zarub

1.

Релігія

Деїзм Вольтера

Вольтера часто вважають атеїстом, проте він був прихильником деїзму, в основі якого віра у Бога-творця, який надалі після акту творення, не втручається в справи світу. Аналіз праць Вольтера наводить на думку, що його критика скоріше спрямована проти церкви, як установи, ніж проти самої концепції релігії. Деїст Вольтер вів полеміку, як із церквою, так і з атеїзмом. Йому належить вислів «Якби Бога не було, то його слід би було вигадати». Він брав участь в релігійних церемоніях і навіть збудував каплицю в своєму маєтку в Ферне. Не будучи людиною релігійною, Вольтер відмовлявся все ж від атеїзму Дідро та Гольбаха й часто повторяв свій знаменитий куплет:

L'univers m'embarrasse, et je ne puis songer

Que cette horloge existe et n'ait point d'horloger.

Всесвіт дивує мене й не можу думати я,

Що годинник цей існує без годинникаря.

Таким чином Вольтер зберіг віру у «вічного геометра». Водночас, притримуючись ідей деїзму, він заперечував як ілюзію провіденціалізму, залишаючи без відповіді питання святого Августина про те, чому у світі існує зло, якщо його творець — Бог, якого всі теологи називають добрим.

Деїст у дусі англійських вільнодумців XVIII століття, Вольтер всілякими аргументами намагався довести існування Божества, що створило всесвіт, в справи якого, проте, не втручається, оперуючи доказами: «космологічними» («Проти атеїзму»), «телеологічним» («Філософ невіглас») і «моральними» (стаття «Бог» в «Енциклопедії»). З усіх подібних аргументів найбільш близьким Вольтеру був однак не приводиться їм, але за всіма наведеними сором'язливо приховуваний — «поліцейський», бо без поняття божества «не може існувати жодне суспільство», експлуатований низ повстане проти «освіченого» верху — необхідно тому зберегти релігію як моральну «вуздечку» для народу, і «якби Бога не було, його треба було б вигадати».

Борючись проти церкви, духовенства та релігій «одкровення», Вольтер був разом з тим ворогом атеїзму; походу на атеїзм Вольтер присвятив спеціальний памфлет («Homélie sur l'athéisme») . деїст в дусі англійських буржуазних вільнодумців XVIII століття, Вольтер всілякими аргументами намагався довести існування Божества, що створило всесвіт, в справи якого проте не втручається, оперуючи доказами: «космологічними» («Проти атеїзму»), «телеологічними» («Le philosophe ignorant») і«моральними» (стаття «Бог» в «Енциклопедії»).

У «повчальних проповідях», а так само в філософських повістях неодноразово зустрічається і аргумент «корисності», тобто таке уявлення про Бога, при якому він виступає в якості соціального і морального регулюючого принципу. У цьому сенсі, віра в нього виявляється необхідною, оскільки тільки вона, на думку Вольтера, здатна утримати людський рід від саморуйнування і взаємного знищення.

Давайте ж, брати мої, принаймні, подивимося, наскільки корисна така віра і наскільки ми зацікавлені в тому, щоб вона була відображена у всіх серцях.

Принципи ці необхідні для збереження людського роду. Позбавте людей уявлення про Бога, що карає і винагороджує — і ось Сулла і Марій з насолодою купаються в крові своїх співгромадян; Август, Антоній і Лепід перевершують в жорстокості Суллу, Нерон холоднокровно віддає наказ про вбивство власної матері[1].

Заперечуючи середньовічний церковно-чернечий аскетизм в ім'я права людини на щастя, яке коріниться в розумному егоїзмі («Discours sur l'homme»), довгий час розділяючи оптимізм англійської буржуазії XVIII століття, перетворити світ за своїм образом і подобою і стверджувала устами поета Поупа: «Whatever is, is right» («все що є — добре»), Вольтер після землетрусу в Лісабоні, що зруйнував третину міста, дещо знизив свій оптимізм, заявляючи в поемі про лісабонську катастрофу: «зараз не все добре, але все буде добре».

Критика релігії

Невтомний і нещадний ворог церкви і клерикалів, яких він переслідував аргументами логіки і стрілами сарказму, письменник, чиє гасло було «écrasez l'infâme» («знищіть підлу», часто перекладають як «роздушіть гадину»), Вольтер нападав і на іудаїзм, і на християнство (наприклад, у «обіді у громадянина Буленвілье»), виявляючи втім свою повагу до особистості Христа (як в зазначеному творі, так і в трактаті «Бог і люди»), З метою антицерковної пропаганди Вольтер видав «Заповіт Жана Мельє», священика- соціаліста XVII століття, не щадив слів для розвінчання клерикалізму.

Борючись словом і ділом (заступництво за жертв релігійного фанатизму — Каласа та Сервета) проти панування і гніту релігійних забобонів та упереджень, проти клерикального бузувірства, Вольтер невпинно проповідував ідеї релігійної терпимості як у своїх публіцистичних памфлетах (Трактат про віротерпимість, 1763), так і в своїх художніх творах (образ Генріха IV, який покінчив з релігійною чварою католиків і протестантів; образ імператора у трагедії «Гебр»).

В 1722 році Вольтер пише антиклерикальну поему «За і проти». У цій поемі він доводить, що християнська релігія, що пропонує любити милосердного Бога, насправді малює Його жорстоким тираном, «Якого ми повинні ненавидіти». Тим самим Вольтер проголошує рішучий розрив з християнськими віруваннями:

У цьому негідному образі я не визнаю Бога, Якого я повинен шанувати … Я не християнин …

Лібералізм

Доктрину, яка чудово відповідала Вольтеровим поглядам на співвідношення між моральним і практичним, він знайшов у творах англійського філософа Джона Локка. Локк підтримував погляди лібералізму, вважаючи, що суспільна згода не повинна ставитися вище від природних прав особистості. З іншого боку ми вчимося з досвіду, усе, що виходить за його межі, є не більше ніж гіпотеза — область певного збігу між практикою та істиною. Із цієї доктрини Вольтер виводить основну думку своєї моралі: завдання людини взяти свою долю у власні руки, покращити умови свого існування, забезпечити себе, прикрасити життя науками, виробництвом, мистецтвами й хорошим наглядом за суспільством. Таким чином, громадське життя неможливе без угоди, в якій кожен знайшов би вигоду для себе. Хоча право й різне в різних країнах, принцип справедливості, який лежить в його основі, універсальний. Усі люди можуть його збагнути, перш за все тому, що всі люди більш-менш розумні, а ще й тому, що всі можуть зрозуміти те, що корисне для суспільства є корисним для кожного. Необхідність чеснот продиктована не тільки сентиментами, а й інтересами кожної особи. Роль моралі в тому, щоб навчити нас принципів такого нагляду й виробити у нас звичку поважати ці принципи.

Філософія

Будучи прихильником сенсуалізму англійського філософа Локка, вчення якого він пропагував у своїх «філософських листах», Вольтер був разом з тим ворогом французької матеріалістичної філософії, зокрема барона Гольбаха, проти якого спрямовано його «Лист Меммій до Цицерона»; в питанні про дух Вольтер коливався між запереченням і затвердженням безсмертя душі, в питанні про свободу волі — в нерішучості переходив від індетермінізму до детермінізму . Найважливіші філософські статті Вольтер друкував у «Енциклопедії» і потім видав окремою книгою, спочатку під назвою «Кишеньковий філософський словник» (фр. Dictionnaire philosophique portatif, 1764). У цій праці Вольтер виявив себе як борець проти ідеалізму та релігії, спираючись на наукові досягнення свого часу. У численних статтях він дає яскраву і дотепну критику релігійних уявлень християнської церкви, релігійної моралі, викриває злочини, скоєні християнською церквою.

Вольтер як представник школи природного права визнає за кожним індивідом існування невідчужуваних природних прав: свободу, власність, безпеку, рівність. Поряд з природними законами філософ виділяє позитивні закони, необхідність яких пояснює тим, що «люди злі». Позитивні закони покликані гарантувати природні права людини. Багато позитивних законів представлялися філософу несправедливими, такими, втілюють лише людське невігластво.

Соціально-філософські погляди

За соціальним поглядам Вольтер — прихильник нерівності. Суспільство має ділитися на «освічених і багатих» і на тих, хто, «нічого не маючи», «зобов'язаний на них працювати» або їх «бавити». Трудящим тому нема чого давати освіту: «якщо народ почне міркувати, все загинуло» (з листів Вольтера). Друкуючи «Заповіт» Мельє, Вольтер викинув усю його гостру критику приватної власності, вважаючи її «обурливою». Цим пояснюється і негативне ставлення Вольтера до Руссо, хоча в їхніх взаєминах був в наявності особистий елемент.

Переконаний і гарячий противник абсолютизму, він залишився до кінця життя монархістом, прихильником ідеїосвіченого абсолютизму, монархії, що спирається на «освічену частину» суспільства, на «філософів». Освічений монарх — його політичний ідеал, який Вольтер втілив у ряді образів: в особі Генріха IV (у поемі «Генріада»), «чутливого» царя-філософа Тевкра (у трагедії «Закони Міноса»), який ставить своїм завданням «просвітити людей, пом'якшити звичаї своїх підданих, цивілізувати дику країну», і короля дон Педро (в однойменній трагедії), трагічно гине в боротьбі з анархічними феодалами в ім'я принципу, вираженого Тевкра в словах: « Королівство — велика сім'я з батьком на чолі. Хто має інше уявлення про монарха, той винен перед людством».

Вольтер, як і Руссо, іноді схилявся до захисту ідеї «первісного стану» в таких п'єсах, як «Скіфи» або «Закони Міноса», але його «первісне суспільство» (скіфів і сидонців) не має нічого спільного з намальованим Руссо раєм дрібних власників-хуторян, а втілює собою суспільство ворогів політичного деспотизму та релігійної нетерпимості.

У своїй сатиричній поемі «Орлеанська діва» він висміює лицарів і придворних, але в поемі «Битва при Фонтенуа» (1745) Вольтер славить старе французьке дворянство, в таких п'єсах, як «Право сеньйора» і особливо «Наніна», — малює із захопленням поміщиків ліберального ухилу, навіть готових брати шлюб із селянкою. Вольтер довго не міг примиритися з вторгненням на сцену осіб недворянського положення, «звичайних людей» (фр. hommes du commun), бо це означало «знецінити трагедію» (фр. avilir le cothurne).

Зв'язаний своїми політичними, релігійно-філософськими і соціальними поглядами ще досить міцно зі «старим порядком», Вольтер особливо своїми літературними симпатіями міцно вріс у аристократичне XVIII століття Людовика XIV, якому він присвятив свій найкращий історичний твір — «Siècle de Louis XIV».

Незадовго до своєї смерті, 7 квітня 1778, Вольтер вступив до паризької масонської ложі Великого сходу Франції — «Дев'ять сестер». При цьому в ложу його супроводжував Бенджамін Франклін (у той час — американський посол у Франції).

Праці

Філософські повісті:

«Мікромегас» (1752),

«Кандид, чи Оптимізм» (1759),

«Простодушний» (1767),

Трагедії:

«Брут» (1731),

«Танкред (повість)» (видана в 1761),

Сатиричні поеми:

«Орлеанська незаймана», 1735, видана в 1755

П'єси:

«Едіп»

«Ірена» (1776)

Історичні твори:

«Історія Карла XII» (1730),

«Філософські листи» (1733),

«Філософський словник» (1764-69).

«Досвід про дух і звичаї народів»

«Століття Людовіка XIV»

2.

Итоги Просвещения: “Фауст” И. В. Гете.

Величайший немецкий поэт, ученый, мыслитель Иоганн Вольфганг Гете (1749–1832 гг.) завершает европейское Просвещение. По разносторонности дарований Гете стоит рядом с титанами Возрождения. Уже современники молодого Гете хором говорили о гениальности любого проявления его личности, а по отношению к старому Гете утвердилось определение “олимпиец”.

Выходец из патрицианско-бюргерской семьи Франкфурта-на-Майне, Гете получил прекрасное домашнее гуманитарное образование, учился в Лейпцигском и Страсбургском университетах. Начало его литературной деятельности пришлось на формирование в немецкой литературе движения “Буря и натиск”, во главе которого он встал. Его известность вышла за пределы Германии с публикацией романа “Страдания юного Вертера” (1774 г.). К периоду штюрмерства относятся и первые наброски трагедии “Фауст”.

В 1775 году Гете переезжает в Веймар по приглашению восхищавшегося им молодого герцога Саксен-Веймарского и посвящает себя делам этого небольшого государства, желая реализовать свою творческую жажду в практической активности на благо общества. Его десятилетняя административная деятельность, в том числе на посту первого министра, не оставляла места для литературного творчества и принесла ему разочарование. Более близко знакомый с косностью немецкой действительности писатель Х. Виланд с самого начала министерской карьеры Гете говорил: “Гете не сможет сделать и сотой доли того, что он рад бы сделать”. В 1786 году Гете настиг жестокий душевный кризис, заставивший его на два года уехать в Италию, где он, по его словам, “воскрес”.

В Италии начинается сложение его зрелого метода, получившего название “веймарский классицизм”; в Италии он возвращается к литературному творчеству, из-под его пера выходят драмы “Ифигения в Тавриде”, “Эгмонт”, “Торквато Тассо”. По возвращении из Италии в Веймар Гете сохраняет за собой только пост министра культуры и директора Веймарского театра. Он, разумеется, остается личным другом герцога и дает консультации по важнейшим политическим вопросам. В 1790-е годы начинается дружба Гете с Фридрихом Шиллером, уникальная в истории культуры дружба и творческое сотрудничество двух равновеликих поэтов. Они вместе вырабатывали принципы веймарского классицизма и побуждали друг друга к созданию новых произведений. В 1790-е годы Гете пишет “РейнекеЛис”, “Римские элегии”, роман “Годы учения Вильгельма Мейстера”, бюргерскую идиллию в гекзаметрах “Герман и Доротея”, баллады. Шиллер же настаивал, чтобы Гете продолжил работу над “Фаустом”, но “Фауст. Первая часть трагедии” была завершена уже после смерти Шиллера и опубликована в 1806 году. Гете не предполагал больше возвращаться к этому замыслу, но поселившийся в его доме на положении секретаря литератор И. П. Эккерман, автор “Разговоров с Гете”, убеждал Гете завершить трагедию. Работа над второй частью “Фауста” шла в основном в двадцатые годы, а опубликована она была, согласно желанию Гете, после его смерти. Таким образом, работа над “Фаустом” заняла свыше шестидесяти лет, она охватила всю творческую жизнь Гете и вобрала в себя все эпохи его развития.

Так же, как в философских повестях Вольтера, в “Фаусте” ведущей стороной является философская идея, только по сравнению с Вольтером она нашла воплощение в полнокровных, живых образах первой части трагедии. Жанр “Фауста” — философская трагедия, и общефилософские проблемы, к которым обращает- ся здесь Гете, приобретают особую просветительскую окраску.Сюжет о Фаусте многократно использовался в современной Гете немецкой литературе, а сам он впервые познакомился с ним пятилетним мальчиком на представлении народного кукольного театра, разыгрывавшего старую немецкую легенду. Впрочем, у этой легенды есть исторические корни. Доктор Иоганн-Георг Фауст был странствующим врачевателем, чернокнижником, прорицателем, астрологом и алхимиком. Современные ему ученые, такие, как Парацельс, отзывались о нем как о шарлатане-самозванце; с точки зрения его студентов (Фауст одно время занимал профессорскую кафедру в университете), он был бесстрашным искателем знания и запретных путей. Последователи Мартина Лютера (1583–1546 гг.) видели в нем нечестивца, с помощью дьявола творившего мнимые и опасные чудеса. После его внезапной и загадочной смерти в 1540 году жизнь Фауста обросла множеством легенд.

Книгопродавец Иоганн Шпис впервые собрал устную традицию в народной книге о Фаусте (1587 г., Франкфурт-на-Майне). Это была назидательная книга, “устрашающий пример дьявольского соблазна на пагубу тела и души”. У Шписа появляются и договор с дьяволом сроком на 24 года, и сам дьявол в виде собаки, которая оборачивается слугой Фауста, брак с Еленой (тем же дьяволом), фамулус Вагнер, страшная смерть Фауста.

Сюжет был быстро подхвачен авторской литературой. Гениальный современник Шекспира англичанин К. Марло (1564–1593 гг.) дал его первую театральную обработку в “Трагической истории жизни и смерти доктора Фауста” (премьера в 1594 г.). О популярности истории Фауста в Англии и Германии XVII–XVIII веков свидетельствуют переработки драмы в пантомиму и представления кукольных театров. Многие немецкие писатели второй половины XVIII века использовали этот сюжет. Драма Г. Э. Лессинга “Фауст” (1775 г.) осталась незавершенной, Я. Ленц в драматическом отрывке “Фауст” (1777 г.) изобразил Фауста в аду, Ф. Клингер написал роман “Жизнь, деяния и гибель Фауста” (1791 г.). Гете поднял легенду на совершенно новый уровень.

За шестьдесят лет работы над “Фаустом” Гете создал произведение, сравнимое по объему с гомеровским эпосом (12 111 строк “Фауста” против 12 200 стихов “Одиссеи”). Вобравшее в себя опыт целой жизни, опыт гениального постижения всех эпох в истории человечества, произведение Гете покоится на способах мышления и художественных приемах, далеких от принятых в современной литературе, поэтому лучший способ приблизиться к нему — неторопливое комментированное чтение. Здесь мы лишь очертим сюжет трагедии с точки зрения эволюции главного героя.

В Прологе на небесах Господь заключает с дьяволом Мефистофелем пари о человеческой природе; объектом эксперимента Господь выбирает своего “раба”, доктора Фауста.

В первых сценах трагедии Фауст переживает глубокое разочарование в жизни, которую он посвятил науке. Он отчаялся познать истину и теперь стоит на грани самоубийства, от которого его удерживает звон пасхальных колоколов. Мефистофель проникает к Фаусту в виде черного пуделя, принимает свой истинный облик и заключает с Фаустом сделку — исполнение любых его желаний в обмен на его бессмертную душу. Первое искушение — вино в погребке Ауэрбаха в Лейпциге — Фауст отвергает; после магического омоложения на кухне ведьмы Фауст влюбляется в юную горожанку Маргариту и с помощью Мефистофеля соблазняет ее. От данного Мефистофелем яда умирает мать Гретхен, Фауст убивает ее брата и бежит из города. В сцене Вальпургиевой ночи в разгар ведьмовского шабаша Фаусту является призрак Маргариты, в нем просыпается совесть, и он требует у Мефистофеля спасти Гретхен, брошенную в тюрьму за убийство рожденного ею младенца. Но Маргарита отказывается бежать с Фаустом, предпочитая смерть, и первая часть трагедии заканчивается словами голоса свыше: «Спасена!» Таким образом, в первой части, разворачивающейся в условном немецком средневековье, Фауст, в первой жизни бывший ученым-отшельником, обретает жизненный опыт частного человека.

Во второй части действие переносится в широкий внешний мир: ко двору императора, в таинственную пещеру Матерей, где Фауст погружается в прошлое, в дохристианскую эпоху и откуда приводит Елену Прекрасную. Недолгий брак с ней завершается смертью их сына Эвфориона, символизируя невозможность синтеза античного и христианского идеалов. Получив от императора приморские земли, старик-Фауст наконец обретает смысл жизни: на отвоеванных у моря землях ему видится утопия всеобщего счастья, гармония свободного труда на свободной земле. Под стук лопат слепой старик произносит свой последний монолог: «Я высший миг сейчас переживаю», — и по условиям сделки падает замертво. Ирония сцены в том, что Фауст принимает за строителей подручных Мефистофеля, копающих ему могилу, а все труды Фауста по обустройству края уничтожены наводнением. Однако Мефистофелю не достается душа Фауста: за него вступается перед Богоматерью душа Гретхен, и Фауст избегает ада.

“Фауст” — философская трагедия; в центре ее — главные вопросы бытия, они определяют и сюжет, и систему образов, и художественную систему в целом. Как правило, присутствие философского элемента в содержании литературного произведения предполагает повышенную меру условности в его художественной форме, как это уже было показано на примере философской повести Вольтера.

Фантастический сюжет “Фауста” проводит героя по разным странам и эпохам цивилизации. Поскольку Фауст — универсальный представитель человечества, постольку ареной его действия становится все пространство мира и вся глубина истории. Поэтому изображение условий общественной жизни присутствует в трагедии лишь в той мере, в какой она опирается на историческую легенду. В первой части еще есть жанровые зарисовки народной жизни (сцена народного гулянья, на которое отправляются Фауст и Вагнер); во второй части, философски более сложной, перед читателем проходит обобщенно-абстрактное обозрение основных эпох в истории человечества.

Центральный образ трагедии — Фауст — последний из великих “вечных образов” индивидуалистов, рожденных на переходе от Возрождения к Новому времени. Он должен быть поставлен рядом с Дон Кихотом, Гамлетом, Дон Жуаном, каждый из которых воплощает какую-то одну крайность развития человеческого духа. Фауст обнаруживает больше всего моментов сходства с Дон Жуаном: оба стремятся в запретные области оккультного знания и сексуальных тайн, оба не останавливаются перед убийством, неуемность желаний приводит обоих в соприкосновение с адскими силами. Но в отличие от Дон Жуана, чей поиск лежит в сугубо земной плоскости, Фауст воплощает искание всей полноты жизни. Сфера Фауста — безграничное познание. Так же, как Дон Жуана дополняет его слуга Сганарель, а Дон Кихота — Санчо Панса, Фауст получает завершение в своем вечном спутнике — Мефистофеле. Черт у Гете утрачивает величественность Сатаны, титана и богоборца — это дьявол более демократических времен, и с Фаустом его связывает не столько надежда получить его душу, сколько дружеская привязанность.

История Фауста позволяет Гете по-новому, критически подойти к ключевым вопросам просветительской философии. Вспомним, что нервом просветительской идеологии была критика религии и идеи Бога. У Гете Бог стоит над действием трагедии. Господь “Пролога на небесах” — символ положительных начал жизни, истинной человечности. В отличие от предшествующей христианской традиции, Бог Гете не суров и даже не воюет со злом, а напротив, общается с чертом и берется доказать ему бесплодность позиции полного отрицания смысла человеческой жизни. Когда Мефистофель уподобляет человека дикому зверю или суетливому насекомому, Бог спрашивает его:

— Ты знаешь Фауста?

— Он доктор?

— Он мой раб.

Мефистофель знает Фауста как доктора наук, то есть воспринимает его только по его профессиональной принадлежности к ученым, для Господа Фауст — его раб, то есть носитель божественной искры, и, предлагая Мефистофелю пари, Господь заранее уверен в его исходе:

Когда садовник садит деревцо,

Плод наперед известен садоводу.

Бог верит в человека, только поэтому он позволяет Мефистофелю искушать Фауста на протяжении его земной жизни. У Гете Господу нет нужды вмешиваться в дальнейший эксперимент, потому что он знает, что человек благ по своей природе, а его земные поиски только способствуют в конечном счете его совершенствованию, возвышению.

Фауст же к началу действия в трагедии утратил веру не только в Бога, но и в науку, которой отдал жизнь. Первые монологи Фауста говорят о его глубоком разочаровании в прожитой жизни, которая была отдана науке. Ни схоластическая наука средневековья, ни магия не дают ему удовлетворительных ответов о смысле жизни. Но монологи Фауста созданы на исходе эпохи Просвещения, и если исторический Фауст мог знать лишь средневековую науку, в речах гетевского Фауста звучит критика просветительского оптимизма в отношении возможностей научного познания и технического прогресса, критика тезиса о всемогуществе науки и знания. Сам Гете не доверял крайностям рационализма и механистического рационализма, в молодости много интересовался алхимией и магией, и с помощью магических знаков Фауст в начале пьесы надеется постичь тайны земной природы. Встреча с Духом Земли впервые открывает Фаусту, что человек не всесилен, а ничтожно мал по сравнению с окружающим его миром. Это первый шаг Фауста на пути познания собственной сущности и ее самоограничения — в художественном развитии этой мысли и состоит сюжет трагедии.

Гете публиковал “Фауста”, начиная с 1790 года, частями, что затрудняло его современникам оценку произведения. Из ранних высказываний обращают на себя внимание два, наложившие отпечаток на все последующие суждения о трагедии. Первое принадлежит основоположнику романтизма Ф. Шлегелю: “Когда произведение будет закончено, оно воплотит в себе дух мировой истории, оно станет подлинным отражением жизни человечества, его прошлого, настоящего и будущего. В Фаусте в идеале изображено все человечество, он станет воплощением человечества”.

Создатель романтической философии Ф. Шеллинг в “Философии искусства” писал: “...в силу своеобразной борьбы, которая возникает сегодня в знании, это произведение получило научную окраску, так что, если какая-нибудь поэма может быть названа философской, то это приложимо лишь к “Фаусту” Гете. Блестящий ум, соединяющий глубокомыслие философа с силой незаурядного поэта, дал нам в этой поэме вечно свежий источник знания...” Интересные интерпретации трагедии оставили И. С. Тургенев (статья «“Фауст”, трагедия», 1855 г.), американский философ Р. У. Эмерсон (“Гете как писатель”, 1850 г.).

Крупнейший отечественный германист В. М. Жирмунский подчеркивал силу, оптимизм, мятежный индивидуализм Фауста, оспаривал истолкования его пути в духе романтического пессимизма: “В общем замысле трагедии разочарование Фауста [первых сцен] — лишь необходимый этап его сомнений и исканий истины” (“Творческая история “Фауста” Гете”, 1940 г.).

Показательно, что от имени Фауста образовано такое же понятие, как от имен других литературных героев того же ряда. Существуют целые исследования донкихотства, гамлетизма, донжуанства. В культурологию понятие “фаустовский человек” вошло с публикацией книги О. Шпенглера “Закат Европы” (1923 г.). Фауст для Шпенглера — один из двух вечных человеческих типов, наряду с аполлоновским типом. Последний соответствует античной культуре, а для фаустовской души «прасимволом является чистое беспредельное пространство, а “телом” — западная культура, расцветшая на северных низменностях между Эльбой и Тахо одновременно с рождением романского стиля в X столетии ... фаустовские — динамика Галилея, католически протестантская догматика, судьба Лира и идеал Мадонны, начиная с Беатриче Данте до заключительной сцены второй части “Фауста”».

В последние десятилетия внимание исследователей сосредоточилось на второй части “Фауста”, где, по словам немецкого профессора К. О. Конради, “герой как бы исполняет различные роли, которые не объединяются личностью исполнителя. Этот зазор между ролью и исполнителем превращает его в фигуру чисто аллегорическую”.

“Фауст” оказал огромное воздействие на всю мировую литературу. Еще не был завершен грандиозный труд Гете, когда под его впечатлением появились “Манфред” (1817 г.) Дж. Байрона, «Сцена из “Фауста”» (1825 г.) А. С. Пушкина, драма Х. Д. Граббе “Фауст и Дон Жуан” (1828 г.) и множество продолжений пер- вой части “Фауста”. Австрийский поэт Н. Ленау создал своего “Фауста” в 1836 году, Г. Гейне — в 1851 году. Наследник Гете в немецкой литературе XX века Т. Манн создал свой шедевр “Доктор Фаустус” в 1949 году.

Увлечение “Фаустом” в России выразилось в повести И. С. Тургенева “Фауст” (1855 г.), в разговорах Ивана с чертом в романе Ф. М. Достоевского “Братья Карамазовы” (1880 г.), в образе Воланда в романе М. А. Булгакова “Мастер и Маргарита” (1940 г.). Гетевский “Фауст” — произведение, подводящее итоги просветительской мысли и выходящее за рамки литературы Просвещения, пролагающее пути будущего развития литературы в XIX веке.