4. Возвращайтесь к “старым источникам”.

Пока расследование не прекратилось, не существует таких источников, как “старые”. Люди, работавшие в той сфере, где вы проводите расследование, зачастую вспоминают что-то, что должны были сказать вам в первый раз, могут дать новую информацию или пролить свет на ту, что вы недавно получили. Любой из этих причин достаточно, чтобы звонить им регулярно. Вудворд и Бернстайн завели себе по экземпляру списка с номерами телефонов источников. Список этот мало-помалу разросся до нескольких сот имен. Каждому из этих людей они звонили по меньшей мере дважды в неделю, каждую неделю в течение года с лишним. Как они написали затем в своей книге: “Уже тот факт, что собеседник не подходит к телефону или вовсе не снимает трубку, зачастую свидетельствуют о чем-то важном”.

 

5. Оберегайте источники, которым действительно многое известно.

Во время уотергейтского расследования Вудворд вышел на человека, работавшего в высших правительственных кругах, и поинтересовался, доходили ли до того слухи о нечистых делах. Слухи до собеседника доходили. Он знал необычайно много и, очевидно, считал своим долгом содействовать раскрытию махинаций. Однако, как всякий бюрократ, он с подозрением относился к прессе. К тому же он хотел, чтобы информация, известная лишь немногим, и в том числе ему, увидела свет со ссылками на другие источники.

Поэтому он согласился помочь Вудворду, но только на определенных условиях: он будет направлять репортера, давая нужные зацепки, но все, что он сообщит, должно быть подтверждено другими источниками. Он встречался с Вудвордом на подземных автостоянках глубокой ночью, все встречи назначал сам. Сведения, которые он мог сообщить, обещали быть столь важными, что Вудворд согласился на эти условия.

Имя этого человека репортер не открыл никому, и кто-то из руководителей “Washington Post” прозвал его “Глубоким Горлом” – так назывался модный в то время порнофильм о женщине, специализировавшейся на оральном сексе. Личность Глубокого Горла до сих пор остается тайной для всех, кроме Вудворда.

Разумеется, очень немногим репортерам выпадает удача найти и сотрудничать с таким ценным источником информации, как Глубокое Горло. Но урок из сотрудничества этого человека с Вудвордом вытекает следующий: если такой источник устанавливает определенные правила, вы должны их придерживаться. Это не значит, что надо принимать все, что он скажет, – Вудворд часто спорил со своим источником. Но когда вы придете к согласию, на попятный идти уже нельзя.

 

6. Поддержка руководства.

Редактор отдела новостей или главный редактор должны выделить людей и необходимые средства на разработку проекта. Редактор должен быть готов к тому, что проект займет массу времени и, возможно, кончится ничем. Публиковать материал только потому, что на него затрачено много времени, – верный способ нажить себе неприятности. Когда же статья наконец напечатана, она должна быть без сучка и задоринки.

Репортерам и руководству нужно также с самого начала договориться о том, составит ли расследование цикл статей, публикуемых по мере написания, либо это будет одна большая “ударная” публикация после того, как расследование завершится. В последнем случае следует установить крайний срок. Отнюдь не редкость, когда расследование тянется месяц за месяцем, а репортеры клянутся, что им нужна “всего неделька”, чтобы закончить работу. Не забывайте также, что периодические публикации могут подтолкнуть людей к тому, чтобы дать вам новую – возможно, самую важную – информацию.

Впрочем, каким бы образом ни публиковать материалы, все расследование должно идти под пристальным наблюдением кого-нибудь из руководства. Главная его функция – постоянно задавать репортерам вопросы по ходу дела. Этот руководитель должен выступать в роли “адвоката дьявола” и в то же время изучать доказательства вместе с репортерами. Он постоянно должен быть “свежей головой” в работе.

 

Существует ряд ситуаций, когда подпольная работа (расследование) – единственный способ написать статью. Скажем, успех расследования зависит от выяснения условий жизни определенной группы людей, а доступа к этим сведениям нет ни у кого, кроме этих самых людей. Либо вы понимаете, что данная вам информация о положении дел внутри организации, учреждения или компании ложная, как это обыкновенно и бывает в случае с репортерами. С нелегальной деятельностью связано множество опасностей – как для задуманной вами статьи, так и для вас лично. Во-первых, подобная деятельность предполагает долю лжи с вашей стороны, поэтому ваши разоблачения должны быть достаточно серьезны, чтобы ваша нечестность была оправданна. Во-вторых, если вы подпольно расследуете криминал, вы можете сами оказаться вовлеченными в противозаконные действия, что еще более затрудняет – а то и вовсе делает невозможным – оправдание ваших поступков. В-третьих, громадным может быть в таких ситуациях физический риск. Эта опасность иногда не исчезает спустя долгое время после публикации. Мертвый журналист ничего не напишет. Если вы нелегально работаете с теми, кто опасен для вас, крайне важно постоянно держать своего редактора в курсе ваших передвижений и контактов.

Дополнительная опасность возникает, когда вы расследуете нелегальную торговлю и выступаете в роли покупателя или продавца.

Не говоря о сомнительной моральной стороне дела, вы участвуете в событиях, изменяя их ход. К примеру, выступая в роли богатого покупателя, вы отчасти формируете рынок.

Жанр журналистского расследования предполагает самостоятельный сбор и анализ журналистом полученной информации. При этом его оценки могут и опережать последующие выводы уполномоченных госорганов, и не совпадать с ними. Конечно, автор и редакция рискуют, доверяясь тем или иным источникам и делая собственные выводы о причастности людей к противоправным действиям.

Риск, на который идут редакции при самостоятельном расследовании обусловлен бременем доказывания фактов. Тем более что чаще всего речь идет не фактах, а об оценках. Ведь гоняясь за сенсацией, редакции придумывают к невиным материалам экзотически-оскорбительные заголовки.

Морально этические принципы, которыми должен пользоваться журналист при проведении журналистского расследования:

1. Для любых обвинений, опровергающих презумпцию добропорядочности в отношении того или иного лица или группы лиц, требуются веские аргументы;

2. Мы в принципе стремимся избегать обвинений в чей-либо адрес, предпочитая не утверждать, а задавать вопросы по поводу известных нам фактов. Мы не выносим приговоров, но можем выдвигать обвинения, если обладаем для этого убедительными основаниями;

3. Мы вправе работать с "утечками" информации, которые получаем на уровне личных контактов от органов дознания, следствия или со стороны защиты. Но мы не считаем возможным публиковать такую информацию в одностороннем порядке без проведения журналистского расследования;

4. Объектами нашей критики в случаях, когда обвинение им со стороны уполномоченных органов еще не предъявлено, могут быть лица, которые занимают посты в государственных органах или играют активную роль в коммерческих структурах.

5. Любое лицо, которое становится объектом нашей критики, имеет право изложить свою точку зрения, как правило, до передачи материала в печать и эфир.

6. Мы готовы пересмотреть свою точку зрения и принести извинения в случаях, когда допустили ошибку;

7. Мы вправе говорить о негуманности тех или иных следственных мероприятий, обосновывая это общими гуманистическими требованиями;

8. Суд и только суд является органом правосудия и олицетворяет собой его идею. Мы вправе аргументированно критиковать пороки судебной системы, ошибки или поступки судей, но это не влияет на наше уважение к правосудию в целом.

9. "Давление на суд" или на органы следствия мы считаем такое комментирование хода следствия или суда, которое ведется неграмотно, без всяких аргументов, без предоставления слова обвинению или защите для изложения позиций обеих сторон. Недопустимо распространение о судьях, лицах, ведущих следствие или участвующих в деле, порочащих сведений, если они не имеют отношения к предмету публикации;

10. Мы возражаем против придания политического звучания нашим публикациям на правовые темы.

Мы не стремимся к монополии на судебную или следственную информацию, но считаем, что высокий профессионализм журналиста естественным образом создает для него преимущества при получении информации и комментариев в судах и правоохранительных органах.

40. Моральный аспект отношений “журналист – читатель”.

Информация – не просто знание. Это знание, которое необходимо где-то употребить. Только благодаря взаимодействию с читателем знание обртает характер сообщения, сведения т.е. становится информацией.

Отношение с потребителем информации (читателем) является важнейшим среди производственных связей журналиста. Журналист работает не на конкретного заказчика, а на массовую аудиторию. Общение носит безличный характер. Безличность и анонимность азалось бы начисто лишает систему “журналист-аудитория” какой-либо нравственной примеси. Однако на самом деле это не так. Профессиональный жрналист живет предвкушением встречи с читателем. В этой встрече он видит цель своих усилий. Образ адресата постоянно витает перед автором, который соотносит свои доводы с его вероятным восприятием.

Нравственный смысл отношений “журналист-аудитория” приобретает только на содержательном уровне. Оценка отношений зависит от 2 факторов:

• Правду ли пишет журналист и насколько ориентиры, которые он предлагает, помогают людям разобраться в обстановке.

• Видит ли он людей, к которым обращается, в качестве самостоятельных личностей или видит в них удобное средство для достижения своих целей.

Связь между журналистом и и его аудиторией реализуется с помощью публикации, которая представляет собой материальное воплощение этой связи. Однако не текст, как таковой, а только его содержание является звеном, связывающим источник информации с аудиторией. Таким образом журналист несет ответственность перед аудиторией за достоверность информации. Публикуя материал журналист должен в первую очередь видеть перед собой своих читателей.

Доминирующими в профессиональной морали журналистов являются отношения с адресатом информации – аудиторией СМИ. Читатель, радиослушатель, телезритель – для них мы работаем, им предназначаем плоды своих трудов, не уставая следить за изменениями действительности, чтобы вовремя сообщить о важных новостях и помочь разобраться в них. Но, как мы уже могли убедиться, продукция журналистики для адресата не всегда безопасна. Мотивируя необходимость исследовать практику потребления массовой информации аудиторией, социолог Л.Н. Федотова пишет:

 С тех пор, как между личным опытом индивида и остальным мирозданием появилась фигура Интерпретатора, человека (или института), впрочем, не с Луны свалившегося (хотя по специфичности и важности его роли человечество издавна склонно было его обожествлять), отношения между ними стали проблемой: предметом для осмысления, а может быть, и трансформации – как выполняет свою функцию Интерпретатор, какую картину мира рисует он своему окружению, в какую сторону горизонта вглядывается при этом...

 Чрезвычайное практическое значение этой проблемы определило стихийное стремление аудитории (по крайней мере, наиболее просвещенной ее части) защитить себя от чрезмерного влияния прессы. Концентрируя внимание на личностном взаимодействии человека с системой средств массовой коммуникации (СМК) под таким углом зрения, можно говорить о действиях аудитории как избирательной деятельности по отношению к СМК, активном поведении-выборе, и, наконец, барьерах, которыми индивид защищается, которые индивид противопоставляет воздействию СМК, или, если угодно, фильтрах, через которые индивид просеивает потребляемую информацию.

Анализ профессионально-этических документов, высказываний работников пера и эфира, научных трудов по профессиональной этике журналиста позволяет сделать вывод, что сегодня определяющими в этой группе являются нормы, содержащие следующие требования-ориентиры:

 

            всемерно защищать свободу прессы как одно из неотъемлемых прав человечества и всеобщее благо;

            уважать право людей знать правду, своевременно предоставляя им максимально объективную и правдивую информацию о действительности, четко отделяя сообщения о фактах от мнений, противодействуя намеренному сокрытию общественно значимых сведений и распространению ложных данных;

            уважать право людей на участие в самоопределении общественного мнения, помогая им свободно выражать свою точку зрения в печати, по радио и телевидению, содействуя общедоступности средств массовой информации;

            уважать моральные ценности и культурные стандарты аудитории, используя их в качестве ценностной основы произведений и не допуская в тексте смакования подробностей преступлений, потворства порочным инстинктам, а также утверждений и слов, оскорбляющих национальные, религиозные или нравственные чувства человека;

            укреплять доверие людей к средствам массовой информации, содействуя открытому диалогу СМИ с читателями, зрителями и слушателями, публично принимая справедливые претензии общественности к своей деятельности, предоставляя возможность ответа на критику, оперативно исправляя существенные ошибки, не допуская намеренного манипулирования сознанием адресата информации, а также дезориентации его в содержании материалов посредством их неточных заголовков.

 

41. Требования к заголовку журналистского произведения в контексте профессиональной этики.

Заголовки, бытующие в современ­ной прессе, могут быть разделены на типы по разным основаниям. Подоб­ное деление помогает более осмыс­ленно «работать» с заголовками, осо­бенно начинающим журналистам. Так, например, можно условно разделить заголовки на типы, исходя из такого основания, как степень их сложности. В этом плане существует три основ­ных типа заголовков.

  «Простой» заголовок

Он, как правило, состоит из одного предложения, включающего в себя ка­кую-то законченную мысль. Он может быть по характеру не только утверди­тельным, но и вопросительным. При­мер заголовка такого типа содержит следующий текст («Время новостей», 6 июля 2003 г.):

 Суд над Лазаренко отложен

Начало судебного процесса в Сан-Франциско над экс-премьером Украи­ны Павлом Лазаренко, запланирован­ное на 18 августа, перенесено на 14 октября, сообщила ИНТЕРФАКСУ адвокат Лазаренко Марина Долгополая. Она уточнила, что «вероятно, было несколько причин для приня­тия судьей такого решения», но для нее «абсолютно очевидно, что су­дебное заседание невозможно 18 ав­густа, так как еще не допрошены все свидетели на Украине».

 Простые заголовки, как правило, открывают небольшие по объему со­общения о каких-то дискретных со­бытиях, представляющих собой один «шаг« в развитии действительности. Именно суть этого «шага» и фиксиру­ется в «простом» заголовке.

 «Усложненный» заголовок

Подобные заголовки отличаются от «простых» тем, что «формируют­ся» из нескольких самостоятельных, логически завершенных частей, пред­ставляющих некую законченную мысль, утверждение или отдельный вопрос, важные для понимания сути данного материала. Заголовок такого типа венчает, например, текст, опуб­ликованный в «Новой газете» (17 — 20 июля 2003 г.):

 Ну, нет в кранах воды! Житель Саратова выиграл судебное дело против ДЕЗа.

В данном случае мы имеем дело с заголовком, состоящим из двух само­стоятельных частей. Чем это оправ­дано? Прежде всего тем, что автор решил поставить акцент на двух сто­ронах описываемой ситуации.

 «Заголовочный комплекс»

Как известно, журналистские тек­сты очень разнообразны. Они отлича­ются друг о друга не только по темати­ке, но и по способу отображения дей­ствительности, жанровым характери­стикам, сложности содержания. Есте­ственно, что это не может не находить своего отражения в заголовках к раз­ного рода текстам. В настоящее время при подготовке более-менее сложных материалов журналисты достаточно охотно используют так называемые «заголовочные комплексы». В их со­став входят основной заголовок и под­заголовки (дополнительные заголов­ки) самой разной сложности и назна­чения. Посмотрим, как этот комплекс развернут в публикации Леси Орловой в «Новой газете» (№ 51, 2003 г.). Ос­новной заголовок называется «Бегу­щий от себя». Вслед за ним идет пер­вый (наиболее важный), состоящий из двух частей, подзаголовок: «Идет борьба за признание нашего героя сумасшедшим. Гамлет или Идиот — вот в чем вопрос».

Заголовки можно разделить на ти­пы и по иным основаниям, например по цели эмоционального воздействия на аудиторию. По нашим на­блюдениям, в практике, например, «желтой прессы» сложились устойчи­вые типы заголовков в зависимости от цели, которую они преследуют. Ус­ловно их можно обозначить так:

• «интригующие»: «Зачем в ГИБДД спаивают пингвинов?» («Ком­сомольская правда», № 82, 2003 г.);

• «страшные» — «Учитель — убий­ца» («Комсомольская правда», № 83, 2003 г.);

• «сногсшибательные»: «Слепые от рождения будут видеть. Но только 30 минут в году» («Мегаполис-Экс­пресс», № 51, 1999 г.);

• «скандаль­ные»: «Композитор Ханок укусил Пугачеву» («Мегаполис-Экспресс», № 47, 1999 г.);

• «интимные»: «Б. Щербаков пытался затащить в стог сена Н. Шацкую» («Экспресс га­зета», № 36, 2001 г.) и т.д.

Опасные игры с заголовками

Развязность и фривольный намек Читателя может оттолкнуть фривольная интонация, не соответствующая теме. Например: Ракетчики обзавелись храмом. Очень нежелательны в заголовках, как и в тексте, игривая развязность (Дедуля-телохранитель). Особенно нежелательна игривость, резко кон­трастирующая с трагическим содержанием. В начале XX века многих — и чи­тателей, и журналистов — возмутила циничная бесцеремонность заголов­ков одесской «Газеты-копейки»: «Бац, — и нет старушки...» или «Рыбки захотелось?..» (об отравлении целой семьи рыбными консервами). Бульварная журналистика на потеху своему невзыскательному читателю эксплуатирует и в текстах, и в заголовках тему так называемого «телесного низа». Игровой элемент в данном случае предполагает определенный, на­правленный подтекст. Например: «Содержимым трусов либерийца заинте­ресовались российские компетентные органы». (Представим, каково это читать сотруднику посольства Либерии, прошедшему личный досмотр по ложному доносу, из-за подозрения в перевозке наркотиков...). Вслед за явными лидерами «желтой прессы» подобную манеру перенимают (стремясь к «массовизации» своих изданий) и газеты более основательные, откли­кающиеся, помимо скандалов, и на важные общественно-политические события. К примеру, одно из них («Комсомольская правда»), после долгого мусси­рования в прессе всех стран сексуального скандала, связанного с именем президента США Клинтона, так откликнулось на внезапную бомбардировку авиацией США иранских городов (поданную пресс-центром Белого дома как превентивный удар по «исламскому терроризму»): «Клинтон застегнул штаны и скомандовал: «Огонь!» Двусмысленности Помимо «постельных тем», помимо неуместной развязности при упоми­нании о трагических событиях, в заголовки массовой прессы проникает из таблоидов «инфекция» заголовков скандальных, намеренно обманывающих читателя, повергающих в шок предельно нетактичной игрой смыслов. Так, в пору вице-премьерства Анатолия Чубайса на обложку одного из еженедельников была вынесена новость: «Утопили ребенка Чубайса». Когда потрясенные читатели вчитывались в мелкий шрифт «экстренного сообще­ния», выяснялось, что какой-то «оппозиционер» назвал именем ненавистно­го ему политического лидера свою собаку, у собаки появился щенок... и т. д. Эффект двусмысленности нередко создается умышленно; читателю де­монстрируют недоброжелательное отношение автора к герою публикации, играя на созвучных понятиях. Например: «Валерий Зорькин занимается ре­ституцией». (Речь — о юридических шагах, предпринятых председателем Конституционного суда). Заголовок — приговор Однажды «Московский комсомолец» вышел под «шапкой». Вор должен сидеть в тюрьме. Собственно, это был не заголовок-констатация, а просто его пояснение-«оттяжка», вполне правильное утверждение, сентенция, которую журналист декларировать вправе... Так, по крайней мере, оправдывался в суде корре­спондент, чья подпись шла под материалом, с которым соседствовала сен­тенция, протянутая на всю первую полосу газеты. (Ответственным за выпуск был сам главный редактор). А назывался материал: «Паша-Мерседес», и посвящен он был разоблачи­тельным фактам из жизни высших военных чинов. Приведенные факты сви­детельствовали о незаконном приобретении «иномарки» министром оборо­ны Павлом Грачевым и, возможно, о полученных им взятках. Тяжбу выиграл истец, редакция публично извинилась и выплатила ком­пенсацию за моральный ущерб. Хотя обнародованные подозрения были не беспочвенны. Предметом обвинения явилась не суть материала (журналист вправе, добыв об­личающие документы, пробудить подозрение, побуждая к дальнейшему расследова­нию). Подсудной оказалась форма, в которой подозрение было высказано: его об­разная интерпретация в заголовке, внушение мысли, что конкретный человек — вор. Редакция на приговор не имела права. Канули в прошлое грозные окри­ки советских партийных газет, заголовков, «припечатывавших», уничтожав­ших. («Сумбур вместо музыки» — о Шостаковиче, или «О художниках-пачку­нах» — о последователях авангардисткой линии в живописи...). Итак, совершенно очевидна необходимость осмотрительного использова­ния метафоры в заголовке, необходимость «дозирования» иронии автора. Все­гда надо учитывать большие возможности (в том числе и разрушительные) по­путного комментария репортерских заглавий. С особой осторожностью следу­ет относится к «личностным» заголовкам, упоминающим имя человека или обыгрывающим его, к введению цитаты в ироничную строку, к возможным дву­смысленностям. И все же, использовать творческие возможности, которые от­крывает работа над заголовком, подчас, виртуозно «играть» — стоит.

42. Семейная тема и осторожность при ее освещении.

Эпизод, рассказанный в журнале «Журналист» обозревателем Хабаровского ТВ, хорошо запомнился мне потому, что когда-то давно и я получила от жизни похожий урок. Суть «хабаровской истории» в следующем. Снимая одну из передач, бригада краевого телевидения «открыла» замечательного человека. Работал он шорником и в передачу попал мельком, попутно – так, несколько кадров. А внимание журналистов на себя обратил: он покорил нас и страстной любовью к лошадям, и весьма своеобычной философией своего дела, и удивительным мастерством в изготовлении седел, уздечек. И собеседник он оказался – что надо.  

Словом, телегруппа решила приехать в село еще раз, чтобы сделать передачу специально о нем. Но увы... Автор материала делится с читателями: Встретил нас совсем другой человек, необщительный, замкнутый. Сниматься наотрез отказался. Как мы ни бились – ни в какую разговаривать не захотел. Что случилось? Что произошло? Молчит – и все тут! Перед самым отъездом одна разговорчивая селянка объяснила нам что к чему: после передачи заела шорника жена. А виной всему мой вопрос, заданный в шутку и, как назло, вошедший в тот первый крошечный эпизодик. Что бы сделал шорник, случись новый всемирный потоп? Кого бы в первую очередь посадил в ковчег? Догадываетесь, что он ответил? Ну, конечно, лошадь. Как на это отреагировала законная супруга, тоже наверняка догадываетесь. С тех пор и замкнулся человек, с коварными телевизионщиками дела иметь не желает. Так что напрасно мы приехали. Конечно, корреспондентка не хотела причинить неприятность этому замечательному человеку, а получилось, что причинила.

Наверное, мало кому из журналистов на заре профессиональной карьеры удается обойтись без таких эксцессов. Потому и сконденсировался подобный исторический опыт журналистской профессии в группу профессионально-нравственных норм, призванных регламентировать отношения «журналист – герой».

Для журналиста такие отношения неминуемы. Ведь какой бы ситуацией ни заинтересовался работник СМИ (она может быть позитивной, проблемной или конфликтной), участники событий на объекте, куда он попал, неизбежно становятся действующими лицами его материала – персонажами, «героями», положительными или отрицательными. А они, между прочим, живые люди, им и дальше жить в том самом окружении, которое прочтет, увидит или услышит посвященное им журналистское произведение. Нередко от этого зависит их дальнейшая судьба. Ладно, если все ограничится обидой жены («Значит, лошадь тебе дороже?!») или подтруниванием друзей («А ну, кузнец-молодец, покажи, какие там у тебя миндалевидные глаза?..»). Но ведь бывает, что после неловкого слова в прессе человек с хорошей репутацией вдруг превращается в объект подозрений и пересудов, способных надолго отравить ему жизнь. Речь в данном случае идет не о справедливой критике в адрес героя, а именно о журналистских «неловкостях». Что касается критических материалов, то при работе над ними главная опасность для журналиста – впасть в предвзятость. Человек может пережить любую критику, если она справедлива, доказательна и корректна (неприятно, конечно, но сам виноват!). А вот если журналистские оценки предвзяты, поверхностны, рождены профессиональной недобросовестностью, тогда и случаются с героями сердечные приступы.

Все это вместе взятое и определяет исключительное значение профессионально-нравственных норм данного ряда. Наиболее существенны среди них следующие:

 

            заботиться о непредвзятости своих публикаций, избирая в качестве будущих персонажей лиц, отношения с которыми не могут быть признаны корыстными и противоречащими общественному благу или пристрастными;

            уважать как личность человека, ставшего объектом профессионального журналистского внимания, проявляя в ходе общения с ним корректность, такт и выдержку;

            уважать право человека на неприкосновенность частной жизни, не позволяя себе вторжения в нее без согласия будущего героя во всех случаях, кроме тех, когда герой является публичной персоной и его частная жизнь вызывает несомненный общественный интерес;

            быть верным реальности, не искажать в материале жизнь героя, помня, что это – лицо реальное, а потому любая попытка приукрасить или очернить его будет замечена и не только осложнит отношения героя с его окружением, но и дискредитирует в глазах этого окружения автора публикации и средство массовой информации, в котором он работает;

            воздерживаться в материале от любых пренебрежительных замечаний или намеков, способных унизить героя, а именно: от иронического обыгрывания его имени, фамилии, деталей внешности; от упоминания о нем как преступнике, если это не установлено судом; от недоброжелательных реплик по поводу расы, национальности, цвета кожи, религии, болезней и физических недостатков.

 Из поколения в поколение передается в журналистской среде давно родившийся мудрый завет: закончил писать материал – прочти его глазами своего героя, а потом представь себе, что встретился с ним взглядом. Если ты можешь смотреть ему в глаза, значит, все в порядке. А если тебе хочется отвести свой взгляд, если почувствовал вдруг неловкость, то плохо дело: в чем-то согрешил. И не так-то просто обнаружить такую погрешность!