Практика. Гребнева
.docxТочные даты начала и окончания работы над "Концом Чертопханова" указываются пометой Тургенева на черновом автографе: "Конец Чертопханова, рассказ Ив. Тургенева. Начат в понедельник 22 10 мая 1871 в Лондоне, 16, Beaumont Street. Кончен в середу 11-го сеет. (30-го авг. 1872 в St. Valéry sur Somme, maison Ruhaut. (36 стр.). NB. Писался с огромными промежутками ("Вешние воды" были написаны в это время). Напечатан в ноябрьской книжке "Вестника Европы" за 1872 г." Дата окончания повторена в конце чернового автографа -- с уточнением: "в половине четвертого пополудни". На беловом автографе -- место и время перебеления: "Сен-Валери сюр Сомм, сентябрь, 1872". Рассказ предназначался для "Вестника Европы", и M. M. Стасюлевич ожидал присылки рукописи еще в июне 1872 г. Но в письме к нему из Москвы от 14 (26) июня 1872 г. Тургенев известил, что, уезжая за границу, рукопись оставить не сможет, так как в России он над ней не работал, и обещал "с несомненностью" выслать ее до осени: "Ведь и кончить ее -- всего стоит присесть на день..." 27 августа (8 сентября) 1872 г. Тургенев сообщал Стасюлевичу, что рассказ окончен и переписан, но не отсылается ввиду намерения автора прочитать его до печати Анненкову, чтобы, воспользовавшись его замечаниями, внести в текст нужные поправки. Болезнь, однако, помешала Тургеневу встретиться с Анненковым за границей. 20 сентября (2 октября) 1872 г., высылал рукопись из Парижа, Тургенев предложил Стасюлевичу перепечатать в "Вестнике Европы" и первый рассказ о Чертопханово -- "Чертопханов и Недопюскин": "(о том, что за него платить нечего, и речи быть не может, это само собой разумеется),-- а для читателя это будет удобство, нечто в роде prévenance {предупредительности (франц.).}". Тургенев предлагал в связи с этим поместить от имени редакции небольшое примечание и дал указание убрать из "Чертопханова и Недопюскина" последнюю фразу, т. е. обещание рассказать "историю Маши". Так как Анненкова, правившего обычно корректуры тургеневских произведений, в Петербурге не было, корректуру рассказа Тургенев просил держать А. Н. Пынина. "Я сейчас заметил,-- писал далее Тургенев,-- что в "Конце Чертапханова" я везде лишу "Чертапханов".-- а в "З<аписках> о<хотника>" стоит "Чертопханов". Надо это уравнять -- и принять одну форму: либо о, либо а".
В "Вестнике Европы" рассказ начинался словами: "Тем из моих читателей, которые еще не забыли фигуру Чертапханова в "Записках охотника", я намерен, если им угодно меня выслушать, рассказать его конец..." Далее в соответствии с желанием Тургенева печаталось: "Наши читатели не посетуют, конечно, на нас за то, что мы прервем почтенного автора в самом начале и поставим рядом то, что было разделено значительным промежутком времени. Вот начало того рассказа, который занимает в "Записках охотника" несколько страниц, под заглавием "Чертопханов и Недопюскин"". Затем следовала перепечатка мелким шрифтом рассказа "Чертопханов и Недопюскин", после чего редакция поясняла: "И. С. Тургенев прервал тогда на этом месте рассказ, заключив обещанием досказать конец "когда-нибудь в другой раз".-- Ред." Получив от Стасюлевича оттиск первого листа, в письме от 11 (23) октября 1872 г. Тургенев одобрил такую подачу материала. Следующим письмом, от 21 октября (2 ноября), он сообщал, что не нашел в публикации "ни единой опечатки!", но на другой день опечатки всё же нашлись: "Две незначительны,-- но третью надо исправить -- а то, пожалуй, какой-нибудь корреспондент "Московских ведомостей" станет доказывать, что я до того потерял всякий смысл, живя за границею, что полагаю, что русские чихают ртом.-- Если возможно, сделайте маленькое "erratum? {исправление ошибки (лат.).}" в конце ноябрьской книжки". Та страница письма, на которой Тургенев указал эти опечатки, осталась неизвестной (по-видимому, Стасюлевич передал ее в типографию, где она и затерялась). Стасюлевич не успел поместить поправки в 11-м номере журнала, вследствие чего Тургенев писал ему 31 октября (12 ноября): "Вы напрасно горюете об опечатках; они слишком незначительны -- и пусть Чертапханов чихает до следующего номера". Опечатки были указаны в 12-м номере "Вестника Европы" за 1872 г. (с. 881) и сообщены П. В. Анненкову в письме от 31 октября (12 ноября). Наиболее грубая опечатка состояла в том. что вместо слова "гикание" (316, 9) в "Вестнике Европы" напечатано: "чихание", вследствие чего получалось абсурдное в данном контексте чтение: "громкое чихание вырывается из уст". В двух других указанных Тургеневым поправках -- вместо слов: "Лошадь, известно, стоила вдвое" (303. 3) предлагалось читать: "Лошадь, очевидно, стоила вдвое" ("очевидно" -- и в черновом автографе); вместо: "только что" (304, 17) -- "только когда" (в черновом автографе -- "только как"). Однако при последующих переизданиях (начиная с ЗО 1874) эти поправки Тургенева, затерявшиеся в журнале, не были учтены: первая отпечатка, бросающаяся в глаза своей грубостью, была исправлена, очевидно, по памяти; во втором случае слово "известно" устранено без замены, а третья поправка осталась нереализованной и впервые была принята в издании: Т, ПСС и П, Сочинения, т. IV.
Одновременно с первой публикацией в России Тургенев совместно с Л. Виардо подготовил перевод рассказа на французский язык для 12-го номера "Revue des Deux Mondes", о чем он ставил в известность Стасюлевича 1 (13) октября 1872 г., и дал согласие на перевод рассказа для немецкой "Speher Zeitung" (см. письмо Ю. Шмидту от 1 (13) января 1873 г.).
П. В. Анненков, ознакомившись с рассказом по присланным ему оттискам, нашел, что "вторая часть Чертопханова написана тем же тонким психологом, как и первая", но уступает ей в "свежести юмора", яркости красок, "да и Lust zu fabulieren {интерес к сочинительству (нем.).} у автора маленько поослабел". Анненков не одобрил обращения писателя к старому образу, который, по его мнению, в своем повторении уже не имеет живости первого впечатления. "Я прежде думал,-- писал далее Анненков,-- что вы пустите "Чертопханова" в эманципацию крестьянскую и покажете, как он сумасбродно с ней примирился и нелепейшим образом сделался выше и гуманнее филантропов и народолюбцев. Но у вас вышла другая дорога, и, кажется, лучшая, потому -- проще и более примыкает к "Запискам охотника"". Анненков убеждал Тургенева не прибавлять более ничего к "Запискам охотника" (см.: Рус Обозр, 1898, No 5, с. 20--21). В следующем письме, повторяя эту оценку, Анненков подкреплял ее мнением других русских, живших тогда в Висбадене (граф М. А. Корф и др.): несмотря на то, что рассказ всем пришелся по вкусу, с "Записками охотника" он "составляет диспарат совершенно видный и ощутительный. Где же свобода изложения, обилие черт, теней, отливов, из которых составляются портреты "Записок", веселость мастера, ходящего развязно в своем сюжете, и мастерство намеков, которые говорят гораздо больше того, что написано. Психолог вырос, писатель если не поник, то накренился в сторону: угол еще красив, да всё же угол. То же будет и со всеми другими рассказами из цикла "Охотника", еще не дописанными..." (там же, с. 23).
Отвечая Анненкову 25 октября (6 ноября) 1872 г. и соглашаясь с его советом не прибавлять более ничего к "Запискам охотника", Тургенев писал: "Я хочу вам только сказать, как мне эта штука пришла в голову: с моим соседом Чертовым (настоящее имя Чертопханова) именно случилось то, что я рассказал; мне это сообщила собственная его дочь, которая, пожалуй, будет теперь негодовать на мою нескромность..." Разорившиеся помещики Чертовы, действительно, жили близ Спасского-Лутовинова. В архиве Государственного музея И. С. Тургенева в Орле хранится дело о покупке матерью Тургенева у И. И. Чертова 100 десятин земли, примыкающей к угодьям Спасского (см.: Орл сб, 1Э55, с. 290).
Высокую оценку художественных достоинств "Конца Чертопханова" дал известный немецкий критик и историк литературы Ю. Шмидт в статье "Iwan Turgenjew" (Westermanns Monatshefte, 1877, Bd. 43, S. 83). Отвечая на одно из суждений Шмидта, Тургенев писал ему 10 (22) января 1873 г.: "Я рад, что сцена убийства лошади понравилась вам. В описании качеств лошади -- которое, конечно, чересчур длинно -- я не имел намерения дать блестящую картину; я просто хотел перечислить все добрые свойства казацкого коня, их я прямо описал со слов одного старого казацкого офицера. Это была излишняя тщательность".
"Конец Чертопханова" отличается от других рассказов "Записок охотника" иной формой повествования: в нем нет рассказчика ("охотника") -- очевидца и участника описываемых событий, передающего читателям свои непосредственные впечатления. Рассказ получился значительно длиннее прочих и разбит на нумерованные главки, чего нет в других рассказах "Записок охотника". Видимо, ощущая это различие и желая натолкнуть читателя на его объяснение, под первопечатным текстом и в изданиях ЗО 1874 и Т, Соч, 1880 Тургенев выставлял под рассказом дату: "Сентябрь, 1872". Стасюлевичу он писал 1 (13) октября 1872 г.: "Радуюсь, что Вам мой рассказ понравился. Я боялся растянуть его, чтобы не выпасть из пропорции. Голова (т. е. рассказ из "Записок охотника") была бы большая -- а туловище и ноги предлинные".
Стр. 296. "Век юный, прелестный"...-- Популярная песня из репертуара московских цыган: "Век юный, прелестный, друзья, улетит". Музыка А. Л. Гурилева на стихи H. M. Коншина.
Стр 299. Малек-Адель -- герой романа французской писательницы Софи Коттен (Cottin, 1770--1807) "Матильда, или Воспоминания из времен крестовых походов" ("Mathilde ou Mémoires tirés de l'histoire des Croisades", 1805) -- благородный и храбрый предводитель мусульман в борьбе с крестоносцами. Роман пользовался большой популярностью, переведен на многие языки, в том числе на русский, на котором он неоднократно издавался начиная с 1806 г. Малек-Адель упомянут в пушкинском "Евгении Онегине" (гл. III, строфа IX); по свидетельству Загоскина, русские дамы "бредили Малек-Аделем, искали его везде" ("Рославлев", ч. I, гл. 1). См. упоминание о Малек-Аделе в повести Тургенева "Первая любовь" (гл. XIV).
Стр. 305.-- Коли ты царь,-- промолвил с расстановкой Чертопхаиов (а он отроду и не слыхивал о Шекспире)...-- Имеется в виду восклицание короля Ричарда в трагедии Шекспира "Ричард III": "A horse! a horse! my kingdom for a horse!" ("Коня! коня! полцарства за коня!" -- в популярном, но не вполне точном переводе Я. Г. Брянского).-- Акт V, сц. 4.
Стр. 311. ...держался одной рукой за грядку...-- См. примеч. на -с. 469.
ЖИВЫЕ МОЩИ
Впервые опубликовано: Складчина. Литературный сборник, составленный из трудов русских литераторов в пользу пострадавших от голода в Самарской губернии. СПб., 1874, с. 65--79 (дата выхода: 28 марта 1874 г.). Подпись: Ив. Тургенев. Рассказ был сопровожден подзаголовком "Отрывок из "Записок охотника"" и следующим подстрочным примечанием (в письме к Я. П. Полонскому от 18 (30) декабря 1873 г. Тургенев назвал его "маленьким предисловием"):
"Рассказ этот получен Я. П. Полонским, для передачи в сборник, при следующем письме И. С. Тургенева:
"Любезный Яков Петрович! Желая внести свою лепту в "Складчину" и не имея ничего готового, стал я рыться в своих старых бумагах и отыскал прилагаемый отрывок из "Записок охотника", который прошу тебя препроводить по принадлежности.-- Всех их напечатано двадцать два, но заготовлено было около тридцати. Иные очерки остались недоконченными из опасения, что цензура их не пропустит; другие -- потому что показались мне не довольно интересными пли неидущими к делу. К числу последних принадлежит и набросок, озаглавленный "Живые мощи".-- Конечно мне было бы приятнее прислать что-нибудь более значительное; но чем богат -- тем и рад. Да и сверх того, указание на "долготерпение" нашего народа, быть может, не вполне неуместно в издании, подобном "Складчине".
Кстати, позволь рассказать тебе анекдот, относящийся тоже к голодному времени у нас на Руси. В 1841 году, как известно, Тульская и смежные с ней губернии чуть не вымерли поголовно. Несколько лет спустя, проезжая с товарищем по этой самой Тульской губернии, мы остановились в деревенском трактире и стали пить чан. Товарищ мой принялся рассказывать не помню какой случай из своей жизни и упомянул о человеке, умиравшем с голоду и "худом, как скелет".-- "Позвольте, барин, доложить,-- вмешался старик хозяин, присутствовавший при нашей беседе,-- от голода не худеют, а пухнут".-- "Как так?" -- "Да так же-с; человек пухнет, отекает весь как склянка (яблоко такое бывает). Вот и мы в 1841 году все пухлые ходили".-- "А! в 1841 году! -- подхватил я.-- Страшное было время?" -- "Да, батюшка, страшное".-- "Ну и что? -- спросил я,-- были тогда беспорядки, грабежи?" -- "Какие, батюшка, беспорядки? -- возразил с изумлением старик.-- Ты и так богом наказан, а тут ты еще грешить станешь?"
Мне кажется, что помогать такому народу, когда его постигает несчастие, священный долг каждого из нас.-- Прими и т. д.
Иван Тургенев.
Париж. 25 января 1874 года".".
В цикл "Записки охотника" рассказ "Живые мощи" вошел впервые в ЗО 1874, с. 494--508. При этом отпал подзаголовок первой публикации; пространное подстрочное примечание было заменено кратким указанием: "Наброски двух отрывков из "Записок охотника": "Живые мощи" и "Стучит!" -- были найдены автором в черновых его бумагах в 1874 году и тогда же дописаны, один для "Складчины", другой для предстоящего издания. В первое собрание "Записок охотника" они не были включены по той причине, что не имели прямого отношения к главной мысли, руководившей тогда автором".
Несмотря на то, что это подстрочное примечание подписано "Примечание изд<ателя>", принадлежность его Тургеневу доказывается почти дословным совпадением текста ЗО 1874 со строками, набросанными Тургеневым на заглавном листе чернового автографа рассказа "Стучит!" Bibl Nat; фотокопия -- ИРЛИ, Р. I, оп. 29, ед. хр. 170).
Сохранились два автографа рассказа -- черновой и беловой Bibl Nat, фотокопии -- ИРЛИ). Краткое описание их впервые дано А. Мазоном (Mazon, p. 85--86).
Черновой автограф рассказа содержит полный его текст и предисловие к рассказу. Отличия от первопечатной редакции заключаются местами в характере изложения и в многослойной стилистической правке. Дата, проставленная на заглавном листе,-- "Париж. Rue de Douai. 48. Янв<арь> 1874",-- указывает время писания рассказа (по старому стилю -- с двадцатых чисел декабря 1873 г.). В конце автографа дата: "8/20 янв<аря> 1874. 5 часов п<о>п<олудни>".
Беловой автограф содержит только текст рассказа (без письма к Я. П. Полонскому), который близок к окончательному слою чернового автографа и отличается от него дополнительной стилистической правкой. Кроме того, в беловом автографе появился эпиграф и был развернут рассказ Лукерьи о ее сне, впоследствии вычеркнутый Тургеневым (см. раздел "Варианты* в изд.: Т, ПСС и П, Сочинения, т. IV, с. 455). Дата в беловом автографе отсутствует.
Сохранилась также авторизованная копия рассказа, служившая оригиналом набора для "Складчины" (ИРЛИ, 4976, XXVI б. 68). Заглавие и текст предисловия (письмо к Я. П. Полонскому) написаны рукой Тургенева. Текст рассказа -- копия с отдельными авторскими поправками. Подпись рукой Тургенева: Ив. Тургенев.
В настоящем издании в тексте ЗО 1880 слова: "полно и ногами" (329, 19) исправлены на "и полно ногами" по беловому автографу.
Время возникновения замысла рассказа определяется лишь приблизительно. Сам Тургенев в приведенном выше предисловии к первой публикации называет "Живые мощи" "отрывком" и "наброском", найденным "в старых бумагах". В письме к П. В. Анненкову от 19 (31) января 1874 г. он также говорит, что воспользовался для написания рассказа "уцелевшим наброском и оболванил его". В подстрочном примечании в ЗО 1874 Тургенев объясняет причину, по которой "Живые мощи" и "Стучит!" не вошли в первое издание "Записок охотника",-- следовательно, относит замысел этих рассказов ко времени до 1852 г. К начальному периоду сложения цикла позволяет отнести замысел "Живых мощей" и письмо Тургенева к Л. Пичу от 10 (22) апреля 1874 г., в котором он называет всё рассказанное в "Живых мощах" "истинным происшествием". Действительно, в отдельных местах рассказа проступают автобиографические элементы. Действие рассказа происходит в Алексеевне, одном из владений В. П. Тургеневой. "Вы, может, не знаете -- хуторок такой есть, матушке вашей принадлежит..." -- поясняет Ермолай (с. 326).-- "Я Лукерья...-- говорит героиня рассказа.-- Помните, что хороводы у матушки у вашей в Спасском водила..."; "Случилось это со мной уже давно, лет шесть или семь <...> Да вас уже тогда в деревне не было; в Москву уехали учиться" (с. 328). Очевидно, встреча Тургенева с Клавдией (таково настоящее имя героини рассказа -- см. указанное письмо к Л. Пичу) действительно произошла в первой половине 40-х годов, а замысел рассказа, возникший под впечатлением этой встречи, сложился в конце 40-х -- начале 50-х годов, в пору оформления цикла {Сближение этого замысла с названием "Безумная" в Программе X лишено убедительности, ввиду очевидного несоответствия этого названия содержанию "Живых мощей" (см.: Клеман, Программы, с. 123).}. Не меняет раннего приурочения замысла "Живых мощей" и предположение о том, что прототипом Лукерьи была "калека Евпраксия", некогда красавица, с которой семнадцатилетний Тургенев был близок (см. его письма к Н. А. Таллинскому от 9 (21) октября 1867 г. и 7 (19) мая 1868 г., а также статью А. И. Понятовского "Тургенев и семья Лобановых" -- Т сб, вып. 1, с. 274--275).
К старому замыслу Тургенев вернулся в конце 1873 г., когда получил предложение участвовать в сборнике в пользу крестьян, пострадавших от голода в Самарской губернии. 18 (30) декабря 1873 г. он писал Я. П. Полонскому: "Придется покопаться в старых бумагах. Есть у меня один недоконченный отрывок из "Записок охотника" -- разве это послать? Очень он короток и едва ли не плоховат, но идет к делу, ибо в нем выводится пример русского долготерпения". По-видимому, с января (н. ст.) началось писание рассказа, который и был закопчен вчерне S (20) января 1874 г.
Дней через десять была готова беловая редакция рассказа и. по-видимому, к этому же времени снята с нее копия: 19 (31) января 1874 г. Тургенев послал П. В. Анненкову рукопись с просьбой прочесть и незамедлительно вернуть, высказав свое мнение. Письмо Анненкова по этому поводу неизвестно, но смысл его совета ясен из ответного письма Тургенева. Сообщая Анненкову 26 января (7 февраля) 1874 г. о том, что возвращенная им рукопись "уже отправлена в Петербург", Тургенев далее писал: "Как только я зачитал ту часть Вашего письма, в которой Вы выражаете сомнение насчет одного пассажика, я тотчас же подумал: это он говорит de la tartine sur l'émancipation (по поводу тирады об освобождении) -- так оно и оказалось -- и результат был тот, что вышеозначенный пассажик немедленно вылетел вон". Так рассказ Лукерьи о сне, в котором она видела себя заступницей народной, был вычеркнут Тургеневым одновременно и в беловом автографе и в авторизованной копил.
Следующие, уже незначительные, изменения были внесены, по просьбе Тургенева, в тот момент, когда авторизованная копия находилась в редакции "Складчины": в тексте рассказа устранен, по предложению Я. П. Полонского, эпитет "умный" (вместо: "мысленный грех" было: "мысленный, умный грех" -- см. стр. 330, строка 41) и в предисловии сняты слова "ни даже начатого" после "и не имея ничего готового" (цит. выше, с. 511; см. также письмо Тургенева к Я. П. Полонскому от 5 (17) февраля 1874 г.).
Отзывы о рассказе в русской печати были разноречивы, из-за различного отношения, главным образом, к мотиву "долготерпения". У Михайловского, активного в те годы участника демократической борьбы, поэтизация "долготерпения" русского народа не вызвала сочувствия. Разбирая в "Литературных н журнальных заметках" содержание "Складчины", он оценил рассказ как обращение писателя назад, "к пройденному уже" (Отеч Зап, 1874, No 4, с. 408--409). Как рассказ слабый, и притом с некоторыми "фальшивыми нотами", оценил "Живые мощи" Н. В. Шелгунов (Дело, 1874, No 4, отд. "Современное обозрение", с. 63); вместе с тем Шелгунов подчеркнул, что по-прежнему глубокая гуманность составляет "строй всей души г. Тургенева".
В противоположность Михайловскому и Шелгунову, Б. М. Маркевич поставил Тургеневу в заслугу изображение русского характера, представляющего "резкий контраст с теми бесчисленными типами протеста и отрицания, что почти исключительно создавались нашею литературой в течение целой четверти века" (М. Три последние произведения г. Тургенева.-- PB, 1874, No 5, с. 386).
"Живые мощи", тотчас же после опубликования их перевода в "Temps", были высоко оценены во французских литературных кругах. 4 (16) апреля 1874 г. Тургенев писал Анненкову: "Оказывается, что "Живые мощи" получили большой преферанс -- и в России и здесь: я от разных лиц получил хвалебные заявления, а от Ж. Занд даже нечто такое, что и повторить страшно: Tous nous devons aller à l'école chez Vous. (Все мы должны пройти у Вас школу)..." Этот отзыв Ж. Санд не был лишь знаком преклонения французской писательницы перед высоким мастерством автора "Живых мощей"; Тургенев, с его гуманизмом iï неизменным вниманием к народной жизни, явился также идейным учителем для передовых французских писателей, переживавших духовный кризис после подавления Парижской Коммуны (подробнее об этом см.: Алексеев М. П. Мировое значение "Записок охотника".-- В сб.: Творчество И. С. Тургенева. М., 1959, с. 102). Отвечая Ж. Санд 3 (15) апреля 1874 г., Тургенев написал о своем первоначальном намерении посвятить ей рассказ.
Хвалебный отзыв был получен Тургеневым также от И. Тэна. 30 марта (11 апреля) 1874 г. Тургенев сообщил П. В. Анненкову: "Перевод "Живых мощей" появился в "Temps" -- и но этому поводу Тэн (Taine) написал мне энтузиастическое письмо!!!" Тэн писал Тургеневу: "...какой шедевр! <...> Какой урок для нас, и какая свежесть, какая глубина, какая чистота! Как это делает явным для нас. что наши источники иссякли! Мраморные каменоломни, где нет ничего, кроме лужиц стоячей воды, а рядом неиссякаемый полноводный ручей. Какая жалость для нас, что вы не француз! <...> Я прочел "Лукерью" три раза кряду" (A. Zviguilsky. Les écrivains franèais d'après leur correspondance inédite avec Ivan Tourgueniev.-- In: "Cahiers. Ivan Tourgueniev, Pauline Viardot. Maria Malibran", No 1, Octobre 1977, p. 23; здесь же приведен отзыв Ж. Санд). Оценка рассказа "Живые мощи" дана им также в книге "Старый порядок": "Что касается современных литературных произведении, состояние средневековой верующей души великолепно обрисовано <...> Тургеневым в "Живых мощах"" (см.: Tainе Н. Les origines de la France contemporaine. T. I. L'ancien régime. 2 éd. Paris, 1876, p. 7--8).
Стр. 326. Край, родной долготерпенья...-- Строки из стихотворения Ф. И. Тютчева "Эти бедные селенья..." (1857).
..."Сухой рыбак и мокрый охотник являют вид печальный".-- Это изречение не вошло в основные сборники французских пословиц и поговорок. Во французском переводе "Записок охотника" под ред. А. Монго оно переведено следующим образом: "Pêcheur à sec, chasseur mouillé ont également piteuse mine" и оставлено без комментария (Tourgueniev Ivan. Mémoires d'un chasseur. (Zapiski okhotnika). 1852. Traduits du russe avec une introduction et des notes par Henri Mongault. Seconde volume. Paris, 1929, p. 570).
Стр. 333. "Во лузях" пела Лукерья.-- Известны две песни с таким зачином: "Во лузях я ходила, в зеленых горе мыкала" и "Во лузях, во лузях, еще во лузях, зеленых лузях" (Львов-Прач, No 4, с. 27--28; No 14, с. 37--38). Тургенев, вероятно, имел в виду первую из них: хотя обе песни отнесены в сборнике к "плясовым или скорым", "Во лузях я ходила, в зеленых горе мыкала" отличается от второй, типично хороводной песни, более плавным, протяжным напевом, менее быстрым темпом; содержание ее также больше отвечает настроению Лукерьи.
Стр. 336. После, мол, петровок...-- Петровки -- у православных пост, предшествующий дню апостолов Петра и Павла -- 29 июня (ст. ст.).
Стр. 337. Вот Симеона Столпника терпение било точно великое...-- Переводное житие Симеона Столпника было известно на Руси с XIII в. и входило в состав прологов, четьи-миней и многих рукописей.
А другой угодник себя в землю зарыть велел...-- Очевидно, имеется в виду рассказ "многотерпеливого Иоанна Затворника" о его борьбе с искушениями, вошедший в состав "Киево-Печерского патерика".
А то вот еще мне сказывал один начетчик...-- В основе русского фольклорного варианта легенды о Жанне д'Арк мог лежать вольный пересказ драматической поэмы В. А. Жуковского "Орлеанская дева" (1821) или одно из популярных жизнеописаний вроде неоднократно переиздававшегося сборника: Плутарх для прекрасного пола, или Жизнеописания великих и славных жен всех наций, древних и новых времен. Соч. Г. Бланшарда и Пропиака. (Пер. Ф. Глинки). М., 1816. Ч. I, с. 116--153. Об источниках легенды на русской почве и о связи ее с русской житийной традицией см. в статье Н. Ф. Дробленковой ""Живые мощи". Житийная традиция и "легенда" о Жанне д'Арк в рассказе Тургенева".-- Т со, выи. 5, с, 289--302.
СТУЧИТ!
Впервые опубликовано: Сочинения И. С. Тургенева (1844--1874). М.: изд. бр. Салаевых, 1874. Ч. I, с. 509--531 (вышло в свет в конце сентября ст. ст. 1874 г.).
Сохранился черновой автограф рассказа (Bibl Nat, фотокопия -- ИРЛИ, Р. I. он. 29, ед. хр. 170). Название рассказа сопровождено в нем подзаголовком "Отрывок из "Записок охотника" Ив. Тургенева"; здесь же, на заглавном листе,-- указание на время работы над рассказом: "Начат в Спасском, в пятницу 7/19 июня 1874, кончен там же -- в понедельник 10/22 июня 1874 в 4 часа" и текст подстрочного примечания к рассказу "Живые мощи", напечатанного в ЗО 1874 (см. комментарий к этому рассказу). Последний слой текста чернового автографа очень близок к первопечатному, стилистическая правка относительно невелика. В конце автографа подпись: Ив. Тургенев; дата: с. Спасское. Понедельник, 22-го/10 июня 1874. 4 часа дня.
В настоящем издании в тексте ЗО 1880 слово "выкликнул" (343, 15--16) исправлено на "воскликнул" (по черн. автогр.).
Замысел рассказа "Стучит!" возник у Тургенева, по-видимому, в начальный период сложения цикла. В примечании к "Живым мощам" сказано, что "наброски" этих "двух отрывков" были найдены автором в черновых его бумагах в 1874 г. и тогда не дописаны, один для "Складчины", "другой для предстоящего издания" (ЗО 1874, с. 494). Известно, что "Живые мощи" были обдуманы и написаны Тургеневым в декабре 1873 -- январе 1874 г. в Париже. Вероятно, тогда же Тургенев возвратился к старому замыслу рассказа "Стучит!". В предисловии к изданию 1874 г.. датированном: "Москва. Май (ст. ст.) 1874 года",-- Тургенев сообщает о включении в состав "Записок охотника" рассказа "Стучит!", который "не был нигде напечатан и является в первый раз", взамен обещанной и ненаписанной статьи "Семейство Аксаковых и славянофилы". В письме к П. В. Анненкову от 12 (24) июня 1874 г. из Спасского-Дутовинова Тургенев пояснял историю этой замены: "... так как Аксаковы перепугались (!) моему намерению написать статью об их отце и семействе (точно я памфлетист какой!), а Салаев требовал чего-нибудь inédit (неизданного) в свое новое издание на место той статьи -- то я для него написал здесь в Спасском, руководясь (как для "Живых мощей") клочком найденной здесь старой рукописи, небольшой рассказ под заглавием "Стучит!". Это анекдот из моей охотничьей жизни -- особенного он значения не имеет..." Сходная авторская оценка приведена в воспоминаниях Н. А. Островской (Т сб (Пиксанов), с. 121). Возможно, что в рассказе нашел отражение тот эпизод из биографии Тургенева, когда он вместе со своим кучером В. Н. Серебряковым, возвращаясь из Мценска в Спасское, подвергся нападению разбойников. Об этом со слов отца рассказывает дочь В. Н. Серебрякова в своих неизданных воспоминаниях, отрывок из которых приведен В. А. Громовым в издании: Т, СС. 1975 --, т. 1, с. 391.
Несмотря на устойчивую авторскую оценку рассказа "Стучит!" как вещи незначительной, художественные достоинства его были сразу оценены современниками. Г. И. Успенский, присутствовавший 15 (27) февраля 1875 г. при чтении рассказа на литературно-музыкальном утре в салоне П. Виардо, отметил в особенности мастерство Тургенева в передаче ритма: "Стучит -- стучит -- потрясло меня и всех, как быстро приближалась телега с шайкой разбойников" (Успенский Глеб. Мемуарная запись "Мои дети".-- Летописи Гос. лит. музея. М., 1939. Кн. 4, с. 201).
Стр. 349. Топор разбойника презренный...-- Строка из стихотворения В. А. Жуковского "На смерть фельдмаршала графа Каменского".
ЛЕС И СТЕПЬ
Впервые опубликовано: Совр, 1849, No 2, отд. I, с. 309--314 (ценз. разр. 31 янв.), под No XVII, вслед за рассказами: "Гамлет Щигровского уезда" и "Чертопханов и Недопюскин", с общей подписью: Ив. Тургенев.