Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное агентство по образованию

ГОУ ВПО Череповецкий государственный университет

Факультет общих гуманитарных и социально-экономических дисциплин

Кафедра общественно-экономических дисциплин

КУЛЬТУРОЛОГИЯ

Учебно-методическое пособие

Часть I.

Для студентов специальностей ИМиХ, ИЭИ, ИПиП, ФМФ

Череповец

2006

Рассмотрено на заседании кафедры ОЭД , протокол № от

Одобрено редакционно-издательской комиссией факультета общих гуманитарных и социально-экономических дисциплин ГОУ ВПО ЧГУ, протокол № от

Составители: А.Е. Новиков, доцент, к.филол.н.;

О.А. Владимирова, доцент, к.искусствоведения.

Рецензенты: З.В. Антонова, доцент, к.филол.н.;

А.Н. Егоров, доцент, к.и.н.

Введение

Предлагаемое учебно-методическое пособие посвящено осмыслению культурологии как науки, рассмотрению категориального аппарата культурологии и основных подходов к определению феномена культуры, получивших распространение в современной науке о культуре. Пособие составлено с учетом требований Государственного образовательного стандарта и может быть использовано студентами при подготовке к семинарским (практическим) занятиям, а также к экзамену и зачету по дисциплине «Культурология».

Тема № I

Культурология как наука

Практическое занятие 1

Культурология как наука. Предмет и методы культурологи.

План.

1. XX- начало XXI века – эпоха войн и революций, небывалого научно-технического прогресса и кризисных явлений в культуре, расцвета и упадка цивилизации. Способствовал ли характер эпохи усилению внимания к проблемам культуры?

2. Факторы определившие возникновение культурологи (интенсивные интеграционные процессы между народами и государствами; осознание большого разнообразия культур; осмысление кризисных явлений в культуре XX века; последствия неудержимого научно-технического прогресса и экономического развития; осознание различий в историческом и культурном развитии человека). Раскройте данные положения, используя указанные учебные пособия и статью В.Г. Распутина «Сколько будет лет в XXI веке». (См. приложение 1).

3. История возникновения культурологии как науки и учебной дисциплины. Источники и основания культурологи. Л.А. Уайт о выделении культурологи как самостоятельной дисциплины (См. приложение 1).

4. Статус культурологии и ее место среди других наук.

5. Предмет, объект культурологи.

6. Цели и задачи культурологии.

7. Методы культурологических исследований.

8. Структура культурологического знания.

Практические задания

1. Выполните конспект статьи В.Г. Распутина «Сколько будет лет в XXI веке» (См. приложение I).

2. Законспектируйте фрагмент книги Л.А. Уайта «Наука о культуре» (См. приложение I).

3. Внимательно рассмотрите помещенные в приложении I таблицы, перенесите их в свои рабочие тетради, и постарайтесь использовать при подготовке к соответствующим вопросам занятия.

Библиографический список

Основной список

1. Распутин В.Г. Сколько будет лет в XXI веке // Завтра: Газета государства Российского –Январь 1989, №1(266).-С.5 (См. приложение I).

2. Уайт Л.А. Наука о культуре //Антология культурологической мысли / -Авт.-сост. С.М. Мамонтов, А.С. Мамонтов. – М.: Изд-во РОУ, 1996. С. 289-295. (См. приложение I).

3. Драч Г.В., Ерыгин А.Н., Заковоротная и др. Культурология. Конспект лекций. – Ростов н/Д, 2003. С. 5-15; 120-134; (к вопросам 1-8).

4. Садохин А.П., Грушевицкая Т.Г. Культурология. Теория культуры. – М., 2004. С. 3-22 (к вопросам 3,4,5,6,7,8).

5. Кравченко А.И. Культурология. – М., 2003. С. 7-10 (к вопросам 1,2,8).

6. Культурология: Учебник /Под ред. Ю.Н. Солонина, М.С. Кагана.-М., 2005. С. 27-60 (к вопросам 4,8).

7. Мамонтов А.С., Мамонтов С.П. Культурология: Учебник. – М., 2005. – С.22-25 (к вопросу 4).

8. Культурология /Сост. И отв. Ред. А.А. Радугин. – М., 1997. – С.19-21 (к вопросу 4).

9. Романов Ю.И. Культурология. – СПб., 2006. – С.5-7; 24-27 (к вопросам 4,5,6,7).

10. Культурология / Под ред. Проф. Г.В. Драча. – Ростов – на – Дону, 1997. – С. 5-22 (к вопросам 4,8).

11. Розин В.М. Культурология. – М., 1999. С. 41-56; 169-212 (к вопросам 4,5,8).

12. Культурология: Учеб. Для студ. техн. Вузов / Колл. Авт.; Под ред. Н.Г. Багдасарян. – М., 1998. С.9-17; 21-22; 25-26 (к вопросам 4,5,6,7).

Дополнительный список

1. Уткин А.И. Глобализация: Процесс и осмысление. – М., 2001

2. Лисичкин В.А., Шелепин Л.А. Глобальная Империя Зла. –М.,2003

3. Панарин А.С. Искушение глобализмом. –М., 2003.

4. Паршев А. Почему Россия не Америка.- М., 1999

5. Паршев А. Почему Америка наступает. –М., 2003.

6. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы. – Роман. Книга 1-я.-М.; Харьков, 2000. С. 256-275 (глава «Великий инквизитор»).

Приложение I. Материалы к теме.

1. Распутин В.Г. Сколько будет лет в XXI веке //// Завтра: Газета государства Российского –Январь 1989, №1(266).-С.5

Все ближе переход в очередной век и очередное тысячелетие, все ближе какое-то мистическое окончание одной книги бытия и начало новой. Наши чувства, наша психика еще не готовы к "образу" этого события, впереди годы, но чем ближе к нему, тем сильнее охватывает тревога: кто мы? что мы? с чем являемся на "юбилей"? кого там будут чествовать и кого судить? каково наше будущее?

Оснований для беспокойства более чем достаточно. Никто из ученых-футурологов не берется заглядывать в глубины третьего тысячелетия в надежде увидеть там человека в его теперешнем облике.

В 1820 году, когда могли быть только предчувствия, но не было еще картины, Ж. Б. Ламарк, французский естествоиспытатель, создавший до Дарвина учение об эволюции живой природы, "открыл" и закон эволюции человека, звучащий в его устах так: "Можно, пожалуй, сказать, что назначение человека заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания".

Экологическое движение приняло совершенно немыслимый прежде характер протеста — борьбу не за политические и социальные права, не за то, как лучше жить, а за право на физическую жизнь. Сделалось ясно как день, что цивилизация в ее развившихся формах стала могучим средством самоуничтожения человечества. Гуманизм, который и всегда-то был абстракцией, в этих условиях превращается в бессмысленное понятие, в одно из захоронений благих порывов прошлого. Человек в буквальном смысле слова выгрызает свою обитель, оставаясь в абсолютном большинстве голодным и обделенным, а значит, все более агрессивным. Поиск справедливых социальных моделей, считающихся в некоторых замкнутых государственных границах успешными, строится на принципе одного лишь материального благополучия, а следовательно — на узаконенном эгоизме. Как ребенок, закрывший ладошками глаза и ничего не видящий, считает, что и он невидим, играем мы в прятки сами с собой, пуская искусство и приемы жизни на лукавство, будто мы — это не мы и нас нет там, где бы мы не хотели себя показать.

Вплоть до 70-х годов предостережения о последствиях воспринималось не иначе как ретроградство и отступничество от прогресса или как паникерство всего-то лишь от следов технологической неряшливости. Исходили эти предостережения, как правило, от двух категорий '"посвященных" — от ученых, которые по роду своей профессии способны заглядывать за край жизни, и от художников, умеющих заглядывать в глубины жизни. В 1972 году группой специалистов Массачусетс кого технологического института под руководством Денниса Медоуза был подготовлен для Римского клуба доклад под названием "Пределы роста", прозвучавший как гром среди ясного неба. Доклад "Пределы роста" впервые отчетливо и доказательно показал глобальные результаты неконтролируемого ускорения — примерно через 75 лет, если мировую экономику не придержать до простого воспроизводства, а прирост населения не поставить под контроль, Землю придется '"закрывать": сырьевые ресурсы ее, особенно невосполняемые, будут исчерпаны, голод остановить не удастся, природное жизнеобеспечение рухнет, человеческая экспансия приведет к неминуемой катастрофе. Доклад имел эффект испуга: переведенный на десятки языков и разошедшийся в десятках миллионов экземпляров, он нарушил безоблачность существования, в которой по справедливости человек должен был усомниться и прежде.

Если принять начало 70-х годов за вселенское объявление тревоги и посмотреть, в чем заключались спасительные работы за минувшие двадцать лет (из условно отмеренных 75), то никаких практических действий, в сущности, обнаружить не удастся. Зато обозначены направления действий. Трудно удержаться от сравнения нас с мухами, которие, увязнув в меде материального сладострастия и лениво перебирая лапками, продолжают намешивать засасывающую клейковину. Из года в год растет число

всевозможных общественных, правительственных, межправительственных и прочих организаций, научно-исследовательских центров, занятых вычерчиванием "карты" бедствия, совершенствованием диагностики болезни, созданием концепций выживания и развития, составлением "аварийного" словаря и т. д., но как только доходит до действия, наступает подозрительное оцепенение. От человека разумного до человека ответственного, как выяснилось, дистанция не меньшего размера, чем от прежнего видового "класса" до настоящего. В 1980 году был подготовлен знаменитый доклад "Мир в 2000 году", заставивший Америку и весь мир вновь ахнуть от близости катастрофы, но с тех пор прожорливость самой богатой страны не уменьшилась, она и сегодня, при 5-процентном населении от мирового, "съедает" около половины изъятий природных ресурсов. Все концепции выживания, появлявшиеся 10-15 лет назад, подчеркивали, что если характер развития нашей цивилизации не будет изменен, ее ждет гибель, и что решающими в спасительном повороте могут быть только 80-е. Дальше — поздно. 80-е миновали — ничего не изменилось ни в характере, ни в темпах, ни в противоречиях, кроме того, что теперь к обществу безудержного потребления присоединено алчущее изобилия население бывших социалистических стран. Чернобыль испугал человечество, оно как бы споткнулось, потеряв на мгновение сознание, но быстро пришло в себя и, отдав дань "милосердному" откупу, бросилось наверстывать упущенное, оставив позади Чернобыль как учебную "вершину" для преодоления последующих. Чтобы как-то объяснить бездеятельность землян перед лицом грядущей катастрофы, в последние годы появился термин "человеческий разрыв". Им обозначается неспособность человека при существующей системе образования угнаться за структурными и качественными изменениями жизни. Другими словами — это "человек за бортом".

Вернуть "утерянный рай" нельзя, нет в свете такого чуда, которое перенесло бы человека обратно к месту его заблуждения и предложило начать сначала. Впереди, даже в самом лучшем случае, убывающий свет, неминуемое разорение. Врученные человеку дары свобод оказались для него непосильными.

Началось разрушение культуры, разрушение морали, воцарились нравы, когда потребовалось "оправдание добра" и преступление перестало быть преступлением. Самые страшные предсказания сбылись, и мы теперь можем только свидетельствовать о неслыханном развращении и расчеловечивании, о делении худшего на наихудшее с какими-то уж совсем фантастическими плодами зла. Суть происходящего во всем мире реформаторства, под какими бы лозунгами оно ни пряталось, заключается в постепенном приведении на трон ала и добровольном присягании ему поверх границ и традиций. Разница между обществами, охваченными гражданской смутой, и обществами благополучными всего лишь в том, что в первых зло идет к власти грубо, грязно, открыто являя весь свой арсенал "доказательств", во вторых развивается "эстетично". "Высшие" интересы человечества, происходящие от материального торжища, давят, жмут, оттесняют и изгоняют интересы "вторичные", которым еще недавно воздавался почет как началам, ведущим к гармоническому развитию.

"Новые человеческие качества", "человеческая революция", "новый гуманизм" — это все язык необходимого перехода к другому типу человека и отказ от сегодняшнего, потерпевшего катастрофу.

Да, именно так: речь идет об адаптации, о способности человека вбирать нарастающую информацию, которая сейчас удваивается через каждые семь-восемь лет, обладать планетарным сознанием, сообщить ему реактивность, соотносимую с ускорением жизни об изменении психики, способной выдержать небывалые нагрузки. Как это скажется па его духовных знаках, принимаемых вместе с человеческим обликом, будут' ли заповеди "не убий", "не укради", "не прелюбодействуй" исполняться остатками нравственных законов, или они станут регулироваться электронным предупреждением, сохранится ли в человеке "музейный" уголок, где доживающая свой век бабушка-совесть сможет предаваться воспоминаниям, — такие вопросы в предсказаниях грядущего человека даже и не возникают. Будто и не было их никогда в человеческой природе. Это страшней всего. Быть может, и следует согласиться со словами все того же Великого Инквизитора, обращенными ко Христу: "Клянусь, человек слабее и ниже создан, чем Ты о нем думал". За слабость свою он поплатился и продолжает платить...

2. Л.А.Уайт. Биографическая справка. Наука о культуре (фрагмент) //Антология культурологической мысли / -Авт.-сост. С.М. Мамонтов, А.С. Мамонтов. – М.: Изд-во РОУ, 1996. С. 289-295.

ЛЕСЛИ АЛВИН УАЙТ(1900—1975)

Несмотря на то, что понятие "культура" под разным словесным обозначением формировалось в сознании людей еще со времен античности, но терминологический смысл стало приобретать лишь за последние два-три столетия, самостоятельной и общепризнанной науки о культуре вплоть до середины нашего века практически не чествовало. Культурой занимались философы, историки, этнографы, антропологи, психологи и представители других отраслей зна­ния, связанных с изучением человека. Хотя и отмечались достаточно убедительные попытки говорить об изучении культуры как об от­дельной дисциплине (см., например, Э.Б. Тайлора или Г. Риккерта) и даже время от времени использовался непривычно звучавший термин "культурология", заслуга его канонизации и оправдания, со всеми возможными оговорками, принадлежит американскому культурантропологу Лесли Алвину Уайту. Став кем-то вроде "крестного отца" новой науки, он не только обосновал ее необходимость и теоретическую независимость, но и предсказал ей большое будущее.

Л.А. Уайт пришел в науку после службы в американском военно-морском флоте, изучал психологию и социологию в Луизианском, Колумбийском и Чикагском университетах, заинтересовавшись культурологической проблематикой во время полевых исследова­ний жизни индейцев на юго-западе США. Позднее он в течение че­тырех десятилетий (1930—1970) непрерывно работал профессором "Мичиганского университета, где приобрел большую популярность как блестящий педагог и лектор. Там же были созданы его извест­ие теоретические труды "Наука о культуре" (1949), "Эволюция культуры" (1959) и др. Последние годы жизни Уайта были связаны с факультетом антропологии Калифорнийского университета в Сан-

та-Барбаре.

В качестве культуролога Уайт, подобно Э.Б. Тайлору, был после­довательным "эволюционистом", т.е. рассматривал культуру как по­степенно развивающуюся, целостную и самонастраивающуюся сис­тему материальных и духовных элементов, подчеркивая при этом самостоятельную, "объективную" и независимую от воли людей природу этой системы с собственными закономерностями функцио­нирования и развития. По Уайту, культура распадается на три под­системы: технологическую, социальную и идеологическую, из кото­рых ведущей является первая. Таким образом, наука и техника, а не типы индивидуального и коллективного поведения или идеи, ве­рования и знания в конечном счете определяют развитие культу­ры. Подобная точка зрения, вполне естественная для современной американской ментальности с ее прагматизмом в ущерб духовности, получила название "технологического детерминизма' Правда, нельзя не признать, что Уайт, следуя за новейшими семиотическими течениями в культурологии, представленными прежде всего Э. Кассирером (см.), большое значение придавал и знаковой природе культуры.

Из всех культурологических построений Уайта, во многом обобщившего опыт предшественников, своей оригинальностью и новизной выделяется, пожалуй, его подход к культуре как к результату растущей энергетической вооруженности человечества. Иными сло­вами, чем больше энергии, взятой у природы, использует то или иное общество, тем выше внутренний «энергетический потенциал» и уровень его культуры, хотя речь здесь, скорее, идет не о культуре, а о цивилизации. Общий закон ее развития Уайт формулирует так: "Культура движется вперед по мере того, как возрастает количество обузданной энергии на душу населения, или по мере того, как возрастает эффективность или экономия в средствах управления энергией, или то и другое вместе". Нетрудно заметить, что "энергетический" принцип измерения уровня культуры прямо обусловлен технократическим детерминизмом Уайта и очень далек от взгляда на нее тех многочисленных культурологов, которых обычно причисляют к идеалистическому или религиозному направлениям (Тейяр де Шарден, Элиот, Маритен и др.).

НАУКА О КУЛЬТУРЕ

Прогресс в науке происходит медленно. Человечеству, даже eго более образованному слою, потребовалось много времени, чтобы признать гелиоцентрическую теорию солнечной системы и обосновать подобную точку зрения. Нужны были годы и годы, чтобы биологическая эволюция человека одержала победу над устаревшими взглядами. На вражду и сопротивление натолкнулись открытия исследования подсознания с позиций психоанализа. Нет ничего удивительного, следовательно, и в том, что новаторство мысли в области культуры встречает значительное сопротивление и неприятие.

Такова вообще первопричина всего, что противодействует научному прогрессу. Подлинно научный подход не сводится ни к антропоморфизму¹, ни к антропоцентризму². Отрицание теорий Коперника, Галилея и Дарвина исходило из антропоморфического и антропоцентрического, а также из "супернатуралистического" взгляда на человека и космос: человек — главное творение Всевышнего, он сделан по образу Господа; земля создана для него, она неподвижна и находится в центре Вселенной; все вращается вокруг Земли; все воспринимается в понятиях человека. Научный же подход требует детерминизма³ и поэтому вызывает враждебное отношение всех тех, кто вдохновляется и направляется философией Свободной Воли.

Общественные науки о человеке были очищены от "супернатурализма" в очень большой степени, но не полностью, на что указывает хотя бы один пример — существование и престиж антропологичес­кой школы. Социальные науки все еще страдают от антропоморфиз­ма и антропоцентризма. Кроме того, они в значительной мере исхо­дят из философии Свободной Воли. Таким образом, легко объяснить существующую оппозицию науке о культуре. Антропоцентрическая точка зрения не может, конечно, допустить, что не сам человек, а культура определяет форму и суть его поведения. Философия Свобод­ной Воли не в силах принять идею культурного детерминизма. <..,>

Те, кто отвергают культурологическую точку зрения на человека, тем не менее, чувствуют, что она полностью отвечает действительно­сти. Им также ясно, что культура не могла бы существовать без чело­века и что под ней подразумевается не овеществленное бытие, а лю­ди — реальная плоть и кровь человеческого существования — те, кто создает вещи; это очевидно.

Как мы пытались показать выше, в науке нельзя полагаться только на "само собой разумеющиеся" данные наблюдения и на рассуждения, диктуемые пресловутым "здравым смыслом". Конечно, культура не могла бы существовать без человеческого бытия. Ясно как день, что люди голосуют на выборах, пьют или не любят молоко, говорят по-английски или на каком-нибудь другом языке, верят в колдовство или в другие потусторонние силы, строят корабли, играют в пинокль⁴ и так далее. Противники культурологии смешивают само существова­ние вещей с их научной интерпретацией. Сказать, что человек нена­видит или высоко ценит молоко как напиток, — это значит просто признать событие, а не объяснить его. Культуролог отлично знает, что человек пьет молоко или отвергает его как биологический орга­низм, а не какая-то "возвышенная и овеществленная сущность, на­зываемая "культурой". Но он также знает, что наблюдение за событи­ем — не то же самое, что его объяснение. Почему человек предпочи­тает или ненавидит молоко, верит в ведьм или бактерии и т.д.? Куль­туролог объясняет поведение человеческого организма в понятиях внешних, не связанных с физиологией факторов культуры, которые действуют как стимулы, чтобы вызвать реакцию, и придают организму форму и содержание. Культуролог знает также и то, что культурный процесс поддается объяснению из его собственного знания; человеческий организм как коллективный, так и индивидуальный, имеет отношение не столько к процессу культуры как к Человеку, сколько к его объяснению. Нет никакой необходимее обсуждать нейро-сенсорно-мускульно-железистую и тому подобную организацию, которой является человек, когда мы говорим о вещах, как кланы, кодексы, законы, грамматики, философии далее.

С точки зрения объяснения человеческого поведения мы считаем, что культура обладает своей собственной жизнью, как если бы она обладала собственным существованием независимо от человеческого рода. <...>

Культуролог продолжает те же линии, те же перспективы и ту же технику осмысления, что и физик. Культура не может существовать без людей так же, как и движущиеся тела не могут двигаться без движения. Но можно рассматривать культуру, абстрагируясь от человека так же, как физик может рассматривать тела, как если бы они не зависели от трения. <...> Реализм тех, для кого солнце с очевидностью движется вокруг земли, для кого падение тел непременно проходит в атмосфере, для кого тела без трения и твердые тела не существуют; реализм тех, кто настаивает на том, что люди, а не культура, голосуют на выборах, говорят по-английски, красят свои волосы, ненавидят молоко и т.д., — все это является трогательной формой псевдореализма, которому не место в науке.

"В течение последнего столетия, — писал Лоуи⁵, — стало все более очевидным, что культура является отдельной областью <...> которая для своего изучения требует отдельной науки". Но как можно было бы назвать нашу новую науку? Мы очень старались показать ее коренные различия между наукой о культуре и психологией и социологией — дисциплинами, названия которых для нас совершенно непригодны. Термин "антропология" также не годится по многим причинам. Этим термином привыкли обозначать так много явлений, что «он почти лишен смысла. Он включает в себя физическую антропологию, которая в свою очередь охватывает человеческую палео-геологию, сравнительную морфологию приматов, генетику человеке., физиологию, психологию и т.д. Культурная антропология понимается по-разному: как психология, психоанализ, психиатрия, социология, и прикладная антропология, история и т.д. Было бы вполне правомерно определить эту отрасль знания как деятельность, которой занимается человек, присвоивший себе профессиональную кличку "антрополог". На самом же деле покойный Ф. Боас⁶ однажды заметил, что в целом группа собственно антропологических явлений может ока­заться очень небольшой, что в своей основе они сводятся к биологи­ческим и социологическим проблемам" и что "все поле антропологии принадлежит одной, или другой из этих наук". Таким образом, Боас не только отказался признать науку о культуре, но даже предполо­жил, что сама антропология "все более и более будет становиться ме­тодом, который в качестве прикладного может использоваться це­лым рядом наук, нежели как собственно наука". Термин "антрополо­гия", следовательно, также совершенно нам не подходит.

И разве не ясен ответ на наш вопрос? Не лежит ли решение прямо у нас перед глазами? Какое еще название может быть у науки о куль­туре, кроме как культурология¹ Если наука о млекопитающих назы­вается маммалогия, о музыке — музыкология, о бактериях — бакте­риология и т.д., то почему наука о культуре не могла бы называться культурологией? Наше рассуждение представляется совершенно за­конным и оправданным, наш вывод — разумным и здравым. Но до сих пор в науках о человеке находится достаточно консервативных, нерешительных и равнодушных людей, которым такое радикальное и революционное новшество, как новый суффикс для старого общеиз­вестного слова, кажется абсурдным, претенциозным и предосудитель­ным. Вспомним возражения, которым подверглось спенсеровское употребление слова "социология". Как сам он пишет в предисловии к "Принципам социологии", верные друзья отговаривали его от исполь­зования этого термина на том основании, что он казался "варвариз­мом". Подобно этому, многие ученые находят сегодня, что слово "культурология" сильно режет слух. <...>

По-видимому, тот, кто осуждал спенсеровское употребление слова "социология" как "варваризм", делал это по этимологическим сообра­жениям: оно является производным из латинского и греческого язы­ков. Этого оказалось достаточно, чтобы пуристы встали на дыбы. Но, так или иначе, тенденции и процессы в живых языках мало счи­таются с подобной чувствительностью. Англо-американский язык легко впитывает слова из других языков — табу, шаман, койот, та­бак и т.п., и достаточно легко создает новые слова или новые формы. Он также смело обращается к смешениям и импровизациям в таких словах, как нумерология, термопара, термоэлектрическая батарея, ав­томобиль и т.п., не говоря уже о таком слове, как "социология". "Те­левидение" — одно из наиболее новых детищ языкового смешения. Хотя профессору Чайлду⁷ и не нравится слово "культурология", он, однако, замечает, что "такие гибриды кажутся соответствующими главному направлению языкового прогресса". Один из видных американских лингвистов, Х.Л. Менкен, находит слово "культурология» "несколько неуклюжим, но тем не менее логичным" и отдает себе отчет в том, что мы "изобрели нечто полезное", Мы, как и Спенсер также чувствуем, что "удобство и смысловая емкость наших обозначений являются более важными качествами, чем законность их происхождения".

В этой связи следует обратить внимание на тот факт, что Общество антропологии Чикагского университета и Чикагский музей естественной истории с некоторого времени используют слово "музеология» для обозначения организации музейного дела, его материальной сферы и управления. Если "логия" толкуется как "наука о...", то термин "музеология" некорректен, ибо "музейная наука" не в большей ни наука, чем "библиотечная наука", "военная наука" или "домоводство", ибо они являются, скорее, видами искусства, а не науками. "Музеология" может быть признанной, то почему бы не признать "культурологию", у которой для этого найдется даже больше этно­логических оправданий?

Понятие науки о культуре, как явствует из предыдущих страниц, достаточно старо; оно восходит, по меньшей мере, к первой главе из­вестной книги Э.Б. Тайлора "Первобытная культура", написанной в 1871 г. Термин "культурология" использовался довольно редко его употребляли в точном и специфическом смысле, в котором используем его и мы уже на протяжении более трех столетий, и он продолжает использоваться по меньшей мере на трех континентах. <...>

Я впервые употребил слово "культурология" в печати в 1939 с тех пор и до сегодняшнего дня я пользуюсь этим термином в своих учебных курсах. < .>

Так или иначе, выпады против слова "культурология" не филологические. Лингвистические возражения как бы лежат на поверхности; но глубоко внизу скрываются смыслы и оценки идей, которые будут противостоять заимствованию и использова­нию этого термина даже сильнее, чем это делают приверженцы филологической классики. <...> "Культурология" обозначает соответствующую часть действительности и определяет особую науку, тем caмым, она покушается на прежние притязания психологии и социологии. Даже более, чем покушается, она лишает их права собственности. Становится ясным, что решение определенных научных пробалем не лежит в сфере этих старых наук, как предполагалось ранее, но принадлежит науке о культуре, т.е. может быть осуществлено только ею, наукой о культуре. Психология и социология похожи друг на друга нежеланием допустить, чтобы проблемы, относящиеся к поведению человека, находились вне их поля деятельности. И они склонны обижаться и противостоять заявившей о себе новорожденной науке.

Но больше всего, вероятно, от культурологии отрекается и ее от­вергает философия, которая издавна дорога человеческим сердцам и которая до сих пор вдохновляет и питает многих обществоведов, так же как и широкую публику. Это древняя и все еще почтенная фило­софия антропоцентризма и Свободной Воли. "Что за вздор тут и там рассуждать о какой-то культуре?¹. Что такое культура, как не простая абстракция? Нет культуры, которая бы делала вещи; их создают лю­ди — истинная плоть и кровь человеческого бытия, Всегда индивиду­ален тот, кто думает, чувствует и действует. Каждый это может уви­деть сам! Как абсурдно в этом случае говорить о науке о культуре; что за искажение действительности!" Как было показано на предыду­щих страницах, подобные взгляды являются преобладающими и сильными в американской антропологии и сегодня.

Культурология означает также детерминизм. Принцип причины и следствия господствует в мире культуры так же, как это все еще име­ет место в наших представлениях о космосе. Каждое данное состояние культуры обусловлено внешними по отношению к ней событиями. Если определенные факторы культуры являются действующими, то возникает определенный результат. Напротив, даже при самом ис­креннем желании достижение какой-нибудь цели в культуре не может быть осуществлено, если факторы, необходимые для этой задачи, от­сутствуют или не действуют. Такое положение самоочевидно в метео­рологии и геологии, но в осмыслении человеческого поведения это до сих пор зовется "фатализмом" или "пораженчеством", или рассмат­ривается как безнравственность и. следовательно, как ложь.

^{3 1} Антропоморфизм — уподобление человеку, наделение человеческими качествами, например сознанием, предметов и явлений неживое природы, небесных животных, мифических существ.

² Антропоцентризм — философский термин, укоренившейся во второй половине XIX в. для обозначения учений, видящих в человеке центр Вселенной.

Детерминизм — философское учение об объективной, закономерной взаимо­ связи и причинной обусловленности всех явлений; противостоит индетерминизму, отрицающему всеобщий характер причинности.

⁴ Пинокль — английская игра в карты; популярна в Северной Америке.

⁵ Лоуи Роберт Генри (1883—1957) — американский этнограф-антрополог, исследователь культуры индейцев северных районов США. с 1925 г. — профессор Университета в Беркли (Калифорния).

⁶ Боас Франц (1858—1942) — американский лингвист, этнограф и антрополог. Труды по языкам и культуре индейцев и эскимосов.

⁷ Чайлд Гордон Вир (1892—1957) — английский археолог. Труды по археологии и истории древних Европы, Ближнего Востока и др

3. Культурология в таблицах.

1.Таблица №1.

ФАКТОРЫ, ОПРЕДЕЛИВШИЕ ВОЗНИКНОВЕНИЕ КУЛЬТУРОЛОГИИ

		Культурология как мировоззренческая наука и как философия культуры возникла в результате обще­ственного осознания по крайней мере трех факто­ров, ставших очевидными в конце XIX - начале XX в.
	Осознание большого разнообразия культур, определяемого их своеобразием
	Осознание многочисленных кризисных явлений в культуре XX в.
	Осознание того факта, что историческое и культурное разви­тие человека - далеко не одно и то же

2. Таблица №2. ИСТОЧНИКИ КУЛЬТУРОЛОГИИ

	Формирование и развитие культурологии невозможно без ее взаимо­связи с достижениями других наук. Наибольший интерес в источнико­ведческом плане представляют следующие общие группы наук:
		Отдельные научные дисциплины
	Исторические науки (гражданская история, истории конкретных наук, история искусства и отдельных искусств, история религии, история философии, социология и др.)
	Прикладные исторические дисциплины (архивоведение, музееведение, библиотековедение, краеведение и др.)
	Вспомогательные культурологические дисциплины (археология, гераль­дика, палеография, текстология, сфрагистика, нумизматика и др.)

3. Таблица №3. ОБЪЕКТ КУЛЬТУРОЛОГИИ

	Объект науки
	Объектом культурологии являются:
		К ультурные аспекты различных областей обще­ственной жизни
		О собенности и достижения основных культурно-исторических типов
		Т енденции и процессы в современной социо­культурной среде