1. Образование раннефеодальной государственности в Скандинавии (на примере Норвегии)

Первым объединителем Норвегии был Харальд Харфагр (Прекрасноволосый) в конце 9в. Он ходил за моря, грабил округа Норвегии. Вступил на путь диалога и сотрудничества с крупными бондами. Это привело к первому объединению непослушных ярлов, но оно было очень хрупким. Его сын Эрик Кровавая секира – типичный викинг на троне. Он убил всех своих братьев, забывает о компромиссе с родовой знатью, в итоге был изгнан. На смену ему пришел младший сын Харальда – Хакан Добрый (конунг-пастырь). Он восстановил все нарушенные традиции, что принесло замирение с бондами. Строит фюрки – корабельные округа. Они стали центрами власти короля, здесь были сосредоточены приближенные короля – сюсельманы. Это был первый король, который был признан на тинге всей Норвегией. Но власть его оставалась символической. Он был вынужден скрывать свою христианскую веру, т.к. бонды требовали от него возвращения к язычеству.

Долгое время скандинавские короли жили как простые бонды (за счет личного хозяйства). Лишь только военные походы приносили дополнительную добычу, но она была непостоянной. Поэтому удержать в своих руках сюсельманов было тяжело. Вейцла – священный пир, который устраивали жители для конунга и сюсельманов. Со временем вейцла превратилась в постоянное пожалование.

Хакон был изгнан племянниками (детьми Эрика). Харальд Серый Плащ был копией своего отца. 70е гг. 10в. датский король Харольд Синезубый завоевал Норвегию. Скандинавские страны развивались неравномерно, Дания была ближе к континенту, развивалась быстрее. Харольд объединил Данию и Норвегию. Дания вела мощную экспансию, поэтому норвежские ярлы были вынуждены участвовать в датских набегах. Это способствовало выделению знати. Родовая прослойка норвежского общества выступила бунтующей силой. Это способствовало возвращению потомков Эрика. 995г. – Олох Трювви взошел на трон по зову народа. Хотел обратить норвежцев в христианство, но они отказались. Тогда он созвал пир, напоил всех. Король должен был принести жертвы, он сказал, что принесут в жертву тех, кто не согласиться принять христианство. Христианство приняли, но на следующий день от него отказались, а короля изгнали. Т.е. на время опасности норвежцы призывали короля, но потом у него не хватало силы и власти, чтобы удержаться на троне. Но уже сын Олоха Магнус был призван и удержался на троне. Норвегия стала самостоятельным государством, вейцла превратилась в пожалование сюсельманам, став округом, отдающимся на кормление сюсельману в пожизненное, но условное владение.

2. Общество и еретики в Италии XIII-xVвв. (по печатной лекции Николаевой)

Как ни в какой другой стране Европы ересь не дала столь обильные всходы в означенное время, как это случилось в Италии. Природа этого религиозного феномена кроется в кризисе основ традиционного общества, бурном развитии товарно-денежных отношений, расширивших границы индивидуализма и принесших с собой новые проблемы.

Начнем с вещей хорошо вам известных, развитие товарно-денежных отношений влечет за собой резкое расслоение. В Италии XIII – XV вв. этот процесс благодаря тем причинам, что уже были обозначены, шел интенсивнее, чем где-либо. Особенно болезненно это переживала деревня, где возможности в случае фиаско найти другой источник доходов были значительно уже, чем в городе. Неслучайно первые ласточки – флагелланты (бичующиеся), наводнившие в это время Италию. Воспринимали мир через призму своего мироощущения – отчаяние и озлобление у одних, депрессия у других. Отсюда восприятие окружающего мира как наступление Апокалипсиса. К сказанному необходимо добавить, что большая часть итальянских сел попала под руку городов, сделалась своеобразным «крепостным» от торговли у горожан. Контадо, а именно так называлась местность, прилегавшая к городу, попадала в зависимость от своего «господина» следующим образом. Богатые пополаны, многие из которых в силу неустойчивости буржуазного уклада предпочитали вкладывать деньги в более надежный источник доходов – землю, скупали ее в деревнях в больших масштабах и сдавали беднякам в аренду на грабительских условиях – такая форма аренды как медзадрия, когда половину урожая арендатор должен был отдавать собственнику, достаточно распространена. Деревня страшно ненавидела этих разбогатевших нуворишей. Видела в них слуг Дьявола. Кроме того, города диктовали цены на сельхозпродукцию и тем самым не давали деревне свободно развиваться, что также негативно сказывалось на ней, прежде всего на беднейших слоях. Но и те крестьянские хозяйства, что были крепкими не могли богатеть так, как могли бы в случае свободных рыночных цен.

Апокалиптические настроения, ожидания Страшного Суда подпитывались здесь также тем, что как нигде в Италии мирянин видел «гниение» клира, который призван был вести паству к Божьему царству. Священник на проповеди внушает мысль, что корыстолюбие грех, но мирянин видит, что он живет по другим законам. Близость папства, с его роскошью, погоней за мирскими удовольствиями, продажностью ( Бонифаций VIII в 1300 впервые ввел по поводу юбилея церкви продажу индульгенций с целой системой расценок грехов, вспомним Иоанна XXII, про которого говорили, он как «Мидас, к чему бы ни прикоснулся все превращается в золото и течет в сундуки Авиньона», или же уже знакомого вам Александра Борджиа) порождала тот психологический тупик, из которого выйти можно было лишь на путях ереси. Ересь как социально-психологический канал выброса недовольства, облаченного в одежды религиозного инакомыслия.

Характерна судьба Сегарелли и возникшей на основе его еретических идей секты апостоликов. Некогда Герард Сегарелли был простым ремесленником из местечка Альцано близ Пармы. Практически разорился. В 1248 г. пришел в близлежащий францисканский монастырь с просьбой, чтобы братию приняла его измаявшуюся душу под кров общины. Но францисканцы, как вы помните, сильно изменились, среди них выделилось крыло, которое далеко ушло от идей бедности и служения основателя ордена. Настоятель вопреки завету Франциска не протянул руку помощи, не оказал милосердия страждущему. Заявил, что он недостаточно образован. Сегарелли, которые во все это свято верил, мог часами до этого проводить в церкви и смотреть на изображения апостолов, одетых в белые одежды, воспринял этот отказ характерным образом. «Все в когтях дьявола», «близится Страшный Суд», а «царство небесное будет даровано только тем, кто покается», призыв - «все покайтесь!». Продал свой домишко, а вырученные средства пустил в ход – многие жители Пармы могли видеть как перед дворцом подеста он раздавал деньги нуждающимся.

Почему обвинили в ереси и сожгли в 1300? Вроде бы против церкви не проповедовал, но подтекст очевидный. Этот подтекст проявится у другого ересиарха , которому довелось слушать проповеди Сегарелли – Дольчино. Побочный сын священника из Новары. Хорошо давалась словесность. Но хотелось получить то, что было доступно многим богатым горожанам. Обокрал своего воспитателя, бежал. Учительствовал и проповедовал в Триденте, где влюбился в дочь богатого горожанина, красавицу Маргариту и как тогда говорили «соблазнил ее дьявольскими речами». Один из тезисов в развитие идей Сегарелли – церковь является главной блудницей, Рим – вершина разврата, а папа - Антихрист. Его проповеди покаяния привели к нему куда как больше людей, чем к Сегарелли. Епископ приговорил его к изгнанию. Обосновался на Лысой горе, близ города Новары, где еретики разбили целый лагерь с укреплениями и палатками. Поначалу его поддерживали крестьяне близлежащих сел, приносили корм лошадям, провиант. Но бесконечно это продолжаться не могло. Когда перестали – начали грабить. Пришла зима 1305 г., которая принесла голод, лишения, а вместе с ними и болезни. Жизнь на горе стала невыносимой, съели лошадей, пареное сено. Климент V, воспользовавшись слабостью ересиарха, объявил крестовый поход против еретиков. Дольчино был вынужден увести людей с Лысой горы, причем уйти, оставив больных и раненных, чем в немалой степени был подорван авторитет руководителя апостольской секты. Надежда спастись в долине Цебелло оказалась по тем же причинам эфемерной – нельзя спастись, не работая. В решающем сражении с войсками епископа г. Верчелллы потерпел поражение.

В марте 1307 г. захваченных Дольчино и Маргариту доставили в город к епископу. На всех колокольнях города заливались колокола. Осужденных их провезли на повозке по всему городу раздетых, выставленных на обозрение и поругание толпы. Жители города высыпали на улицу и со сладострастием наблюдали за осужденными, особенно привлекала Маргарита. Подавленные чувства проявлялись в том, что именно на нее смотрели как на ведьму, соблазнительницу. Поговаривали, что в лагере царила не только общность имущества, но и общность жен , «свальный грех». Здесь же на повозке находились палачи. Маргарита не выдержала, ее сожгли первой на глазах Дольчино (говорили, что накануне ей поступило предложение от одного из знатных и богатых людей стать его наложницей и тем самым спастись, но она отказалась) . Дольчино вынес мучения, не произнеся ни звука. Даже когда рвали раскаленным железом на каждой из площадей какую-нибудь часть его тела. Только когда ему стали отнимать нос, сотрясся всем телом, а когда рвали щипцами детородный орган, испустил глубокий вздох, похожий на мычание. Последние слова ересиарха говорили о том, что он не отрекся от своего учения и умер уверенный в своей правоте – пообещал, что на третий день воскреснет. После этого сожжен, а пепел, как требовала традиция, развеян.

И, наконец, третий и самый крупный еретик – Джилроламо Савонарола. 4 года держал Флоренцию в своих руках, установив своеобразную республику «божьего пророка» ( 1494-1498). В это время у власти находился сын Лоренцо Великолепного – Пьеро. В отличие от Козимо он не мог претендовать на то, чтобы флорентийцы воспринимали его как «отца отечества». Чересчур жестко обходился с конкурентами, не умел ладить с людьми так, как это делал основатель клана Медичи. Не был меценатом, его не отличала скромность в обращении с согражданами. Он ощущал себя властелином города и не очень-то старался скрыть это, как Козимо.

Обострение противоречий между этим не лучшим представителем «тиранов в бархатных перчатках» и пополанами подпитывалась тем, что в это время как нельзя очевидней стала связь Медичи и папства. Медичи были фактически банкирами папы. Со временем они освоили не только двойную бухгалтерию, но и тайный вклад для домашнего пользования, а не для флорентийских налоговых учреждений, которые уже тогда существовали ( вот оно наследие античности). Защищая интересы своего могущественного вкладчика Медичи отнюдь не проявляли такого же рвения, когда вставал вопрос о налогообложении рядовых флорентийцев в пользу церкви. Более того Медичи не поддерживали своих сограждан в вопросах, которые волновали многих – о налоге в пользу церкви.

Неудивительно, что антиклерикальные настроения флорентийцев сливались с растущим неприятием дома Медичи. На волне этих настроений и взойдет звезда Савонаролы. Проповеди неистового монаха из доминиканской обители Сан-Марко привлекали большое число людей. В них все настойчивее звучал мотив необходимости «реформы» мира и клира, которая в перспективе и должна была привести к «божъей республике». Савонарола исходит в своих проповедях из того, что ситуация во Флоренции в глазах Бога безнадежна – мирские и духовные властители погрязли в грехе, то, что еретик в последующем будет называть суетой. От нее должно отказаться и тем спастись. Поначалу проповедям Савонаролы Медичи не придали большого значения. Лоренцо, при котором он начал свою проповедническую деятельность, даже пытался склонить монаха на свою сторону – несколько раз посещал монастырь, слушал мессу, пригласил в дом. Но Савонарола, избранный к этому времени настоятелем этого монастыря, наотрез отказался нанести даже формальный визит вежливости в дом Медичи. Если Лоренцо еще владел ситуацией в городе, то Пьеро уже нет. Неприятие его стало очевидным и для него самого, что подтолкнуло его на гибельный шаг – в 1494 г. , желая сохранить власть он фактически без боя сдал Флоренцию французам – Карлу VIII, явившемуся в Италию отстаивать свои династические интересы. В глазах флорентийцев сбылось пророчество Савонаролы – явился Антихрист, который одними воспринимался в лице французов, другими – в лице Пьеро и его людей. Медичи народ фактически выразил вотум недоверия, изгнав из города.

Во Флоренции установилась власть пророка и Большого Совета, хотя в реалии на короткий срок харизматическая власть Савонаролы была властью в последней инстанции. Именно он диктовал неписаные распорядки в городе. Начал с того, что было запрещено ростовщичество. Ввел прогрессивный налог на недвижимость, который больно бил по богатым. Затем пошел дальше и, говоря о том, что он предупреждал, что флорентийцы будут наказаны Богом за свои мирские прегрешения, потребовал борьбы с «суетой» в масштабах всего города. Мероприятия по очищению нравов были подкреплены созданием своеобразной полиции нравов, которая была вездесуща. Ее члены в народе именовались плаксами. Состояла преимущественно из детей и подростков, которые разузнавали о поведении взрослых, не соответствовавшему канону пророка и набрасывались на него с упреками. Играешь в карты или кости – грешник, пьешь вино – тоже. Жесткому регламенту подлежало все - вплоть до одежды. Если женщина имела чересчур декольтированное платье, то рисковала навлечь на себя не только нотации плакс – могли и донага раздеть. Встретив богато одетого купца, обращались к нему со следующими увещеваниями : «Во имя Иисуса Христа, короля нашего города, мы призываем тебя снять суетные предметы, которые ты носишь , чтобы не пристала чума».

А накануне великого поста в феврале 1498 г. Савонарола устроил знаменитое «сожжение суеты». На площади был разложен огромный костер, куда жители должны были сбросить все суетные вещи – косметику, карты, игральные кости. Но наряду с этим в ход пошли и произведения искусства, картины, созданные известными мастерами. Это «сожжение суеты» было не только призывом к уничтожению дьявольщины в лице излишеств и роскоши, но и выражением фанатичной веры в то, что саму Флоренцию можно превратить в монастырь. Все это безусловно контрастировало с общим ментальным складом флорентийского мира. Идеал и действительность разошлись. Невозможно переустроить мир на основаниях полной аскезы.

К этому времени стало очевидным, что и радикализм отношения к ростовщичеству сказался на городе не лучшим образом. Многие банкиры закрыли свои конторы, но это означало, что ремесленникам негде было взять кредит, многие мастерские встали, а стало быть, многие остались без работы и средств к существованию. Разочарование пророком росло. Поэтому когда в марте 1498 г. Александр Борджиа запретил Савонароле читать проповеди и угрожал городу наложить на него интердикт, то многие переметнулись в лагерь папы. Но часть еще верила пророку и потому вопрос о его святости должен был быть решен в ходе «испытания огнем». Савонарола промахнулся. Вместо него на испытание был выставлен фра Доменико, его друг и исповедник, францисканский монах. К тому же все препятствовало его проведению. Сторонники папы то говорили, что красное платье фра Доменико заколдовано, то распятие в его руках заговорено колдуном Савонаролой. Потом гроза загасила костер – опять-таки, говорили, он наворожил. В итоге в злополучный день эта своеобразная религиозная дуэль не состоялась. Но именно это обстоятельство навредило пророку – те, кто верил еще ему не получили доказательств его святости. Папа с уже развязанными руками дает распоряжение о судебном процессе. Но тут тяжущиеся стороны были не равны. Инквизиционный процесс шел с применением пыток, во время пыток Савонарола признался, что был побуждаем греховной страстью гордыни и властолюбия. Правда это была временная слабость. В конечном счете, не раскается и с достоинством примет казнь.

Встает вопрос о том, как оценить роль этих ересиархов в жизни итальянского общества? Очевидно, что «рецепты», прописанные обществу, сродни тем, что предлагал Савонарола, не были «дорогой к храму», не вели к осуществлению в самой жизни идеального образа, который был утопией, несовместимой с природой человека и общества, но и оборачивались порой своей изнаночной стороной – во Флоренции к концу существования республики божъего пророка началась экономическая стагнация, быстро конвертировавшаяся в экономический кризис, что способствовало пробуждению далеко не лучших и не евангельских качеств – «нищета как первородный грех». Тогда встает другой вопрос – а был ли какой-либо прок? в чем значение этих явлений? Значение немалое – они во многом способствовали трансформации ментальности. Конечно не у всех, но у ряда ростовщиков после описанных событий пропадало желание поднимать проценты сколь угодно высоко, не считаясь с народом. Это было уроком и власть имущим. Одним словом ересь выступает с одной стороны, как своеобразный канал выброса недовольства, связанного с новым витком развития товарно-денежных отношений, с другой стороны, невольно способствует оцивилизовыванию общества. Большое значение имела и критика церкви. В перспективе большого времени – все это прокладывало дорогу Реформации, ее идеалу – свобода религиозной совести самого мирянина – залог «жизни по Богу» и в согласии с миром, равно как и своей критикой церкви подготавливала прощание латинского клира и церкви с монополией на то, чтобы решать «по совести» поступает мирянин или нет.

Итальянские ереси, пышно расцветшие в это время, не могут быть сопоставлены по масштабу и влиянию на жизнь общества с русскими. Это неслучайно. Мир средневековой Руси оставался более традиционным, нежели западноевропейский. Симптоматично, что наиболее заметным явлением, приходящим на память, являлась ересь жидовствующих, особенно распространенная в Новгороде, где товарно-денежные отношения были более развиты, чем в других русских областях. Но она не вылилась в такое явление как феномен Савонаролы, харизматического правителя, державшего в своей власти сильный богатый город не один год. «Республика божъего пророка» - знаковое явление, свидетельствующего о масштабе противоречий, вызванных развитием товарно-денежных отношений в алгоритме, несопоставимом с русскими. Едва ли не основная причина этого - вторичность цивилизации латинского Запада, связанная с тем, что она оформилась на базе античной, придавшей ей особый динамизм . Неслучайно, что рельефнее всего эта зависимость проявилась именно в Италии.

Билет №20