Появление буддизма в Китае

Хинаяна и Махаяна занимали основное место в системе ) буддизма и фактически поделили между собой сферы влия­ния. Буддизм в его первоначальной форме (Хинаяна) рас­пространялся главным образом в южном направлении, в районы современного Индокитая, Бирмы и т. п. Центром его уже на, рубеже нашей эры стал Цейлон. Буддизм в его более поздней и развитой форме (Махаяна) распространялся на северных окраинах Индии. В возникновении Махаяны, как упоминалось, решающую роль сыграло Кушанское цар­ство, сформировавшееся незадолго до нашей эры на стыке Индии и Средней Азии. Здесь, в районе сильного влияния эллинизма, столкнулись традиции греческой и индийской культуры. Обогащенная этими традициями, древняя культура Среднеазиатских народов стала развиваться очень быстрыми темпами. Появились новые синтезированные формы в искус­стве, прежде всего в монументальной архитектуре и скульп­туре. Создание новых канонов в искусстве совпало по време­ни со становлением буддизма Махаяны. Это в свою очередь СИЛЬНО повлияло на возникновение ранних изображений 1\ i ил и сыграло большую роль в выработке канона, которо­му гнем следовали на протяжении тысячелетий буддийские с к у л ill I торы.

Oi ю ia, in Кушанского царства, особенно после IV собо­ра Канишки, буддизм Махаяны стал распространяться на восток, в города-государства Центральной Азии. Отсюда же, по проложенному еще во II в. до н. з. Великому шелковому пути первые буддийские проповедники попали в Китай [273; 286; 405; 606; 798; 799; 823; 901; 919; 947; 987; 998; 1000].

Позднейшие китайские буддисты создали множество апо­крифов и легенд, повествующих о появлении буддизма в Ки­тае. Здесь и чудесные сны, и небесные явления, и вещие

предсказания, и необычные предзнаменования. Однако в аутентичных источниках ханьской эпохи большинство более поздних сообщений и красочных легенд о первых буддистах в Китае отсутствует. Это заставляет некоторых ученых отно­ситься к данным апокрифов с большой осторожностью, ско­рей даже с прямым недоверием [273; 823]. Слишком уж белы­ми нитками шиты, скажем, легенды о буддийских монахах, посланных чуть ли не самим Ашокой и якобы прибывших в Китай еще при Цидь Ши-хуанди. Согласно этим легендам, монахи были посажены в тюрьму, а ночью чудесным образом спасены открывшим двери тюрьмы золотым идолом почти пятиметровой высоты. Не большего доверия заслуживают легенды о прибытии монахов при ханьском У-ди. Даже широ­ко известное сообщение источников о том, что Хо Цюй-бин в войне с сюнну захватил в качестве трофея антропоморфную золотую фигурку идола, не подтверждает, как это доказано специальными исследованиями, версии о том, что этот идол был изображением Будды [345; 763; 823, т. 1, 19—21].

Обычно наиболее достоверным из всех известных ранних упоминаний о норных шагах буддизма в Китае считается сообщение о вещем сне императора Мин-ди, который будто бы увидел во сне золотого идола и, узнав от своего советника Фу И, что это и есть Будда, послал в начале 60-х годов н. э. послов в Индию за сведениями о нем и за священными тек­стами буддизма [947, т. I, 16—26]. Однако и это сообщение после специального исследования А. Масперо [599] ныне от­вергнуто синологией и признано сочиненной позже легендой. Во всяком случае, версия о том, будто именно в результате посольства Мин-ди в Китай прибыли первые индийские про­поведники буддизма, которые были поселены в выстроенном для них монастыре «Баймасы» («Храм белой лошади» — со­гласно легенде, первые сутры были привезены монахами именно на белой лошади), эта версия фактически ничем не подтверждена.

Словом, проблема появления буддизма в Китае, проник­новения первых буддистов и буддийских идей остается пока нерешенной [176, 149—154]. И хотя традиция продолжает считать именно монастырь «Баймасы» близ Лояна первым центром буддизма в Китае, до сих пор остается все-таки неясно, какие из нескольких известных центров китайского буддизма были наиболее ранними. На эту почетную роль реально могут претендовать по меньшей мере два города — Лоян и Пэнчэн, расположенный к востоку от него. Есть осно­вания полагать, что более древним центром китайского буд­дизма был все-таки Пэнчэн. Именно здесь, в Пэнчэне, в 52—71 гг. н. э. правил брат императора Мин-ди Лю Ин, кото­рый считался ревностным почитателем возникавшего тогда религиозного даосизма («учения Хуан-Лао») и в то же время

приносил жертвы в честь Будды [957, гл. 72, 628]. В Пэнчэне находился древнейший из описанных в китайских источниках ханьской 'эпохи буддийских монастырей, который в конце II в. уже имел большую и богато разукрашенную статую Будды, множество специальных построек, монахов и послуш­ников. В нем совершались регулярные богослужения, отме­чались буддийские празднества, проводились различные ри­туалы, в том числе ритуал «омовения Будды» [957, гл. 103, 1058]. Неудивительно, что А. Масперо считал именно пэнчэн-ский центр китайского буддизма самым ранним и наиболее известным, давшим впоследствии ответвления в Лояне и дру­гих районах страны [601].

Что касается лоннского центра, то материалы источников позволяют говорить о нем лишь со II в. п. э. Однако некото­рые косвенные соображения — в частности, употребление в текстах императорских эдиктов уже в I в. слов, свидетель­ствующих о знакомстве с буддийской терминологией в Лояне, позволили Э. Цюрхеру оспаривать вывод Масперо о вторпч-ности этого буддийского центра. Он, так же как и Тан Юн-тун, считает, что расположенный на Великом шелковом пути Лоян, находившийся ближе к Индии и бывший столицей им­перии, мог посещаться иностранцами и иметь буддийскую общину до II в. н. э. Не исключено, что буддийский центр в Лояне существовал параллельно с пэнчэнским уже в I в. [947, т. I, 18—21 и 47; 823, т. I, 28—29 и т. II, 328—329].

Во всяком случае, со II в. и. э. ведущим центром китай­ского буддизма становится именно Лоян. Первыми проповед­никами буддизма в Китае были монахи из Индии, Централь­ной и Средней Азии. Легендарная традиция относит начало активной деятельности этих иностранных монахов в Китае к эпохе Мин-ди, когда индийские буддисты Кашьяпа Матанга и Дхармаратна будто бы прибыли в Лоян с сутрами и изо­бражениями Будды. Согласно традиции, оба монаха прожили остаток своей жизни в выстроенном для них храме «Байма­сы» и перевели на китайский язык буддийские сутры, в сово­купности своей впоследствии составившие знаменитую «Сутру из л2 статей» («Фошосышиэр чжанцзин»). Текст сутры, пред-СТавЛЯВШИЙ собой сводку самых основных сведений о буддиз­ме, был наиболее ранним буддийским сочинением на тситай-

| ЯЭЫК6 [958а]. По мнению ученых, эту сутру едва ли можно считать переводом — скорее это была примитивная КОМПИЛЯЦИЯ, I одержавшая основу буддийского канона [273, 34—36; 917, т I, 31 -46].

О хеятбЛЬН0< hi двух первых индийских монахов в «Бай- масы» известно мало, хотя исследователи и приложили много усилий, чтобы восстановить все, связанное с их пребыванием в Китае [286, 16 Неудивительно, что оба монаха выгля-

дят скорее СЙМВОЛИЧвеХШИ и полулегендарными фигурами,

20 Заказ М> 1051

нежели реальными личностями. Первым действительно реаль­ным историческим деятелем, сыгравшим большую роль в про­никновении и распространении буддизма в Китае, был знаме­нитый парфянский буддист Ань Ши-гао, принадлежавший к знатному роду правящей парфянской династии Аршакидов (Ань — китайская транскрипция этого имени). Этот монах, прибывший в Лоян в 148 г., перевел на китайский язык не­сколько десятков буддийских сутр и ряд других сочинений —■ всего 179 наименований [201, т. I, 8—37; 700]. Основанная и разработанная им школа перевода буддийских текстов на китайский язык оказалась весьма удачной и впоследствии получила высокую оценку. Деятельность Ань Ши-гао в лоян-ском монастыре, ставшем признанным центром буддистов в Китае, по праву снискала ему большую популярность среди последующих поколений китайских буддистов, воспринимав­ших его как своеобразного родоначальника-патриарха китай­ского буддизма [286, 21—24; 823, т. I, 32—34; 947, т. I, 61—65].

Кроме Ань Ши-гао в лояиском монастыре во второй по­ловине II в. было еще несколько миссионеров из Парфни (Ань Сюань), Индии (Чжу Шо-фо, Чжу Да-ли, Тань Го), Согдиапы (Кап Мэн-сян, Кап Цзюй) и Кушанского царства (Чжп Цзяпь, Чжи Яо, Чжи Лян), активно внедрявших в Ки­тае буддизм [700, 17, 21; 823, т. I, 35—36]. Вокруг них группи­ровались и китайцы, вначале выступавшие лишь в качестве помощников и переводчиков своих иностранных учителей. Иностранные миссионеры буддизма преобладали среди мона­хов-буддистов в Китае и в первой половине III в. [700, 17—30]. Только с 250 г. при лоянском монастыре было положено на­чало регулярным обрядам посвящения в монахи буддистов-китайцев [265, 3].