5.5. Пути обогащения компьютерной метафоры

Многие годы работы в области искусственного интеллекта велись на логических и логико-математических основаниях. На этом пути были достигнуты весьма впечатляющие результаты. И он едва ли уже пройден до конца. Многие, возможно, еще более выдающиеся результаты, видимо, впереди. И все же специалисты в области искусственного интеллекта все чаще обращаются к психологии, ищут в ней идеи для новых решений.

На первых порах у этих специалистов некоторый род удивления вызвало то, что человек, решая задачу, далеко не всегда прибегает к "строгим", формализованным языкам. Он эффективно пользуется образами, которые по своей природе синкретичны, пользуется размытыми понятиями и множествами. Затем более внимательно стали присматриваться к психологическим исследованиям человеческой памяти. Их результаты свидетельствуют не только о ее ассоциативности, но и о различных соотношениях динамических и консервативных свойств памяти, об огромной номенклатуре преобразований предъявляемого материала, осуществляемых в целях его лучшего запоминания, использования и воспроизведения. Оказалось, что важным условием решения задачи может быть не только сохранение, но и трансформация исходного материала, в котором даны условия задачи, и даже забывание части этого материала.

243

Наконец, в последнее время специалисты в области искусственного интеллекта стали обращаться к развиваемым в современной когнитивной психологии представлениям о "системе субъективного опыта", о способах репрезентации и хранения знаний в этой системе. Здесь их удивление вызывало то, что опыт оказывается не равен сам себе. Он может уменьшаться, увеличиваться, качественно изменяться и т. д. Создается такое впечатление, что он живет некоторой автономной от субъекта-носителя этого опыта — жизнью. Возможно, что такая автономия частично основана на множественности репрезентаций одной и той же реальности в системе субъективного опыта, на взаимодействии их между собой, на возможных трансформациях одного типа репрезентации в другой. Для обозначения способов репрезентации реальности в системе субъективного опыта используются различные термины: сенсорный регистр, иконическая память, сенсорные эталоны, перцептивные модели, оперативные единицы восприятия, когнитивные схемы, образы, вербальные значения, смысловые образования, знаки, символы, моторные программы, глубинные семантические структуры и т. д. и т. п.

Следует надеяться, что использование психологических принципов функционирования информации, равно как и системы субъективного опыта человека, даст новый импульс к исследованиям и разработкам в области искусственного интеллекта. Частично такое использование уже началось, и на этом пути также начали получать обнадеживающие результаты.

Сказанное наводит на мысль, что работы в области искусственного интеллекта в принципе развиваются методом последовательных приближений к интеллекту естественному, хотя и с известными отступлениями от развития последнего.

Отступление первое состоит в том, что нормальный ход развития естественного интеллекта никогда не начинается с логико-математических структур. Согласно Ж. Пиаже, в своем "чистом" виде они появляются не на начальных, а на значительно более поздних стадиях развития интеллекта. Правда, чистые логико-математические структуры Пиаже склонен был искать в нейрональных механизмах работы мозга. В реальной жизни эти структуры вначале "засоряются", а затем происходит их "очищение".

Отступление второе состоит в том, что истоки человеческого мышления лежат не в памяти. Это, конечно, не отрицает того, что память представляет собой одно из условий развития мышления. В этой связи можно напомнить о судьбе героя Ш. из "Маленькой книжки о большой памяти", написанной А. Р. Лурия. При всей своей выдающейся памяти, несравненной по своим возможностям с нормальной человеческой памятью, Ш. обладал весьма и весьма скромными мыслительными способностями.

244

В истории науки он, разумеется, останется, но не как ученый или мыслитель, а как великий мнемонист. Пожалуй, мы все понимаем, что есть разница между эрудитом и ученым, что можно все знать и ничего (или мало) понимать. Да и из опыта исследований филогенеза и онтогенеза мышления хорошо известно, что главный путь развития мышления — это путь не от памяти, а от действия к мысли. Кстати, и мысль не только совершается в слове, но и воплощается в действии, т. е. в конце концов возвращается в свое лоно.

Отступление третье состоит в том, что в исследованиях по искусственному интеллекту слабо рассматривается положение о пристрастности естественного интеллекта. Считается, что если она и наблюдается, то является скорее тормозом для верного и строгого решения задачи, а не его катализатором. Психологические же данные свидетельствуют об обратном. Именно в пристрастности интеллекта, которую часто называют единством аффекта и интеллекта, коренится его творческий потенциал, позволяющий решать задачу нетрадиционно или даже вовсе ее снимать, поставив новую задачу.

Указанные выше отступления развития исследований в области искусственного интеллекта от развития интеллекта естественного пока еще ни о чем не говорят. Развитие детского интеллекта также не повторяет буквально развитие интеллекта в масштабах человеческой истории. Проблема состоит в том, что в самой психологической науке имеется множественность представлений и описаний одной и той же реальности, в данном случае — человеческого мышления. И, как свидетельствует опыт истории психологии, выбор того или иного описания, равно как и конструирование нового описания — задача крайне непростая. Ее решение требует не только знания истории науки, но и определенной методологической и теоретической культуры. Лишь в этом случае метафорическое мышление сможет уступить место мышлению реалистическому. Поясним это. Сейчас получили распространение два типа метафор: когнитивная метафора, которой пользуются специалисты в области вычислительной техники, информатики, искусственного интеллекта; и компьютерная метафора, которой пользуются специалисты в области когнитивной психологии. Постепенно, конечно, происходит взаимообогащение этих метафорических представлений. Однако, не так уж редки случаи, когда компьютерная метафора возвращается восвояси под видом когнитивной и наоборот. Поэтому возникает сомнение относительно возможности получения или приращения таким способом нового знания.

Здесь необходимо указать на реальность, с которой имеет дело когнитивная психология — главный источник сведений о естественном интеллекте, которым сейчас пользуются специалисты в области интеллекта искусственного. Основной предмет исследований в когнитивной психологии — это система знаний, опыта, памяти (кратковременной и долговременной); в несколько меньшей степени — восприятие и внимание,

245

а также влияние функциональных состояний, таких как стресс, напряженность на знания, внимание, память; наконец, в еще меньшей степени — интеллект и мышление как таковые.

Всем этим областям когнитивной психологии принадлежат действительно выдающиеся достижения. Вместе с тем в этом направлении исследований имеется существенный изъян, который с методологической точки зрения состоит в том, что оно работает в адаптационно-гомеостатической или в пассивно-отражательной парадигме. В этих рамках остаются необъяснимыми переходы от одной формы репрезентации знаний к другой в системе субъективного опыта, движущие силы развития самой этой системы, да и трактовка ее происхождения оставляют желать лучшего. Чаще всего эти вопросы остаются за рамками исследования когнитивных процессов. Не случайно, что только некоторые представители когнитивной психологии лишь в последние годы стали обращаться к культурно-исторической теории развития высших психических функций Л. С. Выготского и к генетической эпистемологии Ж. Пиаже.

Другими словами, в когнитивной психологии нет характеристики источников самодвижения системы субъективного опыта, без которых она не может выйти за свои пределы. Ее представители как бы молчаливо предполагают наличие за этой системой мудрого программиста, которого они вслух иногда называют демоном или гомункулюсом. Апелляция к ним, между прочим, является одним из следствий принятия когнитивной психологией компьютерной метафоры. Вместе с тем, активность — свойство естественного знания, постулируемое в отечественной психологии. Отмечается, что актуализация требуемых знаний — процесс, имеющий активную природу, вплетенный в решение задачи, инициируется сознательной постановкой цели деятельности [22, с. 17—26; 23, с. 6—16]. Искусственный интеллект как направление исследований живо восприняло этот постулат. И под его влиянием трансформировались сами основы разработки компьютерных программ. От расчленения программных средств на данные и алгоритмы, что само по себе отводило данным пассивную роль, удалось перейти к активизации данных и их превращению в знания. Такой переход расценивается многими как значительный успех в моделировании свойств естественного интеллекта.

Однако, по нашему мнению, так говорить было бы преждевременно. Попытаемся показать почему. В данном случае произошла очередная метафоризация существа дела. Так, например, говоря о теории отражения, обычно подчеркивается единство процессов отражения в живой и неживой природе. Действительно, и там, и там есть некая аналогия в механизмах происходящего. Но более глубокий анализ показывает, что различий гораздо больше и они неизмеримо существеннее.

246

Экспертная система помогает найти новое решение подобно изобретателю, но насколько сходна процедура инициации поиска в ней и у изобретателя? Известный исследователь технического творчества Дж. Джонс писал: "... для изобретения чего-либо нового и для его использования нужно изменить не только чье-либо (или свое) окружение, но и самого себя и способ своего восприятия и, возможно слегка изменить и саму реальную действительность" [24, с. 127]. Это ли происходит при компьютерном поиске решения?!

Рассмотрим ситуацию естественного понимания высказываний [25, с. 66—72]. Текст сообщения — всего лишь один из элементов ситуации и его понимание человеком есть активная увязка текста со всей ситуацией, в которой его освоение происходит. Для того, чтобы понять сообщение, человек должен не только увидеть его в целом, но и подняться над самой ситуацией сообщения, "отслоить" от объективно заданного текста его смысл для себя, реконструировать ту ситуацию, в которой находится говорящий, и "отслоить" смысл текста для него. Иначе говоря, понимающий должен учитывать свои цели и условия, цели и условия говорящего, а также общие условия их взаимодействия. Только в этом случае можно говорить о понимании сообщения. Эта ситуация достаточно упрощена. В ней мы ничего не говорили о содержании высказывания. Если учитывать и это, а именно — субъект и предикат сообщения, картина еще более усложнится. Подробный анализ такой ситуации содержится в работе [26, с. 128]. Ее авторы считают, что при понимании сообщения речь должна идти о нескольких пересекающихся и (или) вложенных друг в друга ментальных пространствах, определяемых жизнедеятельностью вступающих во взаимодействие людей. Так ли осуществляется машинное распознавание речи?! Ясно, что не так. Даже в недавних разработках, описанных Д. Б. Ленатом, речь пока идет о компьютерном моделировании одного пространства высказывания с помощью метода "черных досок" [16, с. 174—186].

Вышеизложенное позволяет заключить, что существует система активизации естественных знаний, выходящая далеко за рамки их самих. В качестве одного из важных элементов этой системы выступает самосознание человека, иногда называемое "Я-концепцией" [27, с. 77—94]. "Я-концепция" определяется набором ролей, принятых данной личностью, описывает репертуар привычных для нее способов поведения. Происходящее вокруг приобретает для человека ту или иную окраску только будучи преломленным через его "Я-концепцию". Лучше всего это иллюстрируется болезненными симптомами отчуждения человека от самого себя, когда он, произнося вслух свое имя, не узнает его звучания, не связывает с ним своего бытия. В норме и активизация тех или иных знаний происходит только после определения модальности

247

происходящего для "Я-концепции" человека. Любопытно, что это психологическое образование имеет подвижные границы и может трансформироваться: расширяться или сужаться. Например, "Я-концепция" матери включает в себя и ее ребенка. Любое событие интерпретируется ею не только с учетом последствий для себя, но и с позиций заботы о ребенке. Случай еще большего расширения "Я-концепции" касается явлений национального и классового самосознания. Полезно было бы отыскать ростки аналогичных явлений в искусственном интеллекте. Однако на ум не приходит ничего лучшего, чем блок объяснения хода рассуждений в экспертных системах. Но апелляция к собственным знаниям при объяснении полученных выводов осуществляется здесь по-другому, лингвистической состыковкой высказываний: "Вы сказали..." и "Но я знаю, что...".

Активация компьютерных знаний пока что осуществляется как бы на одном этаже — путем совмещения функций переноса и трансформации информации в одном месте, в системе знаний. При этом под трансформацией чаще всего имеется в виду некоторый набор логических операций с информацией. Так, продукционные системы чаще всего эксплуатируют импликацию семантические сети — конъюнкцию, дизъюнкцию, импликацию и т. п. Однако психология оперирует, так сказать, многоэтажным набором ментальных операций. Среди них — рекурсия, вращение, описание, представливание, аналогия, метафоризация, воспроизведение, выбор, дифференциация и т. д. Пока и на этом направлении моделирования интеллекта наблюдаются значительные трудности.

Беспомощна когнитивная психология и в трактовке проблемы сознания. Сознание нередко отождествляется с кратковременной памятью, в которой дано отчетливое сознавание некоторой реальности или с состоянием, в котором было получено или существует то или иное знание о мире. Или, наконец, проблема сознания просто игнорируется. Сказанное о когнитивной психологии не следует воспринимать как критику в ее адрес. Это, скорее, констатация состояния знаний, которые в ней накоплены, и характеристика пассивно-отражательной парадигмы, родившейся в психологии задолго до возникновения когнитивной психологии и широко распространенной до сих пор далеко за ее пределами. Когнитивная психология была выбрана для этой характеристики в силу ее интенсивного развития в последние десятилетия. Недостаток пассивно-отражательной (или, может быть, пассивно-созерцательной) парадигмы состоит в том, что от системы субъективного опыта не прочерчены сколько-нибудь отчетливые связи к двум другим не менее важным в человеческой жизни системам: к системе сознания и самосознания (в том числе к системе ценностей) и к системе деятельности. (В качестве своеобразного оправдания можно сказать, что хотя

248

на основе древних представлений о составе души (познание, чувство и воля) возникли когнитология, аксиология и праксиология, эти науки все больше и больше удаляются одна от другой и новый синтез появится, видимо, не так уж скоро).

Не отрицая права на существование пассивно-отражательной парадигмы, которая пока еще не полностью исчерпала свои объяснительные возможности, обратимся к другой, также давно существующей, антиадаптационной системно-деятельностной парадигме, в рамках которой развиваются психологическая теория деятельности и теория психологии действия. Обращение к этим теориям может дать новые эвристические средства для развития исследований в области искусственного интеллекта.

Действие — это принципиально открытая система, которая никогда не может быть тождественной сама себе. Действие — это противоречивое единство, в котором субъект, живое движение и предмет смыкаются в целостное психофизиологическое и психофизическое образование. Живое движение — это не только перемена места или положения. Ф. Энгельс писал, что движение в надмеханических областях является изменением качества. Это означает, что живое движение не только неуничтожимо, как и механическое, но что оно обладает порождающими свойствами. Остановка — это накопленное движение, в нашем случае, это образ — живое отображение способа действия с предметом, а, соответственно, и самого предмета. Действие — это живая форма, подобная органической системе, в которой развиваются не только присущие ей свойства, но и складываются, формируются недостающие такой системе функциональные органы. В действии, как и в слове, имеются внешняя и внутренняя формы. Именно этим объясняются его порождающие свойства и возникающие на его основе новообразования. Человеческое действие характеризуется изначальной двойственностью. С одной стороны, — это интериндивидная реальность. Оно, как и всякая предметная деятельность, представляет собой форму "социальной материальности". Действие социально (диалогично) по своему происхождению и сохраняет свой социальный характер и тогда, когда совершается вне социального контекста. С другой стороны, действие — это развивающийся функциональный орган индивида, обладающий биодинамической, чувственной, смысловой и эмоциональной тканью.

Таким образом, действие гетерогенно и в соответствии с традиционной характеристикой оно, конечно, содержит в себе реактивные и исполнительные элементы, равно как и элементы экспрессии (знаковые). Это характеристика его, так сказать, внешней формы. Но оно кроме того содержит в себе также элементы чувствительности, памяти, предвидения и оценки, которые составляют его внутреннюю форму. Благодаря

249

развитию этих последних действие превращается из стимульно-реактивного, вынужденного в произвольное и свободное.

К настоящему времени в психологии накоплен богатый фактический материал, раскрывающий структуру деятельности человека и характеризующий порождающие свойства действия, в том числе и возникновение его внешних и внутренних пространственно-временных (хронотоп) и предметно-смысловых форм. Было бы преждевременно утверждать, что из предметного и совокупного действия уже удалось вывести всю систему субъективного опыта индивида. Однако для многих элементов этой системы их деятельностная природа не вызывает сомнения.

Действие — это не только средство оперирования реальностью, предметным миром, но и язык описания этого мира — язык, лежащий в фундаменте всех остальных языков описания, таких как образы, знаки, слова, символы и т. д. Языку действия присущи предметно-смысловые черты. Они же должны быть присущи (хотя нередко утрачиваются) и другим языкам описания, в том числе и тем, которые используются для описания системы субъективного опыта. На языке действий значительно сложнее построить бессмысленную фразу, лишенную предметного содержания, чем на любом другом языке.

Просвечивание реальности сквозь вторичные способы ее описания объясняется деятельностной природой мышления, которое самое начинается с "мышления предметами", "предметного моделирования", "умного делания", "сенсомоторного интеллекта", "практического или наглядно-действенного мышления". Продуктами такого мышления, помимо его непосредственно — практических результатов, являются формирующиеся "практические обобщения", "схемы действия", "предметные и операциональные значения", "псевдопонятия", "понятия-комплексы", "синкретические множества" и т. д. и т. п. Здесь поучителен сам поиск терминов, используемых для характеристики наглядно-действенного мышления и его когнитивных продуктов.

Системно-деятельностная парадигма приводит к анализу системы субъективного опыта, но в ней не остается за скобками процесс формирования этой системы. Последняя предстает в ней не только как пространство возможных репрезентаций той или иной реальности и способов их взаимодействия. Каждая из этих репрезентаций, как и вся система опыта в целом, пронизана личностно-смысловыми образованиями. Пока системы искусственного интеллекта строятся на базе языковых значений (в том числе и формальных) без учета их смыслового строения, они останутся не более, чем когнитивной метафорой, несмотря на многие их действительно удивительные свойства и практическую полезность. Что же касается проблематики смыслового строения действия, системы субъективного опыта и сознания, то это пока

250

проблематика философии, психологии, лингвистики и семиотики, для которой еще нет адекватной компьютерной метафоры.

ЛИТЕРАТУРА

  1.  Гроссман Л. Достоевский Ф. М. Изд. 2-е. — М.: Молодая гвардия, 1965

  2.  Знамя. 1987. — N 1

  3.  Теплов Б. М. Избранные труды. — М., 1985. — Т. 1

  4.  Запорожец А. В. Избранные психологические труды. — М., 1986. — Т. 1

  5.  Рапп Ф. Многоаспектность современной техники // Вопросы философии. — 1989. — N 2

  6.  Бердяев Н. А. Человек и машина. Проблема социологии и метафизики техники // Вопросы философии. — 1989. — N 2

  7.  Флоренский П. А. Органопроекция // Декоративное искусство СССР. — 1969. — Т. 12

  8.  Ильенков Э. В. Диалектическая логика. — М.: Политиздат, 1984

  9.  Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. — М., 1960

10.  Запорожец А. В. Избранные психологические труды. — М.: Педагогика, 1986. — Т. 2

11.  K. Burke. A Grammar of motives. — Berkeley: University of California Press, 1962

12.  Гиппенрейтер Ю. Б. Деятельность и внимание. А. Н. Леонтьев и современная психология. — М.: МГУ, 1983

13.  Вальштер В., Кобза А. Модели пользователя в диалоговых системах // Труды инженеров института электроники и радиоэлектроники. Обработка естественных языков. — 1986. — Т. 74. — N 7

14.  Ивахненко А. Г. Искусственный интеллект — "ядро" информационных систем будущего // Кибернетика. Становление информатики. — М.: Наука, 1986

15.  Экспертные системы. Принципы работы и примеры / Под ред. Р. Форсайта. — М.: Радио и связь, 1987

16.  Ленат Д. Б. Искусственный интеллект / В кн.: Современный компьютер. — М.: Мир, 1986

17.  Горский А. К. Огромный очерк // Путь. — 1993. — N 4

18.  Вейценбаум Дж. Возможности человеческих машин и человеческий разум. — М., 1982

19.  Вернадский В. И. Размышления натуралиста. Книга вторая. — М., 1977

20.  Бергсон А. Творческая эволюция. — М. — СПб, 1914

21.  Валлон А. От действия к мысли. — М., 1956

22.  Тихомиров О. К., Знаков В. В. Актуальные проблемы психологии понимания и создание "понимающих систем" // Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. — 1987. — N 3

23.  Тихомиров О. К., Знаков В. В. Мышление, знание и понимание // Вестник МГУ: Сер. 14. Психология. — 1989. — N 2

24.  Jones J. C. Essays in design. — N. Y., 1984

25.  Коряк Н. М., Проваторова А. А., Швецова И. В. Психолого-педагогические аспекты организации процесса понимания / В кн.: Психологическое сопровождение подготовки специалистов в вузе. — Новосибирск, 1988

26.  Величковский Б. М., Капица М. С. Психологические проблемы изучения интеллекта // В кн.: Интеллектуальные процессы и их моделирование. — М.: Наука, 1987

27.  Lancaster S., Foody M. Self-extensions: a conceptualization // Jorn. Theory Soc. — Behav, 1988. — Vol. 18. — N 1

251

28.  Зинченко П. И. Непроизвольное запоминание. — М., 1961

29.  Смирнов А. А. Проблемы психологии памяти. — М., 1966

30.  Ухтомский А. А. Собр. соч. Т. 3. — Л.,1956

31.  Ньютон И. Оптика. — М. — Л., 1927

32.  Hadamard J. An Essay on the Psychology of Invention in the Mathematical Field. — Dover, 1954

33.  Сеченов И. М., Павлов И. П., Введенский Н. Е. Физиология нервной системы. Т. 1. — М., 1952

34.  Зинченко В. П., Величковский Б. М., Вучетич Г. Г. Функциональная структура зрительной памяти. — М., 1982

35.  Бернштейн Н. А. О построении движений. — М., 1947

36.  Гордон В. М. О взаимосвязи информационной организации и структуры действий / В сб.: Эргономика. — Труды ВНИИТЭ. Вып. 27. М., 1984

37.  Звягинцев В. А. Язык и лингвистическая теория. — М., 1973

38.  Malewitsch K. Suprematismys — die gegenstandslose Welt. — Koln, 1962

39.  Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1975

40.  Зинченко В. П., Мамардашвили М. К. Проблема объективного метода в психологии // Вопр. философии. — 1977. — N 7

41.  Лекторский В. А. Субъект, объект, познание. — М., 1980

42.  Полани М. Личностное знание. — М., 1984

43.  Джойс М. Примечания к ненаписанному нелинеарному электронному тексту "Конец печатной культуры" // Искусство кино. — 1993. — N 10

44.  Гордеева Н. Д., Зинченко В. П. Функциональная структура действия. — М., 1982

45.  Мандельштам О. Э. Соч. Т. II. — М., 1990

252