23.Симфоническое творчество к.Дебюсси («Послеполуденный отдых
фавна», «Ноктюрны», «Море»).
Симфоническое творчество Клода Дебюсси
Клод Дебюсси. «Ноктюрны»
Nocturnes
10.08.2011 в 13:57.
«Облака»
Состав оркестра: 2 флейты, 2 гобоя, английский рожок, 2 кларнета, 2 фагота, 4 валторны, литавры, арфа, струнные.
«Празднества»
Состав оркестра: 3 флейты, флейта-пикколо, 2 гобоя, английский рожок, 2 кларнета, 3 фагота, 4 валторны, 3 трубы, 3 тромбона, туба, 2 арфы, литавры, малый барабан (в отдалении), тарелки, струнные.
«Сирены»
Состав оркестра: 3 флейты, 2 гобоя, английский рожок, 2 кларнета, 3 фагота, 4 валторны, 3 трубы, 2 арфы, струнные; женский хор (8 сопрано и 8 меццо-сопрано).
История создания
Еще не закончив свое первое зрелое симфоническое сочинение «Послеполуденный отдых фавна», Дебюсси в 1894 году задумал «Ноктюрны». 22 сентября он сообщал в письме: «Я работаю над тремя «Ноктюрнами» для скрипки соло с оркестром; оркестр первого представлен струнными, второго — флейтами, четырьмя валторнами, тремя трубами и двумя арфами; оркестр третьего соединяет и то и другое. В целом это поиски различных комбинаций, которые способен дать один и тот же цвет, как, например, в живописи этюд в серых тонах». Письмо это адресовано Эжену Изаи, известному бельгийскому скрипачу, основателю струнного квартета, который в предыдущем году первым сыграл Квартет Дебюсси. В 1896 году композитор утверждал, что «Ноктюрны» созданы специально для Изаи — «человека, которого я люблю и которым восхищаюсь... Только он и может их исполнить. Попроси их у меня сам Аполлон, я бы ему отказал!» Однако уже в следующем году замысел меняется, и на протяжении трех лет Дебюсси работает над тремя «Ноктюрнами» для симфонического оркестра.
Об их окончании он сообщает в письме от 5 января 1900 года и там же пишет: «Мадемуазель Лили Тексье сменила свое неблагозвучное имя на гораздо более благозвучное Лили Дебюсси... Она неправдоподобно белокура, красива, как в легендах, и присоединяет к этим дарам то, что она отнюдь не в «стиле модерн». Она любит музыку... только согласно своей фантазии, ее любимая песня — хороводная, где речь идет о маленьком гренадере с румяным лицом и в шляпе набекрень». Женой композитора стала манекенщица, дочь мелкого служащего из провинции, к которой он в 1898 году воспылал страстью, чуть не доведшей его до самоубийства в следующем году, когда Розали решила с ним расстаться.
Премьера «Ноктюрнов», состоявшаяся в Париже в Концертах Ламурё 9 декабря 1900 года, не была полной: тогда под управлением Камилла Шевийяра прозвучали только «Облака» и «Празднества», а «Сирены» присоединились к ним год спустя, 27 декабря 1901-го. Эта практика раздельного исполнения сохранилась и столетие спустя — последний «Ноктюрн» (с хором) звучит значительно реже.
Программа «Ноктюрнов» известна от самого Дебюсси:
«Заглавие «Ноктюрны» имеет значение более общее и в особенности более декоративное. Здесь дело не в привычной форме ноктюрна, но во всем, что это слово содержит от впечатления и ощущения света.
«Облака» — это неподвижный образ неба с медленно и меланхолически проплывающими и тающими серыми облаками; удаляясь, они гаснут, нежно оттененные белым светом.
«Празднества» — это движение, пляшущий ритм атмосферы со взрывами внезапного света, это также эпизод шествия (ослепительное и химерическое видение), проходящего через праздник и сливающегося с ним; но фон остается все время — это праздник, это смешение музыки со светящейся пылью, составляющее часть общего ритма.
«Сирены» — это море и его безгранично многообразный ритм; среди посеребренных луной волн возникает, рассыпается смехом и удаляется таинственное пение сирен».
В то же время сохранились и другие авторские пояснения. По поводу «Облаков» Дебюсси говорил друзьям, что это «взгляд с моста на тучи, подгоняемые грозовым ветром; движение по Сене парохода, гудок которого воссоздается короткой хроматической темой английского рожка». «Празднества» воскрешают «память о прежних увеселениях народа в Булонском лесу, иллюминированном и наводненном толпой; трио труб — это музыка республиканской гвардии, играющей зорю». По другой версии здесь отражены впечатления от встречи парижанами российского императора Николая II в 1896 году.
Немало параллелей возникает с картинами французских художников-импрессионистов, любивших рисовать струящийся воздух, блеск морских волн, пестроту праздничной толпы. Сам заголовок «Ноктюрны» возник от названия пейзажей английского художника-прерафаэлита Джеймса Уистлера, которыми композитор увлекся еще в молодые годы, когда, окончив консерваторию с Римской премией, жил в Италии, на вилле Медичи (1885—1886). Это увлечение сохранилось до конца жизни. Стены его комнаты украшали цветные репродукции картин Уистлера. С другой стороны, французские критики писали, что три «Ноктюрна» Дебюсси — это звукопись трех стихий: воздуха, огня и воды, или выражение трех состояний — созерцания, действия и упоения.
Музыка
«Облака» нарисованы тонкими импрессионистскими красками небольшого по составу оркестра (из медных использованы только валторны). Зыбкий сумрачный фон создается мерным колыханием деревянных духовых, образующих причудливые скользящие гармонии. Своеобразный тембр английского рожка усиливает ладовую необычность краткого основного мотива. Колорит светлеет в среднем разделе, где впервые вступает арфа. Она вместе с флейтой ведет в октаву пентатонную тему, словно насыщенную воздухом; ее повторяют солирующие скрипка, альт, виолончель. Затем возвращается сумрачная мелодия английского рожка, возникают отголоски других мотивов — и все будто уплывает вдаль, подобно тающим облакам.
«Празднества» образуют резкий контраст — музыка стремительна, полна света и движения. Полетное звучание струнных и деревянных инструментов перебивается звонкими возгласами медных, тремоло литавры и эффектными глиссандо арф. Новая картина: на том же пляшущем фоне струнных гобой ведет задорную тему, подхватываемую другими духовыми в октаву. Внезапно все обрывается. Издалека приближается шествие (три трубы с сурдинами). Вступают молчавший до того малый барабан (в отдалении) и низкие медные, нарастание приводит к оглушительной кульминации tutti. Затем возвращаются легкие пассажи первой темы, мелькают и другие мотивы, пока звуки празднества не затихают вдали.
В «Сиренах» вновь, как и в «Облаках», господствует медленный темп, но настроение здесь не сумеречное, а озаренное светом. Тихо плещет прибой, набегают волны, и в этом плеске можно различить манящие голоса сирен; повторяющиеся аккорды без слов небольшой группы женского хора дополняют звучание оркестра еще одной причудливой краской. Мельчайшие, из двух нот, мотивы варьируются, разрастаются, сплетаются полифонически. В них слышатся отзвуки тем предшествующих «Ноктюрнов». В среднем разделе голоса сирен становятся настойчивее, их мелодия — более протяженной. Вариант у труб неожиданно сближается с темой английского рожка из «Облаков», и сходство еще усиливается в перекличке этих инструментов. В конце пение сирен замирает, как истаивали облака и исчезали вдали звуки празднества.
Клод Дебюсси. Балет «Послеполуденный отдых фавна»
Afternoon of a Faun
Балет на музыку Клода Дебюсси в одном акте по эклоге С. Малларме.
Действующие лица
Фавн
Старшая нимфа
Нимфы
Действие происходит в античной Греции в мифическое время.
История создания
В 1886 году Дебюсси прочитал эклогу поэта-символиста С. Малларме (1842—1898) «Послеполуденный отдых фавна», написанную в течение 1865—1866 годов (опубликованную в 1876 году) для знаменитого драматического актера Коклена-старшего. Декламация должна была сопровождаться танцами. В 1892 году Дебюсси решил написать симфоническое произведение по этой эклоге. Первоначальный план включал в себя три номера: прелюдию, интерлюдию и финал, однако, закончив два года спустя (1894) прелюдию, композитор решил, что она полностью исчерпывает замысел. В том же году состоялась премьера, которая принесла Дебюсси первый настоящий успех.
Спустя несколько лет на это сочинение Дебюсси обратил внимание организатор Русских сезонов в Париже С. Дягилев, который стремился пополнить репертуар своей труппы. В нем уже были такие произведения, как «Павильон Армиды» Черепнина, «Клеопатра» («Египетские ночи») Аренского, «Жар-птица» и «Петрушка» Стравинского. С организацией на основе Русских сезонов Русской балетной труппы Дягилева в 1911 году вопрос нового оригинального репертуара встал еще острее. Было решено поставить «Послеполуденный отдых фавна». Хореографическое воплощение взял на себя выдающийся танцовщикВацлав Нижинский (1889, по другим данным 1890—1950), дебютировавший этим спектаклем как балетмейстер.
Решение его было оригинальным. В танцах господствовал строгий отбор движений: пластика воспроизводила античные барельефы и живопись на вазах. Отдельные позы выдерживались подолгу. Нижинский ограничил место действия просцениумом, подчиняя все движения как Фавна, так и нимф угловатому рисунку. «Еще не приходилось видеть такое поглощение единичной личности в общей совокупности хореографического рисунка, — писал С. Волконский. — Целая вереница человеческих фигур, близко прижатых друг к другу, движется, как одно многоликое существо». Другой исследователь вспоминает о герое балета: «В нем было мало живости, похотливости и веселья, обычно приписываемой легендой подобным созданиям. Нечто кошачье проглядывало в его лени, в эластичности его медленных, осторожных, точных движений. Черты его лица, застывшие, невыразительные, не менялись в течение всего балета. Это внушало мысль о звере, существе, движимом скорее инстинктом, чем разумом. Пожалуй, самой необычной характеристикой для портрета Нижинского (он исполнял роль Фавна. — Л. М.) было отсутствие эмоции, подчинение какого бы то ни было чувства крайностям чистой формы». Преобладала «низовая» пластика, изредка словно взрываемая дикими прыжками. Пантомима, обычная в балетах, отсутствовала: все поглощал танец, своеобразный, почти лишенный грации, подчиненный образности. Последний жест Фавна, падающего на забытое нимфой покрывало и замирающего в истоме, шокировал публику.
На премьере, состоявшейся 29 апреля 1912 года в парижском театре Шатле, «половина присутствовавших свистела, половина бурно рукоплескала», — свидетельствует критик. Среди возмущавшихся балетом были видные критики, в том числе и издатель газеты «Фигаро». Разнесся слух, что парижская полиция запретит показ балета как непристойного. В защиту поистине гениального исполнения Нижинского выступил, в частности, Роден. «Никогда поведение Нижинского не было столь значительным, как в его последней роли. Никаких прыжков — только позировка и жесты полубессознательной бестиальности. Он ложится, опирается на локоть, ходит на полусогнутых ногах, выпрямляется, движется вперед, затем отступает, движения его, то медленные, то отрывистые, угловатые <...> Полная гармония мимики и пластики тела, точно выражающего то, что подсказывает ум <...> Его можно принять за статую, когда при поднятии занавеса он лежит во весь рост на скале, подняв одно колено и держа у губ флейту. И ничто не может так потрясти, как последний его жест в финале, когда он падает на забытое покрывало, целует и страстно прижимается к нему», — писал скульптор. Поскольку спектакль получил «успех скандала», на следующие представления публика валила валом. В истории балета «Послеполуденный отдых фавна» остался как первый дерзкий опыт своеобразного хореографа и положил начало безграничным экспериментам в XX веке.
Сюжет
«Жгучий осенний полдень, наполненный раздражающими испарениями вянущих листьев. Над обрывами свесились рдеющие платаны, над водами склонились бледные ивы. Молодой голый фавн, бледно-желтый, покрытый черными пятнами, какими бывают козлы, пасущиеся на лугах Греции, греется на солнце перед своей пещерой и играет на короткой флейте. Слева, легкой поступью, не по-балетному, а вполне касаясь ступнями земли, выходят нимфы и застывают в созерцании зелени и вод. Являются еще три нимфы и, наконец, выходит Она — старшая нимфа. Она собирается купаться. Расстегивает на себе покрывало за покрывалом. Нимфы движутся вокруг нее, заслоняя наготу своими щитообразно поднятыми руками. Фавн заметил ее. Страстный, робкий, он устремляется к цели. Движения угловаты. В позе — мольба. Сестры-нимфы в «паническом страхе» разбегаются. Остается Она наедине с Фавном. Сцена страсти и абсолютного целомудрия. Фавн не молит ласк, а является барельефом мольбы. Нимфа не борется, а застывает в иероглифе борьбы. На мгновение, правда, страсти побеждают, и юноша слегка касается рукою Женщины. Но являются ревнивые и насмешливые сестры, и молодая чета медленно расходится. Нимфа, подобрав одно из своих покрывал, нехотя спасается. Но юноша видит забытое другое покрывало. Он набожно поднимает его, как живое существо, на руки и медленно удаляется, преследуемый робкой насмешкой нимф. Так, на уединенной площадке, он расстилает дорогую, бездушную пелену и ложится на нее, погружается в сон или сладострастное видение...» (Н. Мински).
Музыка
Музыка балета красочна, наполнена игрой полутонов, проникнута ощущением античности. Этому способствуют светлые пасторальные наигрыши флейты, переливы арфы, а также включение в оркестр античных тарелочек с их высоким, нежным и чистым звуком, напоминающим звон хрустальных бокалов. Чувственные мелодии разворачиваются в свободной импровизационной манере. В центре сцены возникают более широкие и насыщенные звучания, но к концу все истаивает, словно видение, растворяющееся в дрожащем мареве.
Клод Дебюсси. «Море»
La mer
10.08.2011
в 14:03.
Три симфонических эскиза (1903—1905)
Состав орксстра: 2 флейты, флейта-пикколо, 2 гобоя, английский рожок, 2 кларнета, 3 фагота, контрафагот, 4 валторны, 3 трубы, 2 корнета, 3 тромбона, туба, литавры, тарелки, тамтам, большой барабан, треугольник, колокольчики (или челеста), 2 арфы, струнные.
История создания
Замысел «Моря» относится к августу 1903 года. 12 сентября Дебюсси пишет: «Я работаю над тремя симфоническими эскизами, озаглавленными: первый — "Прекрасное море у островов Сангинер" (близ Корсики. — А. К.); второй — "Игры волн"; третий — "Ветер заставляет море плясать"». Тут же Дебюсси говорит о «бесчисленных воспоминаниях», связанных у него с морем. Он любовался Средиземным морем в детстве, восторгался Атлантическим океаном и Ла Маншем на протяжении всей жизни и уже смертельно больной, в 1917 году, стоя на прибрежной скале, восклицал: «Море — это все, что есть наиболее музыкального...»
Важную роль в рождении музыки, как всегда, играли живописные ассоциации, и не только с картинами французских импрессионистов, часто вдохновлявшихся морем. Дебюсси восхищался цветными ксилографическими пейзажами японского гравера и рисовальщика конца XVIII — первой половины XIX века Хокусаи, его знаменитая гравюра «Волна» украшала комнату композитора. По желанию Дебюсси копия этой гравюры была помещена на обложке партитуры «Моря».
Сочинение «Моря» шло под шум волн, в радостном ощущении свободы и начала нового этапа жизни, согретой поздней любовью. В конце 1903 года Дебюсси познакомился с Эммой Моиз, изящной, утонченной женой богатого финансиста Бардака, известной в музыкальных кругах певицей-любительницей. В июле следующего года они покидают Париж и проводят счастливые месяцы на берегах Атлантики и Ла Манша. «Море отнеслось ко мне очень хорошо, — писал Дебюсси с острова Джерси, — оно показало мне все свои одежды!» Под этими непосредственными впечатлениями композитор отказался от первоначального названия первой части, связанного со Средиземным морем, и в январе 1905 года предложил издателю более обобщенное: «От зари до полудня на море». Изменился заголовок и третьей части — «Диалог ветра и моря». Тогда же в последний раз была переделана кода второй части «Игр волн». 6 марта 1905 года Дебюсси сообщил о завершении композиции.
Еще в самом начале работы, в 1903 году, он решил, что дирижировать «Морем» будет Камилл Шевийяр, первый исполнитель «Ноктюрнов». Однако «Море» не удалось дирижеру. Премьера 15 октября 1905 года в Париже, в Концертах Ламурё, успеха не имела и вызвала длительную дискуссию о новом сочинении. Подлинное рождение «Моря» состоялось лишь 19 января 1908 года под управлением самого Дебюсси в Концертах Колонна. Это был дирижерский дебют композитора. А на следующий день состоялась свадьба Дебюсси и Эммы, которой «Море» посвящено.
«Море» — самое крупное из оркестровых сочинений Дебюсси, хотя и обозначенное автором как «три симфонических эскиза». Последний термин указывает не на фрагментарность, а на связь музыки с живописью, как это свойственно и другим произведениям композитора. В отличие от трех «Ноктюрнов», совершенно самостоятельных, «три эскиза» представляют собой части единого целого и не могут исполняться по отдельности. Не случайно некоторые исследователи считают «Море» симфонией, состоящей из медленной части, скерцо и финала.
Музыка
Первая часть, «От зари до полудня на море», развертывается неторопливо, без контрастов. Из одного звука — едва слышного тремоло литавры и пиццикато контрабасов — рождаются пассажи просыпающихся волн. Слышится отдаленный призыв (труба с сурдиной в унисон с английским рожком). Волны ускоряют свой бег и на этом фоне тему провозглашают валторны с сурдинами. Перекликаются деревянные инструменты. Движение ширится: море переливается всеми красками в лучах восходящего солнца. Еще одна тема — привольного дыхания, в более подвижном темпе — возникает у 16 солирующих виолончелей. В последнем разделе на фоне неумолчного плеска волн появляются новые мелодии. Одна из них — в необычном сочетании в унисон английского рожка и виолончели соло в высоком регистре — заставляет волны умолкнуть. И наконец у медных инструментов торжественно разрастается полуденный гимн.
Вторая часть, «Игры волн», подобно первой, лишена контрастов, в ней также царят светлые, безмятежно радостные настроения, усиливаемые звонкими тембрами прежде молчавших колокольчиков и треугольника. Краткие мотивы словно пляшут в солнечных лучах, рассыпаясь сверкающими брызгами. Дебюсси неистощим на оркестровые эффекты, создавая эту импрессионистскую картину. Любимый композитором английский рожок вступает с кратким мотивом, напоминающим об «Облаках». Дополняющие его танцующие, кружащиеся пассажи служат развитием и этой и следующей тем в легких трелях скрипок. Еще одна мелодия, более плавная и напевная, вновь возникает в тембре английского рожка. В прихотливой игре трех тем мощные всплески tutti редки. Тем ярче несколько кратких кульминаций. Однако заканчивается часть, как и начиналась, приглушенными перекличками духовых на фоне всплесков арф и едва слышного звона колокольчиков и тарелок.
Третья часть, «Диалог ветра и моря», наиболее развернута. Здесь впервые появляются драматические образы, море предстает бурным и грозным. С первых же звуков (тремоло литавры и большого барабана, удары тамтама) воцаряется мрачная атмосфера, в которой развертывается диалог стихий. Глухо набегают пассажи струнных, им противостоят завывающие аккорды деревянных с валторнами. Драматично звучат возгласы засурдиненной трубы, в которых трудно узнать безмятежную начальную тему первой части; в процессе развития она приобретает грозный характер. Резко контрастен средний эпизод — остров блаженной тишины в центре бури (сосредоточенный хорал четырех валторн — вариант финального гимна первой части). Теперь тема ветра, светлая и спокойная, не противостоит бурным порывам волн, а будто покачивается на мягко колышущихся переливах арф, вызывая ассоциации с манящим пением сирен в третьем «Ноктюрне». Возвращение тревожных настроений, вновь начинающийся драматический диалог ветра и моря, приводит, однако, не к штормовой кульминации, а к величавому гимну, торжественно звучащему у всей медной группы. Его дополняют радостные переклички валторн и корнетов — так преображаются трагические и грозные трубные возгласы первого эпизода. Венчает картину моря ликующий апофеоз — мощное tutti.