Значение «Слова о полку Игореве» в ирля

«Слово…» – ценный источник сведений о русском литературном языке старшего периода.

Судить по «Слову…» о фонетической стороне литературного языка того времени трудно, т.к. в дошедшем до нас списке стерлись многие фонетические данные того живого языка, который отражал оригинал памятника. Известный нам текст «Слова…» в числе прочих более поздних речевых отклонений отражает второе южнославянское влияние на русский язык, имевшее место в XV в. Многие церковнославянизмы были внесены в текст его последующими переписчиками. Об этом свидетельствует выписка из текста «Слова…», сделанная переписчиком «Псковского апостола» в 1307 г. Однако некоторые сведения представляются достоверными. Последовательно различаются «» и «е», что свидетельствует о том, что звук «» в языке того времени был еще вполне живым. Что касается употребления «ы» и «и» после заднеязычных, то в тексте «Слова…» встречаются сочетания «ги», «ки», «хи», но, наряду с ними, наблюдаются и старые «гы», «кы», «хы». С.П. Обнорский считал сочетания «гы», «кы», «хы» элементами второго южнославянского влияния.

Большее значение имеет «Слово…» для изучения морфологии: последовательно употребляются формы двойственного числа у имен существительных; правильно и последовательно употребляется форма звательного падежа; широко представлены формы существительных на «-у» в род. и мест. пад. ед. ч. (# у Дону, о плъку, из луку, на слду), которые должны были иметь в род. пад. ед. ч. окончание «-а», а в местном падеже – «-». Окончание «-у» – свидетельство влияния распавшегося склонения с основой на *u. Имен. пад. мн. ч. основ на *о сохраняет древнее окончание «-ы / -и» (# позвониша въ колоколы, врани, князи, орли); последовательно выдержаны архаические формы существительных в дат., твор. и мест. пад. мн. ч. (# начати старыми словесы, под облакы, пред пълкы, другаго дни, преградиша чрьвлеными щиты). У существительных еще не вполне определилась категория одушевленности: у одушевленных существительных формы вин. пад. совпадают то с род. пад., то с имен. пад. Встречаются такие своеобразные конструкции, как родительный разделительный (# да позрилъ Синего Дону; под снию зелену древу; на брез синему морю); дательный принадлежности (# погасоша вечеру зори; отворяеши Кыеву ворота). Правильно употребляются формы аориста, перфекта, имперфекта, особенно часты случаи употребления аориста, что связано с повествовательным характером памятника.

В области синтаксиса характерны: (а) закономерная постановка прилагательных перед существительными (препозитивная позиция); (б) преобладание сочинительных конструкций с союзом «а» над подчинительными, частое бессоюзное сочетание предложений; (в) употребление беспредложных конструкций (# копие приломити конец поля половецкого, избивая гуси и лебеди завтраку и обеду и ужин); (г) повторение предлогов (# по Руси и по Сули).

В языке «Слова…» очень полно представлено богатство и разнообразие лексики. В отличие от лексического состава религиозной литературы, насыщенной словами с символически отвлеченным значением, лексика «Слова…» носит ярко выраженный предметный, конкретный характер. Представлены различные тематические группы лексики: природная лексика, военная лексика, названия животных и птиц, представлена охотничья и земледельческая терминология, богата и разнообразна глагольная лексика: много глаголов, значение которых связано с движением (# ехать, лететь, скакать, рыскать помчать), и глаголов звучания (# шуметь, звенеть, кликнуть, кричать, ржать, брехать), глаголов военного действия (# стрелять, опешить, биться, одолеть, побеждать, полонить). Многочисленны существительные и прилагательные, обозначающие зрительное восприятие, многочисленны прилагательные цвета (# багряный, серый, белый, зеленый, синий, шизый ( = сизый), светлый, темный).

Многочисленны в «Слове…» синонимические ряды существительных: # слава – хвала – честь; печаль – тоска – туга; время – година – веци – лето; ратный дух – буесть – буйство – мужество.

Преобладает исконно русская по происхождению лексика. Иноязычная лексика редко встречается в «Слове…»: в нем присутствует небольшой процент лексических старославянизмов, представлено небольшое количество латино-греческих заимствований (# вино, къметь, поганый, корабль, теремъ, кровать, оксамитъ («парча»), паполома («шелковая ткань») и др.), несколько полнее представлены слова, заимствованные из тюркско-татарских языков (# бояринъ, коганъ (титул хазарского правителя, а затем титул киевских князей), кощей («пленник, слуга»), телега, харалугъ («сталь»), жемчугъ, япончица («верхнее платье, покрывало»), орътьма («накидка, плащ»), чага («молодая невольница»), яруга («овраг») и др.).

Очень часто встречается в «Слове…» параллельное употребление старославянских и русских вариантов того или иного слова – с неполногласием и полногласием: # Володимиръ и Владимиръ, преградиша и перегородиша, глава и голова, соловию и славию, ворота и врата, воронъ и вранъ, дорогый и драгый, городъ и градъ, хоробрый и храбрый, берегъ и брегъ, голосъ и гласъ, младой и молодой, а также ночь и нощь, одинъ и единъ.

Такое параллельное употребление связано со стилистическими задачами автора.

Старославянские формы встречаются в книжных контекстах, а русские – в контекстах, связанных с влиянием УНТ.

Слова, связанные либо с повседневной бытовой жизнью, либо с военным делом Киевской Руси, встречаются только в полногласном варианте: # колокол, корова, паволока, солома, шелом.

В конкретном значении также употребляются восточнославянские варианты: # голова. В составе же различных устойчивых словосочетаний с отвлеченно-переносным значением обычно представлен старославянский вариант слова с неполногласием: глава. Например: главу приложити = погибнуть в бою, главы подклонити = изъявить покорность. Аналогично употребляются варианты боронь и брань, хоробрый и храбрый.

Старославянский корень злат- употребляется в составе устойчивых украшающих эпитетов: златъ столъ, злато седло, злато стремя, златый шеломъ.

Старославянизмы играют значительную роль в ритмическом строе поэтического памятника. Они ярко выделяются в качестве речевых элементов, создающих ритмическую завершенность поэтического синтаксиса, подчеркнутую звуковыми повторами, ассонансами и аллитерациями. Ритмическая стройность была бы нарушена, если бы автор предпочел восточнославянскую полногласную лексику. Старославянизмы способствуют созданию синтаксического параллелизма, подчеркнутого морфологической рифмовкой: # «Тогда по Русской земли ретко ратаеве кикахут, но часто врани граяхут», «Страны ради, гради весели», «отня злата стола поблюсти», «отвори врата Новуграду».

Старославянские элементы способствовали значительному обогащению древнерусского литературно-письменного языка. Наличие в словарном составе древнерусского литературного языка парных стилистических вариантов многих слов позволяло авторам свободно выбирать любые из них, искусно избегая монотонности и тавтологии. Обогащая синонимические ряды, старославянизмы давали возможность русским авторам избегать буквальных повторений при построении параллельных оборотов.

В лексике «Слова…» встречается много архаических элементов. В «Слове…» нашли отражение древнее мировоззрение славян, их древние обычаи и обряды.

«Слово…» – это памятник не только литературного языка, но и художественного, поэтического языка.

Язык «Слова…» насыщен метафорами, сравнениями, но в отличие от символически абстрактных метафор церковной литературы здесь метафоры конкретны: в них заложен образ конкретного предмета или явления. Метафоры основываются на образах из мира природы или крестьянского труда: битва метафорически сравнивается с молотьбой, или предстоящая битва сравнивается с надвигающейся грозой, гибель воинов Игоря сравнивается с брачным пиром, пролитая кровь – с вином.

Мир «Слова…» динамичен. Природа, животные, растительный мир активно участвуют в событиях. Природа действует или «аккомпанирует» действиям людей, она динамична, «события» мира природы параллельны событиям людской жизни, символичны. В «Слове…» нет статичного литературного пейзажа, типичного для литературы нового времени. Для этого произведения характерна передача состояния человека через состояние природы. Динамизм, действенный характер передается обилием и семантическим разнообразием глагольной лексики.

Язык и стиль «Слова…» отражают сочетание и тесное единство двух речевых потоков: (1) устного народно-поэтического творчества, фольклора; (2) книжной речевой традиции, идущей от Византии.

В «Слове…» представлены многие фольклорные черты, характерные для языка былин, сказок, народных песен:

а) постоянные эпитеты: # сизый орел, синее море, зелена трава, стрелы каленые, чистое поле, острые стрелы, острые мечи, бръзые комони, серые влъцы, красные девы, кровавые раны, храбрая дружина, черный ворон, черная туча, студеная роса;

б) отрицательные сравнения: # «Не десять соколов пускал Боян на стадо лебедей, но возлагал свои вещие персты на живые струны», «Не буря соколы занесе чрес поля широкая – галици стады бежать к Дону великому»;

в) повторения однокоренных слов (тавтологизмы, или плеоназмы): # трубы трубять; мосты мостити; ни мыслию мыслити, ни думою сдумати; свет светлый; пети песнь;

г) синтаксические параллелизмы: # Комони ржуть за Сулою, звенить слава в Кыев;

д) многочисленные сравнения из мира природы: действия людей часто сравниваются с повадками животных и птиц.

Синтаксис «Слова…» имеет песенно-эпический характер (параллелизм, одинаковое начало предложений, повторяющиеся концовки, симметричность расположения членов предложения, значительное количество безличных предложений).

Встречаются в «Слове…» и книжные элементы, например, метафорические эпитеты: # вещие персты, железные полки, злато слово, жемчужна душа. Книжный характер носят такие метафорические выражения, как: # «истягну ум крепостию своею и поостри сердца свою мужеством, наплънився ратнаго духа»; «спала князю умь похоти, и жалость ему знамение заступи искусити Дону великаго»; «храбрая мысль носит ваш ум на дело»; «растекашется мыслию по древу … шизым орлом под облакы»; «скача славию по мыслену древу, летая умом под облакы».

Традиции книжной литературы сказываются и в тексте «мутного сна» Святослава, и в его «золотом слове».

Простое сопоставление часто вырастает в противопоставление, параллелизм перерастает в антитезу.

Автор «Слова…» творчески обогатил традиции новыми чертами. Он использует приемы цветописи и звукописи. Цветовые прилагательные используются в символическом значении: в сочетаниях чръная паполома, синее вино, бусови врани они выступают в качестве символов беды, несчастья.

Таким образом, в «Слове…» произошло соединение и взаимообогащение двух типов древнерусского литературного языка: книжно-славянского и народно-литературного.