176 Алхимики и предсказатели

держивали дух друг друга учеными рассуждениями о гермети- ческой философии и чтением всех великих авторов, писавших на эту тему. Так они лелеяли свое недомыслие, как добрая жена Тэма О'Шентера - свой гнев, дабы не дать ему остыть. После того, как Бернард прожил на Родосе около года, один купец, знавший его семью, ссудил ему восемь тысяч флоринов под гарантию последних акров, оставшихся от его некогда большого имения. Будучи снова при деньгах, он возобновил свои труды с рвением и энтузиазмом молодого человека. Три года он вряд ли хоть раз выходил из лаборатории: там он ел, спал и даже не давал себе времени на мытье рук и бритье - настолько велико было его усердие. Печально, что столь удивительному упорству было суждено быть растраченным на столь тщетные поиски, и что усилиям столь титаническим не было найдено более дос- тойное применение. Даже когда у него кончились деньги и не осталось ничего, чтобы в будущем уберечь свою старость от голодной смерти, надежда не покидала его. Он, седой восьми- десятилетний старик, по-прежнему грезил об удаче и перечи- тывал всех авторов-герметистов, от Гебера до своих современников, чтобы наконец постичь процесс, который было еще не слишком поздно возобновить. Алхимики пишут, что в конце концов удача ему улыбнулась, и он на восемьдесят вто- ром году жизни открыл секрет превращения. Они добавляют, что после этого он прожил три года, наслаждаясь своим богат- ством. Он действительно дожил до этого преклонного возрас- та и сделал одно ценное открытие - более ценное, нежели золото или самоцветы. По его собственным словам, на пороге вось- мидесятидвухлетия он понял, что великая тайна философии - это удовлетворенность своей судьбой. Как бы он был счастлив, если бы понял это раньше, прежде чем стать дряхлым и ни- щим изгоем!

Он умер на Родосе в 1490 году, и все алхимики Европы пели по нему элегии и восхваляли «доброго трирца». Он написал не- сколько трактатов о своей химере, главными из которых явля- ются «Книга химии», «Verbum dimissum» и эссе «De Natura Ovi».

АЛХИМИКИ 177

ТРИТЕМИЙ (TRITHEMIUS)

Имя этого выдающегося человека высоко котируется в ан- налах алхимии, несмотря на то, что он сделал очень немногое, чтобы удостоиться столь сомнительной чести. Он родился в 1462 году в селении Триттгейм в избирательном округе Трира. Его отцом был состоятельный винодел Иоганн Хайденберг, ко- торый умер, когда сыну было всего семь лет, оставив его на по- печении матери. Последняя очень скоро вновь вышла замуж и перестала заботиться о бедном мальчике, отпрыске ее первого брака. В пятнадцать лет он все еще был неграмотным, вел по- луголодное существование и подвергался дурному обращению со стороны отчима, но в сердце несчастного юноши жила лю- бовь к познанию, и он учился читать в доме соседа. Его отчим поручил ему работу на виноградниках, занимавшую все свет- лое время суток, но по ночам он был свободен. Когда все до- машние крепко спали, он часто незаметно ускользал из дома и погружался в занятия в поле при свете луны. Так он выучил латынь и основы греческого языка. Из-за этой его тяги к зна- ниям домашние обращались с ним настолько плохо, что он решил уйти из дома. Потребовав наследство, оставленное ему отцом, он отправился в Трир, где, присвоив себе образованное от названия его родного селения имя Тритемий, прожил не- сколько месяцев, обучаясь у видных преподавателей, подгото- вивших его к поступлению в университет. В возрасте двадцати лет он вбил себе в голову, что ему следует повидать мать, и с этой целью отправился из отдаленного университета пешком в родные края. Когда он поздним вечером мрачного зимнего дня находился недалеко от Шпангейма, пошел такой сильный снег, что он не смог продолжать путь до этого городка и оста- новился на ночь в одном из близлежащих монастырей. Однако снежная буря длилась несколько дней, дороги стали непрохо- димыми, и гостеприимные монахи не желали даже слышать об его уходе. Ему так полюбились они и их образ жизни, что он неожиданно для себя решил поселиться среди них и отказаться