позднейшего времени.

Свойственные Цветаевой демонстративная независимость и резкое неприятие общепринятых представлений и поведенческих норм проявлялись не только в общении с другими людьми (им цветаевская несдержанность часто казалась грубостью и невоспитанностью), но и в оценках и действиях, относящихся к политике.

Лирику 1917–1920 Цветаева объединила в сборник Версты, вышедший двумя изданиями в Москве (1921, 1922).

11 июля 1921 она получила письмо от мужа, эвакуировавшегося с остатками Добровольческой армии из Крыма в Константинополь. Вскоре он перебрался в Чехию, в Прагу. После нескольких изнурительных попыток Цветаева получила разрешение на выезд из Советской России и 11 мая 1922 вместе с дочерью Алей покинула родину. 12 июня 1939 на пароходе из французского города Гавра Цветаева с Муром отплыли в СССР, 18 июня вернулись на родину.

Всему творчеству Цветаевой присущи романтический максимализм, мотивы одиночества, трагическая обреченность любви, неприятие повседневного бытия, интонационно-ритмическая экспрессивность, метафоричность. Свойственные поэзии Цветаевой исповедальность, эмоциональная напряженность, энергия чувства определили специфику языка, отмеченного сжатостью мысли, стремительностью развертывания действия. В. А. Рождественский писал о цветаевской поэзии: «Сила ее стихов не в зрительных образах, а в завораживающем потоке все время меняющихся, гибких, вовлекающих в себя ритмов. То торжественно-приподнятые, то разговорно-бытовые, то песенно-распевные, то задорно-насмешливые, они в своем интонационном богатстве мастерски передают переливы гибкой, выразительной, меткой и емкой русской речи… Стихи ее - всегда чуткий сейсмограф сердца, мысли, любого волнения, владеющего поэтом».

ДРАМА

Истинным открытием русской драматургии 20 ВЕКА, намного обогнавшим свое время и определившим вектор дальнейшего развития мирового театра, стали пьесы А.ЧЕХОВА. Иванов, Чайка, Дядя Ваня, Три сестры, Вишневый сад не укладываются в традиционную систему драматических жанров и фактически опровергают все теоретические каноны драматургии. В них практически НЕТ СЮЖЕТНОЙ ИНТРИГИ – во всяком случае, фабула никогда не имеет организующего значения, нет традиционной драматургической схемы: завязка – перипетия – развязка; нет и единого «СКВОЗНОГО» КОНФЛИКТА. События все время меняют свой смысловой масштаб: крупное становится незначащим, а бытовые мелочи вырастают до глобальных масштабов. ВЗАИМООТНОШЕНИЯ и диалоги действующих лиц строятся НА ПОДТЕКСТЕ, эмоциональном смысле, который неадекватен тексту. Казалось бы, простые и незамысловатые реплики на самом деле выстроены в сложную стилистическую систему тропов, инверсий, риторических вопросов, повторов и т.д. Сложнейшие психологические портреты героев сложены из утонченных эмоциональных реакций, полутонов.

ГОРЬКОМУ было близко стремление Чехова пробудить в людях убеждения, что дальше так жить нельзя, чеховская устремленность к будущему, радостная предчувствие близящейся очищающей бури. Чехов оказал могучее воздействие на молодого Горького своими произведениями, полными отрицания существующего строя и мечты об иной, достойной человека жизни.

ЧЕХОВ не только открыл перенесения на сцену жизни ее естественном течении, но и показал, как подняться от нее к большим, философским, мировоззренческим вопросом, затрагивающим основы социального события человека. Эта особенность театра Чехова легла в основу драматургии Горького. Так в театре ГОРЬКОГО возникает драматическая борьба действующих лиц, отвергнутая Чеховым. Но эта борьба воскрешается на новой основе, включающей и чеховскую постановку вопроса о негодности буржуазного строя.

Новый этап развития советской драматургии (как и остальных жанров литературы) был определен I съездом Союза писателей (1934), провозгласившим основным творческим методом искусства МЕТОД СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО РЕАЛИЗМА.

В 1930–1940-е в советской драматургии происходили ПОИСКИ нового ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО ГЕРОЯ. На сцене шли пьесы М.Горького (Егор Булычов и другие, Достигаев и другие). Популярностью пользовались пьесы, в которых выводился образ Ленина: Человек с ружьем Погодина, Правда Корнейчука, На берегах Невы Тренева, позже – пьесы М.Шатрова. Формировалась и активно развивалась драматургия для детей, создателями которой были А.Бруштейн, В.Любимова, С.Михалков, С.Маршак, Н.Шестаков и др. В период Великой Отечественной войны 1941–1945 и в первые послевоенные годы на первый план закономерно вышла ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ДРАМАТУРГИЯ как на современные, так и на исторические темы. После войны широкое распространение получили пьесы, посвященные международной борьбе за мир.