Практика. Гребнева
.docxРедакторы третьего тома -- С. А. Макашин, и Н. С. Никитина.
ХОРЬ И КАЛИНЫЧ
Впервые опубликовано: Совр, 1847, No 1, отд. "Смесь", с. 55-- 64 (ценз. разр. 30 дек. 1846), с подзаголовком -- "Из записок охотника". Подпись: И. Тургенев.
Автографы неизвестны.
О возникновении замысла рассказа и начале работы над ним точных сведений нет. Окончательная же отделка его, по-видимому, завершена в ноябре 1846 г. В это время вырабатывался план первого номера обновленного "Современника". Вероятно, именно тогда Панаев, как свидетельствовал Тургенев в "Воспоминаниях о Белинском", не имевший "чем наполнить отдел смеси в 1-м нумере", и обратился к Тургеневу за материалом (см.: наст. изд., Сочинения, т. 11). Первое печатное упоминание о рассказе появилось в 12-м номере "Современника" за 1846 год в объявлении об издании журнала в 1847 году (ценз. разр. 8 декабря 1846 г.). См.: Заборова Р. Б. Неизвестное объявление "Об издании "Современника"".-- Изв. АН СССР. ОЛЯ. М., 1968, т. XXVII, вып. 2, с. 153. 14 (26) декабря 1846 г. Некрасов писал Никитенко: "Препровождаю небольшой рассказ Тургенева для "Смеси" 1-го No" (Некрасов, т. X, с. 57).
Текст первопечатной публикации "Современника" несколько отличается от текста 30 1852. При подготовке отдельного издания "Записок охотника" Тургенев снял сравнение Хоря с Гёте и Ка-линыча с Шиллером, риторическое утверждение о непосредственности Калиныча и сатирическое описание славянофильствующего помещика (см.: Т, ПСС и П, Сочинения, т. IV, с. 394--395). П. В. Анненков свидетельствует, что сравнение героев рассказа с Гёте и Шиллером было выброшено после замечания кого-то из литературных друзей Тургенева (возможно, самого Анненкова) о "неуместности" такого сопоставления (Анненков, с. 390). "Намек на <...> славянофильство" Тургенев, по собственному его признанию, убрал вследствие своего сближения в начале 50-х годов с семьей Аксаковых: см. его письмо к И. С. Аксакову от 28 декабря 1852 (9 января 1853). Однако А. Е. Грузинский пропуск этого места объясняет "художественными соображениями". "В очерке "Однодворец Овсяников",-- пишет он,-- имелась та же сатирическая вылазка в более развитом виде, и автор выкинул ее первоначальный беглый набросок, удержав законченную картинку, хотя как раз в это время он всё ближе сходился с семьей Аксаковых и питал искреннее уважение к благородной личности К. С." (Грузинский А. Е. К истории "Записок охотника" Тургенева.-- Научное слово, 1903, кн. VII, с. 93--94).
Очерк "Хорь и Калиныч", как и большая часть других рассказов и очерков цикла, впитал в себя впечатления Тургенева от событий и людей, которых он встречал во время своих охотничьих странствий. Известно, что Хорь -- реально существовавшее лицо, крепостной крестьянин. И. А. Баталии, редактор-издатель газеты "Утро", лично знал Хоря. В корреспонденции "50-летие "Хоря и Калиныча"" И. А. Баталии сообщал, что Хорь, "крепостной крестьянин, выселившийся из общины", был хорошо известен в Жиздринском и Волховском уездах. "Лично я,-- говорит Баталии,-- познакомился с Хорем гораздо позже, чем описал его Тургенев. На вид он был уже старик, но мощный, умный, высокого роста и необыкновенно радушный. Так как он был грамотный, то Тургенев прислал ему свой рассказ; старик с гордостью перечитывал его каждому гостю" (Утро, 1897, No 16, 18 января).
В начале 60-х годов с этим крестьянином встречался А. А. Фет. В "Заметке о вольнонаемном труде" Фет описывает знакомство с Хорем: "В запрошлом году, в сезон тетеревиной охоты, мне привелось побывать у одного из героев тургеневского рассказа "Хорь и Калиныч". Я ночевал у самого Хоря. Заинтересованный мастерским очерком поэта, я с большим вниманием всматривался в личность и домашний быт моего хозяина. Хорю теперь за восемьдесят лет, но его колоссальной фигуре и геркулесовскому сложению лета нипочем" (PB, 1862, кн. V, с. 246). В 1903 г. один из биографов Тургенева, много ездивший по тургеневским местам, сообщил, что "поселение Хоря разрослось в порядочное селение" (Рында, с. 47).
В Ульяновском районе Калужской области в настоящее время находится деревня Хоревка. По преданию, эта деревня выросла из хутора Хоря (Богдановы, с. 16).
В. Колонтаева, дочь соседа по имению В. П. Тургеневой, многие годы прожившая в Спасском, пишет в "Воспоминаниях о селе Спасском", что прототипом господина Полутыкина был помещик Калужской губернии Н. А. Голофеев. "Как-то раз я рассказывала в присутствии Ивана Сергеевича, что некто Ник. Алек. Голофеев сделал предложение одной моей знакомой девице и, получив от нее отказ, на другой день прислал ей огромный поднос с кислыми персиками <...> Случилось, как нарочно, что Иван Сергеевич охотился в лесах Калужской губернии, недалеко от поместья Голофеева, познакомился с ним и прогостил у него несколько дней <...> Впоследствии, когда появился в печати рассказ "Хорь и Калиныч" и Голофеев прочел его, то, узнав в Полутыкине себя, страшно обиделся, говоря, что Иван Сергеевич крайне неделикатно с ним поступил" (ИВ, 1885, No 10, с. 64--65).
В рассказе "Хорь и Калиныч" отразились идеологические споры, которые велись в середине 40-х годов между "западниками" и славянофилами {См. об этом: Бродский Н. Белинский и Тургенев.-- В сб.: Белинский историк и теоретик литературы. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949; Ковалев В. А. "Записки охотника" Тургенева и "западническая" публицистика 1846--1848 гг.-- Уч. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена, каф. рус. лит-ры. Л., 1937. Т. VII, с. 127--165.}. В трактовке двух основных образов рассказа,-- в высокой оценке самобытной личности крестьян, подчеркивании в них чувства собственного достоинства, уважении, с которым автор относится к своим героям,-- сказались разделявшиеся в то время Тургеневым взгляды на русский народ Белинского и Герцена.
Идеологи славянофильства заявляли о приверженности русского народа к старине, об активном неприятии им всего нового, особенно идущего с Запада. Тургенев же показал в образе Хоря, что простой русский человек относится ко всякого рода новшествам с позиции здравого смысла, с точки зрения практической полезности, пригодности этого нового в условиях той действительности, в которой он живет. Остро полемически звучало заключение, вынесенное "рассказчиком" в результате беседы с Хорем,-- заключение, что "Петр Великий был по преимуществу русский человек, русский именно в своих преобразованиях". Отношение к государственным реформам Петра I было, как известно, одним из основных вопросов, по которым славянофилы расходились с "западниками". Славянофилы считали реформаторскую деятельность Петра чуждой духу русского народа, а его преобразования -- искусственно перенесенными с Запада на русскую почву, в результате чего будто бы было нарушено "самобытное" развитие Руси. Признание Тургеневым народного характера петровских преобразований определяло позицию писателя в одном из главных идейных споров его времени.
С другой стороны, образ Хоря свидетельствует об отрицательном отношении Тургенева к иллюзиям и домыслам реакционно-консервативных идеологов о будто бы существовавшем в самодержавно-православной России единстве народа и правящего сословия, о патриархальной гармонии между "отцами-помещиками" и "детьми-крестьянами". Крепостной крестьянин Хорь относится к своему барину, помещику Полутыкину, с иронией, критически. Он превосходит своего господина интеллектуально и но деловым качествам.
Рассказ "Хорь и Калиныч", ставший первым в цикле "Записок охотника", был высоко оценен современной критикой и читателями. Друзья и единомышленники из редакции "Современника" сообщали об этом Тургеневу за границу. И. И. Панаев пишет 10 (22) февраля 1847 г.: "Ваши оба рассказа (второй напечатан во 2 No) очень нравятся, да и не могут не нравиться, потому что они истинно хороши" {Т и круг Совр, с. 11; "второй" рассказ -- это "Петр Петрович Каратаев", который поначалу не входил в цикл "Записок охотника".}. Вслед за тем Белинский в письме от 19 февраля (3 марта) рассказывает автору о настоящем триумфе его художественной миниатюры: "Вы и сами не знаете, что такое "Хорь и Калиныч". Судя по "Хорю", Вы далеко пойдете. Это Ваш настоящий род <...> "Хорь" Вас высоко поднял -- говорю это не как мое мнение, а как общий приговор" (Белинский, т. 12, с. 336).
Более подробный отзыв критик дал в обзорной статье "Взгляд на русскую литературу 1847 года". Белинский определил здесь природу таланта Тургенева, отметил тесную связь его творчества с современной русской действительностью, новый подход к теме народа, в рассказе "Хорь и Калиныч" -- типичность образов главных героев (там же, т. 10, с. 344--346).
Типичность крестьянских образов рассказа подчеркивал и Герцен. В предисловии к немецкому изданию "Рыбаков" Григоровича Герцен писал в 1857 г.: "Он (Тургенев) наделил, конечно шутки ради, одного -- характером Гёте, а другого -- характером Шиллера. Но по мере того, как Тургенев приглядывался к господскому дому и к чердаку бурмистра, он увлекся своей темой. Шутка постепенно исчезла, и поэт нарисовал нам два различных, серьезных поэтических типа русских крестьян" (Герцен, т. XIII, с. 177).
Очень сочувственно отнесся к "Хорю и Калинычу" Анненков. В "Заметках о русской литературе прошлого года" он заявил, что этот рассказ -- "первый по появлению <...> остается первым и по достоинству" (Совр, 1849, No 1, отд. III, с. 19).
Лишь немногие лица высказывали отрицательные суждения. Так, например, В. П. Боткин считал, что "Хорь и Калиныч" -- "идиллия, а не характеристика двух русских мужиков". В идеализации крестьян обвиняли Тургенева также "Отечественные записки". Рецензент журнала особенно упрекал автора за ту сцену, где "один мужик несет в подарок другому (страшно вымолвить!) пучок земляники..." (Отеч Зап, 1848, No 1, отд. V, с. 23).
Изменчивым было отношение к рассказу (а впоследствии и ко всему циклу) виднейших представителей славянофильства -- братьев Аксаковых. В 1847 г. в рецензии на "Петербургский сборник" Некрасова К. С. Аксаков, резко отрицательно отозвавшись о стихотворениях Тургенева и поэме "Помещик", сделал специальную оговорку о "Хоре и Калиныче": "Мы должны указать на появившийся в 1-м нумере "Современника" превосходный рассказ Тургенева "Хорь и Калиныч". Вот что значит прикоснуться к земле и к народу, в миг дается сила!" (Московский сборник на 1847 год, отд. II, с. 38, примечание). Однако в октябре 1852 г., прочитав "Записки охотника" (отдельное издание), К. С. Аксаков весьма сурово оценил весь цикл, изменив свое мнение и о "Хоре и Калиныче". ""Хорь и Калиныч",-- писал он Тургеневу,-- тот же, и те же в нем достоинства, но, видно, требования выросли, видно -- выросло время: только далеко не так понравился мне этот рассказ, как прежде <...> Ваши "Записки охотника" вообще -- только одно мерцание какого-то света, не больше" (Рус Обозр, 1894, No 8, с. 481). И. С. Аксаков, критически оценивая манеру художественного письма в "Записках охотника" и указывая автору на отдельные стилистические промахи, относил рассказ "Хорь и Калиныч" к числу лучших (там же, с. 476).
Чиновник Главного управления цензуры Е. Волков, который в 1852 г. вел секретное следствие об издании "Записок охотника", обратил особое внимание на антикрепостнический дух рассказа. В рапорте на имя министра он докладывал: "Внушать крестьянину мысли, что на свободе ему будет лучше, чем у своего барина, несмотря даже, что он хороший барин, <...> не следует" (см.: Окоман, Сб. 1959, с. 273).
Стр. 8. В качестве охотника посещая Жиздринский уезд...-- В Жиздринском уезде Калужской губ. находились семь деревень Тургенева с населением более 450 ревизских душ, перешедшие к нему по наследству после смерти матери и раздела с братом. Крестьяне этих деревень были отпущены Тургеневым на оброк за плату, вдвое меньшую принятой за норму в уезде (см.: Малинин Д. И. Жиздринские деревни Тургенева.-- Изв. Калужской ученой архивной комиссии. Калуга, 1914. Вып. XXII, раздел 9).
...хвалил сочинения Акима Нахимова и повесть Пинну...-- А. Н. Нахимов (1783--1815) -- второстепенный поэт-сатирик, автор эпиграмм, басен, сатир на взяточничество, ябедничество, галломанию. "Сочинения в стихах и прозе" А. Нахимова в начале XIX века издавались несколько раз. Вероятнее всего, Тургенев был знаком с сочинениями Нахимова, вышедшими в Москве в 1842 г.
"Пинна" -- одна из повестей M. А. Маркова (1810--1876), вошедшая в сборник "Сто русских литераторов", т. III (СПб., 1845). Повести Маркова, писавшиеся в духе Марлинского, по определению Белинского, "забывались в ту же минуту как прочитывались" (Белинский, т. 9, с. 267). Иронически пересказывая в рецензии на названный сборник содержание "Пинны", Белинский писал, что со смертью героя "на свете стало одним глупцом меньше -- единственная отрадная мысль, которую читатель может вынести из этой галиматьи" (там же, 269--270).
Стр. 12. ...кто без бороды живет, тот Хорю и набольший.-- Хорь имеет в виду чиновничество, под чью зависимость он рисковал попасть, освободившись от крепостной зависимости. По указу Николая I от 2 апреля 1837 г. чиновникам запрещалось носить усы и бороду (см. примеч. к стр. 250).
Стр. 16. "...замашки"...-- грубый домотканый холст или посконная пряжа из волокон конопли.
Стр. 17. ..."Какой ты мне сын, какой семьянин! Не бьешь ты жены, не бьешь молодой..." -- Слова русской народной песни. К варианту, приведенному Тургеневым, наиболее близки стихи, записанные в южных областях: "Он, сын, ты мой сын! Что за семьянин? Жену ты не учишь, молоду не журишь!" (Соболевский, т. III, с. 474. Курск. губ., конец 1850-х гг.); "Что же ты за сын, что за семьянин! Что не бьешь жену, не учишь добру?" (там же, т. II, с. 464--465. Дон, начало 1870-х гг.).
Стр. 18. ..."Доля ты моя, доля!" -- Буквального совпадения (по первой строке) с известными записями песен нет. Запись песни со сходным стихом: "Уж доля моя, доля!" сделана в Рязанской губернии (там же, т. II, с. 409).
ЕРМОЛАЙ И МЕЛЬНИЧИХА
Впервые опубликовано: Совр, 1847, No 5, отд. I, с. 130--141 (ценз. разр. 30 апр.), под No II. Подпись, общая для четырех опубликованных здесь рассказов: Ив. Тургенев.
Автографы неизвестны.
В настоящем издании в текст ЗО 1880 внесены следующие исправления:
Стр. 21, строка 39. Вместо: "верст пятьдесят в сутки"-- "верст шестьдесят в сутки" (по всем другим источникам). В цензурной рукописи 1852 г. "пятьдесят", написанное рукой писца, исправлено Тургеневым на "шестьдесят".
Стр. 22, строка 13. Вместо: "водомойни" -- "водомоины" (по Совр, ценз. рукоп., ЗО 1852, ЗО 1859 и по аналогии с формой этого слова, употребленной в рассказе "Уездный лекарь" во всех источниках текста).
Стр. 22, строка 27. Вместо: "жестоко" -- "жёстко" (по Совр, ЗО 1852, ЗО 1859).
Стр. 23, строки 14--15. Вместо: "огородами, окруженными ракитником и густыми садами" -- "огородами, окруженными ракитником и гусиными стадами" (по Совр, ценз. рукоп., ЗО 1852). В ЗО 1859 появилась опечатка "густыми стадами", видоизмененная в ЗО 1860 -- по-видимому, корректором -- на "густыми садами".
Намерение продолжать серию охотничьих рассказов сложилось у Тургенева после неожиданного успеха "Хоря и Калиныча". Об этом, вероятно со слов Тургенева, писал; Белинский в статье "Взгляд на русскую литературу 1847 года" (Белинский, т. 10, с. 345). Об этом же впоследствии рассказал сам Тургенев в "Воспоминаниях о Белинском", (наст. изд., Сочинения, т. 11), а также в письме к Анненкову от 4 (16) декабря 1880 г.
Работа над рассказом "Ермолай и мельничиха", вторым в цикле, могла быть начата, не раньше середины января, 1847 г. А уже 15 (27) февраля Некрасов сообщил Тургеневу, находившемуся в то время в Берлине, о получении рукописи (Некрасов, т. Х, с. 61).
В "Ермолае и мельничихе" впервые появляется Ермолай, постоянный спутник и товарищ автора-охотника. Но свидетельству многих мемуаристов, прототипом Ермолая является крепостной человек Афанасий Тимофеевич Алифанов, принадлежавший одному из соседей Тургенева. Писатель познакомился с ним на охоте. Впоследствии Тургенев выкупил Алифанова и отпустил на волю. "Афанасий представлял собою тип,-- теперь уже, кажется, вымерший на Руси,-- охотника с ног до головы, всей душой и помыслами преданного охоте" (Рында, с. 43).
В письме к Д. Я. Колбасину из Спасского от 14 (26) июня, 1861 г. Тургенев писал, что он собирается на охоту "вместе с Фетом и Афанасьем, который сильно постарел, но всё еще бодрится". В примечании к письму Е. Я. Колбасин (брат адресата) сообщает: "Афанасий -- бывший крепостной Тургенева {Вероятно, Е. Я. Колбасин ошибается, называя Афанасия крепостным Тургенева. И. Ф. Рында дает более точные сведения, полученные от членов семьи Алифанова.}, выведен в "Записках охотника" под именем Ермолая. Он фигурирует в целом рассказе "Ермолай и мельничиха", целиком взятом из действительного происшествия <...> Как теперь помню этого высокого, стройного мужика в каком-то коротеньком зипунишке до колен, подпоясанного веревочкой и монотонно докладывающего Тургеневу о выводках коростелей, дупелей и т. п. Тургенев слушал его внимательно, не перебивая его плавной речи, вынимал деньги из кошелька и говорил: "Теперь распоряжайся мною, Афанасий, как знаешь"" (Первое собрание писем И. С. Тургенева. СПб., 1884, с. 92).
После смерти Алифанова писатель многие годы оказывал материальную помощь его семье. По свидетельству Б. В. Богданова, потомки Алифанова до сих пор живут в Спасском-Лутовинове (Орл сб, 1953, с. 288--289).
В образе чувствительной и властной госпожи Зверковой отразились некоторые черты Варвары Петровны Тургеневой, матери писателя. Воспитанница Тургеневой Варвара Николаевна Житова рассказывает, что владелица Спасского-Лутовинова запрещала своей любимой горничной А. К. Лобановой держать при себе и кормить ее грудных детей. Тургенева всякий раз приказывала отправлять их в деревню, чтобы мать "не рвалась" постоянно к детям и усерднее служила госпоже (Житова, с. 43).
Некрасов и Белинский положительно отозвались о новом рассказе. Сообщал о получении рукописи. 15 (27) февраля 1847 г. Некрасов писал Тургеневу: "Рассказ Ваш я прочел -- он очень хорош, без преувеличенья: прост и оригинален. Завтра дам его Белинскому -- он верно скажет то же" (Некрасов, т. X, с. 61). Белинский высказал сходное мнение. Через три дня по получении рассказа, 19 февраля (3 марта) 1847г., он отправляет автору письмо, где между прочим говорится: "Вот хоть бы "Ермолай и мельничиха" -- не бог знает что, безделка, а хорошо, потому что умно и дельно, с мыслию" (Белинский, т. 12, с. 336). Белинский оценил "мысль" рассказа, его идейную направленность -- разоблачение дворянской морали, показного гуманизма, под прикрытием которого помещик толчет человеческое достоинство крепостного. Герцен также отметил эти качества рассказа, назвав его "превосходным" (Герцен, т. XIII, с. 177).
Чиновник Главного управления цензуры Е. Волков усмотрел в рассказе два криминальных момента: "1. Автор словами Ермолая советует не ходить к лекарю, угрожая, что будет хуже! -- Подобные советы вредны и пагубны для простого народа. И без того уже невежество и суеверие, не доверяющие просвещенной опытности врачей, к несчастью, очень часто бывают причиной большой смертности в простом народе! 2. Предложение Ермолая Мельничихе погостить у него в отсутствие его жены, которую он нарочно для сего прогнать хочет из дома, в высшей степени безнравственно" (Оксман, Сб, 1959, с. 274).
Стр. 20. ...нанковом кафтане...-- Кафтан из грубой бумажной ткани, буро-желтого цвета -- нанки. Название происходит от г. Нанкина (Китай), где впервые начала производиться эта ткань.
Стр. 22. ...с "лешевой дудкой", с "кукушкиным перелетом"...-- "Лешева дудка", "кукушкин перелет" -- названия "колен" соловьиного пения. Тургенев подробно писал об этом в очерке 1854 г. "О соловьях" ("Литературные и житейские воспоминания".-- Наст. изд., Сочинения, т. 11).
Стр. 23. ...на берегу Исты. -- Приток Оки, р. Иста протекает в б. Белевском уезде Тульской губ.
Стр. 25. Как к любезной я ходил...-- Слова русской народной песни, по-видимому, плясовой. В печатных источниках не удалось найти записи, близкой к приводимому тексту.
МАЛИНОВАЯ ВОДА
Впервые опубликовано: Совр, 1848, No2, отд. I, с. 148--157 (ценз. разр. 31 янв.), под No VIII. Подпись, общая для шести опубликованных здесь рассказов: Ив. Тургенев.
Сохранился автограф рассказа (ГПБ, ф. 795, ед. хр. 7, 2 л.). В автографе первоначальное заглавие "Туман" с последующей припиской "и Степушка" зачеркнуто; сверху же написано: "Малиновая вода". Подпись: Ив. Тургенев.
В настоящем издании в текст ЗО 1880 внесены поправки:
Стр. 34, строка 27. Вместо "Степка" -- "Степа" (по черновому автографу, Совр, ценз. рукоп., ЗО 1852, ЗО 1859).
Стр. 36, строки 26--27. Вместо "высоко" -- "высоко, высоко" (по Совр, ценз. рукоп. и всем изданиям до ЗО 1874).
Рассказ "Малиновая вода" возник из замысла двух очерков -- "Туман" и "Степушка". Названия их впервые встречаются в Программе V, датируемой концом августа -- концом сентября ст. ст. 1847 г. Мысль о слиянии двух замыслов появилась у Тургенева в процессе работы над первым рассказом "Туман", что явствует из последовательности изменения названий в черновом автографе.
Тургенев писал рассказ в Париже (отчасти, возможно, в Куртавнеле) в середине сентября-октябре ст. ст. 1847 г. Из письма его к Белинскому от 5 (17) сентября 1847 г. устанавливается, что в начале сентября писатель был занят доработкой рассказов "Бурмистр" и "Контора". А в Программе VII, относящейся к ноябрю 1847 г., очерк "Малиновая вода" обозначен уже как завершенный.
В журнальной публикации были сделаны значительные цензурные изъятия и замены: смягчен рассказ Тумана о самоуправстве любовницы графа над крепостными, опущен диалог охотника и Тумана о строгости графа, изменена реплика Власа о своей, голодающей жене, наконец, выпущены все цифры и рассуждения Тумана о непосильном оброке, наложенном наследниками графа на крестьян (см.: Т, ПСС и П, Сочинения, т. IV, с. 397--398).
При подготовке издания ЗО 1852 Тургенев в цензурной рукописи восстановил все купюры и вынужденные замены цензурного характера. Таким образом, последующие прижизненные издания "Записок охотника" воспроизводили первоначальный исправный текст.
Рассказы из "Записок охотника", напечатанные в 1848 г. во второй книжке "Современника", вызвали разноречивые мнения в КРУГУ редакции журнала. Белинский сдержанно отозвался о комментируемом рассказе. ""Малиновая вода" мне не очень понравилась,-- писал он Анненкову 15 (27) февраля 1848 г.,-- потому что я решительно не понял Степушки" (Белинский, т. 12, с. 466). Не понравился Белинскому также "Уездный лекарь"; критические замечания высказал он и по поводу "Лебедяни" (см. комментарии к этим рассказам). Боткин же через два дня после письма Белинского, 17 (29) февраля 1848 г., писал Анненкову: ""Записки охотника" Тургенева доставили мне истинное наслаждение, и в этом отношении я совершенно расхожусь с мнением Белинского. Каждый из рассказов прекрасен по-своему, и я в затруднении, которому из них отдать преимущество" (Анненков и его друзья, с. 554--555).
Анненков высказал свое мнение в обзорной статье 1849 г. "Заметки о русской литературе прошлого года": "Новые рассказы Тургенева (Малиновая вода, Уездный лекарь, Бирюк, Лебедянь, Татьяна Борисовна, Смерть) сохраняют все качества предшествовавших им: разнообразие, верность картин и особенно какое-то уважение ко всем своим лицам. Гуманность эта, доказывающая, между прочим, уже окрепшую мысль в авторе, да сильное чувство красоты природы составляют, как и прежде, их настоящий колорит и вполне объясняют успех их" (Совр, 1849, No 1, отд. III, с. 19).
Стр. 30. Малиновая вода.-- Описанный Тургеневым ключ и теперь носит название Малиновая вода; он впадает в р. Исту в Арсеньевском районе Тульской обл. (Богдановы, с. 11).
Стр. 31. ...грунтовыми ~ сараями...-- Сараи, в которых прямо в грунте выращиваются плодовые деревья и другие растения, боящиеся морозов.
...барочным тесом...-- Доски от барки, сплавного грузового судна, построенного без гвоздей. Такие барки шли с грузом лишь один раз в весеннюю путину, а затем разбирались. Доски использовались как дешевый строительный материал.
... ктитора Герасима...-- Ктитор -- церковный староста; в применении к крепостному человеку слово употреблено, по-видимому, в значении: церковный сторож.
Стр. 36. ...песик ~ фурлянский...-- Курляндский: некогда знаменитая порода охотничьих собак.
Стр. 37. ...лакосез-матрадура...-- Произвольное название, составленное из названий двух танцев; экосез -- бальный танец ("шотландский"); матрадура (или матрадур) -- устаревшая пляска.
...матресок держал.-- От франц. la maitresse -- любовница.
УЕЗДНЫЙ ЛЕКАРЬ
Впервые опубликовано: Совр, 1848, No 2, отд. I, с. 157--165 (ценз. разр. 31 янв.), под No IX. Подпись, общая для шести рассказов: Ив. Тургенев.
Сохранился черновой автограф рассказа (ГПБ, ф. 795, ед. хр. 6, 2 л.). На полях л. 1 рукою Тургенева набросаны три программы "Записок охотника" (см. Программы V, VI и VII).
В настоящем издании в текст ЗО 1880 внесены следующие исправления:
Стр. 41, строка 33. Вместо "в самую ростопель" -- "в самую ростепель" (по черн. автогр., Совр, ценз. рукоп. и всем изданиям до ЗО 1874).
Стр. 42, строка 2. Вместо "человек вас спрашивает" -- "человек ваш вас спрашивает" (по черн. автогр. и Совр).
Стр. 42, строки 31--32. Вместо "знать, ждут. Навстречу мне старушка" -- "знать, ждут. Вхожу. Навстречу мне старушка" (по Совр и ценз. рукоп.).
Стр. 43, строки 1--2. Вместо "микстуру прописал" -- "микстурку прописал" (по Совр, ценз. рукоп. и всем изданиям до ЗО 1874).
Стр. 45, строка 21. Вместо "тебе не доверяет" -- "тебе больше не доверяет" (по черн. автогр. и Совр). В ценз. рукоп.-- пропуск писца.
Стр. 46, строки 19--20. Вместо "нет, вы не такой" -- "нет, вы не такой, вы не такой" (по черн. автогр., Совр, ценз. рукоп. и всем изданиям до ЗО 1874).
Стр. 48, строка 12. Вместо "Но не выпускает" -- "Ну не выпускает" (по списку опечаток, приложенному Тургеневым к т. I изд. Т, Соч, 1880).
Замысел рассказа оформился, по-видимому, в начале апреля 1847 г. Название его первоначально было другим. В Программе I под No 7 записано "Бед<ное> сем<ейство>". (Расшифровка принадлежит Б. М. Эйхенбауму. См.: Т, Сочинения, т. I, с. 356.) Предназначался рассказ поначалу для 8-го номера "Современника". В Программе III, датируемой концом июля -- началом августа, под No 7 рядом с буквами "Б. С." стоят "У. Л.", т. е. возникает новое название -- "Уездный лекарь". Работу над рассказом М. К. Клеман относит к концу августа -- началу октября. По его мнению, в числе рассказов, отосланных Тургеневым в редакцию "Современника" в начале октября, был и "Уездный лекарь" (Клеман, Программы, с. 106--107). Однако окончание работы над рассказом М. К. Клеман основывает на письме Тургенева к Полине Виардо, ошибочно датированном им 7 (19) октября 1847 года. В действительности же, исходя из содержания письма, его следует отнести к 8 (20) ноября 1847 г. (см.: Т, ПСС и П, Письма, т. I, с. 262, 442 и 567).
В Программе V Тургеневым сделана пометка, согласно которой "Уездный лекарь" предназначался для первого номера "Современника" за 1848 год. В Программе VI это вновь подтверждается и указывается крайний срок отсылки рассказа в Петербург: "в 1-й <номер> д<олжно> б<ыть> отпр<авлено> отсюда 5-го декабря" (или 23 ноября ст. ст.). Это намерение в 20-х числах ноября было выполнено. Все четыре рассказа для 1-го номера "Современника" ("Бирюк", "Малиновая вода", "Уездный лекарь" и "Лебедянь") к 7 декабря ст. ст. 1847 г. уже находились у Некрасова (см. письмо Некрасова к Тургеневу от 11 (23) декабря 1847 г.-- Некрасов, т. X, с. 93. См. также обоснование датировок рассказов "Бирюк" и "Лебедянь").
В рассказе "Уездный лекарь" Тургенев обратился к сюжетной ситуации (любовь молодой девушки к своему врачу и ее последующая смерть), уже разрабатывавшейся в русских повестях. См., например, повесть "Не тронь меня", напечатанную в No 24 "Литературных прибавлений к "Русскому инвалиду" на 1839 год" за подписью: А. Городок. Возможно, однако, что эта сюжетная ситуация была подсказана Тургеневу конкретными жизненными событиями, связанными с кончиной Любови Александровны Бакуниной. За месяц до смерти она, будучи в безнадежном состоянии, горячо и искренне полюбила своего врача П. П. Клюшникова. О последних днях Л. А. Бакуниной Клюшников рассказывал Белинскому, от которого эту историю узнал Н. В. Станкевич. В свою очередь, Станкевич мог рассказать ее Тургеневу, с которым был близок в 1840 г. Воспоминания о Л. А. Бакуниной Тургенев слышал также от ее сестер и братьев, с которыми был очень дружен. Но писатель, если данное предположение справедливо, далеко отошел от прототипов. Его уездный лекарь как тип ничем не напоминает П. П. Клюшникова, умного и талантливого врача, близкого к кружку Бакунина (см.: Серман И. К истории создания "Уездного лекаря".-- Орл сб, 1960).