1.2.1.2. Диалектическая взаимосвязь известного и нового, стабильного и изменчивого в продуктах творческого труда

Дурак – не тот, кто говорит глупости, а тот, кто не замечает, что их говорит.

Осип БРИК

В обыденном сознании постижению такой взаимосвязи препятствует, а говорению глупостей способствует лелеемый журналистами и советскими по менталитету учёными и руководителями стереотип «наша продукция не имеет аналогов», который в изобретательстве (и даже в инструкциях Патентных ведомств) представлен в виде мифа об «абсолютно новых» пионерских изобретениях.

В теоретическом сознании усмотрению диалектической взаимосвязи известных и новых признаков и стабильной основы и изменчивых частностей препятствуют:

* всё более узкая специализация и разобщённость творцов-практиков, в связи с чем большинство из них «из-за деревьев не видит леса», и

* умствования многих философов и психологов, которые, будучи лишены экспериментальной почвы под ногами, сами ни в искусстве, ни в науке, ни в технике творить не умеют, но охотно берутся учить творчеству и, особенно, учить тому, как надо учить.

Для разгона теоретического «тумана в головах» достаточно заглянуть в приличный по объёму толковый словарь. Тогда выяснится, что смысл (концепт) термина «аналогия», синонимами которого служат термины «сходство» и «подобие», означает лишь частичное совпадение признаков по меньшей мере двух сравниваемых объектов, но не означает их неразличимость (тождество).

К сожалению, не только обычные граждане, но и сеятели «разумного, доброго, вечного» в словари заглядывают редко. Поэтому горделивые (по виду) и глупые (по сути) декларации об отсутствии аналогов продолжают «иметь место быть».

Практическое же преодоление предрассудка «об отсутствии аналогов» не потребует чрезмерных усилий и сможет произойти в Вашем сознании быстро, если Вы примете во внимание, что:

а) в лексиконах любых естественных (а иногда - и искусственных) языков, присутствуют такие слова или словосочетания или иные знаки, которые выглядят и произносятся по-разному, но имеют общие денотат и концепт и потому именуются синонимами;

б) установление сходства (подобия, аналогии) между двумя объектами Ваших размышлений возможно не только по многим признакам, но и по произвольно выбранному единственному, даже акцидентальному (то есть случайному, несущественному) признаку и

в) установление сходства при явном внешнем различии требует обобщения наименований объектов в целом или их отдельных признаков до такого уровня абстракции, когда аналогия проявляется «сама собой».

В простейших случаях выбор одного из нескольких синонимов немедленно фиксирует тождество обозначенных ими признаков.

Выявление отдалённого и, особенно, акцидентального (случайного) сходства полезно как приём борьбы с «логической слепотой» в отношении аналогии.

Например, глаза большинства хищников светятся в темноте отражённым светом, то есть так, как светятся Луна и другие планеты и спутники планет. Следовательно, хищники и указанные небесные тела сходны (подобны, аналогичны) между собой. Правда, «механизм» свечения этих тел разный, а потому выявленная аналогия практически малополезна. Тем не менее, она позволяет «логически» открытыми глазами посмотреть на привычные вещи и увидеть то, о чём иногда (не задумываясь, а лишь подсознательно догадываясь!) пишут поэты.

Обобщение (абстрагирование) от описательных терминов или понятий, обозначающих произвольные объекты труда и отдельные признаки таких объектов, наиболее часто используют в науке и технике как подготовительную операцию для поиска аналогов.

Этот приём «уподобления по существу» нередко позволяет воспользоваться уже добытыми знаниями для исследования «новых» объектов научного труда.

Например: кошку можно последовательно называть:

млекопитающим (и тогда «родственницей» кошки оказывается мышка),

позвоночным (и тогда «родственниками» кошек окажутся птицы, пресмыкающиеся, земноводные и большинство рыб),

многоклеточным животным (и тогда «родственниками» кошек окажутся любые иные животные, за исключением одноклеточных),

многоклеточным живым организмом (и тогда к числу «родственников» кошек присоединятся дубы, липы, травы, мхи, лишайники и прочие многоклеточные растения),

просто живым организмом (и тогда в число «родственников» кошек не войдут разе что вирусы, хотя и они ныне признаются одной из форм живой материи) и

наиболее просто - материальным телом, то есть тем, чем по существу являются Луна и прочие небесные (и не только небесные) тела.

Но люди с обычным средним образованием знают, что все материальные тела, имеющие массу покоя, состоят из атомов химических элементов и что практически полный список этих элементов зафиксирован в таблице Менделеева. Поэтому нетрудно предположить, что элементный состав Луны и произвольной кошки во многом совпадают. Несовпадения же связаны с составом молекул и надмолекулярных агрегатов и всеми иными, кроме гравитационного и электромагнитного, взаимодействиями с окружающей средой.

Естественно, что всё сходное у каждого продукта творчества и его ближайшего аналога принадлежит к относительно стабильной основе оцениваемого продукта, а его отличия от аналога характеризуют относительную новизну.

Более подробно методы поиска аналогов и их использования в техническом творчестве мы рассмотрим далее, а сейчас, двигаясь сверху вниз по тезаурусу, характеризующему производительный труд, последовательно поставим и попробуем решить ряд вопросов.

(1) Могут ли быть созданы продукты творчества, назначение которых выходило бы за очерченные в тезаурусе рамки?

Во время публичных лекций на этот вопрос из зала обычно доносится несколько ехидных (как кажется их авторам) замечаний, например, такое: «А для чего предназначены продукты художественного творчества: стихи, романы, песни, оперы и оперетты, картины и т.д.?»

Отвечаю: для обмена информацией между авторами-творцами произведений искусства и окружающей их средой, а более конкретно – между авторами и другими людьми, которые существуют (и как надеются авторы) будут после их кончины существовать на нашей планете (а может быть – чем чёрт не шутит, когда Бог спит, - и на других планетах).

Кстати, предметы роскоши, которые так любят духовно нищие (хотя нередко – материально богатые) люди, нужны им для той же цели, то есть для информирования ближних о своём тщеславии и пренебрежении смыслом «Книги Экклезиаста» из Ветхого Завета.

Иногда задают и такой вопрос: «А для чего предназначены такие продукты технического творчества и последующей репродукции, как новые виды оружия и способы их боевого применения?»

Отвечаю: для массо- и энергообмена с политически неприемлемой кому-то окружающей средой.

Войны прошлого и начавшаяся недавно 3-я мировая (пока вялотекущая) война с «международным терроризмом» (которая маскирует суть борьбы криптократии из стран «золотого миллиарда» против богатых ресурсами, но экономически недоразвитых стран) дали и дают множество примеров такого массо- и энергообмена вместо решения проблем материальной нищеты и культурной отсталости в масштабах Земли.

Попробуйте теперь, не прибегая к иным каверзам и софизмам, найти какой-либо искусственный предмет или технологический процесс, который не был бы предназначен для личного или для производственного потребления (использования)!

Другое дело, что конкретные, изменяемые в производительном творческом труде назначения продуктов могут быть намного разнообразнее тех стабильных типовых назначений, которые приведены в тезаурусе.

Так, мы всегда - применительно к определённым условиям - можем ставить вопросы о модификации назначения средств, используемых для обеспечения массо- и/или энергообмена и/или обмена информацией между отдельными людьми и окружающей средой. Например:

хлеб для питания космонавтов в невесомости (который – при сохранении хлебного вкуса - должен сохранять свежесть месяцами, не крошиться, иметь как можно бόльшую плотность и при этом не быть «сухарём» и т.д.);

скафандр для работы на поверхности Луны (который должен автономно обеспечивать жизнедеятельность пользователя по меньшей мере на сутки);

барокамера для хирургических операций (в которой все: пациент, хирург и вспомогательный медперсонал – должны чувствовать себя как можно более комфортно и иметь средства коллективного жизнеобеспечения, достаточные для выполнения декомпрессии без появления кессонной болезни);

вакцинный штамм какого-либо микроорганизма (который должен вызывать только иммунитет к определённому инфекционному заболеванию, но не само это заболевание, быть пригоден для промышленного культивирования и удобен при вакцинации) и т.д.

(2) Могут ли быть созданы продукты творчества, типы которых по СОСТАВУ и по НАЗНАЧЕНИЮ выходили бы за очерченные в тезаурусе рамки?

Отрицательный ответ очевиден настолько, что во время лекций даже записные возмутители спокойствия крайне редко изволят шутить. И, к сожалению, ещё реже возникает вполне резонный дополнительный вопрос: «Что именно нужно изменять в известных аналогах в ходе творческого труда, чтобы полученные продукты удалось выгодно продать на рынке?»

Общий ответ на этот вопрос довольно прост:

изменять можно любые признаки аналогов.

Другое дело, что именно реально можно и, особенно, что нужно изменять и каковы пределы реально возможных и необходимых изменений?

О том, что и как нужно изменять, будет сказано ниже, а пределы реально возможных изменений в общем виде можно оговорить так.

Творчество наиболее ограничено в энергетике, ибо в ней любые процессы «подчиняются» закону сохранения массы и энергии и второму началу термодинамики. Действительно, в соответствии с общепринятыми ныне естественнонаучными воззрениями общее количество энергии при всех преобразованиях остаётся постоянным и произвольный энергетический целевой продукт может относиться лишь к одному виду энергии из весьма ограниченного списка её видов. Поэтому новизна продуктов творчества в энергетике обычно проявляется лишь в параметрах энергетических полей, потоков или порций энергии, которые предназначены для конкретных потребителей. Соответственно, основным полем реально возможного изобретательства в энергетике служат способы преобразования энергии и, особенно, оборудование для осуществления таких способов.

Всё остальное с к.п.д. более 100% остаётся областью мечтаний об абстрактно возможном.

Намного больше реальных возможностей для творцов открывается в той части материального мира, объекты которой обладают массой покоя. Даже синтез стабильных дальних трансурановых элементов с атомными массами более 400 и создание живых организмов с синтетическим генотипами стали реально возможными процессами.

Действительно, в произвольных вещественных целевых продуктах творчества независимо от их конечного состава и структуры и количества стадий переработки основного сырья всегда и везде стабильной будет оставаться только их природная первооснова.

Должно быть ясно, что в зависимости от того уровня структурной организации вещества, на котором будут происходить творческие преобразования избранного основного вещественного сырья, упомянутая первооснова будет разной. В частности:

* для любого скульптора, отсекающего всё лишнее от природной глыбы, не претерпят изменений химический состав и структура исходного камня,

* для каждого экспериментатора в ядерной физике стабильным останется исходное множество элементарных частиц, а

* для генетиков стабильными будут те аминокислоты, из которых построены материальные носители наследственности.

Наибольшие же и теоретически неограниченные перспективы для творчества связаны с получением информационных продуктов. Их содержание может колебаться в интервале от объективных данных, не зависящих от сознания и воли отдельных людей и человечества в целом, до волшебных сказок, в которых описаны не наблюдаемые в материальном мире и даже в принципе не пригодные к материализации существа и процессы.

Однако и в мире информации существуют стабильные для отдельных типов научного знания и мифов «понятийные скелеты».

Их именуют:

* либо фреймами (от английского слова frame, которое означает «рамка» или «скелет»),

* либо, что логически то же самое, дескриптивными (то есть описательными) функциями.

Сущность «фреймового подхода» к творчеству, дающему информационные продукты, можно продемонстрировать:

во-первых, опытом Остапа Бендера, который изготовил для журналистов мини-словарь со среднеазиатской спецификой и примеры сочинений на его основе (желающих познакомиться с этим образцом руководства по литературному борзописательству я отсылаю к бессмертной книге «Золотой телёнок» И. Ильфа и Е. Петрова в любом доступном издании),

во-вторых, классическим примером М. Минского, который в своей книге о фреймах описал такой канон газетной заметки на тему «Отвага на пожаре»:

«Некто двигался по территории определённого населённого пункта и в проёме некоего строения обнаружил признак(и) пожара. Некто проник в горящее строение и спас по меньшей мере одно живое существо от гибели».

Для превращения этого фрейма ( дескриптивной функции) в нормальную газетную заметку в него нужно внести такие уточнения и/или дополнения, как:

имя конкретного человека с указанием его пола (мужского или женского) и возраста (детского, юношеского, зрелого, старческого) – вместо слова «некто»,

название «населённого пункта» с указанием его типа (город, п.г.т., село) – вместо весьма неопределённого слова «определённого»,

описание участка «территории»: проспекта, улицы, переулка, тропинки между огородами на задах домов и т.д., – по которому «двигался некто»,

название конкретного движения: ехал на автомобиле, шёл, бежал, пробирался ползком и т.д. – вместо абстрактного глагола «двигался»,

название конкретного объекта: жилой (одно-, двух- и т.д. этажный) дом, чум или вигвам, сарай, заводской корпус и пр. – вместо указанного абстрактного термина «строение»,

название конкретного «проёма» (окно, дверь, слуховое окно или люк на чердаке и т.д.) в определённом «строении»,

указание конкретного количества, конкретного вида и, по возможности, возраста спасённых «живых существ».

Если Вы не поленитесь хотя бы два-три раза самостоятельно провести разные конкретные подстановки, то наглядно убедитесь, что изменчивость (вариабельность) конкретного содержания таких заметок практически бесконечна, как и степень героизма и готовности кого-либо из возможных «некто» к самопожертвованию.

Для справки: в информатике принято называть:

преобразование какого-либо конкретного текста во фрейм свёртыванием, а

обратное преобразование фрейма в произвольное по мощности множество соответствующих ему текстов – развёртыванием информации.

Нетрудно заметить, что синонимом «свёртывания» служит «абстрагирование», а синонимом «развёртывания» – «конкретизация».

Дескриптивные функции (фреймы), задающие такие стандартные классы объектов техники, как способы, устройства, вещества и штаммы микроорганизмов, и процедуры применения этих фреймов в техническом творчестве описаны далее.

(3) Можно ли создать технологические процессы, которые состояли бы из не предусмотренных в тезаурусе типовых активных действий ( операций)?

Вопрос – риторический. Он имеет только один ответ – НЕТ!

Ещё Фрэнсис БЭКОН, канцлер Британской империи и философ Нового времени в начале XVII века в своём “Новом органоне” сказал: “Всё, что может в действии Человек – это соединять и разъединять (то есть перемещать и удерживать – ВК) тела Природы, а всё остальное Природа совершает внутри себя.”

Действительно, Человек лишь познаёт и использует в технике и технологии причинно-следственные взаимодействия в Природе, но не создаёт их.

Естественно, что философские знания о диалектическом единстве стабильного природного базиса и изменчивой искусственной надстройки в технологических процессах так же важны для успешного технического творчества, как и конкретные естественнонаучные знания, которыми должны обладать научные и инженерно-технические работники, желающие стать успешными изобретателями.

И, наконец,..

(4) Могут ли быть созданы иные, чем указаны в тезаурусе, типы СРЕДСТВ, необходимых и достаточных для выполнения технологических процессов творчества?

Возникающие у слушателей лекций замечания по поводу этого вопроса обусловлены, как правило, недостатком конкретных знаний и, главное, отсутствием привычки к восприятию во всём объёме многих терминов, которые лишь кажутся понятными из-за частого употребления.

Именно этими предпосылками обусловлено недопонимание преподавателей студентами, которое обычно возникает при самостоятельных попытках студентов перейти от абстрактных терминов тезауруса к конкретным реалиям своей (не говоря уже о чужой!) специальности и которое медленно исчезает, например в таких случаях, когда:

* врачи с посторонней логико-психологической помощью вдруг осознают, что для них, как ни дико это поначалу звучит, основным сырьём служат пациенты, тогда как все диагностические и лекарственные препараты и медицинские материалы (бинты, пластыри и т.д.) суть вспомогательное сырьё, а диагностическая и лечебная аппаратура, хирургические инструменты и т.п. – только средства выполнения отдельных технологических процессов диагностики и лечения;

* опять-таки с посторонней помощью выясняется, что любой человек-специалист – всего лишь средство выполнения некоторых действий и что он - по словам Станислава Ежи Леца – «принципиально отличается от машины только тем, что умеет сам продаваться»,

* после наводящих вопросов наконец-то удаётся установить, что современные компьютеры для творцов постиндустриальной эры превратились в универсальные орудия труда, с помощью которых

** обычные «юзеры» получают доступ к самым разнообразным информационным ресурсам и общаются через Интернет,

** художники рисуют,

** композиторы сочиняют (и всё чаще воспроизводят без оркестра!) «нечеловеческую» музыку,

** писатели и поэты творят свои литературные опусы, а

** инженеры проектируют различную «аппаратуру».

Но если в искусстве и в общественных науках творчество в основном зависит от индивидуальных врождённых способностей, которые могут быть лишь «отшлифованы» надлежащим образованием, то в естествознании и технике всё бóльшую роль играют коллективы творцов. Именно они добывают новые знания о природе и применяют их для создания новых технологий.

При этом крайне важно, чтобы и учёные-естествоиспытатели, совершающие научные открытия, и изобретатели, технологи и конструкторы, обеспечивающие практическое применение этих знаний в народном хозяйстве, для начала однотипно представляли себе, каковы…