Список использованной литературы:

1. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М., 1991.

2. Григорьев В.П. Поэтика слова. М., 1979.

3. Зенкин С.Н. Форма внутренняя и внешняя. http://ivgi.rsuh.ru/article.html?id=72193

4. Потебня А.А. Мысль и язык. Киев, 1993.

5. Флоренский. П.А. У водоразделов мысли. IV Мысль и язык. http://magister.msk.ru/library/philos/florensk/floren08.htm

6. Шкловский Б.В. Воскрешение слова. http://www.philolog.ru/filolog/shklov.htm

7. Шкловский Б.В. Потебня. http://www.opojaz.ru/shklovsky/potebnja.html

Вопрос 13. Синтаксические преобразования в поэтическом языке.

Первым учёным, заговорившим о важном вопросе поэтического синтаксиса можно считать Ю.Н. Тынянова. Именно он обратил внимание на то, что анжамбемент перестаёт существовать как приём при смысловой фразировке: «тенденция оттенять только смысловые группы здесь уничтожала самое понятие enjambement, являющегося несовпадением ритмических групп с синтактико-семантическими»³⁵. Учёный говорит о том, что существует два возможных способа прочтения поэтического текста. Первый заключается в следовании ритму стихотворения, второй представляет собой привычный синтактико-семантический способ, которым принято пользоваться при чтении прозаических, неритмизированных текстов. Необходимо помнить, что указанная работа была написана в 1923 году, иначе существует риск увязнуть в вопросе о различении поэзии и прозы.

Вслед за Ю.Н. Тыняновым примем априори, что поэтический язык имеет свой особый синтаксис, который в первую очередь зависит от ритмической составляющей текста, которая диктует особую семантику, вступающую в противоречие с семантикой прозаического синтаксиса.

Интересной представляется полемика Ю.Н. Тынянова с В.М. Жирмунским относительно vers libre: рассматривается вопрос о важности синтактического членения при возможном отсутствии членения метрического.

Синтактическое членение, вступающее в противостояние с членением стихотворения на строки является приёмом, тем самым enjambement’ом, о котором говорилось выше.

Далее Ю.Н. Тынянов говорит о зависимости рифмы от синтаксиса, как и от многих других факторов³⁶.

Следующим учёным, который затронул вопросы поэтического синтаксиса, был О.М. Брик в работе «Ритм и синтаксис». Исследователь говорит о ритмико-синтаксических фигурах, и именно ими определяется семантика стиха: «ритмико-синтаксическая фигура и составляет основу стихотворной речи»³⁷. Далее О.М. Брик говорит о явлении «enjambement», указывая на то, что оно находится на так называемом пересечении ритмического движения и движения синтаксического и «основа стихотворной речи заключается в различном сочетании этих двух систем пресечения»³⁸. Смысл enjambement в несовпадении ритмического и синтаксического разделов.

О выделении особого поэтического синтаксиса О.М. Брик говорит следующее: «Синтаксис - это система сочетаний слов в обычной речи. Поскольку стихотворная речь не отходит от основных законов прозаического синтаксиса, постольку эти законы для нее обязательны. Но стихотворная речь имеет свои законы словосочетания - законы ритмические. И эти ритмические законы усложняют синтаксическую природу стиха»³⁹. Исследователь говорит о том, что похожие синтаксические структуры могут иметь абсолютно разную семантику, в зависимости от включения их в прозаическую или поэтическую речь: «расстановка слов в прозаической речи <…> требует определенной интонации, в стихотворной речи ритмический строй эту интонацию не допускает. Вот почему при так называемом осмысленном прозаическом чтении стихов разрушается их ритмический строй»⁴⁰. Схожая проблема чтения поднималась и у Ю.Н. Тынянова. О ней же будет говорить и Р.О. Якобсон в статье «Лингвистика и поэтика», делая, впрочем, интересный вывод: «Однако при любом способе декламации останется явным намеренное противоречие между метрическим и синтаксическим членением. Стихотворная форма того или иного стихотворения совершенно независима от переменных способов его исполнения»⁴¹.

Примечательно, что Ю.Н. Тынянов говорил о двух различных подходах к пониманию текста: к ритмическому и синтаксическому. О.М. Брик, в свою очередь говорит об абсолютно особом формировании поэтического текста: ритмико-синтаксическом. «Стих складывается не просто по законам синтаксиса, а по законам ритмического синтаксиса, т. е. такого, в котором обычные синтаксические законы усложнены ритмическими требованиями. <…>Ритмико-синтаксическое словосочетание отличается от просто синтаксического тем, что слова включены в определенную ритмическую единицу (строку); от чисто ритмического сочетания оно отличается тем, что слова соединены не только по фоническому признаку, но и по семантическому»⁴².

Об особой связи рифмы и синтаксиса, а также ритма и синтаксиса говорили и участники Пражского лингвистического кружка, в который входил и Р.О. Якобсон, упомянутый выше. Так в Тезисах Пражского лингвистического кружка было сказано: «Рифма тесно связана также с синтаксисом (элементы синтаксиса, выделяемые и противопоставляемые в рифме) и с лексикой (важность слов, выделяемых рифмой, и степень их семантического родства). Синтаксические и ритмические структуры находятся в тесной связи независимо от того, совпадают или не совпадают их границы. Самостоятельная значимость этих двух структур выделяется в том и в другом случае. И ритмическая структура и структура синтаксическая оказываются акцентированными в стихах не только посредством форм, но также и ритмико-синтаксическими отклонениями. Ритмико-синтаксические фигуры имеют характерную интонацию, повторение которой составляет мелодическое движение, изменяющее обычную интонацию языка общения; тем самым вскрывается автономная значимость мелодических и синтаксических структур стиха»⁴³.

И.И. Ковтунова в своей книге «Поэтический синтаксис» расставляет акценты в противостоянии ритмического членения и синтаксического: «типологические черты поэтического синтаксиса проявляются в особой синтаксической организации поэтических текстов и в таких особенностях семантики и функций синтаксических средств языка, которые присущи поэтической речи и отличают её от других типов речи. <…> синтаксическая специфика поэтической речи способна обнаружить себя в полной мере лишь при выходе синтаксиса за пределы предложения в область текста и при функциональном подходе к синтаксису. <…> Если в поле зрения вводится только формальная сторона синтаксиса словосочетания и предложения, то нет оснований – с лингвистической точки зрения – говорить об особой системе поэтического синтаксиса»⁴⁴.

Далее И.И Ковтунова говорит о том, что поэтический синтаксис, в отличие от лексики имеет обширнейшую область языковых преобразований, синтаксические же единицы способны приобретать типовые поэтические функции, присущие поэтической речи как особой функциональной системе⁴⁵.

Первая глава исследования И.И. Ковтуновой носит то же название, что и работа О.М. Брика: «Ритм и синтаксис». В этой главе поднимается вопрос о существовании в поэтическом тексте двух систем коммуникации и двоякого смысла: «буквального» и «скрытого» поэтического. «Сосуществование в поэзии двух коммуникативных систем предполагает и сосуществование двух интонационных систем, сложно друг с другом взаимодействующих. Одна из них вытекает из стихотворного ритма, другая связана с синтаксисом и смысловым выделением элементов речи. Они не равноценны»⁴⁶.

Далее исследователь ссылается на рассмотренную выше работу Ю.Н. Тынянова: «Стиховой ритм перераспределяет семантико-синтаксические связи между словами»⁴⁷.

Как известно, интонация может полностью нивелировать порядок слов, как средство организации актуального членения. Именно тема-рематическое членение имеет в виду И.И. Ковтунова, говоря о том, что «особая ритмико-интонационная структура как основное организационное начало поэтической речи непосредственным образом отражается на её синтаксической структуре и воздействует на семантику и функции синтаксических средств языка в поэтических текстах»⁴⁸.

В последующих главах И.И. Ковтунова говорит о частных случаях поэтического синтаксиса: о субъекте и адресате, поэтическом дейксисе, речевых формах устного диалога в лирической поэзии.

Диалог в лирической поэзии занимает особое место, т.к. адресат речи, как и адресант, могут серьёзно отличаться от тех, которые существуют в речи прозаической: «Обращение, второе лицо, повелительное наклонение, вопрос предполагают собеседника, к которому они непосредственно направлены. Своеобразие этих категорий в лирике связано с отсуствием собеседников в момент речи, с возможным в лирической поэзии необычным характером собеседников, а также с черезвычайным усложнением отношений между субъектом речи и её адресатом»⁴⁹. Более того, возможно обнаружить в диалоге черты автокоммуникации. Ярким признаком может служить форма императива. Кроме того, повелительное наклонение может быть «отягчено обобщённым смыслом и полиадресатностью»⁵⁰.

Ещё одной особенностью поэтической речи является то, что привычные в прозаическом синтаксисе формы повеления и долженствования не несут в стихах дидактического смысла, обязательного или общего для всех. Автор адресует долженствование в первую очередь к себе самому⁵¹. Также императив может применять по отношению к лицам не присутствующим непосредственно⁵². Кроме того, повелительное наклонение в поэтической речи может выражать и прошедшее и настоящее и будущее время, может относиться к плану реальному и ирреальному⁵³. «Возникает асимметрия между повелительной формой (с первичным значением побуждения в устном диалоге) и событийном смыслом. В результате появляется третье смысловое качество – сообщение о факте, соединённое с его эмоционально-волевой оценкой»⁵⁴.

Обращение в лирическом стихотворении может задействовать явление пространственно-временного сдвига, который создаёт иллюзию совпадения воображаемого диалога с моментом речи, независимо от того, как далеко в пространстве или времени находится собеседник⁵⁵. Существует особый вид обращения, адресат которого не имеет денотата в реальном мире⁵⁶.

Особую функцию проявляют и вопросительные высказывания с невопросительным значением: «семантику лирических вопросов определяют два основных фактора – адресат и смысловой контекст»⁵⁷. Наиболее специфическая черта вопросительных конструкций – видимое отсутствие адресата. Автор ссылается на М.М. Бахтина и говорит, что в подобных случаях единственным адресатом остаётся некий неопределённый «нададресат», «высшая инстанция ответного понимания», не обозначенный в тексте, но неосознанно присутствующий⁵⁸.

Ещё одна особенность лирических вопросов в том, что они по большей части не рассчитаны на ответ, то есть безответны. На быструю ответную реакцию способен только сам говорящий, возникает вопросно-ответная структура⁵⁹.

Лирические вопросы часто ориентированы на выполнение познавательной функции. Большую роль играют вопросы-предположения, двойные структуры, состоящие из собственно вопроса и из вопроса-предположения, который иногда может содержать почти полный ответ. Подобные структуры могут давать возможные ответы с разной степенью уверенности. А так как смысл лирических вопросов требует часто именно таких ответов, поэтому вопросы-предположения чрезвычайно распространены в лирике⁶⁰.

Вопросы-сообщения также несут в себе разного рода информацию⁶¹. Вообще обретение особой семантики, несвойственной определённым синтаксическим конструкциям становится возможным, благодаря особому типу контекста, который Ю.Н. Тынянов назвал «теснота стихового ряда»⁶².

Вопрос о теме и реме поднимается автором в главе «Номинация и предикация в поэтической речи». Уже упомянутая выше «теснота стихового ряда» приобретает характеристику «признаковости» у И.И. Ковтуновой. «Признаковость поэтического текста проявляется в первую очередь в его повышенной предикативности»⁶³.

И.И. Ковтунова говорит о том, что заглавие и текст в лирике нередко выступают как поэтические аналоги темы и ремы, таким образом текст может полностью представлять собой предикат. Предмет же речи может быть повторно обозначен в тексте именительным темы, осложнённым оттенком бытийности⁶⁴. В связи с этим, интересно отметить слова О. Э. Мандельштама, которые цитирует в своей работе А.А. Генис: «нас путает синтаксис. Все именительные падежи следует заменить указующими направление дательными»⁶⁵.

Ещё одним проявлением признаковости поэтической речи можно считать ненацывание носителя признака. «Стремление освободить текст от прямого наименования предмета речи бывает связано с двумя мотивами: желанием избежать номинации по тем или иным причинам <…> и – невозможностью назвать сложный, неуловимый или неизвестный предмет речи»⁶⁶.

Далее И.И. Ковтунова говорит о том, что предложение в составе предельно тесного единства, которым является лирический текст, утрачивает в принципе одно из главных коммуникативных свойств предложения-высказывания – способность члениться на тему и рему. В качестве иллюстрации приводится пример метафоры из стихотворения Б. Пастернака. В этом месте необходимо процитировать работу Н.Д. Арутюновой: «Классическая метафора образуется нарушением соответствия между лексическим типом и синтаксической функцией слова: идентифицирующая лексика переносится в сферу предикатов, создавая их самую конкретную разновидность, более всего приспособленную к индивидуализации объекта»⁶⁷. И далее: «Для метафоры естественно функционировать в сфере предиката (шире – атрибутов). Из двух возможных для метафоры функций первичной должна быть признана функция характеризации, а функция идентификации объектов – вторичной»⁶⁸. Именно об этом говорит И.И. Ковтунова, но при этом не уделяет внимание метонимии, которая, по мнению Арутюновой, выполняет в первую очередь функцию идентификатора.

Вывод, который делает И.И. Ковтунова относительно темы и ремы таков: «лирическое стихотворение развивает и варьирует одну тему. Поэтому оно представляет собой сплошную рему»⁶⁹.

Семантическая конденсация, которая является основной причиной возникновения особого поэтического синтаксиса, связана с двумя особенностями в употреблении членов предложения. Первая заключается в том, что именные группы часто имеют пропозитивную семантику и являются смысловыми эквивалентами предложения. Вторая особенность касается прилагательных и признаковых существительных. «Характерная черта поэтической речи – асимметрия в употреблении определений, которая, в частности, состоит в расхождении между их синтаксической связью и семантической функцией»⁷⁰.

Таким образом, поэтическая речь выявляет все возможные формы предикации: глубинная, свёрнутая, скрытая и развёрнутая⁷¹.

Изучение синтаксиса поэтической речи показывает, что грамматика принимает не меньшее участие в формировании художественных особенностей поэтического текста, чем лексика. Ведь речь идёт о регулярных, воспроизводимых синтаксических чертах поэтических текстов.

Стоит отметить и тот момент, что подчёркнутое отсутствие синтаксических связей в поэтическом тексте может быть приёмом, средством задания новой семантики⁷².