- •{5} Философия театра николая евреинова
- •{29} Театр как таковой1
- •{31} К новому читателю (Предисловие ко 2‑му изданию)
- •{34} Предисловие без маски, но на котурнах (к 1‑му изданию книги, 1912 г.)
- •{39} Апология театральности
- •{43} Театрализация жизни Ex cathedra
- •{69} Тайна статиста
- •{72} К вопросу о пределах театральной иллюзии Беседа
- •{77} Несмешное «вампуки»201 Анафора202
- •{81} О театральной пьесе Экстракт статьи
- •{83} Театральные инвенции
- •Ценность искренности
- •Своя красота
- •[Интерес к театру и к мировым вопросам
- •Театральность и театральщина
- •В минуту жизни трудную
- •Сценический императив220
- •Мой идеал
- •Чтение как тайная театрализация
- •Чары театра
- •Театральность как аппетитность
- •Урок испанцев
- •Еще об искренности
- •{86} Артистическое определение
- •Intelligenda222
- •Халатное отношение к театральности
- •Желание
- •Форма и суть
- •{87} Обязательная театральность и ее чары
- •Дважды два (арифметический парадокс)
- •Табачная вывеска
- •{88} Плохо скроенная, но крепко сшитая сентенция
- •К актерам
- •Простой народ
- •Маскарадный язык
- •Критики?
- •Опоздавшие слепцы
- •Удивленье э. Т. А. Гофмана
- •{90} [Три инвенции из «Красивого деспота»227
- •Как понимать?
- •Парадокс
- •{92} В категории театральности
- •Заклятому врагу театральности
- •Театральность как оправдание
- •Рекорд театральности
- •Смертельный страх и театральный соблазн
- •Моя «Веселая смерть»234
- •{94} Новые театральные инвенции235
- •Что весит на весах космоса — ленточка в косичке вертлявой девчонки
- •{95} В чем мой «monumentum aere perennius»236?
- •Жизненность и театральность
- •Театр — зеркало жизни
- •{96} Какими мы любим себя
- •Тайна настоящих актеров
- •{99} Введение в монодраму238
- •{113} Театр для себя265
- •Часть первая (Теоретическая)
- •{115} Взвитие занавеса
- •{117} Театрократия Пригоршня раз навсегда взвешенных слов
- •{131} К философии театра
- •I. «Театр» и театр
- •II. Воля к театру
- •III. Малолетние «преступники»
- •IV. Преступление как атрибут театра
- •Post scriptum323
- •V. Каждая минута — театр
- •«На бис»
- •VI. Дон Кихот и Робинзон
- •VII. Режиссура жизни
- •VIII. Актеры для себя
- •IX. Эксцессивный «театр для себя»
- •1. Театральная гипербулия
- •{199} 2. «Король-безумец»
- •3. Русские «оригиналы»
- •4. Эротический «театр для себя»
- •{219} 1) Зритель
- •2) Актер
- •3) И зритель, и актер
- •5. Патомимы
- •Часть вторая (прагматическая)
- •{241} Мы, аристократы театра! (Эстокада)
- •{269} Урок профессионалам
- •{277} Об отрицании театра (Полемика сердца)
- •{289} Театр пяти пальчиков
- •{292} Театр в будущем (Нефантастичная фантазия)
- •{297} Мой любимый театр
- •{299} Часть третья (практическая)
- •{301} «Театр для себя» как искусство
- •I Общественный театр на взгляд познавшего искусство «театра для себя» (Из частной переписки)
- •II Об устройстве «Спектаклей для себя» (Проповедь индивидуального театра)
- •1. Theatrum extra habitum mea sponte718
- •2. За
- •3. Страхование успеха «спектаклей для себя»
- •{321} III Суд понимающих… (Сон, настолько же невероятный, насколько и поучительный)
- •{351} Пьесы из репертуара «театра для себя»
- •Выздоравливающий
- •Авто-куклы
- •{355} Бал дурного тона
- •Сантиментальная прогулка
- •Бразильянское
- •Ночью, в каюте…
- •Кейф в гареме
- •Утонченный Grand Guignol840
- •Обед с шутом
- •Счастливая Аркадия
- •Примерка смертей Из записной книжки (d’inachevée858)
- •Доброе, старое время
- •Туристы в Петрограде
- •Поучения, к обрядам относящиеся
- •Об инсценировке воспоминаний
- •{406} Занавес падает
- •{407} Демон театральности904
- •{409} I. Леонид Андреев и проблема театральности в жизни
- •{413} II. Из «дневника сатаны»
- •{415} III. Христианский пережиток
- •{498} Именной указатель
- •{527} Список литературы, упоминаемой и цитируемой Евреиновым
- •{419} Комментарии
- •В настоящий текст внесены многочисленные исправления, выявленные самим Евреиновым и напечатанные в Errata в приложении к третьему тому «Театра для себя».
Обед с шутом
И валились несмолкаемым смехом блаженные боги, Видя Гефеста, как он хлопотал, по чертогу, хромая.
Илиада, песня 1‑я, ст. 599 и 600
Stultorum numerus est infinitus842.
Надпись на штандарте «Дижонской пехоты»
Вы можете обо мне все что угодно думать, но между состраданьем и осмеяньем там, где имеется повод и к тому, и к другому, я решительно склоняюсь в сторону последнего, верный нраву своих здоровых и веселых предков. Я бы счел себя лицемером, если б скрыл от вас, что мне детски-смешно, когда, например, здоровенный детина, «пустившись в грациозности», вдруг оступается и расквашивает себе нос. Мне смешно, когда пожилая, некрасивая дама «порхает», невзирая на свою чрезмерную полноту, одевшись и «намазавшись» с видимой претензией завлечь чье-то сердце. Мне смешон до чесотки рук бездарный поэт-графоман, воображающий себя гением. Смешон генерал, полагающий чин равнозначащим уму и образованию. Смешон пьяница, порющий чепуху и откровенничающий себе же в ущерб. Выскочка, припертый к стене знавшими его в «прежние годы». Скупердяй, к которому веселая компания навязчиво явилась в гости и требует раскошелиться. Смешон заведомый плут, распространяющийся о морали. Дурак, занимающий общество позапрошлогодними анекдотами. Круглый невежда, рассуждающий о политике, искусстве и вообще о «высоких материях». {373} Смешон трус. Смешон суеверный. Смешон мнительный. Шарлатан. Карлик. Верзила. Длинный нос. Заика. Ломака. Грязнуля. Свиное рыло. Шаркун. Глупендяй. Шут!..
Я обожаю шутов!
Когда мне хочется позвать к себе гостей для веселого препровождения времени, — я непременно приглашаю в числе прочих… шута.
Правда, мой шут одет, в таких случаях, не по форме — без колпака, без жезла с погремушками, без обуви с закрученными вверх носками, — но все, кроме него, видят на нем и колпак, и жезл в руках, и носки — таково все его поведенье.
И оттого, что такой гость не в присвоенном ему наряде, бывает иногда особенно весело и, я бы сказал, даже препикантно.
Шут!..
Стало быть, это или детина, «пускающийся в грациозности», или «импонирующий» генерал, или «откровенный» пьяница, или плут, трус, шарлатан, ломака, «остряк», длинный нос, дурак — что-нибудь вроде этого или и то и другое вместе взятое.
Вы не станете отрицать, что в жизни нет ничего полезнее и в то же время приятнее, как пищеварительный смех!
Гомерический хохот!.. Да ведь это же хохот самих олимпийских богов, потешавшихся видом обоюдохромого Гефеста843!.. Смех царей над Терситом-шутом844, восседавшим на их совещаньях и не щадившим, в нападках, Агамемнона — жреца и владыки народов!
Множество слов беспорядочных в мыслях своих сохранил он. Чтобы царей задевать, говоря, что случится, без толка, Лишь бы он думал, что греки найдут его речи смешными. Он безобразнейший был изо всех, кто явился под Трою. Был он косой и хромой, и его искривленные плечи Вместе сходились к груди, да еще заостренною кверху Он головой отличался, и редкий торчал на ней волос —
вот какими стихами1 почтил сам Гомер древнейшего шута всех народов!
И если трагические герои у стен Илиона не могли обойтись без шута, как не могли обойтись без него сами державные боги Олимпа, то христианская церковь сурово-аскетического Средневековья принимает уже шута в свое лоно чуть не с санкцией участия его в тех или иных обрядах.
Многочисленные изображения фигур шутов в церквах (не говоря уже о старых парижских), например, в Корнвалисе845, — в церкви св. Маллиона, в церкви св. Левана и др.2 служат достаточной пищей для размышления {374} тем, кто не знаком с содержанием проповеди св. Августина «De Tempore»846 или не читал «Мемуаров, которые могут служить для истории Празднества Глупцов, которое справлялось при многих церквах» ученого дю Тюльо3.
Что «в старину живали деды веселей своих внучат», об этом красноречиво говорят хотя бы такие факты, как форменное шутовство причта при исполнении заупокойной обедни («obit»), практиковавшееся иногда в XIII веке, или свидетельство Дионисия Галикарнасского1847 о фигурировании римских шутов даже в похоронных процессиях.
И право же в наш век, когда мы, увлекаемые другой крайностью, готовы из любой веселой пирушки устроить панихиду, — с невольной завистью оборачиваешься назад и благодарно кланяешься историческим «смехачам», уж не нуждающимся в нашей благодарности.
Присматриваясь к ним, вдруг замечаешь, что роль хорошего шута была совсем нелегкая, а главное — отнюдь не унизительная в такой степени, в какой это рисуется большинству при поверхностном изучении истории.
Роли шута не стыдились царь Давид2, мудрый баснеслагатель Эзоп, Антиох IV Эпифан848, царь Сирийский (174 – 164), Антиох IX849, тоже царь {375} Сирийский (144 – 94)1 граф Адольф Клевский, основатель ордена шутов (в 1381 г.), Генрих Бурбонский, принц Конде2850, победоносный генерал Людовика XII граф д’Аркур, управляющий домашними делами Карла V Жан де Ванденэсс851, епископ и герцог Лангрский де ла Ривьер852, наши именитейшие сподвижники Петра Великого — члены «всешутливейшего собора», наш гениальный Суворов и многие другие именитые, умные и талантливые.
Сознайтесь, что после этого перечисления «дурацкий колпак», добровольно надетый, словно и перестает казаться «позорным украшением»! Многочисленные ж примеры истории, когда великие монархи охотнее слушались (и с большим в результате успехом) советов своих верных и лучших шутов, нежели своих верных и лучших министров, окончательно нас убеждают, что историческая ценность шута, вошедшего в лексикон бранных слов, нуждается в решительной переоценке, и учат глубже понимать Рабле, сказавшего устами своего Пантагрюэля, что «безумный нередко изучает мудрого».
После всего сказанного должно быть понятно, что бывают шуты и «шуты», — потешники невольные и добровольные3.
Я начал с восхваленья первых, как интересно-допустимых объектов в «театре для себя», при созыве гостей для веселого препровождения времени. Но что вторые (добровольные шуты) много желанней, — в том нет сомненья для того, кто всякое «наверняка» предпочитает в театре случайности.
Мне даже приходит в голову: кто любит подышать часок-другой старинкой, отчего бы тому не попробовать сынсценировать дома званый «обед с шутом», традиционно одетым, традиционно ошарашивающим при встрече гостей, традиционно потешающим их за обедом, а после обеда разыгрывающим all’improviso853 (или почти all’improviso, в интересах «наверняка») несколько сценок, слишком интимных и дерзких, чтоб быть когда-нибудь разыгранными на публичных подмостках.
Почему я предлагаю именно «обед с шутом»? — Да потому, что это существенная и начальная часть пира, влекущая за собой у добрых хозяев «вечеринку» и «ужин». К тому же Эразм Роттердамский в «Похвале глупости» влагает ей в уста и такой raison d’être: «Без приправы глупостей нет веселья. Это до такой степени верно, что если не хватает человека, который {376} бы потешал компанию действительной и притворной глупостью, то либо приглашают наемного смехотвора, либо допускают к себе какого-нибудь смешного блюдолиза, для того чтобы он смешными, то есть глупыми словоизвержениями, нарушал молчание и разгонял скуку собутыльников. И в самом деле, какой был бы толк от набивания желудка столькими закусками, сластями и лакомыми блюдами, если бы в то же время не услаждались одинаково и зрение, и слух, наконец, вся душа смехом, шутками».
Роль шута может взять на себя любой из дружески расположенных к вам «остроумцев», чуждых предрассудков и внемлющих идее «театра для себя» даже тогда, когда его буффонность грозит риском скандала при хлесткой обиде.
Если не найдется среди ваших друзей столь самоотверженного, сынсценируйте «обед с шутом» у вашего приятеля, взяв главную роль — роль шута — на себя.
Уделите предварительно время, чтобы хорошенько вспомнить, расспросить и поразмыслить обо всех слабостях, странностях и смешных сторонах приглашенных гостей; ваш лук, как у Терсита, будет знать тогда, в кого какую стрелу направить и с какою силой. Костюм можете взять напрокат хоть у Лейферта!
Костюм даст вам развязность, а во всем остальном неизбежно чреватом случайностями, взывающими к быстрым экспромтам, да помогут вам Мэтэ, Апедия, Аноя, Трюфэ и Комос, равно как и вечные спутницы истого угодника веселых небожителей — Евтерпа, Талия и Полигимния854!