4. Тема любви.

1912год – сборник «Волшебный фонарь»: впервые появляется эта тема.

ЛЮБОВЬ в творчестве Цветаевой многолика; в ней дружба, материнство, снисхождение, презрение, ревность, гордыня; причём любовь у неё изначально обречена на разлуку:

Увозят милых корабли,

Уводит их дорога белая…

И стон стоит вдоль всей земли:

«Мой милый, что тебе я сделала?..»

Цветаева требовала достоинства в любви и достоинства при расставании:

И слёзы ей – вода и кровь –

Вода, – в крови, в слезах умылася!

Не мать, а мачеха – Любовь:

Не ждите ни суда, ни милости!

Удивительно отношение Цветаевой к Пушкину: она его любит, ревнует, спорит с ним, как с живым человеком. В ответ на пушкинское:

Тьмы истин нам дороже

Нас возвышающий обман –

она пишет: «Нет низких истин и высоких обманов, есть только низкие обманы и высокие истины».

У Цветаевой женская любящая душа – это не только хрупкая свеча, не только прозрачный ручеёк, созданный для того, чтобы в нём отражался мужчина, но и пожар, перекидывающий огонь с одного дома на другой.

Самостоятельная работа:

составить тезисный план по биографии и творчеству поэта

• подготовить сообщение о творчестве М.И.Цветаевой; об основных темах её лирики;

• читать выразительно и уметь дать краткий анализ стихам М.И.Цветаевой

Футуризм

(от латинского futurum - будущее) – одно из основных авангардистских течений в европейском искусстве начала XX века, получившее большее развитие в Италии и России. Идеи футуризма, формировавшиеся, прежде всего в пространственных искусствах (скульптура), нашли выражение в литературе, театре, музыке, кинематографе, а так же искусствоведении или литературоведении.

Первая декларация – «Манифест футуризма» 1909 г.

Основные признаки:

1. Разрыв с традиционной культурой, утверждение эстетики современной урбанистической цивилизации с ее динамикой, безличностью и аморализмом.

2. Стремление передать фиксируемый сознанием «человека толпы» хаотический пульс техничной «интенсивной жизни», мгновенной смены событий-переживаний.

3. Для итальянских футуристов были характерны не только эстетическая агрессия и эпатаж консервативного вкуса, но и вообще культ силы, апологии войны как «гигиены мира», что впоследствии привело некоторых из них в лагерь Муссолини.

Русский футуризм возник независимо от итальянского и, как самобытное художественное явление, имел с ним мало общего. История русского футуризма складывалась из сложного взаимодействия и борьбы четырех основных группировок:

а) «Гилея» (кубофутуристы) – В.В. Хлебников, Д.Д. и Н.Д. Бурлюки, В.В. Каменский, Е.Г. Гуро, В.В. Маяковский, А.Е. Крученых, Б.К. Лифшиц;

б) «Ассоциация эгофутуристов» - И. Северянин, И.В. Игнатьев, К.К. Олимов, В.Г. Гнедов ;

в) «Мезонин поэзии» - Хрисанф, В.Г. Шершеневич, Р. Ивнев и др.;

г) «Центрифуга» - С.П. Бобров, Б.Л. Пастернак, Н.Н. Асеев, К.А. Большаков и др.

Самой ранней и наиболее радикальной была «Гилея», участники которой в многочисленных сборниках («Садок судей»-1910; «Пощечина общественному вкусу»-1912; «Дохлая луна»-1913 и др.) и выступлениях, часто с представителями других группировок, преимущественно и определяли «лицо футуризма».

Общая основа движения – стихийное ощущение «неизбежности крушения старья» (Маяковский) и стремление предвосхитить, осознать через искусство грядущий «мировой переворот» и рождение «нового человечества». Художественное творчество должно было стать не подражанием, а продолжением природы, которая через творческую волю человека создает «новый мир», сегодняшний, железный (К.С. Малевич). Отсюда – разрушение условий системы литературных жанров и стилей, возвращение к фольклорно-мифологическим первоначалам, когда язык «был частью природы» (Хлебников). На базе живого разговорного языка футуристы разрабатывали творческий стих, фонетическую рифму, настаивали на неограниченном словотворчестве и «словоновшестве» вплоть до изобретения новых диалектов, экспериментировали с языковой графикой (т.е. вводили в свои произведения художественные эксперименты со шрифтами и др. знаками), предельно расширяя диапазон литературного языка.

Некоторые послереволюционные литературные группировки («Искусство коммуны», дальневосточное «творчество», тифлисский «41 градус», «ЛЕФ» и др.) генетически были связаны с футуризмом, однако собственная его история в России исчерпывается предреволюционным десятилетием.

ВЕЛИМИР ХЛЕБНИКОВ

(1885-1922)

ЗАКЛЯТИЕ СМЕХОМ (1910)

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь, смехачи!

Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно.

О, засмейтесь усмеятельно!

О, рассмешищ надсмеятельных – смех усмейных смехачей!

О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!

Смейево, смейево,

Усмей, осмей, смешики, смешики,

Смеюнчики, смеюнчики.

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь, смехачи!

БЛИЗКИМ (1905)

Нет, я не ваш! Мне чужды цели ваши,

Мне странен ваш неокрылённый крик,

Но в шумном круге к вашей общей чаше

И я б, как верный, клятвенно приник!

Где вы – гроза, губящая стихия,

Я – голос ваш, я вашим хмелем пьян,

Зову крушить устои вековые,

Творить простор для будущих семян.

Где вы – как Рок, не знающий пощады,

Я – ваш трубач, ваш знаменосец я,

Зову на приступ, с боя брать преграды,

К святой земле, к свободе бытия!

Но там, где вы кричите мне: «Не боле!»

Но там, где вы поёте песнь побед,

Я вижу новый бой во имя новой воли!

Ломать – я буду с вами! Строить – нет!

СУМЕРКИ (1906)

Горят электричеством луны

На выгнутых, длинных стеблях;

Звенят телеграфные струны

В незримых и нежных руках;

Круги циферблатов янтарных

Волшебно зажглись над толпой,

И жаждущих плит тротуарных

Коснулся прохладный покой.

Под сенью пленительно-зыбкой

Притих отуманенный сквер,

И вечер целует с улыбкой

В глаза – проходящих гетер.

Как звуки тихие клавира-

Далёкие ропоты дня….

О, сумерки! Милостью мира

Опять упоите меня!

М.А.ВРУБЕЛЮ (9 января 1906)

От жизни лживой и известной

Тебя мечта твоя влечёт

В простор лазурности небесной

Иль в глубину сапфирных вод.

Нам недоступны, нам незримы,

Меж сонмов вопиющих сил

К тебе нисходят серафимы

В сияньи многоцветных крыл.

Из теремов страны кристальной,

Покорны сказочной судьбе,

Глядят лукаво и печально

Наяды, верные тебе.

И в час на огненном закате,

Меж гор предвечных видел ты,

Как дух величий и проклятий

Упал в провалы с высоты.

И там, в торжественной пустыне,

Лишь ты постигнул до конца

Простёртых крыльев блеск павлиний

И скорбь эдемского лица.

КУЗНЕЧИК (1908-1909)

Крылышкуя золотописьмом

Тончайших жил,

Кузнечик в кузов пуза уложил

Прибрежных много трав и вер.

«Пинь, пинь, пинь» - тарарахнул зинзивер.

О,лебедиво!

О, озари!

***(1908-1909)

Бобэоби пелись губы,

Вээоми пелись взоры,

Пиээо пелись брови,

Лиэээо – пелся облик,

Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.

Так на холсте каких-то соответствий

Вне протяжения жило лицо.

***(1911)

Слоны бились бивнями так,

Что казались белым камнем

Под рукой художника.

Олени заплетались рогами так,

Что, казалось, их соединял старинный брак

С взаимными увлечениями и взаимной неверностью.

Реки впивались в море так,

Что казалось: рука одного душит шею другого.

***(1912)

Когда умирают кони – дышат,

Когда умирают травы – сохнут.

Когда умирают солнца – они гаснут,

Когда умирают люди – поют песни.

***(1915)

Усадьба ночью – чингисхань!

Шумит, синие берёзы.

Заря ночная, заратустрь!

А небо синее, моцарть!

И, сумрак облака, будь Гойя!

Ты ночью, облако, роопсь!

Но смерч улыбок пролетел лишь,

Когтями криков хохоча,

Тогда я видел палача

И озирал ночную, смел, тишь.

И вас я вызвал, смелоликих,

вернул утопленниц из рек.

«Их незабудка громче крика»,-

Ночному парусу изрёк.

Ещё плеснула сутки ось,

Идёт вечерняя громада,

Мне снилась девушка-лосось

В волнах ночного водопада.

Пусть сосны бурей омамаены

И тучи движутся Батыя,

Идут слова, молчаний Каины, -

И эти падают святые.

И тяжкой походкой на каменный бал

С дружиною шёл голубой Газдрубал.

***(12 апреля 1917)

Свобода приходит нагая,

Бросая на сердце цветы,

И мы, с нею в ногу шагая.

Беседуем с небом на ты.

Мы, воины, строго ударим

Рукой по суровым счетам:

Да будет народ государем

Всегда, навсегда, здесь и там!

Пусть девы споют у оконца,

Меж песен о древнем походе,

О верноподданном Солнца –

Самодержавном народе.

ДАВИД БУРЛЮК

(1882-1967)

***(1913)

Каждый молод, молод, молод,

В животе чертовский голод,

Так идите же за мной,

За моей спиной!

Я бросаю гордый клич,

Этот краткий спич!

Будем кушать камни, травы,

Сладость, горечь и отравы,

Будем лопать пустоту,

Глубину и высоту,

Птиц, зверей, чудовищ, рыб,

Ветер, глины, соль и зыбь!

Каждый молод, молод, молод,

в животе чертовский голод,

всё, что встретим по пути,

может в пищу нам идти.

Ушёл и бросил беглый взгляд

Неуловимого значенья,

И смутно скрылся зад

Им зарождённого влеченья,

Проткнулась тощая стезя,

И заколдованные злаки

Лишь рвутся следом, егозя,

Воспоминанья раки.

НИКОЛАЙ АСЕЕВ

(1889-1963)

ФАНТАСМАГОРИЯ (1913)

Летаргией бульварного вальса

Усыпленные лица подёрнув,

В электрическом небе качался

Повернувшийся солнечный жернов;

Покивали, грустя, манекены

Головами на тайные стражи;

Опрокинулись тучами стены,

Звёзды стали, стеная, в витражи;

Над тоскующей каменной плотью,

Простремглавив земное круженье,

Магистралью на бесповоротье

Облаками гремело забвенье;

Под бичами крепчающей стужи

Коченел бледный знак Фаренгейта,

И безумную песенку ту же

Выводила полночная флейта.

Проверь себя!