Автобиографическая проза

В качестве приложения к "Книге песен" даются автобиографические письма

Петрарки и знаменитый его диалогизированный трактат, также имеющий в

значительной степени автобиографический характер. Они не только интересны

сами по себе. Они, как думается, помогут читателю глубже разобраться и

оценить "Книгу песен". В сущности, они являются бесценным к ней

комментарием.

"Письмом к потомкам" Петрарка предполагал завершить свои "Старческие

письма" ("Rerum senilium libri", 1366). Письмо это осталось; в наброске,

который его ученики и почитатели не решились включить в "Старческие письма".

В XVI веке "Письмо к потомкам", подвергнутое порой весьма произвольным

исправлениям, было опубликовано. И только уже в нашем веке стараниями ряда

ученых оно было освобождено от всевозможных наслоений и опубликовано в более

или менее первозданном виде. Вполне возможно, что писалось оно в два приема,

то есть где-то в промежутке между 1351 и 1370-1371 годами. Как бы то ни

было, письмо содержит множество достоверных сведений о жизни и умонастроении

его автора.

Письмо к Гвидо Сетте датируется уже совершенно точно. Написано оно в

1367 году в Венеции и адресовано близкому другу Петрарки архиепископу Генуи

и основателю бенедиктинского монастыря Червара (возле Портофино), где Гвидо

и умер в год написания письма.

Из всех автобиографических писем Петрарки оно является самым

пространным и очень дополняет предыдущее "Письмо к потомкам".

Диалогизированный трактат "Моя тайна, или Книга бесед о презрении к

миру", чаще именуемый просто "Моей тайной", не предполагался автором к

широкому распространению. Написан он был в Воклюзе в 1342-1343 годах, в

период наибольших душевных смятений Петрарки. В 1353-1358 годах в Милане

Петрарка еще раз просмотрел и подправил рукопись.

"Моя тайна" является одним из замечательнейших литературных памятников,

лежащих у истоков европейского Возрождения. Она замечательна как по своей

психологической проницательности, так и по глубине морально-этических

проблем, в ней затронутых. Блистательная эрудиция - не без некоторого даже

щегольства - не помешала ни искренности тона, ни простоте изложения. Книга

построена в форме диалога, который ведут в присутствии молчаливой Истины

Франциск (Петрарка) и Августин Блаженный. Нечего и говорить, что этот диалог

- литературный прием, что это даже не воображаемый разговор ученика и

учителя, правого и неправого, а скорее беседа человека со своим "двойником",

спор между сознанием и чувством. Впрочем, нельзя не признать, что в

обрисовке двух "спорящих" есть определенные черты индивидуализации, что-то

похожее на "характеры" (недовольный собой, зачастую упрямый Франциск и

умудренный, готовый понять заблудшего собеседника, но твердый Августин).

Книга состоит из трех Бесед. При всей внешней непринужденности и как бы даже

произвольности разговора она имеет четкое тематическое разделение: Беседа

первая посвящена выяснению того, каким образом безволие Франциска привело

его к душевным блужданиям. В этой Беседе утверждается тезис: в основе

человеческого счастья и несчастья (понимаемого в моральном смысле) лежит

собственная свободная воля человека. Беседа вторая посвящена разбору

слабостей Франциска, исходя из представления о семи смертных грехах. Беседа

третья касается двух наиболее укоренившихся в душе Петрарки слабостей: любви

к Лауре и его славолюбии. В этом вопросе спор становится наиболее острым.

Петрарка оправдывает свою любовь к Лауре тем, что именно она помогла и

помогает ему избавиться от земных слабостей, именно она возвышает его (такое

толкование любви к Лауре лежит в основе второй части "Книги песен"). Что

касается славолюбия, то Петрарка оправдывается тем, что любовь к знанию

должна поощряться и заслуживать всяческого человеческого признания

(любопытно, кстати, что век спустя гуманисты признают эту тягу достойной

даже божественного признания). Петрарка упорно отстаивает эти две свои

страсти, видя в них смысл существования. Примирение между высшими моральными

требованиями и необходимостью активной земной деятельности - смысл

предлагаемого Петраркой компромисса. Августин вынужден не то чтобы уступить,

но, во всяком случае, признать невозможность моментального и полного

"обращения". Таким образом, вплоть до выработки иной шкалы человеческих

ценностей, когда возвышенная любовь и стремление к активной человеческой

деятельности и знанию смогут быть примирены с категориями морального

абсолюта, окончательное решение начатого спора откладывается. Этот спор

предстояло решить уже наследникам Петрарки, и решить в его пользу.

Думается, что без "Моей тайны" читателю трудно было бы приобщиться и к

тайне "Книги песен".