Основные этапы и пути изучения «Слова»
1. Проблемы текстологии. Научное изучение «Слова о полку Игореве» началось в первые годы XIX в., оно не закончилось и сейчас. При изучении «Слова» выдвигается ряд проблем, и важнейшая из них — проблема текста. Дошедший до нас текст, так же как и древние иконы, требует реставрации. Наука и поставила перед собой задачу реставрации текста «Слова» и, прежде всего, прочтения его «темных мест», т.е. мест или вообще непонятных, или требующих дополнительного толкования. Например, в первом издании читаем: «…а мои ти куряни сведоми къ мети…» (так говорит «буй-тур» Всеволод, обращаясь к Игорю перед выступлением в поход); это место понимали так: «…мои куряне в цель стрелять знающи…». Оказывается, первые издатели неверно разделили слова в строке; следует читать слитно «къмети», что значит «воины, дружинники», а не раздельно: «къ мети» — «в цель». Правильное чтение этого места такое: «…а мои ти куряни сведоми къмети…» («…а мои куряне — опытные воины»).
Параллельно с реставрацией текста велась работа и по его комментированию. Комментирование шло в двух направлениях: комментирование «реалий» (географических названий, имен исторических деятелей, названий народов, некоторых предметов древнего княжеско-дружинного обихода и т.д.) и, наконец, устаревших слов и словосочетаний, смысл которых теперь для нас не вполне ясен, т.е. лексики «Слова». Так, в плаче Ярославны упоминается «бебрян рукав», которым она хочет утереть кровавые раны Игоря. Слово «бебрян» переводилось как «бобровый» (рукав с опушкой из бобрового меха). Однако оказалось, что это слово в древнерусском языке имело и другое значение: белая шелковая ткань. Это было выяснено при переводе древних арабских текстов уже в середине XX века. Таким образом, «бебрян рукав» можно перевести как «белый шелковый рукав».
Проблема комментирования реалий в основном решена, а вот в изучении лексики «Слова» ученые испытывают огромные трудности, так как все комментаторы опираются на один и тот же источник — словарь древнерусского языка И.И. Срезневского, а данные этого словаря давно исчерпаны.
2. Определение времени написания «Слова». Эта проблема важна потому, что в Древней Руси литературные произведения часто создавались спустя несколько десятилетий после описываемого события. Перед исследователями встал вопрос: когда было написано «Слово» — «по горячим следам событий» или гораздо позже? В самом тексте «Слова» были обнаружены следующие данные:
а) автор в «золотом слове» Святослава обращается к отцу Ярославны Галицкому князю Ярославу Осмомыслу с призывом отомстить «за раны Игоря». Но из летописных источников мы знаем, что Ярослав Галицкий умер 1 октября 1187 г.;
б) в 1187 г. вернулся из плена сын Игоря Владимир Игоревич вместе с молодой женой Кончаковной и маленьким сыном, а «Слово» в заключительной части провозглашает «славу» и в честь этого князя.
Таким образом, «Слово» не могло быть написано ранее или позднее 1187 года. Вывод этот очень важен для нас. Он свидетельствует о том, что «Слово» было написано по свежим следам событий, после возвращения из плена Владимира Игоревича и до известия о смерти Ярослава Галицкого.
3. Проблема подлинности «Слова о полку Игореве». С предыдущей проблемой тесно связана другая, также весьма важная — проблема подлинности «Слова» как памятника XII века.
Сразу после гибели рукописи «Слова» в пожаре Москвы 1812 г. представители «скептической школы» стали высказывать сомнения в подлинности «Слова», правда, ничем эти сомнения не аргументируя. Позиции здесь были следующие:
а) «Слово» — это стилизация, созданная в конце XVIII в. А.И. Мусиным-Пушкиным или Н.М. Карамзиным. Эту точку зрения отстаивали проф. М.Т. Каченовский и журналист О.И. Сенковский, известный под псевдонимом «Барон Брамбеус»;
б) П.М. Строев и митрополит Евгений (Болховитинов) полагали, что памятник возник не ранее XVI в., т.е. относили время создания «Слова» к моменту написания самого сборника, в котором было обнаружено «Слово»;
в) граф С.П. Румянцев, соперник А.И. Мусина-Пушкина в коллекционерстве, считал «Слово» литературной подделкой.
Скептицизм первой половины XIX века в отношении «Слова» пришел к концу по следующим причинам:
а) закончила свое существование «скептическая школа» в русской историографии;
б) еще в 1813 г. (по данным И.П. Еремина — в 1818 г.) К.Ф. Калайдович сделал замечательное открытие: на Псковском Апостоле 1307 г. была найдена приписка, которая явно обнаруживала следы влияния «Слова». Запись на Апостоле была переделанной цитатой из «Слова о полку Игореве». Эта приписка к Апостолу 1307 г. снимала сомнение в подлинности «Слова». «Слово» — подлинное произведение XII в., так как оно цитировалось уже в 1307 г.;
в) самым главным было открытие в 1852 г. «Задонщины». «Задонщина» была явным подражанием «Слову», возникшим в XV века. Она рассказывала о Куликовской битве 1380 г. в образах и выражениях «Слова о полку Игореве». Отсюда стало ясно, что «Слово» возникло раньше, до «Задонщины», до XV века.
В сороковых годах XX в. крупный французский славист, акад. А. Мазон выдвинул следующую концепцию: не «Задонщина» подражает «Слову», а «Слово» — «Задонщине». Первоначально А. Мазон считал, что «Задонщина» в художественном отношении выше «Слова о полку Игореве». Впоследствии он перестал подчеркивать художественную высоту «Задонщины», так как утверждать это можно было только для тех читателей, которые никогда не читали обоих произведений в подлиннике. Автором «Слова» А. Мазон первоначально называл А.И. Мусина-Пушкина, затем Н.Н Бантыш-Каменского, а в последующее время — первого владельца рукописи архимандрита Иоиля Быковского.
В деталях концепция А. Мазона была подробно рассмотрена и опровергнута в ряде статей и исследований, выходивших и у нас, и за рубежом. Попытка советского историка А.А. Зимина возродить концепцию А. Мазона не привела к заметным сдвигам в этом вопросе. А.А. Зимину не удалось выдвинуть принципиально новые сильные аргументы.
В основном аргументация в защиту подлинности «Слова о полку Игореве» собрана в сборнике «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла. К вопросу о времени написания «Слова» (М.-Л., 1966).
И последняя точка в спорах о подлинности «Слова» в XX веке была поставлена ЮНЭСКО, когда 1987 год был объявлен годом «Слова о полку Игореве» и весь мир отмечал его восьмисотлетний юбилей.
4. Проблема автора «Слова о полку Игореве». Относительно авторства «Слова» имеется огромное количество гипотез, предположений, догадок. Однако эти гипотезы не подкрепляются достаточным количеством фактического материала, так как наука располагает только текстом первого издания и «екатерининской копией», а новый древнерусский список «Слова» до сих пор не обнаружен.
В числе предполагаемых авторов «Слова о полку Игореве» назывались галицкий премудрый книжник Тимофей (Н. Головин, И.А. Новиков), прославленный певец Митуса (А. Югов), тысяцкий Рагуил (В.Г. Федоров), певец Ходына (В.Д. Кузьмина), летописец Петр Бориславич (Б.А. Рыбаков) и даже сам князь Игорь (В. Чивилихин), а также великий киевский князь Святослав (В. Медведев).
Среди всех этих многочисленных предположений наиболее обстоятельна гипотеза акад. Б.А. Рыбакова, однако и он с осторожностью исследователя подчеркивает: «Нельзя доказать непреложно, что «Слово о полку Игореве» и летопись Мстиславова племени (фрагмент Киевской летописи) действительно написаны одним человеком. Еще труднее подтвердить то, что этим лицом был именно киевский тысяцкий Петр Бориславич».
Д.С. Лихачев, отказавшись от конкретных поисков имени, обращает внимание на позицию автора «Слова». Вот точка зрения Д.С. Лихачева: автор «Слова» мог быть приближенным Игоря Святославича — он ему сочувствует. Он мог быть и приближенным Святослава Киевского — он сочувствует и ему. Он мог быть черниговцем и киевлянином. Он мог быть дружинником: дружинными понятиями он пользуется постоянно. Он, несомненно, был книжно образованным человеком и по своему социальному положению вряд ли принадлежал к эксплуатируемому классу населения. Однако в своих политических взглядах он не был ни «придворным», ни дружинником, ни защитником местных интересов, ни идеологом князей, бояр или духовенства. Автор «Слова» занимал свою, независимую от правящей верхушки феодального общества патриотическую позицию. Ему были чужды местные интересы феодальных верхов и были близки интересы широких слоев русского трудового населения, повсюду стремившихся к единству Руси. Автор «Слова» — выразитель чаяний и настроений трудового народа Руси, хотя сам, вероятно, не был ни крестьянином, ни ремесленником, а скорее всего принадлежал к дружинникам. Само имя автора «Слова» нам неизвестно и вряд ли станет когда-нибудь известным.
5. Жанровая природа «Слова о полку Игореве». Автор «Слова о полку Игореве» свое произведение называет «словом», «трудной (печальной, воинской) повестью» и «песней». Мнения исследователей о жанровой природе «Слова» расходятся.
Одни утверждают, что «Слово о полку Игореве» — «песнь», поэма (лиро-эпическая или героическая), памятник древнерусского героического эпоса (т.е. произведение, по природе своей стихотворное). Первым убеждение в том, что «Слово» — поэма, высказал еще Н.М. Карамзин. В XX веке А.Н. Робинсон сближает «Слово» с жанром французских «шансон де жест» — «песен о подвигах». Аналогией ему в таком случае являются «Песнь о Роланде», «Песнь о моем Сиде», а также «Витязь в тигровой шкуре» Шота Руставели.
Другие (Н.С. Тихонравов, В.Ф. Миллер, Е.В. Барсов, В.Н. Перетц), наоборот, отрицают стихотворную природу «Слова». «Слово» — не «песнь» и не поэма, а повесть, воинская повесть, памятник древнерусской исторической повествовательной прозы. Таким образом, «Слово» рассматривается в ряду древнерусских оригинальных и переводных воинских повестей, «Девгениева деяния», «Истории иудейской войны» Иосифа Флавия и т.п.
И.П. Еремин рассматривал «Слово о полку Игореве» исключительно как «слово», произведение ораторского жанра, как памятник торжественного политического красноречия Киевской Руси.
Д.С. Лихачев доказал, что в «Слове» соединены два фольклорных жанра — «слава» и «плач» — прославление князей и оплакивание печальных событий.
Примечательно, что в «Слове» мы находим элементы и ораторского стиля, и воинской повести, и поэтическую образность фольклора. В связи с этим нужно обратить особое внимание на точку зрения Д.С. Лихачева. Он говорит о том, что в искусстве слова существуют две жанровые системы: жанры письменные и устные, литературные и фольклорные. Точное определение жанра «Слова» требует однозначного отнесения «Слова» или к устной народной поэзии, или к литературе. Однако сделать это нельзя: «Слово о полку Игореве» совмещает в себе и устную народную стихию, и письменную традицию.
«Слово» в равной мере принадлежит литературе и фольклору. Отсюда неясность жанровой принадлежности «Слова о полку Игореве» и невозможность одним термином обозначить всю сложность его жанровой природы.
Принадлежа одновременно к двум системам жанров, «Слово о полку Игореве» ломает рамки обеих. В соединении, сплетении разных жанров двух разных жанровых систем (литературной и фольклорной) и заключается сложность жанровой природы «Слова о полку игореве». И в этом нет ничего удивительного: гениальные произведения очень часто выходят за пределы жанровых ограничений.