14Вопрос

Ф.Данбар описала профили личности, способствующие развитию ишемической болезни сердца, сахарного диабета, ревматоидного артрита, гипертонической болезни и др.

При описании больных ишемической болезнью сердца Ф.Данбар разделила их признаки на:

1. Статистические

• Наследственность

• Высокая частота внезапной смерти родителей пациентов

• Высокая заболеваемость родителей пациентов ишемической болезнью сердца

2. Личностные

• Импульсивность

• Враждебность

• Агрессивность

• Упорство в достижении цели

• Честолюбие

• Стремление к доминированию

• Способность к быстрому принятию решений

• Способность долго работать, не думая об отдыхе

Концепция профиля личности

Для проблемы специфичности психосоматических расстройств обычна постановка следующих вопросов: предрасположены ли лица, обладающие определенной личностной структурой, к определенному психосоматическому заболеванию; приводят ли определенные конфликтная и общая жизненная ситуации к определенному психосоматическому заболеванию; существует ли взаимосвязь между поведенческими особенностями человека и риском заболевания определенным психосоматическим заболеванием. Наибольшее число работ, выполненных как клиническим, так и экспериментально-психологическими методами, посвящено поискам «профиля личности», специфичного для того или иного психосоматического расстройства. Точка зрения, утверждающая наличие подобных профилей личности, имеющих диагностическую, прогностическую и терапевтическую значимость, обычно связывается с исследованиями Данбар, представленными в получивших широкую известность монографиях «Эмоции и соматические изменения», «Психосоматический диагноз». В англо-американской литературе разных лет описывались характерные личностные профили для больных грудной жабой (I20), гипертонической болезнью (I10), бронхиальной астмой (F54), язвенной болезнью желудка (K25), спастическим колитом (F45.3), ревматоидным артритом (М05), мигренью (G43) и др.

Общим итогом этих исследований явилось, скорее, отрицание личностных структур, характерных для отдельных заболеваний. Многие авторы склонны отказаться от поиска профилей личности, заменить этот аспект исследований описанием особенностей личности психосоматического больного вообще, рассматривая в качестве базисной характеристики наличие инфантильной личностной структуры, невротической жизненной позиции, поскольку соматическое выражение эмоциональных переживаний является инфантильной формой их выражения.

Что же касается специфических конфликтных и жизненных ситуаций, то поиски их также не увенчались успехом. В конечном счете, подчеркивает Стоквис, совсем не важно, что переживает человек, гораздо важнее, как он перерабатывает пережитое, поэтому не сами конфликты, а лишь тип и характер их переработки могут обнаружить сходство и только в этом отношении и можно было бы говорить об их специфике. К этому вопросу, одному из наиболее актуальных для дальнейшего развития проблемы психогенетического анализа, и основывающейся на нем психотерапии неоднократно обращались авторы, придерживающиеся самых различных взглядов на природу психогенных расстройств у человека. Комплексу патологических симптомов, обычно используемому в диагностически-терапевтическом плане, противопоставляются более значимые эмоционально-мотивационные нарушения перцептивного познания мира и установок по отношению к людям и событиям. В этом случае, отмечает Фортуна, именно специфический характер переработки конфликтных переживаний явился бы основанием для классификации и терапии (например, «невроз с механизмом подавления эмоций и рационализацией», «невроз с конфликтом соперничества, компенсированным механизмом стремления к самоутверждению» и т. д.). Одной из попыток решения этих сложнейших вопросов с позиций психологии отношений явились работы Мясищева, в которых он рассматривал основные клинические формы неврозов (F40-F48) как зафиксированные особенности отдельных механизмов болезненного восприятия и переработки жизненных трудностей, переживаемых человеком

15вопрос.Алекситимия рассматривается как фактор риска психосоматических заболеваний. Эта точка зрения подтверждается клиническими исследованиями. Причины развития алекситимии неясны. Установлено, что алекситимия плохо поддаётся психотерапии. В то же время, психотерапия вторичной алекситимии может быть эффективной.

Алекситимия встречается у значительной части (до 85 %) людей, страдающих аутистическими расстройствами . измерения алекситимии используются диагностические интервью, шкалы самоотчётов, проективные техники.

Термин «алекситимия» ввел Сифнеос в 1973 г. В своей работе, опубликованной еще в 1968 г., он описал наблюдавшиеся им особенности пациентов психосоматической клиники, которые выражались в утилитарном способе мышления, тенденции к использованию действий в конфликтных и стрессовых ситуациях, обедненной фантазиями жизни, сужении аффективного опыта и, особенно, в трудностях подыскать подходящее слово для описания своих чувств. Алекситимия буквально обозначает: «без слов для чувств» (или в близком переводе — «нет слов для названия чувств»). Термин подвергался критике, в том числе за отсутствие релевантности, однако прочно занял свое место в литературе, посвященной психосоматическим заболеваниям, а связанная с ним концепция алекситимии приобретает все большую популярность, что отражается в постоянно возрастающем количестве публикаций в разных странах. Разработке концепции алекситимии предшествовали более ранние наблюдения, установившие, что многие пациенты, страдающие классическими психосоматическими болезнями и характеризующиеся «инфантильной личностью», проявляют трудности в вербальном символическом выражении эмоций.

Люди, страдающие алекситимией, не способны понять и разобраться в собственных чувствах и переживаниях, и поэтому, как следствие, им чужды эмоции других людей. Им чуждо сострадание, чуждо сопереживание и чужда жалость. Им не хватает интуиции и воображения. Личность таких людей характеризуется примитивностью жизненной направленности, инфантильностью и, что особенно существенно, недостаточностью функции рефлексии.

Совокупность перечисленных качеств приводит к чрезмерному прагматизму, невозможности целостного представления собственной жизни, дефициту творческого отношения к ней, а также трудностям и конфликтам в межличностных отношениях.

Происхождение алекситимии бывает разное. Это явление может носить врожденный характер. Как, например, устойчивое качество личности человека. А может иметь приобретенный, то есть временный, характер. Примером может служить посттравматическая реакция, состояние вследствие пережитого стресса, длительной депрессии, как защитная реакция организма на агрессию внешнего мира.

Методики измерения алекситимии

Для определения степени выраженности алекситимии использовались различные анкеты: BIQ (опросник Бет, Израиль), АРВQ (создан на основе шкалы BIQ), SSPS (личностная шкала Sifnoes); применялась также 22-пунктовая шкала алекситимии в MMPI. Но все они давали весьма противоречивые данные, поэтому не нашли широкого применения в научных исследованиях.

Большее распространение получила предложенная в 1985 г. G. Taylor и соавторы. 26-пунктовая Торонтская алекситимическая шкала (TAS). Многочисленные исследования с применением TAS доказали стабильность, надежность и валидность ее факторной структуры и соответственно получаемых результатов.

Русский вариант TAS был адаптирован в Психоневрологическом институте им. В. М. Бехтерева . При заполнении анкеты испытуемый характеризует себя, используя для ответов шкалу Ликерта — от «совершенно не согласен» до «совершенно согласен». При этом одна половина пунктов имеет положительный код, другая — отрицательный. Алекситимичными считают людей, набравших по TAS 74 балла и более, отсутствию алекситимии соответствует показатель менее 62 баллов.

Наблюдается тенденция к разработке более краткой шкалы на основе TAS, о чем свидетельствует создание ее 20-пунктового варианта (TAS-20). В этой шкале все сводится к оценке трех основных сторон алекситимии — трудности идентификации чувств, вербализации чувств и степени фокусирования на в с применением TAS-20 свидетельствует о ее научной и практической ценности . В настоящее время в научных и клинических исследованиях обе версии TAS достаточно широко применяются.

Проведенные исследования показали, что от 5 до 23 % здорового взрослого населения имеют отдельные алекситимические черты.

16вопрос нейрогуморальных феноменов у больных психосоматическими заболеваниями (психоэндокринное тестирование особенностей и уровня синтеза катехоламинов, гипофизарных и тиреоидных гормонов, специфика иммунограмм) Установлено, что немалую роль в спектре заболеваний желудка играют генетические факторы, особенно выражено их влияние на желудочную секрецию. Кроме того, известно, что клеточный состав фундальных желез и эндокринного аппарата желудка находится под генетическим контролем. В . М . Успенский полагает, что генетическая информация реализуется через нейрогуморальную систему регуляции функции желез. Анализ признаков, характеризующих состояние вегетативной нервной системы у детей и родителей, выявил определенное их совпадение.

В сформулированных и развиваемых теоретических концепциях механизмов стресса со времени открытия этого феномена Гансом Селье до настоящего времени наиболее аргументированы и распространены:

— концепция формирования общего адаптационного синдрома при воздействии чрезвычайного или патологического раздражителя (Селье Г., 1960, 1972);

— концепция принципов формирования общих неспецифических адаптационных реакций организма — реакций тренировки и активации в ответ на действие разных по качеству раздражителей средней силы и их отличие от описанной ранее реакции стресс Г.Селье (Гаркави Л.Х. исоавт., 1977, 1990);

— теоретические положения о принципах и механизмах формирования и взаимодействия стресс—реализующей и стресс—лимитирующей систем в условиях чрезвычайных или патологических воздействий

Фармакологический анализ и биохимические исследования показали, что сложноорганизованные адаптационные реакции стресс—реализующей системы опосредуются взаимодействием между катехоламинами, адренокортикотропным гормоном (АКТГ), глюкокортикоидами, антидиуретическим гормоном и системой ренин—ангиотензин—альдостерон.

Физиологическим спутником стресс—реализующей системы является стресс—лимитирующая, основная задача которой заключается в модуляции эффектов симпатоадреналовой, вагоинсулярной, гипофизарно—адренокортикальной и ренин—ангиотензин—альдо-стероновой систем. По Ф.З.Меерсону (1986) стресс—лимитирующая система организма включает в себя центральные, относительно медленные ГАМ К—ергические и опиоидергические факторы, и периферические составляющие: аденозин, простагландины и антиоксидан-тную систему.

Таким образом, организация комплексной многофазной адаптационной реакции организма на стресс—воздействие обеспечивается сложными неирогуморальными механизмами взаимодействия стресс—реализующих и стресс—лимитирующих систем. Физиологическая целесообразность такого рода взаимодействия заключается, во—первых, в оптимизации гомеостатических функций, и во— вторых, — в эффективной защите организма от повреждающих факторов внешней и внутренней среды.

Необходимо, однако, подчеркнуть, что только при условии сбалансированности всех звеньев нейрогуморального обеспечения взаимодействия стресс—реализующих и стресс—лимитирующих систем создается основа высокой стрессорной устойчивости организма.

В настоящей работе мы хотели бы привлечь внимание к исследованию физиологических основ различных уровней стрессорной устойчивости здорового и больного человека.

В доступной нам литературе по механизмам стресса это понятие недостаточно очерчено или отсутствует совсем. Хотя общеизвестно, что одинаковые по интенсивности и длительности воздействия могут быть стресс—фактором для одного человека и не обладать этими свойствами для другого. Столь же неоднозначны могут быть эффекты сходного по интенсивности и длительности воздействия и у одного человека при разных функциональных состояниях.

Итак, текущее функциональное состояние человека выступает в качестве одного из ведущих факторов в определении уровня стрессорной устойчивости, а сопряженность проблемы функциональных состояний и стрессорной устойчивости вполне закономерна.

Современные исследования в области функциональных состояний объединяют широкий спектр методов и подходов к изучению механизмов внутри— и межсистемных взаимодействий, обеспечивающих многообразие алгоритмов приспособительной деятельности человека во взаимодействии с факторами среды, в том числе, и стресс—факторами (Анохин П.К., 1962, 1975; Медведев В.И., 1975, 1983; Леонова А.Б., Медведев В.И., 1981; Василевский Н.Н., Труба-чев В.В., 1977; Казначеев В.П., 1980; Климова—Черкасова В.И., 1978; Зимкина A.M., 1978; Данилова Н.Н., 1985 и многие другие).

В исследованиях последних лет наблюдается отчетливое смещение акцентов к изучению физиологических основ индивидуально— типологических особенностей функциональных состояний человека. Необходимо отметить, что при использовании системного подхода в большей мере раскрывается значение отдельных систем (центральной нервной системы, вегетативной нервной системы, сердечно—сосудистой, дыхательной и других систем) в механизмах регуляции функциональных состояний здорового и больного человека (Анохин П.К., 1968; Василевский Н.Н., 1979; Бехтерева Н.П., 1980, 1988; Меделяновский А.Н. и соавт., 1985; Судаков К.В., 1985, 1987; Илюхина В.А., 1986; Koepchen H.P., 1980; Fishman A.P., 1984).

Существенно менее разработан один из актуальных аспектов проблемы функциональных состояний здорового и больного человека — состояние покоя. Это понятие было введено А.А.Ухтомским в 1939 году как особый вид нервной активности, определяющий позу. Пользуясь позой как фоном, организм "пишет" на ней детальную картину текущего рабочего поведения. Таким образом, поза является своего рода фоном, который можно рассматривать как визуальное отражение состояния регуляторных и гомеостатических процессов, подготавливающих организм к реализации текущего рабочего поведения.

В этой связи, в плане анализа физиологических основ различий стрессорной устойчивости, наибольший интерес представляет изучение особенностей системного обеспечения состояния покоя или текущего функционального состояния вне реализации приспособительной деятельности человека.

В наших исследованиях последних лет представлено теоретическое обоснование комплексного подхода с использованием сверхмедленных физиологических процессов, позволяющего дифференцировать разные уровни оперативного покоя и активного бодрствования человека в базисных состояниях здоровья и болезни (Илюхина В.А., 1989, 1990; Илюхина В.А., Заболотских И.Б., 1993). В параметрах сверхмедленных физиологических процессов у здоровых лиц были определены критерии различий уровней оперативного покоя, соотносимых с высокой и низкой стрессорной устойчивостью к субмаксимальным физическим нагрузкам (Заболотских И.Б., 1988). При этом привлекало внимание обнаружение различий в нейрорефлек-торном и нейрогуморальном обеспечении текущего функционального состояния (состояния покоя) у здоровых быстроутомляемых лиц. Это находило отражение в особенностях соотношений показателей сверхмедленных физиологических процессов, центральной гемодинамики, вегетативного и физико—химического гомеостаза, углеводного и электролитного обмена, кислородотранспортной функции крови и общих неспецифических адаптационных реакций (Заболотских И.Б., 1988).

Обнаруженные закономерности побуждали к поиску подходов и методов, которые позволяли бы исследовать изменения в узловых звеньях систем, формирующих устойчивость организма к физиологическим и патологическим стресс—факторам. В число такого рода базовых систем входит система дыхания.

С позиций теории функциональных систем, дыхание представляется как система, функционирующая по принципу саморегулирования, конечным приспособительным результатом которой является поддержание базисных показателей газового и кислотно—основного гомеостаза — Ог, СОг и рН крови — на оптимальном для организма уровне в каждый конкретный момент времени.

В рамках настоящего исследования мы сосредоточили основное внимание на изучений физиологических механизмов различий толерантности к транзиторной гиперкапнии и гипоксии как проявлении эндогенно обусловленных разных уровней функционирования системы дыхания и сопряженной с ней системы кровообращения, определяющих возможности и ограничения адаптационно—компенсаторных реакций организма в условиях стресса.