Предварительные определения

Биосфера–Техносфера–Ноосфера

Как эволюционный континуум

В понимании того, что Неизбежное Событие было функцией биосферы – воистину необходимым элементом траектории биосферы, – мы утверждаем, что это было не просто человеческим актом, но что люди, нераздельно связанные с биосферой, были подвигнуты на совершение действий, относящихся к биосферному процессу в целом. Рассматривая Неизбежное Событие и, на самом деле, всю человеческую драму с точки зрения биосферы, мы по существу поднимаем над конфликтом жестокие трагедии современной реальности в то состояние, где истинные законы мира и гармонии могут пролить свет мудрости, озаряя драму человечества высшим пониманием. Ясно одно: если мы не поднимемся над человеческим естеством и не разовьем свободной от антропоцентризма позиции, представленной ноосферой, мы не можем освободиться от нависшей над нами катастрофы. Проблема заключается не в поддержании глобальной экономики, а в спасении биосферы.

В целях достижения многоуровневой задачи по раскрытию нового понимания, определения техносферы и Закона Времени, мы начнем с определения техносферы в контексте эволюционного континуума биосферы–техносферы–ноосферы.

[19]

ВЕРНАДСКИЙ И ПОНИМАНИЕ БИОСФЕРЫ

Удивительно, насколько мало имя В.И. Вернадского (1863–1945) известно на Западе, и поражает тот факт, что едва ли более известны слово биосфера и связанные с ней законы и принципы. Это невежество в значительной мере обязано своим происхождением расколу в отношениях между людьми, известному как Холодная Война. Биосфера, глубоко исследованная и научно описанная великим русским ученым В.И. Вернадским, является точным наименованием того, что на Западе получило туманное название окружающая среда. Однако биосфера является не только точным научным определением того, что подразумевается под термином окружающая среда, – слово биосфера определяет целостнуюую системную модель жизни на Земле, а потому также предполагает целостную системную методологию и мировоззрение. Невозможно говорить о биосфере, не вступая в мир рассуждений, до самых своих глубин холистичный и холономичный.

Если вы станете искать работы Вернадского на английском языке, вы найдете чрезвычайно немногое. Его ключевая работа Биосфера существует в двух весьма разных переводах; один их них, опубликованный в 1986 году издательством Synergetic Press, читается легко, в то время как второй, “полное аннотированное издание”, выпущенное в 1998 году Институтом Дальнего Запада, гораздо более научное и сопровождается обширной библиографией и дополнительной информацией. Более ранний перевод был опубликован в связи с открытием Проекта Биосфера II под Таксоном в Аризоне. В настоящее время это место поломничества туристов, в книжном магазине которого нет ни одной книги Вернадского! Несколько других редких англоязычных публикаций о биосфере включают прекрасную информативную работу Traces of Bygone Biospheres Андрея Лапо (Synergetic Press и издательство Мир, 1987), дешевый Biosphere Catalog (Synergetic Press, 1985) и весьма специальную Energies: An Illustrated Guide to the Biosphere and Civilization Вацлава Смила (MIT, 1999). Из этих книг только Traces of Bygone Biospheres содержит существенную информацию о Вернадском и его идеях. Этот скудный список доступных на английском языке книг вряд ли соответствует колоссальной реальности биосферы как движущей силы Земли в агонии эволюционных перемен.

Место и роль Вернадского в русской науке воистину соответствует месту и роли Эйнштейна в науке Западной. Исследование достижений этих ученых демонстрирует нам также драматический контраст между перспективами, сферами интересов и вытекающих из этого способов анализа. Физический релятивизм наследия Эйнштейна и его поиски Большого Взрыва радикально отличен практически во всех отношениях от наследия Вернадского, предлагающего биогеологическое мировоззрение, являющееся органически интегрирующим и представляющее собой основу того, что в русской науке стало называться космизмом. В то время как физикалистское очарование Западной науки поддерживало материализм современного Западного мышления и образа жизни (являющегося на самом деле ускоряющей функцией собственных внутренних процессов биосферы), вся система мышления [20] Вернадского, характеризующаяся концепцией “биохимического процесса”, по иронии судьбы поддерживает скорее космическое, нежели материалистическое, мировоззрение.

В качестве иллюстрации русской точки зрения и влияния работ Вернадского предлагаем заключительные мысли из книги другого русского ученого и философа, И. Лаптева:

Каждому из нас нужна вся земля – сегодня это совершенно очевидно. И, безусловно, вся земля нуждается в каждом из нас! И когда будут удовлетворены оба эти взаимопроникающие требования, столь ясно выявленные и усиленные выходом в космос, начнется новая эпоха, “когда само человечество и вместе с ним все области его деятельности… испытают прогресс, который отодвинет все, что ему предшествовало, в глубочайшую тень” (Фр. Энгельс, Диалектика природы). И люди, более не отягощенные жаждой денег, вспомнят нечто такое, что забыло большинство наших современников: единственно важными вещами в жизни являются такие нематериальные качества как красота и мудрость, смех и любовь.

Нам, членам общества, идеалы которого пребывают в гармонии с природными геологическими процессами и законами природы, не остается ничего, кроме как пожелать, чтобы народы всего мира осознали это как можно скорее.¹

Слова Лаптева, написанные 28 лет назад, точно в средней точке между Хиросимой и Неизбежным Событием, в том году, когда был окончательно завершен и торжественно открыт Всемирный Торговый Центр в Нью-Йорке (4 апреля 1973 г.), просто и элегантно констатируют предлагаемую нами тему и точку зрения. Неизбежное Событие фактически подготавливает нас к новой исторической эпохе. Тем не менее, сначала мы должны осознать, как нас организует биосфера, чтобы техносфера могла быть преобразована в ноосферу.

Космическое видение Лаптева коренится в данном Вернадским кратком определении биосферы: “Биосфера представляет собой регион Земли, предназначенный для трансформации космических энергий”. Хотя термин биосфера был изобретен в конце девятнадцатого века, только усилиями Вернадского он стал приемлемым определением совокупности жизни на Земле, включая поддерживающие ее органические и неорганические процессы.

Вернадский получил образование геолога со специализацией в кристаллографии. Он быстро усвоил следствия из открытия радиоактивности Кюри (1896) и посвятил немало исследований функции урана и естественной радиоактивности в геологии Земли. Ко времени Первой Мировой Войны Вернадский уже был автором важных публикаций, таких как Основы кристаллографии и описательной минералогии, а также совместно с г-жой Кюри предложил “международную [21] радиографию земной коры”. Это предшествовало капитальной работе Альфреда Вегенера о тектонике плит. Во время Первой Мировой Войны и Русской Революции внимание Вернадского было обращено к проблемам живой материи и ее связи с геохимией Земли. Это послужило базой для понимания им объединяющих биохимических процессов, посредством которых биосфера поддерживает себя. В 19923 году Вернадский опубликовал свой “призыв к созданию биохимической лаборатории”.

Находясь в Париже, Вернадский работал в Институте Радия (Марии Кюри), где познакомился с Анри Бергсоном, в то время являвшемся президентом Международной Комиссии Интеллектуальной Корпорации Лиги Наций. В среде знакомых Бергсона Вернадский часто встречался с биологом Тейяром де Шарденом (1881–1955) и философом Эдуардом ле Руа (1870–1954), совместно с которыми он придумал термин и понятие ноосферы. Хотя Пьер Тейяр де Шарденом считается на Западе автором концепции ноосферы, которую он определяет как “ментальную оболочку планеты, находящуюся над биосферой и не связанную с ней”, его подход к эволюции ноосферы как естественного следствия биологии позвоночных отлично от концепции Вернадского, согласно которой ноосферу пробуждает вся совокупность биосферы.

Основным результатом этого плодотворного периода жизни Вернадского была публикация небольшой книги, озаглавленной Биосфера (1926). Интересно отметить в качестве примера синхроничного упорядочивающего принципа ноосферы, что в том же году была опубликована замечательная книга Яна Сматса Холизм и эволюция. На протяжении остальной части своей нередко бурной карьеры (он часто подвергался нападкам со стороны ортодоксальных большевиков) Вернадскому приходилось разрабатывать законы и принципы биосферы, нередко сформулированные просто как проблемы биохимии. В то же время его влияние как мыслителя-холиста начало распространяться в советской Академии Наук. Перечень некоторых его поздних публикаций дает некоторое представление о широте его мысли: Геохимия; Проблемы геохимии, тт. I и II; О границах биосферы; Гёте как естествоиспытатель; Научное Мышление как планетарный фактор; Несколько слов о ноосфере, а также его неоконченный труд Химическая структура атмосферы Земли.

После смерти его жены в 1944 году Вернадский выразил мнение, что по окончании Второй Мировой Войны американские и русские ученые должны более тесно сотрудничать. В начале 1945 года (6-го января) Вернадский последовал за своей женой. Завершилась Вторая Мировая Война, вскоре сменившаяся Холодной Войной (1947–1990). Крайне необходимое сотрудничество американских и русских ученых, о котором мечтал Вернадский, было вскоре похоронено в идеологической пустыне, на которой было воздвигнуто здание техносферы, – факт, который в свою очередь был ускорен [22] нарастанием биогеохимических процессов, ведших к ее кульминационной точке.

Вернадский не дожил до наступления атомной эры, начавшейся всего через несколько месяцев после его смерти. Однако в 1940 году Вернадский, подобно Эйнштейну в Америке, вместе с некоторыми другими учеными, озабоченными возможными военными перспективами, призвал советское правительство начать исследования возможности добычи энергии расщепления ядра. Но примечательнее всего тот факт, что к моменту своей смерти Вернадский почти в одиночку сформулировал практически все аспекты законов и принципов биосферы. Он делал это в перспективе неизбежного наступления той точки в не столь отдаленном будущем, когда произойдет радикальная биогеохимическая мутация или сгорание, в результате которой биосфера каким-то образом породит ноосферу:

Сейчас мы стоим не перед невротическим кризисом, и сейчас не время для колебаний слабых душ, – мы находимся перед поворотной точкой в истории научной мысли, перед кризисом, случающимся раз в тысячу лет, какого не видело много поколений. Стоя в этой точке и обозревая панораму будущих достижений, мы должны быть счастливы, что нам выпал жребий жить в это время и участвовать в созидании завтрашнего дня.²

Несомненно, его ощущение великого переходного момента происходило из того самого факта, что в течение примерно восьмидесяти двух лет его жизни с 1863 по 1945 годы Вернадский смог стать непосредственным свидетелем ускоряющего воздействия человеческой мысли в форме промышленной технологии и механизмов и ее бурного влияния на биосферу Земли. В конце концов, как геолог, Вернадский был знаком с ее долгой историей, и к нашему времени влияние человеческой технологии на биосферу должно было с неизбежностью стать самым значительным аспектом любого исследования биосферы. Поэтому Вернадский писал: “Только человек преступает установленный порядок … нарушает равновесие, хотя в данный конкретный момент мы не можем сказать, разрушает ли он трансформирующий механизм материально или просто изменяет его”³.

Упомянутый здесь “трансформирующий механизм” – это сама биосфера, которую Вернадский определил как среду, или регион, предназначенный трансформировать космическую энергию на Земле. На самом примитивном уровне единство всей живой материи биосферы является суммой всех ее живых организмов. Эти живые организмы прямо или косвенно непрерывно перерабатывают солнечное и космическое излучение, преобразуя его в разные химические циклы, особенно посредством фотосинтеза, а также циклов кислорода и двуокиси углерода. В любом случае важным аспектом любого исследования биосферы является принцип единства: [23] биосфера представляет собой объединяющий комплекс циклов, образующий единый непрерывный трансформирующий и постепенно мутирующий биогеохимический процесс. От океанического планктона до деревьев в лесах и человека, глядящего из своей пещеры на восходящее солнце – все это образует единство.

Именно взаимодействие живой материи с инертной создает и устанавливает качества и динамику биосферы как целого, и все они в настоящее время находятся в высшей точке ускорения и трансформации, ибо, как это сформулировал Вернадский в заключении к книге Биосфера, “Мысль человеческого вида является новым фактом, который за бесчисленные столетия переворачивает структуру биосферы с ног на голову”. Структура и принципы биосферы, переворачиваемые сейчас человеком, включают: преемственность и инвариантность жизни на Земле; растительность как переносчик энергии Солнца; размножение и силы, препятствующие ему; уникальные отношения жизни к инертной материи биосферы, включая разделение живой материи на два порядка: растительную жизнь и разнообразные биологические виды животных, в том числе человека. Первый порядок, растения и бактерии, образуют механизм захвата солнечного излучения и передачи энергии Солнца биосфере. Второй порядок биологической жизни является проявлением процесса передачи энергии через растительный мир, а именно, на первичном и фундаментальном уровне существование растительной жизни зависит от растительной. (См. иллюстрацию 2, “Жизнь есть трансформация энергии Солнца”).

Все эти принципы поддержания равновесия биосферы являются функциями динамики различных биохимических и геохимических циклов, поддерживающих жизнь как на суше, так и в океане, и все они подвержены процессам, которые мы называем эволюцией, как геологической, так и биологической. Эволюционные механизмы жизни включают принцип константы биомассы и биогенетической миграции атомов. Оба эти механизма относятся к непрерывности и инвариантности жизни на Земле и определяют ее. Иными словами, количество живой материи оставалось примерно неизменным с момента возникновения жизни на Земле – это и есть константа биомассы. Далее, количество кислорода в атмосфере соответствует количеству биомассы. Давление различных видов друг на друга и являющиеся его следствием взаимодействие и изменения сдерживают бесконечное размножение любого вида за счет прочих и вызывают мутацию и эволюцию разных форм жизни. Через опосредующие структуры техносферы человек обрушивает чудовищный хаос на принципы, предназначенные поддерживать стабильную динамику биосферы, [24] и вызывает биологическую мутацию беспрецедентного масштаба. Разные стадии мутации жизни ответственны за биогенную миграцию атомов: “Эволюция различных форм жизни на протяжении всего геологического времени ускоряет биогенную миграцию элементов в биосфере”⁴. Метаморфоз динозавров в ископаемое горючее служит примером биогенной миграции атомов, а также передачи “свободной энергии” (термин, означающий промышленные отходы и побочные продукты, такие как окись углерода) в биосферу, в то время как на более приземленном уровне это относится к таким процессам как обмен веществ, кровообращение, дыхание и т.д.

Подводя итог вышеизложенному, можно сказать, что существует два биогеохимических принципа. Первый из них гласит: “Биогенная миграция химических элементов в биосфере стремится к максимальной проявленности”. Это относится к повсеместному распространению жизни на Земле, равно как и к принципу давления живой материи на самое себя. Второй биохимический принцип гласит: “Стремясь к созданию новых форм жизни, эволюция видов всегда движется в направлении повышения биогенной миграции атомов в биосфере…. Второй биохимический принцип регулирует течение эволюции. Новый развившийся вид выживет в биосфере, только если он в достаточной мере приспособлен и активно способствует миграции атомов. Организм не может рассматриваться вне своей среды. Он часть сложного механизма биосферы”. Вернадский завершает свое исследование биосферы рассмотрением законов, регулирующих эволюцию, которые с его точки зрения следует искать в биосферном механизме, а не в случайных обстоятельствах. По этой причине “эволюция должна протекать именно в направлении роста сознания и мысли, а также форм, оказывающих всё большее и большее влияние на свое окружение”⁵. Это соображение приводит Вернадского в область философской и религиозной мысли. Почему?

“Мы сталкиваемся с новой формой биогенной миграцией, являющейся следствием активности человеческого разума. Мысль человека стремительно и радикально изменила направление естественных процессов и даже внесла изменения в то, что мы называем законами природы. Несмотря на усилия поколений мыслителей, никогда не удавалось дать определение сознанию и мысли и подвести под них физическую базу в категориях материи и энергии”⁶. И здесь Вернадский задает вопрос, который для него остался без ответа, но который при этом ведет к теме ноосферы: “Как сознание может влиять на процессы, представляющиеся чисто физическими?”⁷

Хотя работа Биосфера явилась первоначальной констатацией и основой всех его позднейших мыслей и трудов, окончательные выводы Вернадского относительно интригующего влияния сознания человека [25] на биосферу через его мысль и проецируемую динамику, машины, содержится в его последнем большом труде Проблемы биохимии, т. II, переведенном и опубликованном его сыном Георгием Вернадским в Йельском Университете в 1944 году. Эти соображения позволяют нам дать более точное определение природы техносферы и ноосферы.

ОТ СОЗДАНИЯ ТЕХНОСФЕРЫ

К НАСТУПЛЕНИЮ НООСФЕРЫ

Вернадский развил концепцию биосферы в исчерпывающее научное описание совокупности жизни и поддерживающих ее систем на Земле, кроме того, он был один из соавторов понятия ноосферы, тем не менее, он, видимо, никогда не прибегал к термину и понятию техносферы. В то же время в некоторых его описаниях влияния человека и его мысли на биосферу несомненно имеется в виду техносфера. В следующем рассуждении Вернадского мы можем различить то, что мы назвали биосферно-техносферно-ноосферным континуумом:

Своей деятельностью и сознательным отношением к жизни человек переделываем земную оболочку, геологическую сферу жизни, биосферу. Он переводит ее в новое геологическое состояние, в ноосферу.

Он создает в биосфере новые биохимические процессы, которых ранее не существовало. Как планетарный феномен, биогеохимическая история химических элементов существенно изменяется.

Колоссальная новая форма биогеохимической энергии представлена технологической деятельностью человека, комплексно направляемой его мыслью. Интересно, что с течением времени рост механизмов в структуре человеческого общества также совершается в геометрической прогрессии подобно любому виду живой материи, включая человека.

Государственные деятели должны осознавать современные природные процессы перехода биосферы в ноосферу. Это фундаментальное свойство биогеохимической энергии ясно обнаруживается в росте энергии биосферы в ходе геологического времени, особенно при переходе к ноосфере.⁸

Из этих рассуждений мы приходим в выводу, что сам Вернадский, принадлежа тому времени, в котором он жил, явился необходимым гласом биосферы, дающей начало ноосфере. Иными словами, описанный Вернадским процесс перехода биосферы в новое геологическое состояние потребовал самоосознания, наличия самосознающего посредника, или рупора. Таким самосознающим посредником и рупором биосферно-ноосферного перехода стал сам Вернадский. [27] На основе этого наблюдения можно заключить, что порядок ноосферы, хоть и оставался бессознательным, пока ускоренное биогеохимическое сгорание не сделало его стремительным, является ни чем иным как тем, что Закон Времени называет синхроничным порядком. Как структура времени четвертого измерения, синхроничный порядок представляет собой текучую, радиальную хромомантическую структуру, в которой время, телепатия и сознание объединяются способами, непредсказуемыми даже для самых продвинутых математических систем Запада.

Для Вернадского суммарные свойства элементов биосферы являются функциями как математики, так и различных геометрий. Примечательно, что, подводя итог различиям между инертными и живыми телами в соответствии с тремя факторами, первым из коих является энергия, а вторым – химические феномены, Вернадский описывает третий фактор как “различия в отношении пространства-времени”. Он пишет об этом факторе:

Однако, если говорить о пространстве-времени, ситуация становится довольно сложной. Здесь мы вступаем, с одной стороны, в область, научно не исследованную, а с другой – в тот субстрат всех природных явлений, а именно в их геометрию, который естествоиспытатель в своей работе имеет обыкновение оставлять без внимания. Этот субстрат, геометрическое состояние физического пространства, лежит в основе всех физико-химических явлений и, по-видимому, обладает даже большей реальностью, чем сами эти явления.⁹

Эта более глубокая реальность представляет собой явление самого времени, выраженное посредством различных геометрий и геометрических принципов и наполняющее жизнью проявленные феномены. Это явно эстетический фактор, а также космологический принцип.

Динамика Времени полностью подтверждает понимание Вернадским геометрического упорядочивающего принципа, или более глубокой реальности времени:

Все геометрические формы – излучающие и происходят из радиальной матрицы четвертого измерения. Все функции четвертого измерения радиальны по природе и предполагает принцип центра, из которого проецируется структура….

Геометрия описывает, как время четвертого измерения воплощается в трехмерную форму. Воплощение времени в трехмерную форму наполняет и оживляет все органические и неорганические порядки царства инстинкта. Время, воплощенное как геометрия формы, является принципиальным примером того, что T(E) = Искусство. Все формы и виды участвуют в переменчивых порядках геометрии формы, как в своей телесной структуре, так и в формах процесса.¹⁰

На вопрос о том, где находится эта более глубока реальность времени четвертого измерения, порождающая проективные геометрии, мы должны ответить: в ноосфере, которая на Земле является средой для трансформации космической мысли. [28] Ноосфера одушевляет все формы биосферы, инертные и живые, а также порождает в каждой истинной мысли структуру и порядок, которые непрерывно продвигаются в направлении большего сознания. Даже думать о ноосфере – значит быть ее отражением.

Жизнь Вернадского как агента ноосферы была спланирована таким образом, чтобы завершиться точно в тот момент, когда глобальная структура техносферы должны была быть бессознательно выстроена. В цитированных выше отрывках составляющие техносферы названы планетарными феноменами, изменяющими биогеохимическую историю химических элементов, трансформируя их в “необъятную новую форму энергию, представленную технической деятельностью человека, комплексно направляемой его мыслью”. Постоянно возрастающая механизация структуры человеческого общества следует геометрической прогрессии, подобно размножению любого вида живой материи, включая человека, – в этом состоит общая природа техносферы. Рост “свободной энергии”, нередко токсичных побочных продуктов промышленного преобразования сырья в продукты потребления, становится отличительным знаком техносферы, переходной стадии от биосферы к ноосфере.

Именно стихийный процесс производства “свободной энергии” и то, что из него следует в категориях трансформации биосферы в ноосферу, побудило Вернадского привлечь внимание государственных деятелей. Почему? Мы знаем, что сегодня, 56 лет после Хиросимы, “свободная энергия” в различных своих проявлениях подавала сигналы опасности во всей биосфере – от истощения озонового слоя и глобального потепления до ядерной радиоактивности. Эти предупредительные сигналы говорят нам, что техносфера приближается к точке своего экспоненциального ускорения биогеохимического сгорания. Вернадский предупреждает политиков и руководителей государств, так как сфера их политического руководства по существу включает повседневное управление техносферой. Но, к сожалению, большинство людей, включая государственных деятелей, всё еще не отдают себе отчета в существовании техносферы и тем более ее роли по отношению к биосфере, а также к будущему геологическому состоянию, или ноосфере. Это и явилось причиной Неизбежного События.

На протяжении значительной части жизни Вернадского геохимическое сгорание и высвобождение “свободной энергии” только набирало силу. К моменту его рождения в середине девятнадцатого века мир еще не подвергся глобальной индустриализации, а без тотально-глобальной промышленной основы не может быть техносферы. Критический период двух мировых войн с 1914 по 1945 годы послужил установлению всемирного рынка – тотального промышленного рынка и коммуникаций, основы распространения технологий и создания объединяющей глобальной структуры техносферы. Начало атомной эры 6 августа 1945 года в Хиросиме отмечает точное начало [28] появления двойственных факторов: возникновения трансмутации и сгорания биосферы вследствие влияния человеческой мысли и высвобождение ядерной радиоактивности в земную атмосферу, и в то же время начало создания техносферы.

Атомная бомба создала точку критического самоосознания в человеческом организме, вызвав в то же время в человечестве беспрецедентное чувство собственного могущества. Именно это ощущение своего могущества с неизбежностью повлекло за собой бессознательное стремление к тому, чтобы воздвигнуть здание техносферы. Естественно, сначала человеческий вид всего лишь отреагировал на новую, ранее неведомую ситуацию в мире, будучи совершенно не осведомленным ни о том, что он творит, ни о том, что он в действительности создает нечто в плане перехода от одной эпохи к другой, от биосферы к техносфере.

Можно сказать, что Хиросима подожгла фитиль заключительной стадии биогеохимического сгорания, причем техносфера была неизбежной структурой, необходимой для срабатывания детонатора точно в нужный момент. В этом смысле синхроничный порядок Закона Времени предопределили 56-летний цикл существования техносферы: с 1945 по 2001 год. Важно понять, что за эти 56 лет население Земли выросло вчетверо: с 1,5 до более чем 6 миллиардов человек. Этот 56-летний цикл делится два равных подцикла по 28 лет. Первые 28 лет, 1945–1973, начинается Хиросимой и завершается окончанием строительства башен Всемирного Торгового Центра в Нью-Йорке. Это отмечает завершение создания “Мирового Рынка”, действительной трансформации биосферы в техносферу. Второй 28-летний период, 1973–2001 годы, длился с открытия башен Всемирного Торгового Центра до их разрушения актом самоубийственного планетарного терроризма и отмечает фазу “глобализации”, полного доминирования материалистической рыночной экономики, включая драматическое окончание Холодной Войны и 1990 году. В самой середине второго 28-летнего цикла происходит Гармоническая Конвергенция 16–17 августа 1987 года, ровно через 14 лет после открытия Всемирного Торгового Центра и за 14 лет до его неизбежного разрушения.

В конечном счете способ, которым Закон Времени управляет всей биосферой, включая искусственные переходные структуры техносферы, объясняется тем фактом, что григорианский календарь – в прочих отношениях неправильный и вводящий в заблуждение ложный стандарт измерения – тем не менее координирован Законом Времени таким образом, что его цикл повторяется каждые 28 лет. Это означает, что дни недели и месяцы по григорианскому календарю на 1945 год повторяются в 1973 и еще раз – в 2001 году. Программа, ставшая прототипом Неизбежного События, была уже испытана в Тринити Сайт 16 июля 1945 года и предусматривала уничтожение атомной бомбой [30] Хиросимы (6 августа 1945 г.) и Нагасаки (9 августа 1945 г). Эта программа массового уничтожения была облагорожена триумфальным завершением башен-близнецов Всемирного Торгового Центра в 1973 году с той единственной целью, чтобы в 2001 году стать объектом апокалиптической катастрофы, неизбежным сигналом тревоги и морального чрезвычайного положения, единственным за 56 лет событием, сравнимым с Хиросимой и Нагасаки. Мы вернемся к этому вопросу позже при обсуждении Закона Времени и роли календарей как макро-организующих и программирующих факторов, контролирующих функционирование человека в биосфере.

Следует особо отметить, что последней работой, опубликованной перед смертью Вернадского, был очерк “Несколько слов о ноосфере”. Вернадский вряд ли мог иметь представление о том, что именно будет иметь место в качестве техносферы. Тем не менее, от писал в своем последнем очерке, опубликованном в 1944 году:

Исторический процесс стремительно изменяется на наших глазах. Впервые в истории человечества интерес масс с одной стороны и свободная мысль индивидов с другой определяют направление жизни человечества и стандарты представлений людей о справедливости. Человечество как целое становится могучей геологической силой. Встает проблема реконструкции биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единой совокупности. Это новое состояние биосферы, к которому мы приближаемся, не замечая того, является ноосферой”.¹¹

Напротив, в своей самой известной книге Феномен человека Тейяр де Шарден определял ноосферу как “новую оболочку”, “мыслящий слой”, развертывающийся с конца Третичного периода вне связи с биосферным миром растений и животных и над ним. Тейяр де Шарден говорит также о “планетах с ноосферой”, о тех мирах, где просветление человечества стало синонимом жизни планеты как целостной системы. Оба пути к ноосфере, один из которых был описан ученым в марксистской России, а второй – биологом-католиком, указывают на одну и ту же радикально позитивную конечную цель эволюции человечества, что само по себе является отрицанием любой диалектики противоречия. Только история управляется безжалостным диалектическим движением материи и мысли, богатства и бедности, материального и духовного. Очевидно поэтому, что ноосфера находится за пределами истории и следует за ней. В этом смысле техносфера есть завершающая стадия истории, за которой следует пост-историческая ноосфера.

Несмотря на наступление техносферы после его смерти, всё еще важно прислушаться к идеализму Вернадского касательно ноосферы: “Сейчас на повестке дня стоит проблема планомерной последовательной деятельности, которая поможет нам в освоении природы и осуществлении правильного распределения богатств, связанного с пониманием единства и равенства всех людей, единства ноосферы. [31] … Совершенно ясно и всё более проникает в сознание человечества, что мы сейчас располагаем реальной возможностью ликвидировать недоедание, голод и нищету, значительно снизить заболеваемость и продлить до максимума жизнь человека”.¹² Другие мыслители, такие как Бакминстер Фуллер, тоже делали аналогичные заявления касательно того, что у нас есть всё необходимое, чтобы должным образом позаботиться о каждом, живущем на нашей планете. Важно понять, почему этот оптимизм до сих пор не удалось подтвердить делом. Во всяком случае, имущественное неравенство между несколькими сотнями миллиардеров мира и двумя миллиардами беднейшей трети человечества никогда в истории не было столь значительным, как к моменту Неизбежного События. Это имущественное неравенство также является неотъемлемой чертой самого явления техносферы, иначе называемого военно-промышленным комплексом.

В 1970 году американский ученый Дж. Э. Хачинсон писал в журнале Scientific American: “Под ноосферой Вернадский понимал оболочку разума, которая должна прийти на смену биосфере, оболочке жизни. К сожалению, четверть столетия, прошедшая после того, как были написаны эти слова, показала, насколько неразумным было большинство изменений, внесенных человеком в биосферу. Тем не менее, предсказанный Вернадским переход в своем глубочайшем смысле является единственной альтернативой человечеству, укорачивающему свою жизнь на миллионы лет”.¹³

Аналогичная оценка была предложена в 1979 году бельгийским экологом П. Дювиньо в его обращении “Ноосфера и будущее растительного мира Земли”. В этом обращении к 12-му Международному Конгрессу Ботаников Дювиньо сделал одно из самых ранних и в высшей степени пророческих употреблений слова техносфера в связи с уничтожением природных экосистем: “Таким образом, столь дорогая сердцу Вернадского ноосфера … рискует в действительности превратиться в техносферу, ‘сферу алчности’, управляемую духом наживы, бездарностью, отсутствием социальной осознанности, идеалом разрушения и эгоистической доктриной ‘после меня – потоп’”.¹⁴

Точнее говоря, именно в 1973 году, когда Римский Клуб опубликовал свое эпохальное издание Пределы роста и когда в Нью-Йорке был открыт Всемирный Торговый Центр, техносфера стала цельной структурой, удушающей биосферу, поглощающей ноосферу и координирующей сам процесс алчной и разрушительной наживы, столь ненавистный экологу Дювиньо. Нравится это вам или нет, но создание техносферы было неизбежным результатом допущения машины в биосферу. Можно задать вопрос: если машина является проекцией человеческой биологии, то какой цели она реально служит в биосфере и что в действительности вызвало ее к жизни и поддерживает ее существование?

Прежде чем обратиться к ответам на эти вопросы, давайте сначала определим техносферу как искусственную структуру, заменяющую человеческую цивилизацию, [32] размещенную ментально и физически во времени в качестве силы непосредственно между и в контакте с биосферой и ноосферой. Описанная в Биосферном каталоге (1985, стр. 103) искусственная структура техносферы состоит из пяти взаимно переплетающихся координированных систем, образующих интегральное целое, как в смысле системы верований, так и в аспекте действительной комплексной технологической динамики и её координирующего аппарата. Эти пять компонентов, которые мы детально обсудим в последующих главах, суть следующие: 1) производство товаров, 2) город, 3) энергоснабжение, 4) транспорт и 5) связь. Согласно Биосферному каталогу, планетарным ядром этого взаимосвязанного ряда систем является ничто иное как башни-близнецы Всемирного Торгового Центра.¹⁵

В качестве планетарной сферы техносфера занимает свое место среди прочих сфер, или оболочек, образующих структуру Земли как целостной системы. Эти сферы, или оболочки, включают (начиная с самой внешней эфирной области в направлении центра): электромагнитное поле с его радиационными поясами, ионосферу, стратосферу, атмосферу, техносферу, биосферу, земную и океаническую кору, тектонические плиты, литосферу, внешнюю и внутреннюю мантии, и ядро, которое, как в настоящее время известно, включает внешнюю мембрану и внутри неё – огромный октаэдрический железный кристалл, плавающий в море магмы.

Как планетарная сфера, техносфера отрицает время и сознание в качестве органических реальностей, заменяя их механизацией и маркетингом. Тем не менее, техносфера является продуктом человечества, а человечество является функцией биосферы. Организация жизни в биомах, больших макро-экосистемах, всё ещё наблюдается, пусть в сокращающейся и увядающей пропорции к триумфу техносферы. Сейчас, в преддверии Последней Войны, мы должны задать себе следующий вопрос: падет ли техносфера раньше, чем биосфера, или нет? По видимости катастрофическое, крушение [33] техносферы было бы на самом деле замаскированным благословением, через которое могла бы быть реализована ноосфера. Однако если биосфера рухнет первой в результате Последней Войны на Земле, то техносфера окажется бесполезной, бесплодной и мертвой. Таковы самые мрачные размышления в эти самые суровые времена. И тем не менее, если мы сможем наконец понять и принять свою роль в биосфере как целом и покориться ей, то наши шансы на выживание значительно возрастут.

Давайте еще раз рассмотрим, что говорит Вернадский о месте человека в биосфере:

1. Человек, как он проявлен в природе и подобно всем живым организмам, подобно всякой живой материи, является специфической функцией биосферы в ее конкретном пространственно-временном континууме.

2. Человек во всех своих проявлениях образует естественную часть структуры биосферы.

3. Взрыв научной мысли в двадцатом веке был подготовлен всей историей биосферы и его глубочайшие корни находятся в её структуре. Цивилизация “культурного человечества”, в той мере в какой она представляет собой форму организации новой геологической силы, сформировавшейся в биосфере, не может быть прервана или уничтожена, поскольку она является великим природным феноменом, который исторически или, скорее, геологически соответствует установившейся неупорядоченности биосферы.¹⁶

Если Вернадский прав, то война, свидетелями которой мы являемся, представляет собой неизбежное завершение биохимического сгорания, сжигающего техносферу и устанавливающего изначальную чистоту ноосферы. Это особенно верно, если мы поймем, что эта война на самом деле является геополитической борьбой за контроль над запасами нефти в Персидском Заливе, даже более широко – войной между материей (глобализацией) и духом (исламом), или же, в еще более зловещем духе Освальда Шпенглера, последней войной между кровью и деньгами. В таком случае, сейчас более важно, чем когда-либо ранее, ответить на два нерешенных вопроса касательно определения биосферы, данном Вернадским, – на вопрос о сознании и вопрос о времени.

В соответствии с Законом Времени, ответы на вопросы, поставленные Вернадским, – в действительности одинаковы. “Как сознание может влиять на процессы, представляющиеся чисто физическими?” Этот вопрос, заданный Вернадским в заключении к Биосфере, повторяет нерешенную проблему времени, которая обсуждалась в конце работы Проблемы Биохимии II. По существу, Вернадский заявил, что мы знаем всё о биосфере, управляющих ею законах, принципах и ее функциях, за исключением загадочной связи между временем и биосферой. Практически единственный среди современных ученых, [34] Вернадский понимал, что на самом деле время не имеет ничего общего с метрикой пространства и что “что время не является измерением метрической геометрии”. Это означает, что время не только отдельное измерение, а именно четвертое, но и что время должно также иметь собственную размерность и систему измерения, совершенно отличную от размерности пространства.

Концепция Минковского и его предшественников, согласно которой время есть четвертое измерение пространства, является математической абстракцией, не имеющей никаких логических оснований в научной реальности. Время может иметь векторное выражение в геометрии, однако очевидно, что такое выражение не охватывает всех его свойств в явлениях природы, исследуемых натуралистами. … Для естествоиспытателя время не есть ни геометрическое время Минковского, ни время механиков или физиков-теоретиков”.¹⁷

Понимание Вернадским времени содержит глубокую критику подхода к измерению и, следовательно, к пониманию времени в физикалистской науке. Для Вернадского время является функцией пока не осознанной геометрии: “Такая геометрия сведет всё пространство к одной точке, снабженной бесконечно малым вектором”. Ясно, что время является фактором во всех функциях биосферы, наиболее проявленных в процессах биологической жизни. Отсюда следует, что Закон Времени являлся регулирующим фактором, истинную природу которого мы совершенно не сознавали. А теперь одно интересное соображение. Если биосфера как целостная система стремится к тотальной системной трансформации в состояние, называемое ноосферой, что было при жизни осознано Вернадским, и если две нерешенные проблемы – это вопросы, касающиеся материально не воспринимаемых времени и сознания, то не кажется ли справедливым, что решение этих двух проблем будет реально способствовать проявлению ноосферы, которая, в конечном счете, является ментальной оболочкой земли? И не кажется ли также верным, что, пока и поскольку эти две проблемы времени и сознания остаются неосознанными и непонятыми в ментальном функционировании человеческого порядка, носитель геохимического сгорания, техносфера, будет стремиться к собственной самоликвидации до тех пор, пока проблема времени и сознания не будет понята и решена раз и навсегда?

Этот опасный переход, переход от биосферы к ноосфере, можно описать как последовательность активности в невежестве относительно действительной природы времени и сознания. Таким образом, техносферу можно определить как искусственный компромисс, заменяющий истинное понимание времени и сознания человеческого порядка в биосфере. Следовательно, техносфера является ответственным посредующим агентом, создающим ноосферный кризис. Итак, решение проблемы времени и сознания представляет собой решение ноосферного кризиса и наступление великой новой эры, истинного золотого века целостной Земли.

[35]

3