2.6. Философская концепция культуры г. Риккерта

Возрождение трансцендентального идеализма связано с построением философии культуры, и можно сказать, что неокантианство представляет собой первый вариант построения философской концепции культуры и наук о культуре. В 1910 году в журнале «Логос» выходит статья В. Виндельбанда (1848-1915) «Философия культуры и трансцендентальный идеализм», а также второе расширенное издание книги Генриха Риккерта (1863-1936) «Науки о природе и науки о культуре». Указанные работы представляют собой изложение программы неокантианской философии культуры, существо которой заключается в противопоставлении естественных и гуманитарных наук по их методу, в определении культуры как способа отнесения к ценностям и в выявлении общей структуры всякого культурного творчества.

Основатель баденской школы неокантианства В. Виндельбанд подразделяет всю область научного познания на два основных вида – в зависимости от используемого в них метода познания. Один из них – идиографический, или индивидуализирующий, другой – номотетический, предполагающий обобщение конкретных фактов и явлений. Первый направлен на познание уникального, неповторимого посредством индивидуального описания, что особенно характерно для исторических наук, второй основывается на подведении частного под общее правило или закон, что свойственно естественным наукам. В номотетических науках (науках о природе) мы ищем общий закон, управляющий массами частных, единичных случаев, в идиографических – индивидуальную значимость каждого отдельного лица, факта или события, или их ценность. Установление такой ценности и является главной целью исторического познания. Нельзя понять смысл исторического явления или события, подводя его под общий закон, теряя из виду его особенность, своеобразие, специфичность, индивидуальность. Природа учит нас тому, что есть и не может быть другим, к чему мы можем только приспособиться, история – тому, что имеет для нас значение нормы, которой мы должны соответствовать и какую стремимся увидеть в жизни. Объектом познания номотетических наук является сущее, идиографических – должное. Если история как наука представляет собой исключительно фактическое знание, знание фактов прошлого, а не знанием о том, что эти факты значат для нас, их ценности, то, что отличает тогда ее от естествознания?

В свою очередь, Г. Риккерт отмечает, что философского обоснования наук о культуре не существует до сих пор даже приблизительно в такой степени, как оно имеется в естествознании²¹. Правда, «философии, работающей в союзе с науками о культуре», можно и в прошлом указать на многое, что уже было достигнуто в этом направлении. Выдающиеся представители немецкого классического идеализма от И. Канта до Г. Гегеля «дали основные понятия наукам о культуре», но и они не смогли помочь этим наукам определиться в своих собственных целях и задачах. Последние и после них продолжают апеллировать к естественнонаучным методам, т.е. остаются в плену натурализма. Вырваться из этого плена можно только тогда, когда будет осознано коренное отличие этих наук от наук о природе.

Широко распространенное деление наук на «науки о природе» и «науки о духе» отвергается Г. Риккертом на том основании, что «дух» – понятие не логическое, а психологическое, а психология – область естествознания. Историческая наука, в противоположность тому, что думал В. Дильтей, – не психологическая, а логическая форма познания, хотя и отличная от естествознания. Действительность, с которой имеет дело наука, одна и та же, но в ней всегда можно усмотреть некоторое количество предметов и явлений, представляющих для нас особое значение или важность²². По отношению к ним естественнонаучный анализ возможен, но уже недостаточен, поскольку не позволяет установить, в чем именно заключается их важность.

Совокупность этих предметов, как отмечает Г. Риккерт, лучше всего обозначить термином «культура», а их познание – науками о культуре. Таким образом, материальным принципом деления наук становится противоположность не физического и духовного, а природы и культуры. Это разделение становится понятным, когда мы дополняем его формальным делением, позволяющим установить, что природа и культура – не просто материальные объекты, но и логические понятия, образуемые в результате использования различных методов познания – естественнонаучного и исторического. Оба вида деление – и по предмету, и по методу, – хотя прямо и не совпадают друг с другом, находятся в прямой взаимосвязи. В качестве культуры предмет конституируется исключительно историческим методом. Связь между методом и предметом познания и интересует Г. Риккерта в первую очередь.

Сама по себе противоположность природы и культуры кажется очевидной, если исходить из первоначального значения этих слов. «Продукты природы, – пишет Г. Риккерт – то, что свободно произрастает из земли. Продукты же культуры производит поле, которое человек ранее вспахал и засеял. Следовательно, природа есть совокупность всего того, что возникло само собой, само родилось и предоставлено собственному росту. Противоположностью природе в этом смысле является культура как то, что или непосредственно создано человеком, действующим сообразно оцененным им целям, или, если оно уже существовало раньше, по крайней мере, сознательно взлелеяно им ради связанной с ним ценности»²³. Объекты культуры заключают в себе определенные ценности, ради которых они созданы или взлелеяны человеком. Эти объекты Г. Риккерт называет благами, отличая их как от природных объектов, так и от самих заложенных в них ценностей. Ценности, хоть и превращают объекты в блага, не являются благами; они – не материальны и не духовны, не объективны и не субъективны. О них «нельзя говорить, что они существуют или не существуют, но только что они значат или не имеют значимости»²⁴. Культурная ценность – это и не то, что индивид инстинктивно желает, хочет для себя, к чему его неосознанно влечет; она имеет значение для целого, с которым он связан социальными или моральными узами.

Ценность всегда общезначима, т.е. значима либо для всего общества, либо для некоторой его части. Религия, нравственность, право, наука, техника, искусство, государство, язык являются «объектами культуры или культурными благами в том смысле, что связанная с ними ценность или признается значимой всеми членами общества, или ее признание предполагается…»²⁵.

Культура как совокупность объектов, обладающих ценностью, и является предметом исторического познания. Естественные и исторические науки различаются между собой не потому, что имеют своим предметом разную реальность, а потому, что одну и ту же реальность рассматривают с разных сторон – либо со стороны общих законов, и тогда реальность становится природой, либо со стороны заключенных в ней индивидуальных различий, и тогда она становится культурой. Обобщающему, генерализирующему методу естествознания противостоит тем самым индивидуализирующий метод исторической науки.

В объектах культуры нас интересует не то, что есть между ними общего, а то, что их отличает друг от друга, причем отличает в отношении к какой-то важной для нас культурной ценности. Индивидуальна не ценность сама по себе, а то, что обладает ценностью. Культурный объект обладает ценностью для многих, но ценят его именно за то, чем он отличается от других объектов. Такова связь метода и предмета в науках о культуре. Логической процедурой, позволяющей отличать один объект от другого, индивидуализировать его, отделять в нем существенное от несущественного, важное от незначительного, является «отнесение к ценности», позволяющее представить объект не в его природной всеобщности, а в его исторической индивидуальности, в качестве объекта культуры.

Отметив неадекватность прежнего противопоставления наук о природе и наук о духе, и подчеркнув, что эти науки отличаются между собой и по предмету, и по методу, Г. Риккерт обсуждает различие между естественными и историческими науками как различие материальной и формальной точек зрения. Первая из них настаивает на различии объектов наук, вторая – на противоположности различных методов.

Г. Риккерт подчеркивает противоположность генерализирующего метода естествознания индивидуализирующему методу исторических наук. Принципом индивидуализирующего образования понятий в гуманитарных науках является понятие культуры, рассмотрение действительности с точки зрения отношения ее к культурным ценностям. Именно соотнесение с культурной ценностью дает историческому исследованию принцип выбора существенного, позволяет понять историческую индивидуальность в отличие от простой разнородности. Понятие культуры делает возможным исторические науки, а исторически-индивидуализирующий метод – это метод отнесения к ценности²⁶.

Метод отнесения к ценности Г. Риккерт противопоставляет методу оценки и отмечает, что науки о культуре не должны включать в свое содержание субъективные оценки и должны быть свободны от ценностных суждений. «Отнесение к ценностям остается в области установления фактов, оценка же выходит из нее»²⁷. Акты оценки и акты отнесения событий к руководящей культурной ценности принципиально отличны друг от друга. Включение в состав наук о культуре оценок разрушает их научность. Отнесение к ценности способствует выбору исторически существенного и значимого, определяя специфику наук о культуре в противовес номотетическому (генерализирующему) характеру естественных наук и вместе с тем не лишая науки о культуре научности. Обоснование наук о культуре должно пройти мимо Харибды генерализирующего метода, пожирающего индивидуальность, и не попасть в Сциллу ненаучных оценок. Культурная ценность играет роль общего в науках о культуре, «культурная же ценность необходимо связана с единичным и индивидуальным»²⁸, феномены и процессы культуры всегда отличаются своеобразием и индивидуальностью.

Сам Г. Риккерт, безусловно, осознает трудности, связанные с определением характера общезначимости исторических понятий и культурных ценностей. «Исторически существенное должно обладать значением не только для того или иного отдельного индивида, но и для всех. В этом понятии исторической объективности с философской точки зрения кроется, конечно, еще проблема»²⁹. Но при всей проблематичности и отсутствии ясности в трактовке значимости исторических понятий Г. Риккерт настаивает на том, что «при определении понятия культуры было необходимо не только вставить понятие ценности вообще как основное при отделении культурных явлений от природы, но вместе с тем также и подчеркнуть, что культурные ценности или бывают всеобщими, т.е. признанными всеми, или предполагаются значащими у всех членов культурного общества»³⁰.

Как предмет изучения и оценки ценности являются прерогативой только философии. Фиксируя в доступном ей фактическом материале наличие ценностей, философия переходит затем к ограничению различных видов ценностей друг от друга, проникновению в сущностные особенности каждого из них. По отношению к действительности эта система занимает особое пространство, которое включает в себя разные сферы – логическую (истина), эстетическую (прекрасное), этическую (моральность), религиозную (святость) и т.д. Каждой из них соответствует определенный вид благ – наука, искусство, мораль, религия, которые в своей совокупности и образуют культуру.

Для исторической науки культура – это данная в историческом опыте действительность (блага и оценки), выделяемая на основе ее отнесения к ценностям, но не сами эти ценности, для философии – существующее до всякого опыта единство действительности с ценностями, что требует уже не научного познания, а особого рода истолкования. Культура одновременно – и мир индивидуальных объектов, заключающих в себе ценности, и «царство смысла», доступное лишь философской рефлексии.

Г. Риккерт так же, как и В. Виндельбанд, исходит из того, что наряду с миром реальных вещей существует и мир ценностей. Он не признает отождествления ценности и оценки, отмечая, что в таком случае ценности становятся частью психического бытия, а психология – способом обоснования ценностей. Согласно Г. Риккерту, ценность обладает значимостью (Geltung) и «может обладать значимостью даже и при отсутствии акта оценки, выражающего то или иное к ней отношений»³¹. Царство ценностей автономно и независимо от субъектов и объектов. «Они образуют совершенно самостоятельное царство, лежащее по ту сторону субъекта и объекта»³². Из оценок нельзя вывести мир ценностей. Скорее, наоборот, самостоятельное царство ценностей позволяет понять и акты оценок, и природу оценивающего субъекта, и их взаимоотношение с миром вещей. Философия, по Г. Риккерту, и есть теория ценностей, которые претендуют на значимость.

Культура – царство общезначимых ценностей, ибо «только в сфере культуры можно непосредственно встретиться с действительностью, связанной с такого рода значащими ценностями»³³. Но все же царство ценностей не тождественно миру культуры – необходимо еще выделить из этого мира блага и понять, «какие ценности делают из объектов культуры культурные блага»³⁴.

Однако общезначимость (тождественная, по Г. Риккерту, объективности) и согласие людей, вступающих в общение, далеко не одно и то же. В этом и состоит исток многих трудностей неокантианства, которое основывается на едином сознании, обладающем общезначимостью, но столкнувшимся с отнесением к ценностям, которые являются значимыми лишь для какой-то группы приверженцев.

В конце концов, обсуждая вопрос об объективности культурной истории, Г. Риккерт вынужден признать, что «… в сущности, мы все верим в объективные ценности, значимость которых является предпосылкой как философии, так и наук о культуре, верим даже тогда, когда под влиянием научной моды воображаем, будто не делаем этого»³⁵.