!Гипноз / Рожнов В. - Гипноз от древности и до наших дней

Широко известно решительное и смелое поведение Бехтерева в судебно-психиатрической экспертизе по де­ лу Бейлиса, гнусно сфабрикованному черносотенной ре­ акцией. Велико было бешенство царских опричников, когда после ясного, не допускающего никакого двойно­ го толкования и фальсификации заключения Бехтерева царским судьям пришлось оправдать нагло оклеветанно­ го М. Бейлиса1.

В 1884 году 37-летнего Бехтерева приглашают на должность начальника кафедры психиатрии и невропато­ логии Военно-медицинской академии, той самой, в ко­ торой он получил высшее образование (новое название она получила в 1881 году после преобразования ее в военно-медицинское учебное заведение). Здесь развер­ нулась его кипучая деятельность пытливого исследова­ теля, проницательного врача, талантливого организато­ ра, всемирно известного ученого.

Восторженно приветствовал Бехтерев Великую Ок­ тябрьскую социалистическую революцию. Вот слова пламенного призыва, которыми он закончил свое об­ ращение к ученым-собратьям: «Мы должны отдавать себе отчет в том, будем ли мы с победившим народом, который завоевал себе свободу, хочет строить свое бу­ дущее и зовет нас соучаствовать в этом строительстве. Может ли быть сомнение в ответе на этот вопрос?»

Выдающийся ученый, академик Владимир Михайло­ вич Бехтерев, как мы уже говорили, был в своем твор­ честве многогранен. Во всех энциклопедиях после его имени называются сразу три специальности: невроло­ гия, психология и психиатрия, и в каждой из них он оставил глубокий след.

Бехтерев побывал в клинике Шарко в то время, когда там кипела работа по изучению гипноза. Бехтере­ ва очень заинтересовали эти исследования, и по приезде в Россию он широко поставил лечение гипнозом и вну­ шением в Казани, в бытность его там заведующим ка­ федрой нервных и душевных болезней медицинского факультета университета.

Начиная с этого времени и до последнего дня жиз­

А. Юшинского якобы с ритуальной целью. Судебный процесс, орга­ низованный царским правительством в 1913 году, был одним из актов шовинистической политики царизма. Под давлением обществен­ ного мнения суд присяжных оправдал Бейлиса.

1Я1

Владимир Михайлович Бехтерев (1857—1927)

интереса к этим явлениям. Слова «до последнего дня жизни» здесь следует понимать совершенно букваль­ но, так как последний научный доклад, сделанный Вла­ димиром Михайловичем за 30 часов до смерти, был по­ священ разработанной им методике коллективного ле­ чения алкоголиков внушением в гипнозе.

На руководимых Бехтеревым кафедрах (вначале в Казани, а затем в Петербурге) и в созданном им психо­ неврологическом институте проводились специальные исследования физиологических механизмов этих явле­ ний. Сам Бехтерев был прекрасным психотерапевтом и постоянно применял гипноз и внушение в собственной лечебной практике. Все связанные с этими явлениями вопросы Бехтерев освещал студентам в своих лекциях.

Рассказывая в медицинских периодических изданиях о ярких, почерпнутых из личной лечебной практики при­ мерах успешного применения гипноза и внушения в ле­ чении различного рода заболеваний, Бехтерев неустан­ но призывал своих коллег шире использовать этот метод.

182

Огромное значение имела деятельность Бехтерева по ознакомлению широкой публики с правильным, есте­ ственнонаучным представлением о методах психоте­

Бехтерев дал глубокий анализ обстановки, в которой совершаются «чудодеяния». Он показал, что факты, ко­ торые мистики выдают за чудесные исцеления, божест­ венные откровения, духовидения и т. п., имеют в своей основе неизвестные большинству людей явления гипноза и внушения. В своей брошюре «Внушение и его роль в общественной жизни» Бехтерев приводит в доказа­ тельство этой мысли массу примеров из истории и жи­ тейской практики. Вот один из очень впечатляющих случаев.

«Мальчик Г. страдал параличом истерического проис­ хождения, природа которого, к сожалению, осталась нераспознанной со стороны известного в Петербурге психиатра, признавшего его неизлечимым. Парализо­ ванный мальчик оставался беспомощным уже много лет, как вдруг однажды во сне он увидел лик божьей мате­ ри, приказавшей ему поклониться святой иконе, нахо­ дящейся в часовне по Шлиссельбургскому тракту у Стеклянного завода и известной тем, что ударом мол­ нии в 1888 г. было разрушено все внутри часовни, но сохранился лишь образ божьей матери, причем лик ее оказался усеянным в форме венца медными монетами из сборной народной кружки. Проснувшись, Г. настой­ чиво начал просить себя повезти к упомянутой иконе, и когда желание его было исполнено, то оказалось, что уже во время молебна он получил возможность стоять на ногах и с этих пор начал ходить».

Бехтерев показывает, что этот взятый из жизни слу­ чай, выглядящий в глазах верующих неопровержимым свидетельством «божественного милосердия», в дейст­ вительности имеет вполне естественное присхождение. Фанатическая вера в силу иконы, которую молва из-за приключившегося с ней необычного происшествия ок­ ружила ореолом чуда, связавшись с самым сильным же­ ланием выздороветь, подчинила себе все чувства и мыс­ ли мальчика, не оставив места в его сознании никакой критике. Эта мысль действовала по механизму само­ внушения, благодаря которому и произошло почти мо­ ментальное освобождение больного от истерического паралича.

183

Внушение и самовнушение обязаны своим действием материальным, естественным процессам. Подвергнув справедливой критике многочисленные определения этих понятий, дававшиеся до него другими гипнологами, Бехтерев предложил свою формулировку. Он называл внушением «воздействие одного лица на другое путем непосредственного прививания идеи, чувства, эмоции и других психофизических состояний без участия личного сознания внушаемого лица». Влияя в первую очередь на область эмоций, на воображение, внушение чрезмерно их обостряет и тем самым заглушает рассудочную, критическую оценку действующих на психику впечат­ лений. Подобным же образом могут действовать на че­ ловека некоторые мысли и чувства, возникающие в его собственном мозгу, без воздействия постороннего лица, когда, как писал Бехтерев, «то или другое представле­ ние проникло в сознание, как нечто готовое, в форме виденного примера и т. п.».

Внушение — одно из сильных средств воздействия на психику людей. Внушенная мысль, будучи лишена строго­ го и столь необходимого контроля разума, способна с не­ одолимой силой влиять на поведение человека, а также на деятельность его организма. Но средство это обою­ доострое. Оно может быть употреблено и на благо и во зло людям. Особенно сильно действует оно на человека, находящегося в гипнотическом состоянии.

Бехтерев приводит множество примеров, когда вну­ шение использовалось во вред человеку. Доскональнейшим образом он прослеживает причины различных психических эпидемий, как он называет возникавшие по временам массовые увлечения теми или иными сек­ тантскими вероучениями, теориями всевозможных мис­ тиков, средневековые эпидемии демономании и кол­ довства, кликушество и т. п. Во всеоружии собственного большого клинического опыта и обширных познаний в области психиатрии и психологии Бехтерев убедительно доказывает, что во всех этих фактах немалую роль сы­ грали явления гипноза, внушения и самовнушения.

Давно уже было замечено, что внушаемость людей особенно велика, когда они находятся в массе. В этом случае наэлектризовывающее людей внушение усили­ вается за счет взаимного влияния охваченных общими чувствами людей друг на друга—за счет взаимного внушения и подражания. Этими средствами охотно и умело с давних пор пользуются сторонники мистики, направляя их во вред людям. В то же время в руках

184

людей науки, в руках врачей внушение может быть са­ мым широким образом применено в качестве успешно­ го средства борьбы со многими заболеваниями.

После подавления революции 1905 года реакция праздновала победу и вместе с тем прекрасно чувство­ вала ее непрочность. Как всегда бывало в истории,

вподобные периоды взбурлил грязевой вулкан мистики

исуеверий.

Характеристику этой эпохи мы уже давали на страни­ цах настоящей книги, в главе, где речь шла о Распутине, здесь же добавим только, что Бехтерев стоял в первом ряду борцов с любыми формами дурмана и мракобе­ сия, нарочито разжигавшегося в то время в России представителями правящих классов. В своих устных и пе­ чатных выступлениях он настойчиво, отважно и страстно пропагандировал материалистические представления о гипнозе и внушении, беспощадно тем самым вскрывая ложность всей этой мистической шелухи.

На основании собственных наблюдений, а также на­ блюдений и исследований многочисленных учеников Бехтерев развил представление о гипнозе как о своеоб­ разном видоизменении обычного естественного сна. В чем, по Бехтереву, главное отличие гипноза от нор­ мального сна? Гипнотический сон вызывается искусствен­ но теми усыпляющими приемами, которыми пользуется гипнотизер. Наиболее удобным и успешнее других дей­ ствующим приемом Бехтерев считал словесное внуше­ ние сна, которое может заключаться как во внушении гипнотизируемому представлений, связанных у каждого человека с засыпанием, так и путем повелительного тре­ бования— «Спать!». Слабые физические раздражители, по его мнению, могут способствовать быстроте усыпле­ ния, а иногда и вызывать гипнотический сон без всякого словесного внушения.

Бехтерев уделил много внимания исследованиям, направленным на то, чтобы разработать способы повы­ шения лечебной эффективности внушения, проводимого больному в гипнозе или наяву.

Однако и Бехтереву не удалось полностью освобо­ дить развитые им представления о гипнозе и внушении от чисто психологического истолкования. Его объяснения все еще отражали ту описательность формулировок, ко­ торая характерна для определений, выдвинутых до него другими исследователями гипноза — Брэдом, Шарко, Льебо, Бернгеймом, Токарским и Данилевским. Прин­ ципиально правильные, материалистические, они все же

186

недостаточно проникали в природу этих явлений, не

с психической деятельностью мозга, не могло произой­ ти раньше, чем были установлены основные закономер­ ности этой деятельности.

ПРИНЦИПЫ, РОЖДЕННЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТОМ

Первопричины гипнотических явлений таятся в осо­ бенностях деятельности мозга — таково единодушное мнение ученых-материалистов. Но задача добраться до этих глубин не так-то проста. Та наука, которая по са­ мому своему существу была призвана выявлять эти особенности, устанавливать законы психики — психоло­ гия, тысячелетиями оставалась здесь беспомощной. В чем причины этой бесплодности, четко и правдиво сказал И. М. Сеченов. Виноват сам принятый в ней способ позна­ вать психику — метод наблюдения над собственными мыслями, чувствами и поступками исследователя и сопо­ ставления их с переживаниями и поведением других лю­ дей. Несвободный от сугубо личных, предвзятых сужде­ ний, этот метод роковым образом ведет к ошибкам. С се­ редины прошлого века все большее и большее число прогрессивно мыслящих ученых — невропатологов и психиатров, физиологов, психологов и педагогов — осо­ знает необходимость найти какой-то новый метод из­ учения работы мозга, который дал бы, наконец, воз­ можность исследовать самое сложное из всего сущест­ вующего в природе — человеческую психику непредвзя­ то и точно.

Задача эта была впервые решена Иваном Петровичем Павловым, который нашел, что самые сложные проявле­ ния нервной деятельности можно успешно изучать с по­ мощью метода условных рефлексов.

Однако с того момента, когда Павлов и его сотруд­ ники убедились в том, что с помощью условных реф­ лексов можно получать точные и проверяемые данные, и до того времени, когда в результате многочисленных, остроумно задуманных и тщательно проводимых экспе­ риментов сложилась целостная объемная концепция о

187

законах работы высших отделов мозга,— прошли десятилетия. Первое издание своего обобщающего тру­ да на эту тему — «Лекции о работе больших полушарий головного мозга» — Павлов предварил, в своем посвя­ щении сыну, словами: «плод неотступного двадцатипяти­ летнего думания». Это издание вышло в 1927 году. Ста­ вить опыты и неотступно думать и потом пришлось не­ мало. (Третье издание вышло в 1935 году.)

Физиологическая концепция, разработанная Павло­ вым и его последователями, получила название учения о высшей нервной деятельности. В нем не только рас­ крывались основные общие законы работы высших от­ делов мозга, но содержалась и реальная возмож­ ность подхода к пониманию многих других сложных вопросов физиологии, психологии и медицинской прак­ тики, которые не находили удовлетворительного разре­ шения в течение веков, а некоторые и тысячелетий (вопрос о природе сна, о причинах некоторых психиче­ ских заболеваний, нервно-психических нарушений и др.). Одним из таких вопросов был гипноз и связанные с ним явления — внушения, самовнушения. В лабораториях, руководимых Павловым, им и его учениками были по­ ставлены специальные опыты, данные этих опытов скрупулезно анализировались в свете развернутой си­ стемы понятий, сложившихся в рамках учения о высшей нервной деятельности. Все это позволило внести боль­ шую ясность в загадочную проблему гипноза и вну­ шения.

Чтобы и наш читатель мог получить достаточно чет­ кое представление о том, чего же удалось при этом до­ стигнуть, без знакомства хотя бы с самыми необходи­ мыми понятиями физиологии условно-рефлекторной деятельности не обойтись. Нам кажется, что предста­ вить такую возможность может изложение вопроса в исторической последовательности. Мы постарались сде­ лать это в самой краткой форме.

Итак, в 1901 году И. П. Павлов, уже завоевавший всемирную известность своими открывшими новые гори­ зонты блестящими экспериментами по изучению дея­ тельности пищеварительных желез, установил следую­ щий, с виду совсем незначительный факт. Собака, на которой изучали работу слюнной железы, выделяла слюну не только тогда, когда еда попадала к ней в рот, но и тогда, когда она видела пищу издали и даже когда лишь слышала приближающийся стук ботинок служите­ ля, обычно приносившего корм.

188

Иван Петрович Павлов (1849—1936)

Что касается выделения слюны во время еды, то здесь физиологический механизм явления не составлял никакого секрета. Это давно известный физиологам рефлекс — пища раздражает имеющиеся во рту оконча­ ния вкусовых нервов, в ответ на возбуждение которых центральная нервная система посылает к слюнным же­ лезам сигнал, побуждающий их к деятельности. Таких и подобных ему рефлексов было изучено к началу нашего века множество. Но как с точки зрения физиоло­ гии объяснить то, что у собаки «слюнки текут» и при одном лишь взгляде на пищу, на кормушку, в которой

еедают, и при звуке шагов того, кто ее приносит? Когда Павлов обнаружил это явление, подробно опи­

сал и позднее объявил его не более не менее как основ­ ным элементом высшей нервной деятельности, против­ ники стали укорять его в том, будто в этом нет ничего нового. Всем известно и понятно: собака знает по этим признакам (шум шагов, вид кормушки и др.), что сей­

о противниках! И сам Павлов, когда впервые обнаружил этот факт, тоже пытался объяснить его так — собака страстно желает есть, видя и слыша приготовления, по-

189

нимает, что желанный момент приближается, поэтому и выделяет заранее слюну.

Но вот ведь какие умницы эти собаки! Один вид кор­ мушки, в которой приносят мясо-сухарный порошок, вы­ зывает у них выделение слюны такого же состава, как и непосредственно под влиянием мясо-сухарного по­ рошка, попавшего в рот. Вид чашки, в которой приносят молоко, вызывает, как и при попадании в рот собаке, выделение незначительного количества густой слюны. Вид стеклянной колбы с налитым в нее раствором кисло­ ты, окрашенным в черную краску, вызывает, как и сама кислота, насильно влитая в рот собаке, обильное выде­ ление жидкой, так называемой отмывающей слюны. В павловских лабораториях немало долгих и трудных усилий было потрачено на то, чтобы установить сам факт, что на разные виды пищи при попадании ее в пи­ щеварительный канал выделяются разные по количеству и качественному составу пищеварительные соки (слюна, желудочный сок, сок поджелудочной железы и т. д.).А тут собаки оказались столь догадливы, что, лишь завидев подносимую пищу, выделяют слюну именно такого со­ става, какую вызвал бы этот продукт, попав в рот. В та­ кой тонкий собачий ум, простите, трудно поверить. На­ до, видимо, как-то иначе все это объяснить.

Павлов и принимавшие участие в этих работах другие сотрудники начали строить различные догадки, однако «метод» догадок привел лишь к ожесточенным спорам.

Отчаявшись объяснить открывшиеся факты на шаткой основе умозрительных заключений, Павлов решил на­ всегда покинуть временно увлекший его путь субъектив­ но-психологических сравнений и вновь вернуться на прочные рельсы экспериментальной физиологии. Позд­ нее он писал: «После настойчивого обдумывания пред­ мета, после нелегкой умственной борьбы я решил, на­ конец, и перед так называемым психическим возбуж­ дением остаться в роли чистого физиолога, т. е. объек­ тивного внешнего наблюдателя и экспериментатора,

не соглашался с этим решением,— что дает нам гадание о внутренних чувствах и мыслях собаки? Ведь мы даже друг-то с другом столковаться не можем. До выводов ли тут?

— Да,— с грустью вспоминал верный соратник Пав­ лова доктор Савич,— раньше этого у нас не бывало. Чуть

190