15 Июня.

Многие страны организовали отъезд своих граждан, присылали за ними представителей. Все, кроме Польши. Мы одели польских евреев со складов, предоставили им теплушки, украсили их зелеными ветками – для поднятия настроения, – но они все равно не хотели возвращаться в Польшу. Начался отъезд туберкулезных больных, тех, чье состояние здоровья в не опасности.

Потрясло меня отношение Франции. Представитель заранее обратился к нам с вопросом жителям каких городов разрешен отъезд. И вот во двор въезжает колонна санитарных машин, водители – женщины. Машины движутся на равном расстоянии друг от друга. Французы привезли с собой приветствия из тех городов, куда будут отправлены больные, и – подарки. Подарки гражданам Марселя, подарки гражданам Лиона! Невозможно без слез смотреть на это. Колонну из Парижа сопровождала жена кого-то из русских эмигрантов. Она предложила мне поехать с ней – в Париж и обратно – через несколько дней она вернется за следующей группой. Заманчивое предложение, но я не рискнула. В любой час может быть отдан приказ об отъезде госпиталя, и как тогда я найду своих на дорогах войны, в этом броуновском движении. Прощание было очень трогательным, некоторые больные оставили мне свои адреса.

23 июня

Снова приехали французы, решили забрать всех своих граждан, независимо от тяжести состояния. Одного умирающего мы не советовали трогать, но они сказали: «Пусть лучше умрет в пути, но с сознанием, что едет на родину, чем будет один брошен на чужбине». Считаю это гуманным решением. Может и правда, психологический фактор поможет ему перенести дорогу. Чехов и поляков из нашего отделения переведут в больницу. Мы свою работу выполнили.

На этом имеет смысл завершить изложение истории Терезинского гетто и приступить к подведению итогов.

IV.1 Процесс формулировки выводов начнем с того, как воспринимали гетто, и свое существование в нем, те, кто прошел через его застенки. Интересное сопоставление произвел раввин Р. Федер в книге «Терезинская трагедия», увидевшей свет в 1946 году, то есть сразу по следам событий. Он сравнивает средневековое гетто и Терезин, что весьма близко к контексту нашего исследования. «1) Еврей может выйти из гетто и в него вернуться. Нееврей, которому вздумается навестить еврея в гетто, может сделать это в любое время дня и ночи; в Терезине это запрещено. 2) В гетто было множество магазинов и ларьков, торговля кипела, товары привозились из города, в свою очередь евреи продавали свои продукты за пределами гетто. Терезин обнесен колючей проволокой, никто не приходит сюда за покупками, а то, что здесь продают за местные геттовские кроны, отняли у тех, кого депортировали. 3) В гетто были хедеры, в Терезине образование запрещено. 4) В гетто соблюдали субботу и все религиозные праздники, в Терезине нет. 5) В гетто вся еда была кошерной – в Терезине нет. 6) В гетто была полноценная семейная жизнь, в Терезине семьи разделены. 7) В гетто суд осуществлялся по талмудическим законам, в Терезине – по гойским. 8) В гетто умерших хоронили по еврейским правилам; в Терезине их кремируют, что запрещено иудаизмом. 9) В гетто было еврейское самоуправление; Терезиным управляют немцы, используя евреев. Вывод: Терезин – концентрационный лагерь, никакое не гетто».

Произведенное автором сравнение можно было бы продолжить, поскольку различий, на самом деле значительно больше. Кроме того, будучи по роду деятельности религиозным деятелем Федер, в первую очередь, обращает внимание именно на этот аспект существования (жизнью это назвать трудно) обитателей Терезина. В реальности, со времен средневековых гетто миновала целая эпоха, не прошедшая бесследно и для евреев, и для мира в целом. Так, например, в гетто Германии или Италии несколько столетий назад отнюдь не запрещалось наличие оружия, тогда как представить себе нечто подобное в Терезине, и не только в нем, абсурдно. Возвращение к прошлому невозможно, даже если бы кто-то этого и хотел. У нацистов такого стремления априори не было, их цели совершенно иные. Кстати, о чем уже шла речь выше, они и не использовали термин «гетто», предпочитая ему «еврейское поселение». География размещения средневековых гетто также отличалась от их аналогов в двадцатом веке. Но, довольно обращаться к частностям и пора сформулировать концептуальный вывод. Средневековое гетто создавалось властями различных государств Европы с целью изоляции своих еврейских подданных от негативно относящегося к ним коренного населения и получения дополнительных прибылей. Для нацистского руководства гетто служили вариантом концентрации еврейского населения для планомерной отправки в стационарные пункты истребления («лагеря смерти»), либо избрания иного способа «окончательного решения еврейского вопроса». В каких-то случаях, и без отказа от основной цели, узники гетто использовались как бесплатный трудовой ресурс для военной экономики Германии и иных потребностей.

Однако, в Терезине целевой аспект имел свои особенности. Город стал своего рода полигоном для отработки безумных нацистских идей. А что, если превратить его в лагерь для стариков? И тотчас молодых депортируют, и лагерь заполняется стариками… А что, если сделать из него образцово-показательный лагерь для демонстрации «счастливой жизни евреев» представителям Красного Креста, а через них и международной общественности? И в городе срочным порядком переименовываются улицы, разбираются нары, уничтожаются заборы, красятся фасады домов, строится детская площадка, оформляются «кафе» и «банк». А что, если на случай военного поражения превратить Терезин в хранилище секретных архивов и убежище для высоких армейских чинов? И тотчас освобождаются огромные казармы, часть выселенного народа отправляют в Терезин, часть распихивают по чердакам. Лично рейхсфюрер СС Гиммлер, на завершающем этапе войны, использовал обитателей Терезина для торга с нейтралами и западными противниками относительно возможных уступок при неизбежной капитуляции. А в апреле 1945 года нацисты превратили Терезин в отстойник. Отступая, они «очищали» рабочие и концентрационные лагеря и отправляли в Терезин эшелоны больных и умирающих заключенных.

Ну а как воспринимали гетто люди, у которых хватило сил пройти кругами ада и хватило интеллекта ярко это выразить. Среди множества страниц попробуем отобрать самые примечательные высказывания.

Доктор Норберт Штерн. Немецкий психолог, философ, историк. Прибыл в Терезин из Берлина 21 апреля 1943 года. Депортирован в Освенцим 29 сентября 1944 года, где и погиб.

«Терезин – город проверки людей. Телесно и душевно люди попадают здесь под высокое давление. Только вера дает им силы выстоять, без нее они бы сломались и сошли с ума. Добрых здесь угнетают, злые же всегда и везде устраиваются. Лучше они здесь не становятся, только хуже. Для тех, кто умеет видеть, Терезин – это своего рода университет: боли, страдания и страстей, характера и судеб, адской тоски, темной силы и её черных дел, смерти, безумия, лжи, раболепства, тирании и её жертв. Терезин – это выродок, механизм угнетения и террора, плод горячечной фантазии национал-социалистического монстра, работающий с удвоенной силой благодаря еврейскому самоуправлению. Бескорыстна здесь одна смерть. Она стоит жизни, а жизнь здесь ничего не стоит»

Доктор Маргарета Мерцбах-Кобер. Филолог. Депортирована в Терезин из Берлина 4 августа 1943 года с мужем Людвигом Германом Мерцбахом. Как семье проминентов им позволили привезти и держать в комнате фортепиано. Собирала музыкальный кружок. Осталась в живых.

«Терезин – это еще одно доказательство того, что в любой жизни есть и алчность, и ненависть, и зависть. Человек пленен, но напомни ему о существовании высших сфер, и он ощутит свободу. Духовные поиски делают из нас свободных людей мира, дают нам силу и величие. Это хорошо понимали романтики, и мы тоже должны это понимать».

Доктор Эрих Шпрингер. Главный хирург гетто. Депортирован в Терезин 17 июня 1943 года. Остался в живых.

«Нам приходилось делать много операций. Мы оперировали аппендициты, разрывы тканей, переломы – все. А потом пациент выздоравливал и… его отправляли в Освенцим».

Ирма Фишерова. В гетто – социальный работник. Прибыла из Брно 2 декабря 1941 года. Депортирована в Освенцим 23 октября 1944 года. Погибла.

«Средь моря бед ярко выделяются островки радости, и мы, неистребимые оптимисты, видим: наш путь пролегает через смерть к вечным островам жизни».

Внимательному читателю, а иные к таким темам не прикасаются, вероятно, сразу бросился в глаза контраст пессимизма и оптимизма в высказываниях. И если первое вполне объяснимо ситуацией, в которой оказался автор, то второе может послужить доказательством высочайшей силы духа у обреченных людей, умению возвыситься над страданиями. Таких личностей, несомненно, было меньшинство среди обитателей Терезина, но ведь и в обыденной жизни мы не так уж часто встречаем подобных людей. Но именно они составляют ту самую «соль земли», без которой человечеству не за что было бы себя уважать. Авторы не стремятся к обобщениям на основе приводимых фактов, скорее всего они передают собственное эмоциональное восприятие происходящих событий, при этом учитывая мнение соратников по несчастью. Такой подход правомерен, он также отражает глубинную суть трагедии, случившейся в Терезине в годы второй мировой войны. Ну, а фактический компонент? В конце концов, все предыдущее содержание исследования и является концентрированным изложением фактов, в комплексе достаточно аргументировано подтверждающий правомерность выводов. Во всяком случае, хотелось бы на это надеяться.

IV.2. Аналитическая часть работы предназначена для установления уникальности Терезинского гетто, чему, собственно, и предназначена итоговая часть заключения Тем не менее, для начала отметим некий концептуальный общий момент. Терезинское гетто создавалось с той же целью, что и иные 1200 структур подобного рода в Польше и на оккупированной территории СССР. В условиях, когда немедленная ликвидация еврейского населения в определенном регионе (в некоторых гетто наблюдалась доставка евреев и из других стран) была невозможной или нежелательной, гетто служили, с точки зрения нацистского руководства, оптимальной формой предварительной концентрации обреченных людей перед уничтожением. Промежуточной целью оставалось использование узников в качестве фактически бесплатного трудового ресурса. С этой позиции Терезин – типичное гетто. После такой констатации самое время и место перейти к особенностям.

Для начала обратимся к цифровым показателям. По количеству узников (свыше 148 тысяч человек) Терезинское гетто занимало второе место после Варшавского (около 480 тысяч человек). По длительности существования «еврейское поселение» в Терезине уступает только Лодзинскому (соответственно три года и пять месяцев в первом случае и четыре года и четыре месяца во втором). А уникальность ситуации заключалась в том, что гетто в Терезине стало единственным дождавшимся освобождения в мае 1945 года. Ну, и, в связи с этим, еще одно обстоятельство: на территории протектората, иначе Чехии и Моравии, иных гетто не существовало. Еще одна особенность Терезина заключалась в степени изоляции евреев от чешского населения. Все иные гетто располагались в черте городов или поселков, и, даже при всей степени закрытости местные жители знали о том, что в них происходит. Еврейским переселенцам в Терезин, с самого начала пребывания категорически запрещалось контактировать с чехами, и для этого ограничивалось передвижение по городу и посещение отдельных мест, как, например, городского парка. Со 2 апреля по 27 июня 1942 года всех чехов выселили из Терезина, после чего узники получили возможность передвигаться по крепости беспрепятственно.

Судьба Терезинского гетто в процессе создания, и в дальнейшем на всех этапах существования постоянно находилась под пристальным вниманием руководства Германии, в частности рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Частым гостем в стенах крепости был оберштурмбанфюрер Адольф Эйхман, занимавший должность референта отдела IV D 4 при РСХА (по эмиграции и чистке). Во время судьбоносного для евреев Ванзейского совещания, о чем уже шла речь, Терезинское гетто было единственным упомянутым обергруппенфюрером СС Рейнгардом Гейдрихом, хотя к этому моменту уже была развернута сеть еврейских анклавов в Польше. Согласно его концепции Терезин предназначался для размещения пожилых евреев из Рейха на длительное время, но с перспективой в отдаленном будущем превратиться в исключительно немецкий город. В реальности, контингент заключенных в последующие годы заполнялся евреями различных возрастных групп, о чем и пойдет речь дальше.

Действительно, состав обитателей гетто отличался пестротой по возрастному и социальному положению, образовательному и интеллектуальному уровню, а также месту предыдущего жительства. Прежде всего, о последнем обстоятельстве. Помимо чешских евреев, которые длительное время составляли большинство в стенах Терезина, туда прибыли транспорты из Германии, Австрии, Голландии, Дании, Польши, Венгрии, Франции, то есть большинства оккупированных стран. Иностранные контингенты прибывали и в Варшаву, Лодзь, Ригу и Минск, но в существенно меньшем количестве. Если присмотреться к этому аспекту внимательнее, то появятся основания к выводу о характере Терезина, как транзитного гетто и это также его особенность. Наконец, только в Терезине существовала привилегированная группа проминета. О её составе и расширенных правах, на основе доступных сведений, рассказано выше. Заметно больше, чем в других «еврейских поселениях», и по количеству, и по степени влияния проявила себя интеллектуальная элита гетто, к чему мы еще вернемся. Квалифицированные рабочие и инженеры сумели привести в порядок и поддерживать в экстремальных условиях катастрофической перенаселенности сложное городское хозяйство, чего не наблюдалось в других местах содержания евреев.

Отдельно остановимся на положении детей. Их общее количество составило 15 000, то есть 10% от общего состава узников, а уцелела только одна тысяча. Следуя еврейскому принципу – все лучшее детям, – впоследствии позаимствованном социализмом (прошу не усматривать в этой фразе какой-либо иронии), во всех гетто детям отдавали максимум возможного, во всех отношениях. Но только в Терезине создали при Совете старейшин отдел детей и молодежи во главе с Эгоном Редлихом. В его дневнике можно встретить фразу, написанную с гордостью за сделанное: «Все дети гетто получают ежедневно молоко». Такое было только в Терезине. И еще одна констатация. В Терезине от голода не умер ни один ребенок. Вообще, питание заключенных являлось наиболее существенной проблемой для любого гетто, вне зависимости от места его расположения. Сопоставляя с другими местами принудительного проживания евреев, у нас есть основания сделать осторожный вывод, что терезинский Совет старейшин сумел добиться несколько лучшего обеспечения продуктами, при большей дифференциации пайков. Следующая по важности составляющая жизни детей – образование. Спецификой Терезина, в отличие, скажем, от Варшавы и Лодзи, стал полный запрет на школьное образование. Учителя, с риском для жизни, о чем упоминалось в основной части, проводили занятия под видом бесед. Уникальность пребывания в Терезине детей всего заметнее в запрете для подростков старше 12 лет проживать вместе с родителями. В такой ситуации насущной необходимостью стало создание 13 детских домов со штатом воспитателей и медицинских работников.

Пристального внимания заслуживает ситуация с сопротивлением в Терезинском гетто. Существует версия, что его узники – центральноевропейские евреи, большинство из которых были ассимилированы западным обществом и глубоко вросли в западную культуру. Они привыкли соблюдать закон и порядок. Несмотря на тесноту и другие малоприятные условия жизни в гетто, среди евреев не было насилия – ни убийств, ни изнасилований, ни нападений. Единственным серьезным преступлением являлось воровство, в особенности общественных продуктов. Воры, если и попадались представали перед еврейским судом. В гетто существовало несколько подпольных движений – чехов, коммунистов и сионистов, – но никогда не велось настоящей подготовки к вооруженному восстанию. Многие работали за стенами гетто, но для побега и выживания они нуждались в помощи. Семейные узы в гетто обычно оказывались сильнее, чем стремление к спасению собственной жизни. Сбежали только 700 человек.

Изложенная концепция несколько прямолинейна, тогда как реальность была сложнее и противоречивее. Не будем касаться ситуации с воровством – скорее всего здесь пояснения верны. А вот относительно сопротивления… У нас есть все основания признать таковым получение и распространение информации о положении на фронтах. Факты такого рода приведены. Что касается побегов, то тут препятствием служили не только семейные узы, ведь отнюдь не все обитатели гетто состояли в браке или имели близких родственников. За побеги полагались коллективные наказания, вроде использованного 9 апреля 1943 года запрета выходить на улицу и включать свет, проводить культурные мероприятия и эта санкция растянулась на месяц. Еще серьезнее стала акция нацистов 11 ноября 1943 года, когда 30 000 заключенных выгнали из гетто в Богушовицкую котловину и устроен пересчет по подозрению в сокрытии бегства 30 человек. Событие, стоившее жизни руководителю Совета старейшин Я. Эдельштейну.

Столь же неоднозначны выводы о возможности вооруженного восстания. Насколько нам известно, восстания произошли в Варшаве и Белостоке только в ситуации ликвидации гетто, когда уже, собственно, и выбора не было. Смерть была итогом в любом случае и речь шла о том, чтобы защитить поруганную честь нации, а не о спасении узников. В Терезине до окончательной ликвидации гетто дело не дошло, даже после самой массовой депортации в октябре 1944 года. Да и перспективы добыть вооружение в абсолютно изолированном анклаве не существовало, а с чем, в таком случае, подниматься на борьбу?

Наличие в Терезине юденрата, со специфическим названием Совет старейшин, являлась, в сущности, скорее типичной чертой для структур подобного рода. Отличие же, на наш взгляд, заключалась в многообразии управленческих структур. Только в терезинском гетто можно обнаружить «Банк еврейского самоуправления» под руководством Фридмана и почтовый отдел, где командовал Коцовер, да и система судопроизводства достаточно уникальна, хотя, нечто подобное, но на более примитивном уровне, встречалось и в других гетто.

Аспект, в котором Терезин не превосходил, а, напротив, уступал иным еврейским резервациям, это использование трудовых ресурсов. Большинство его обитателей занимались обслуживанием собственных потребностей в приготовлении пищи, бытовом обслуживании, поддержании в рабочем состоянии городского хозяйства и жилого фонда. Мелкие мастерские выполняли заказы нацистского руководства. Выполнение заказов немецких промышленных предприятий носили спорадический характер. Оно не требовало высокой квалификации от работников, и в общем объеме заметно уступало сектору внутреннего производства. На наш взгляд основная причина такой ситуации в транзитном характере лагеря. При частой смене контингента заключенных трудно достичь освоение навыков квалифицированного труда, без чего невозможно изготовление сложных и качественных изделий. Да и не было подобной цели в планах нацистского руководства.

По-своему уникальна культурная составляющая терезинской обители заключенных, поскольку не имеет себе равных по многосторонности и влиянию на широкую аудиторию. Она включала в себя литературу, прозовую и поэтическую, драму, и театр, как место её воплощения изобразительное искусство, музыку, причем она не только исполнялась, но и писалась. Разве что фильмы не снимались за крепостными стенами. А, теперь, давайте приплюсуем к этому широкомасштабную лекционную деятельность и отметим, что главный раввин Франкфурта-на-Майне доктор Леопольд Нейгауз прочитал 88 докладов, бывший директор гимназии в Гамбурге Алиса Блёмендаль – 62, бывший тайный советник и профессор медицины из Берлина Герман Штраус – 57.

И этот перечень можно основательно продлить, но за нехваткой места отошлем любознательных к специальным изданиям, о которых пойдет речь в списке литературы. Пока же прибегнем к констатации: безусловно, различные проявления культурной жизни можно было найти и в других гетто, но только в Терезине они представлены в таком многообразии. Поэтому, надеемся, читателя не удивят и не покажутся парадоксальными, две оценки культурной жизни гетто, принадлежащие непосредственно её активным действующим лицам. Отто Краус: «По интенсивности культурной жизни эти три года могут быть сравнимы разве что с пятым веком до нашей эры – эпохой Софокла. Эммануэль Герман: Культурная жизнь в гетто была единственным явлением, которое возвращало нам человеческий облик. Когда после тяжелого рабочего дня я слушал Баха, я снова становился человеком. То же и с лекциями. Каждый день можно было получить что-то новое.

И еще в одном аспекте единственное чешское гетто превзошло иные, и это также связано с культурой. Историю гетто в контексте холокоста чаще всего рассматривают на примере Варшавского и Лодзинского гетто, причем автор данного исследования не оказался исключением. Тому есть несколько причин, и одна из них – наличие большого корпуса исторических источников в виде документов, мемуаров участников событий и свидетелей, прочих фактических и аналитических данных. Так вот, в этом важном компоненте Терезин также превосходит все иные места принудительного содержания евреев.

На базе терезинских архивов пытливые исследователи Е и С Макаровы создали четырехтомный сборник различных свидетельств, сопроводив их комментариями и иллюстрациями. Причем историки постоянно подчеркивают, что далеко не полностью исчерпали архивы, они еще ждут продолжателей. Мы часто прибегали к ним в процессе написания работы, за что хотелось бы выразить глубокую признательность чете Макаровых и их помощникам. Да, в Терезине не оказалось своего Э. Рингельблюма, поставившего целью своего пребывания, сопряженный со смертельным риском поиск и хранение свидетельств преступления одних людей против других. По этой причине, вероятно, пропали многие ценные материалы. К сожалению, нам не удалось узнать, были ли среди терезинских интеллектуалов люди, понимавшие важность сохранения документального наследия и предпринимавшие в этом направлении конкретные шаги. Ну, что ж, значит, поиск не закончен. Пока же, констатируем еще один пример уникальности, сочетания в одном локальном месте проявлений низости, свойственной одним людям, и, присущему другим величию человеческого духа.

Последним выводом заключения, но далеко не последним доказательством уникальности Терезина станет обобщение о попытке нацистов создать на его примере некий фальшивый образ заботы о изгоях государства. Надеемся, достаточно хорошо отражен в исследовании факт посещения гетто делегацией датских представителей и работниками швейцарского Красного Креста 23 июня 1944 года, а также последующей съемки фильма. Однако, за год до этого, в июне 1943 в Терезин прибыли для обследования сотрудники немецкого Красного Креста, канцелярии Гитлера, министерств иностранных и внутренних дел Рейха. А проводил экскурсию и непосредственно давал пояснения лично Адольф Эйхман. Собственно, только после этого стал возможен второй упомянутый визит. Также, только из единственного терезинского гетто в феврале 1945 года в Швейцарию прибыл эшелон с 1200 евреями, которым каприз, и, одновременно циничный расчет политика даровал возможность выжить.

Завершить повествование хочется пожеланием. Пусть ошибки и преступления прошлого не повторяются в будущем, а, поскольку оно принадлежит нам, давайте сообща трудиться, чтобы именно так и было