33.Основные этапы развития философии науки

В своем развитии философия науки прошла четыре основные стадии:

классический позитивизм (О. Конта и Г. Спенсера);

Позитивизм – направление философии, сутью которого является стремление поставить философию на твердую научную основу. Позитивизм как течение философской мысли зародился в 30-е – 40-е гг. XIX столетия, прошел большую эволюцию (махизм, неопозитивизм, постпозитивизм и др.). Широко распространен и популярен в современную эпоху.

Основателем позитивизма считается Огюст Конт (1798 – 1857) – французский философ, ученик Сен-Симона. Также большой вклад в становление и развитие позитивизма внесли Джон Милль (1806 – 1873) и Герберт Спенсер (1820 – 1903).

Отличие позитивного (научного) философского знания от обычного философского знания.

По мнению Конта, философский спор между материализмом и идеализмом не имеет серьезных оснований и бессмысленен. Философия должна отказаться как от материализма, так и от идеализма и основываться на позитивном (научном) знании. Это значит, что:

философское знание должно быть абсолютно точным и достоверным;

для его достижения философия должна использовать научный метод при познании и опираться на достижения других наук;

основной путь для получения научного знания в философии – эмпирическое наблюдение;

философия должна исследовать лишь факты, а не их причины, «внутреннюю сущность» окружающего мира и другие далекие от науки проблемы;

философия должна освободиться от ценностного подхода и от оценочного характера при исследовании;

философия не должна стремиться стать «царицей наук», сверхнаукой, особым общетеоретическим мировоззрением – она должна стать конкретной наукой, опирающейся на арсенал именно научных (а не каких-либо иных) средств, и знать свое место среди других наук.

махизм; (эмпириокритицизм)

Махизм нередко называют «второй формой позитивизма».

Его создателями считаются Э. Мах (1836 – 1916) и Р. Авенариус.

Основная идея махизма – в основе философии должен лежать критический опыт (в связи с этим данное направление имеет и еще одно название – эмпириокритицизм).

Эмпириокритицизм выступает с субъективно-идеалистических позиций: Все предметы, явления окружающего мира представляются человеку в виде «комплекса ощущений». Следовательно, изучение окружающего мира возможно только как опытное исследование человеческих ощущений.

А поскольку человеческие ощущения имеют место во всех науках, философия должна стать:

во-первых, интегративной, «всеобщей» наукой;

во-вторых, достоверной наукой об ощущениях человека, перевести абстрактные научные понятия на язык ощущений (например, масса, размер существуют не сами по себе, а есть то, что человек ощущает массой, размером).

Ввиду своего субъективного идеализма эмпириокритицизм частично расходился с самими принципами позитивизма, в силу чего не получил широкого распространения.

неопозитивизм;

Основными представителями неопозитивизма были:

философы «Венского кружка» (М. Шлик – основатель; его последователи – Р. Карнап, О. Нейрат, Г. Рейехенбах);

представители Львовско-Варшавской школы (А. Татарский, Я. Лукасевич);

Б. Рассел (1872 – 1970);

Л. Витгенштейн (1889 – 1951).

Главная идея неопозитивизма – философия должна заниматься логическим анализом языка науки, поскольку язык, как и язык науки, - главное средство, через которое человек позитивно (достоверно, научно) воспринимает окружающий мир.

постпозитивизм.

Его главными представителями считаются К. Поппер (1902 – 1994), Т. Кун (р. 1992).

Позитивизм отходит от приоритетности логического исследования символов (языка, научного аппарата) и обращается к истории науки.

Главная цель постпозитивизма – исследование не структуры (подобно неопозитивистам) научного знания (языка, понятий), а развития научного знания.

Основные вопросы, интересующие постпозитивистов:

как возникает новая теория?

как она добивается признания?

каковы критерии сравнения научных теорий. Как родственных, так и конкурирующих?

возможно ли понимание между сторонниками альтернативных теорий?

Постпозитивизм смягчает свое отношение к философии в целом, к проблемам познания.

По мнению постпозитивистов, нет обязательной взаимозависимости между истинностью теории и ее верифицируемостью (возможностью проверки на фактах опыта), как и нет жесткого противоречия между общим смыслом науки и языком науки, а также не обязательно исключать неверифицируемые (метафизические, ненаучные) проблемы из философии.

34.

- Критический рационализм раннего Поппера.

- Эволюционная эпистемология позднего Поппера

- И. Лакатос. Конкурирующие исследовательские программы.

- История науки как смена парадигм (Т. Кун).

- О «методологическом анархизме» П. Фейерабенда.

- Антропологический поворот в современной философии и методологии науки. М. Полани о личностном характере научного знания.

Переход от позитивизма и неопозитивизма к постпозитивизму рассмотрим на примере близкого к нам по времени жизни Карла Раймунда Поппера (1902-1994), труды которого стали очень заметным явлением в философии науки прошлого века.

Медологические идеи Поппера составили основу т.н. критического рационализма: задачей разума является бескомпромиссная критика научно-теоретического знания, ибо оно всегда остается принципиально гипотетическим, а претензия на абсолютную истину — рационально недоказуемой.

В центре внимания этого автора как философа науки находится проблема роста научного знания. Его первая крупная работа называлась «Логика и рост научного знания» (1934). Решение этой проблемы предполагает достаточно строгое разграничение науки и ненауки, их демаркация (термин введен Поппером).

Поппер подверг жесткой критике принцип верификации. Любую фантазию можно представить в непротиворечивом виде, а ложные верования часто находят подтверждение. Не существует ни решающих, т.е. окончательных, экспериментов, ни решающих логических аргументов.

Истина, согласно Попперу, - это цель, с помощью которой ученый оправдывает научное познание и для обоснования которой конструирует критерии. Однако критерий верификации легко выполняется, поскольку почти для любого утверждения можно привести какой-либо частный пример его подтверждаемости. Но частный пример говорит о вероятности знания, а не о его достоверности и истинности.

Что же Поппер предлагает взамен? Он предлагает принцип фальсифицируемости научных теорий, впервые заявленный им на Лондонском коллоквиуме в 1965 г. Философии науки следует исходить из установки, согласно которой путь к научной истине есть постоянное отбрасывание ложных знаний, в том числе по отношению к знаниям, ранее считавшимся истинными, но обнаружившими неистинность. Рост научного знания предполагает процесс выдвижения научных гипотез с последующим их опровержением.

От названия принципа получило наименование целое направление в философии науки постпозитивистского периода — фаллибилизм, идеи которого активно разрабатываются на протяжении последних 40 лет (Дж. Агасси, Дж. Уоткинс, Дж. Фрезер и др.).

В то же время принцип фальсифицируемости Поппера справедливо критикуют за радикализм, ибо в таком виде он резко сужает область научности. Последователь Поппера в других вопросах философии науки Имре Лакатос подчеркивал имеющийся в концепции Поппера бесконечный регресс в доказательстве, когда основания знания исчезают как со стороны опыта, так и со стороны аксиоматики, полностью переводимой в разряд гипотетического знания. Ранний Поппер теряет веру в устойчивость научного знания.

Эволюционная эпистемология позднего Поппера

В работе 1972г «Объективное знание. Эволюционный подход», изданной на русском языке в 2002г, он сформулировал концепцию т.н. «третьего мира», полагая необходимым различать, во-1), мир физических состояний, во-2), мир состояний сознания, включая устойчивые намерения, установки к действию, называемые также диспозициями, и в-3), мир объективного содержания мышления, прежде всего содержания научных идей, а также, возможно, произведений искусства. Поппер вводит понятие эпистемологии без субъекта знания и концепцию объективного разума.

Основные, по выражению Поппера, обитатели третьего мира — это теоретические системы, а также проблемы и проблемные ситуации, но наиболее важные обитатели — критические рассуждения, состояния научных дискуссий, то, что выражено в содержании книг, журналов и библиотек. В целом идея автора понятна: выход из проблемы обоснования объективности науки и ее законов поздний Поппер видит в постулировании самостоятельного, автономного объективного знания, к которому мы в процессе научной деятельности приобщаемся, выдвигая собственные новые гипотезы, подвергая их критике и опровержению; то, что остается, входит в третий мир, возможно, слегка корректируя его содержание, и остается в нем как объективное знание. Продуктивность гипотез определяется следующим правилом, которое философы науки называют «основным правилом Поппера»: «Выдвигай гипотезы, имеющие большее эмпирическое содержание, чем у предшествующих».

Этим меняется характер задач теории научного познания, или эпистемологии: она призвана, по мнению Поппера, исследовать не состояния сознания и субъективные процессы мышления ученых, а логические законы третьего мира, т.е. объективного массива имеющихся и вновь возникающих теорий, способы их критического анализа, опровержения и проч.

Отсюда вырастает концепция эволюционной эпистемологии. Как говорит Поппер, третий мир является естественно-эволюционным продуктом человека как разумного существа, подобно тому как паутина является естественным продуктом поведения паука. Рост научного знания осуществляется посредством нашего взаимодействия с третьим миром. Это эволюция человека, но эволюционным фактором становится не сам человек с его телесностью, как у животных, а знание и его технологические результаты. Тем самым человек получает преимущество: в процессах изменчивости, отбора и закрепления благоприобретенных признаков он участвует не собой, своей телесностью, а — знаниями, притом научными, ибо именно наука пополняет третий мир объективным содержанием. Схема такого пополнения: P1 — TT — EE — P2, где от некоторой проблемы P1 мы переходим к пробной, предположительной теории TT, которая может быть частично или полностью ошибочной. Она подвергается экспериментальной и логической критике с целью устранения ошибок EE, что приводит к переходу к новой проблеме P2 , и этот процесс не прекращается.

Из концепций третьего мира и эволюционной эпистемологии имеется очень существенное положительное следствие. «Новые проблемы P2 всегда возникают из нашей творческой деятельности, но они не создаются преднамеренно, они возникают автономно в области новых отношений, появлению которых мы не в состоянии помешать никакими действиями, как бы активно к этому ни стремились» (с. 120). Иначе говоря, в современной философии науки показано, что процесс научно-технического развития, в первую очередь роста научного знания, имея социокультурную природу, в значительной степени автономен и сопротивляется жесткой регламентации, контролю. Ученому невозможно приказывать, предписывать, ибо его исследования, открытия, изобретения мотивированы внутренней логикой развития научных знаний.

Рассмотрим теперь основные результаты последователя Поппера и тоже критического рационалиста Имре Лакатоса (Лакатоша, 1922-1974). Лакатос критиковал фаллибализм с его концепцией фальсификации в редакции Поппера, указывая на «дурную бесконечность» гипотез и опровержений, когда утрачены старые и не указаны новые основания научных знаний.

Он видит решение во введении понятия конкурирующих научно-исследовательских программ. Работая на материале математики, он утверждает, что работа методом проб и ошибок (методология позитивизма и отчасти — попперовского фальсификационизма) — это признак незрелой науки. Зрелой можно признать лишь науку, состоящую из исследовательских программ. Это основные единицы научного знания. Они представляют собой совокупность теорий, связанных единым развивающимся основанием, набором основополагающих идей и принципов. Таковы программы механики, оптики, термодинамики, неорганической или органической химии, теории относительности и др. Самой успешной из существовавших в истории науки программ Лакатос считал теорию тяготения И. Ньютона: с течением времени сторонники превратили опровергающие примеры в примеры, подкрепляющие теорию. Замечу, что в каждой программе имеются свои разрешения и запреты (как, скажем, запрет «вечного двигателя» в термодинамике; то, что говорит о запрещениях, о том, каких путей следует избегать). Наука приобретает зрелость, когда теоретически оформлена, имеет жесткое ядро и поддерживающую периферию, автономна (ср. с третьим миром Поппера), обладает предсказательной силой в отношении неизвестных фактов и логической силой предположения новых теоретических объяснений и концепций.

В развитии любой научно-исследовательской программы имеются две стадии, названные Лакатосом «прогрессивной» и «вырожденческой» соответственно. На первой стадии подтверждений обычно больше, чем опровержений, господствует установка на положительную эвристику — то, что не вписывается в установки ядра теории, обычно игнорируется, например, как следствие ошибки измерений или случайность; конструируются только такие модели, которые соответствуют уже имеющимся правилам и предписаниям. На второй стадии (регрессии, или вырождения) теория не в состоянии ассимилировать новые факты, но уже и не может их отбрасывать. Для самооправдания изобретаются искусственные теоретические конструкции, вводятся гипотезы «по случаю», или ad hoc, но в итоге всегда рядом возникает новая исследовательская программа, вытесняющая старую благодаря более высоким эвристическим возможностям. Это то, что Кун назвал научными революциями, о чем речь пойдет в следующем вопросе лекции. Как мы уже видели, принцип фальсификации Поппера Лакатос не признал: у него программы не фальсифицируются, а вытесняются другими, более успешными.

Заслуга Лакатоса состоит прежде всего в разработке приемов логического и методологического анализа научного знания. Будучи продолжателем Поппера, он более гибок. Для него противоречие между теорией и новыми фактами не влечет отказ от теории, а включает механизмы поиска новых гипотез, превращающих факты в подтверждение, и это свидетельствует о прогрессивной стадии развития теории, а не о необходимости от нее отказаться. Факты ведь теоретически нагружены, интерпретированы, на что я уже обращал ваше внимание; поэтому Лакатос прав, когда призывает акцент делать на содержательном улучшении теории, способности объяснять новые факты, и в этом состоит прогресс («прогрессивный сдвиг») в развитии программы. Хотя в целом эти выводы вписываются в концепцию эволюционной эпистемологии.

Основная идея американского физика и философа науки Томаса Сэмюэла Куна (р. 1922), сверстника Лакатоса и автора ставшей знаменитой концепции научной парадигмы —рассматривать науку не как систему знаний, а как деятельность по получению нового знания, т.е. в соответствии с принятым нами основным определением науки. В этом он ближе к Лакатосу, чем к Попперу. Но тогда подход должен быть историческим, т.е. материалом для анализа должна стать история науки. Не для ссылок или примеров, а для понимания того, что у науки и научной рациональности нет особой неизменной нормативности, а логика и эпистемология науки зависимы от внутринаучных условий работы ученого, а также от социального контекста его работы. Об этом контексте будем говорить при обсуждении процессов смены парадигм. Сейчас зададимся вопросом: что это за внутринаучные условия? Это, напр., условия, задаваемые начинающему ученому имеющейся школой, сообществом уже работающих специалистов в данной области исследований. После выхода в свет в 1962 г основной работы Куна «Структура научных революций» среди сторонников исторического подхода к эволюции науки утвердилось ее понимание не как системы идей, что мы видели у Поппера, а как результата деятельности научного сообщества (до Куна для обозначения такого сообщества использовались также термины «невидимый колледж», «научная школа», «республика ученых»).

Это группа исследователей, у которой имеется общее понимание задач их научной дисциплины, скажем, физики металлов, или теоретических основ электротехники, или социологии. У них сходные критерии оценки получаемых результатов, правила обоснования и доказательства, понимание опыта, истины. Они по-своему организуют коммуникацию (конференции, электронная переписка, требования к диссертациям и процедурам защиты и др.). Издаются свои журналы и др. «своя» периодика, научная литература. Вырабатываются даже свои способы словоупотребления, ударений (напр., атомный вместо атомный или добыча вместо добыча), свои способы интерпретации. У них есть признанные авторитеты, которые поддерживают систему внутренних норм, ценностей, внутринаучной этики (это может быть, к примеру, основатель научной школы). В совокупности этим задается некий образец постановки и решения научных проблем, то, что Кун назвал парадигмой.

Парадигма задает модель работы научного сообщества. Интересно, что Кун уверяет: не ученые управляют парадигмой а она ими. Правда, сами они называет это объективностью теории! Ведь должны же мы подчиняться объективным результатам, когда они выражают законы природы или общества. В действительности же, согласно Куну, содержательные утверждения парадигмы не субъективны и не объективны, они интерсубъективны. Работу в рамках парадигмы Кун назвал нормальной наукой; так, по его убеждению, работает большая часть исследователей. Выводы Куна удивительны своей нетрадиционностью. Во-1), в парадигме нет никакой фундаментальности, это исторически преходящая модель, принцип фундаментализма следует отвергнуть. Действительно, получается, что парадигма относительна к определенному этапу и способу понимания, с другой же стороны, никаких независимых от парадигмы факторов знания в ней быть не может. Этот вывод относит Куна к релятивизму, в отличие от его предшественников - фаллибилистов. Во-2), Кун утверждает, что не существует универсальных критериев научной рациональности. Поэтому трудно отделить научное знание от вненаучного — то, что сегодня вненаучно, завтра может обрести статус научности, и наоборот. Его любимые и, замечу, весьма убедительные примеры — сравнение картин мира Птолемея и Коперника, теплородной и кислородной теорий горения в химии, классической и квантовой механик в математической физике.

Слабым местом в концепции Куна многие философы науки считают его анализ научных революций, т.е. процесса смены парадигм. К наиболее значимым он относит революции XVII и XX вв. Смена парадигм связана с появлением принципиально новых фактов, не вписывающихся в имеющуюся парадигму, и соответствующей проблемой появления нового знания. Слабость концепции многие усматривают в том, что переходы он рассматривает как аномалии, не имеющие рационального объяснения, а только психологическое. Во всяком случае, Лакатос в 1970г упрекал Куна за то, что тот отдает выбор теории «на прихоть психологии». Действительно, Кун показывает, что при выборе теории роль могут играть авторитет автора новой идеи, его дидактические способности, или умение убеждать в своей правоте других, удачливое упорядочение кажущегося хаотическим нагромождения новых фактов в экспериментах и т.п.

Между тем для анализа современной науки особо значимы именно революции — под их влиянием или в их рамках рождаются принципиальные инновации, высокие технологии. Постановка вопроса о природе этих революций — крупное достижение Куна. В этих вопросах развитие философии и методологии науки продолжается, это открытые вопросы.

Пол Карл Фейерабенд (р.1924 в Вене) — американец австрийского происхождения, философ и методолог науки, проф. Калифорнийского университета. Как и ряд других постпозитивистов последних десятилетий Стивен Тулмин, Майкл Полани), он стремится опереться на другую, чем предшественники (Поппер, Лакатос, Кун) основу, на иное социокультурное понимание роли философии в науке. Если Поппер, Лакатос и отчасти Кун берут за точку отсчета сциентизм и пытаются расширить или трансформировать его за счет экстернализма и антикумулятивизма, т.е. разработки новых, не-позитивистских моделей роста научного знания, то Фейерабенд, Тулмин, Полани переходят на позиции последовательного антисциентизма (человеческие ценности, цели и смыслы в построении научных теорий являются не чем-то вторичным и подлежащим устранению после достижения теорией зрелости, а, напротив, фундаментальным и неустранимым фактором любой научной деятельности).

Важную роль в становлении концепции Фейерабенда сыграло понимание им рациональности, особенно научной рациональности. Здесь нужно сказать, что уже М. Вебер разделил рациональность на целевую (целерациональность), которая ориентируется на характер достижения цели как образа будущего результата через соотношение цели и путей ее достижения, и на ценностную, для которой существен не результат, а личные качества рационально мыслящего человека — «долг, достоинство, красота, религиозное наставление, благочестие или важность «дела» какого бы то ни было рода». Научная рациональность, как видим, связана в рациональностью первого рода. Но первое без второго в действительности не существует. Обращая на это внимание, Фейерабенд выступил против узко рационального мышления, отмечая «опасные и деструктивные тенденции догматизации научной рациональности».

35.

Предмет и соответствующие ему задачи герменевтики представляют собой исторически изменяющиеся явления, функционально зависящие от определенных социальных реалий. В истории развития общества наблюдается длительный процесс постепенного превращения Произведения (мифологического, философского, исторического, литературного, религиозного содержания) в Текст. К произведениям относятся не только литературные источники, но и результаты творческой деятельности в таких видах искусства, как живопись, графика, скульптура, музыка, театр, кино, архитектура, декоративно-прикладные искусства. Произведение всегда является творением, результатом созидательного акта, обладает конкретными стилистическими особенностями. Произведение всегда относится к определенной традиции, является носителем ее культурных характеристик, по художественному отражению которых в Произведении мы можем изучать эту традицию. Но еще более ярко значение Произведения в социальной практике предстает в том факте, что оно создает традицию, закладывает основы для смыслового каркаса культуры.

Название «герменевтика» связано с именем античного бога Гермеса, покровителя ораторов, торговцев, путешественников и воров, посредника, передающего известия от одних к другим. Греческое слово Ηερμενετα означает «истолкование». При восприятии речи другого (в том числе письменно зафиксированной) может возникнуть непонимание. Для его преодоления и предлагается набор приемов. Ряд таких приемов был выработан еще в античности, и тогда же начинается осмысление этих приемов – ставится вопрос, что представляет собой имя и как оно относится к сущности вещей.

Первый систематический свод правил толкования принадлежит Августину. В работе «О христианской доктрине», которую он писал более 30 лет, отвечая на важнейший для себя вопрос: как Священное Писание может войти в душу человека, – Августин предлагает определения знака – «вещь, употребленная для обозначения другого», которым семиотика пользуется до сих пор, объясняет, что такое человеческие знаки (знаки искусственные, созданные людьми как подобие знаков естественных – мокрой земли, которая вызывает мысль не только о земле, но и о дожде, является знаком дождя), дает определение понимания – «переход от смысла к значению через образ в душе» – и на основании этого предлагает классификацию смыслов Священного Писания (буквальный, аллегорический, аналогический и профетический) и способы их постижения.

Следующий этап развития герменевтики – XIV–XVI вв. Он связан прежде всего с именами Лоренцо Баллы и Матиуса Флация Иллирика. В это время понятие «текст» (от лат. textum – переплетение, ткань), впервые данное Юстинианом своду законов, созданному по его распоряжению, начинается применяться для обозначения не только музыкальных партитур, но и литературных произведений. Это становится возможным, потому что именно в ту эпоху текст впервые приобретает границы. По-прежнему речь идет о том, что речь – выражение общих всему человеческому роду идей, однако добрая душа более открыта и чувствительна к ним, нежели злая. Степень искажения божественных истин может быть различной, поэтому надо обращать внимание на «источник» произведения и границы данной речи. Правило «прочитай текст от начала до конца» – достижение этого времени. С ним связана и идея герменевтического круга, предполагающая, что смысл части зависит от смысла целого. По мере уточнения смысла части может проясниться и смысл целого, а его уточнение приведет к уточнению смысла этой и других частей, и таким образом совершается круговое движение от частей к целому и вновь к частям. Тогда же впервые появляется идея языка не как набора независимых друг от друга имен, а как целого – «язык как выражение души народа».

Очередной этап развития герменевтики – XVIII–XIX вв. Здесь следует назвать в первую очередь Фридриха Шлейермахера и Вильгельма Дильтея. Понятие доброго или злого «транслятора» уточняется до понятия «точка зрения». Это неологизм, введенный школой Готфрида Вильгельма Лейбница. «Точка зрения» – внешнее и внутреннее состояние зрителя в той мере, в какой оно образует для него вещи. Иммануил Кант вводит понятие «мировоззрение», за два века прижившееся и в обыденном языке. Он подразумевает под ним конструкцию мира с определенной точки зрения.

Текст отождествляется с мировоззрением. Такое допущение предполагает именно расшифровку текста, т.е. идею, что ключ к тексту – не в нем самом, а «за ним». Если текст отождествляется с мировоззрением, т.е. по формулировке Ипполита Тэна, текст есть «снимок с окружающего и признак известного состояния умов», то он должен быть понят, с одной стороны, через особенности конструирования мира человеком. Рождается психологическая интерпретация и понятие автора как уникального источника именно этой, определенной конструкции мира. С другой стороны, текст может быть представлен через те реалии, которые он описывает (идея Шлимана отнестись к тексту Гомера не только как к предмету эстетического созерцания, но и как к источнику географических, исторических и других сведений – яркое выражение такого подхода). Историческая критика источников, натурализм и критический реализм – вот далеко не полный перечень подходов, базирующихся на этой идее. Понимание и порождение речи теперь – две стороны одной медали; как изящно замечал Вильгельм фон Гумбольдт, «люди понимают друг друга не потому, что взаимно проникаются знаками вещей, и не потому, что они взаимно предопределены к тому, чтобы создавать одно и то же, в точности и совершенстве понятие, а потому, что они прикасаются к одному и тому же звену в цепи своих чувственных представлений, ударяют по одной и той же клавише своего духовного инструмента, в ответ на что тогда и выступают в каждом соответствующие, но не тождественные понятия».

Понимание текста как мировоззрения позволяет распространить его на всю культуру. Не только речь или письменные источники, но и картины, музыкальные произведения и т.д. начинают пониматься как видение мира человеком, как «сетка», наброшенная на мир, – т.е. как определенная знаковая система, несущая информацию. Герменевтика перестает быть просто искусством толкования; она становится универсальной герменевтикой, или органоном наук о духе. Собственно, и термин «герменевтика» появляется в это время. Есть процесс толкования – Ηερμενετα, и есть общие его правила; они-то и составляют предмет герменевтики.

Однако отождествление текста с мировоззрением породило ряд серьезных проблем. Если исходить из предпосылки, что текст надо расшифровать, искать за ним автора и реконструировать реалии, отражением которых он является, то невозможно объяснить, зачем большинство людей обращается к текстам, – ведь научные интересы историка или психолога могут не руководить ими вовсе. «Текст говорит что-то важное для меня» – простая формулировка улавливает принципиальный момент: именно диалог о жизненно значимом и для автора, и для читателя, слушателя заставляет обращаться к тексту.

Герменевтика XX века ставит вопрос именно об этом жизненно значимом, о тех бытийных смыслах, которые и обуславливают «жизнь» текста, возможность и обращения к нему, и понимания его другими людьми. Тем самым герменевтика превращается в философскую дисциплину, центральной проблемой которой становится проблема понимания бытийных смыслов, а ее категории – понимание, интерпретация, герменевтический круг и другие – становятся философскими категориями. Текст представляется не сеткой смыслов, которые надо расшифровать путем обращения к внетекстовым реалиям, а моментом, фазой свершения понимания. В строгом смысле слова «текст не есть, а текст думает» (X.Г. Гадамер).

Конечно, любое произведение является в определенном смысле текстом. Но в обычном произведении всегда имеется автор или коллектив авторов, содержание облекается в форму, соответствующую определенным жанровым характеристикам. Произведение создается для определенного круга людей; например, краткие аннотации служат для ориентации пользователей литературой и фактически предназначены для создания этого круга людей. Религиозные произведения, особенно такие важные, как Библия, тоже предназначены для определенного круга лиц, который менялся с течением времени в зависимости от изменяющихся социальных и доктринальных условий соответствующих христианских конфессий. Классическое произведение всегда имеет смысл, придающий ему единство и завершенность. Реализация смысла воплощается в сюжете и композиционной структуре произведения.

Размывание границ, которые обычно связываются с понятием «произведение», происходит постепенно. Возникают газеты и журналы, предназначенные для определенной аудитории: художественные, научные, научно-популярные и пр. Появление радио и телевидения кардинальным образом меняют статус и значение классического произведения в новых условиях. Появляется понятие «средства массовой информации». «Произведение» постепенно уступает место «информационному тексту». Далеко не редкой становится практика коллективного производства таких текстов, которая обусловлена тем, что работа по информационному обеспечению должна вестись постоянно, должна быть поставлена «на поток». «Команда под руководством r. N» становится аналогом классического понятия «автор».

Разумеется, описанное положение дел является практикой, которая невольно диктуется специфическими условиями функционирования некоторых СМИ. Роль и значение автора в обычном его понимании сохраняют свою актуальность. Информационная ниша для приложения творческой энергии художественно одаренной личности всегда была и будет. Текст СМИ предназначен для определенного адресата, но не обязательно обладает смысловой завершенностью, представляя собой структуру, открытую для многочисленных интерпретаций. С теоретической точки зрения это означает, что задача понимания как постижения смысла не может считаться центральной.

Кроме того, текст СМИ таков, что по сравнению с классическим произведением изменяется пространство его движения, так как он существует не в пространстве традиции, а в пространстве информации в современном смысле слова. Маркировка факта, события выдвигается на передний план. Вдумывание и аналитическое исследование, которые вели бы к освоению этого факта личностью и осмыслению его в рамках целостного мироотношения, остаются на заднем плане. Калейдоскоп фактов значительно опережает аналитическую работу по времени и по удельному весу в общей массе информационного материала. Текст СМИ претендует на статус «неприкрытой правды». Создается впечатление, что даже точного описания не требуется. Особенно ясно это прослеживается на примере визуальных СМИ. Такую тенденцию к «визуализации» можно выразить лозунгом: «Мир таков – смотрите сами!» Наконец, текст СМИ представляет собой совокупность фраз бесконечных гипертекстов, где все является ссылкой друг на друга и бесконечным цитированием; здесь нет базовых текстов, которые определяли бы становление и развитие культурных основ, исходных или направляющих моментов устойчивой традиции.

Сиюминутность и быстротечность информации, зачастую ее неприкрытая идеологизированность и политическое пристрастие, возникновение специфического языка, простота восприятия текстов СМИ ведут (и далеко не в отдаленной перспективе) к замене традиционной культуры, основанной на статусе и роли Произведения, на массмедийную культуру. Пока мы еще наблюдаем сосуществование (правда, не всегда мирное) двух разных культур. Традиционная культура обладает веками выработанным аппаратом (в том числе герменевтическим) для работы с Произведением. Становящаяся массмедийная культура подобного аппарата не имеет. Возможность переноса методологических средств анализа произведений на исследование информационных текстов представляет собой проблему, потому что совершенно ясно, что механический перенос без учета специфики СМИ не приведет к конструктивному результату.

Когда мы утверждаем, что предметом герменевтики являются любые тексты, любые знаково-символические системы, то это является намеренным методологическим приемом, позволяющим обобщить понятие «предмет герменевтики». Если затем учесть, что существуют различные виды текстов, среди которых тексты СМИ занимают особое положение, то выявление специфики герменевтического исследования таковых превращается в ясно поставленную проблему. Постижение смысла текстов, являясь основной задачей герменевтики, в данном случае становится частной задачей по отношению к текстам СМИ.

Поскольку текст есть сложное и многоуровневое образование, то он требует и специфических методов исследования. К герменевтике традиционно относили способы выявления субъективного смысла, зависящего от автора, а также приемы выявления объективного смысла.

37.

ГЛОБАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОСТИ

Во-первых, глобальные проблемы - это такие проблемы, которые затрагивают интересы не только отдельных людей, но могут повлиять на судьбу всего человечества. Здесь важным является слово «судьба», под которым подразумеваются перспективы будущего развития мира.

Во-вторых, глобальные проблемы не решаются сами собой и даже усилиями отдельных стран. Они требуют целенаправленных и организованных усилий всего мирового сообщества. Нерешенность глобальных проблем может привести в будущем к серьезным, возможно, необратимым последствиям для человека и среды его обитания. Глобальные проблемы современности

В-третьих, глобальные проблемы тесно связаны одна с другой. Поэтому столь трудно даже теоретически вычленить и систематизировать их, не говоря уже о том, чтобы разработать систему последовательных шагов для их решения. Общепризнанными глобальными проблемами являются такие, как: загрязнение окружающей среды, проблемы ресурсов, народонаселения, ядерного оружия и ряд других.

Для объединения различных подходов к глобальным проблемам, для осмысления полученных результатов, возникла необходимость в новой науке. Постепенно сформировалась особая область знания - теория глобальных проблем, или глобалистика. Она призвана выработать практические рекомендации для решения глобальных проблем. Эффективные рекомендации должны учитывать множество социальных, экономических и политических факторов. Особое значение для глобалистики имеют науки, связанные с изучением жизни (живых существ), а также земной поверхности: комплекс биологических дисциплин, геология, геохимия, геофизика, почвоведение и др. Не случайно, именно эти науки впервые обратили внимание на многие факты отрицательных изменений, вызванных деятельностью человека. Случаи гибели уникальных объектов природы, уничтожения отдельных видов фауны и флоры стали предметом изучения биологии. Обнаружилось, что такие утраты наносят большой вред биосфере, так как видовое разнообразие есть важнейшее условие нормального функционирования всех природных систем. За последние 400 лет с лица Земли исчезли 94 вида птиц и 63 вида млекопитающих.

Большое значение для глобалистики приобрел факт обнаружения исчерпаемости природных ресурсов. По мере развития экономической деятельности все большее число природных ресурсов переходит из категории возобновимых в категорию невозобновимых. Выяснилось, что для запасов отдельных элементов, минералов, горных пород существует свой предел истощения. Таким пределом истощения может быть либо полное исчерпание запасов, либо ограничение, связанное с экологической безопасностью, т.е. когда дальнейшая разработка ставит под угрозу экологическое равновесие, либо, наконец, - невозможность для общества платить за данный ресурс слишком высокую цену.

Важным фактом теории глобальных проблем явилось осознание не только ограниченности природных ресурсов, но и возможной ограниченности бытия человечества. Речь идет о реальной возможности самоуничтожения человечества. Многие проницательные мыслители современности ведут отсчет принципиально новой эры мировой истории с августа 1945 г., когда на японские города Хиросиму и Нагасаки были сброшены первые атомные бомбы. Появление оружия необычайной разрушительной силы следует рассматривать как многозначительный факт, имеющий последствия глобального масштаба. С этого момента человечество стало смертным. Если до появления такого оружия можно было предполагать, что человечество в своем развитии безгранично и нет принципиальных угроз его существованию, то теперь оно как бы уравнялось в статусе с отдельным индивидом - простым смертным, чья жизнь ограничена определенными временными рамками. Накопленных на сегодня запасов ядерного оружия достаточно, чтобы уничтожить планету не один раз, а многократно. Абсолютных гарантий того, что самоуничтожения человечества не произойдет ни при каких условиях, не может дать никто. Чтобы предотвратить опасность, необходимо знать и не забывать о ее существовании. Ядерное оружие и ряд других факторов, о которых мы вели речь ранее, выдвинули на первый план задачу выживания человечества.

Отмеченные факты теории глобальных проблем - исчерпаемость природных ресурсов, опасность самоуничтожения человечества - легли в основу метода изучения глобальных проблем, получившего название глобального моделирования. Особая роль в разработке и применении глобального моделирования принадлежит Римскому клубу - организации западных ученых, бизнесменов, политиков и общественных деятелей, озабоченных выработкой мер по предотвращению глобальных угроз. Римский клуб был создан в 1968 г. С тех пор при моральной и материальной поддержке этой организации была проведена целая серия исследований глобальной проблематики. Многие из них получили широкую известность и нашли отклик в кругах мировой общественности, в руководстве стран Запада.

Метод глобального моделирования состоит в теоретической имитации динамики глобальных процессов с помощью математических моделей и компьютерной техники. Очевидно, что возможности современной вычислительной техники позволяют учесть огромное число параметров мирового развития и на этой основе выявить отдаленные последствия современных тенденций. Именно на стремлении спрогнозировать характер отдаленных последствий тех процессов, которые сегодня хорошо известны, был построен первый доклад Римскому клубу, опубликованный в 1972 г. Он получил название «Пределы роста». Авторский коллектив, во главе которого стоял Д. Медоуз, поставил задачу выявить пределы роста мировой цивилизации, обусловленные конечностью размеров планеты и ограниченностью ее возможностей выносить нагрузки антропогенного характера. За основу были взяты пять параметров: загрязнение окружающей среды, использование невозобновимых ресурсов, объем капиталовложений, рост народонаселения, обеспеченность его продовольствием. Динамика изменения данных параметров с учетом их взаимного влияния была распространена на будущее. Исследование привело к выводу, что при сохранении существующих тенденций уже в первой четверти III тысячелетия человечество может прийти ко всеобщей катастрофе. Авторы доклада сделали вывод, что необходимо ограничить развитие производства, а также значительно замедлить рост численности населения планеты. Доклад привлек к себе огромное внимание, поскольку показал, какие угрозы поджидают человечество в случае сохранения имеющихся тенденций.

Разработка классификации глобальных проблем явилась итогом длительных исследований и обобщения опыта нескольких десятилетий их изучения.

Исследователями предложено множество вариантов классификации. Рассмотрим здесь вариант классификации, разработанный отечественными учеными И.Т. Фроловым и В. В. Загладиным. Согласно этому варианту все глобальные проблемы делятся на три большие группы.

Первую группу составляют те проблемы, которые связаны с отношениями между основными социальными общностями человечества, т.е. между группами государств, обладающих сходными политическими, экономическими и иными интересами: «Восток-Запад», богатые и бедные страны и др. Эти проблемы следует назвать интерсоциальными. К ним относится проблема предотвращения войны и обеспечения мира, а также установления справедливого международного экономического порядка.

Особенности современного положения влияют на характер интерсоциальных проблем.

Во-первых, на место угрозы мировой войны как следствия столкновения двух противоположных общественно-политических систем пришло множество локальных конфликтов. Несмотря на свою локальность, каждый из них имеет свою меру глобальности, поскольку чреват втягиванием в орбиту конфликта множества сторон, в том числе и не имеющих отношения к его возникновению. Нельзя также полагать, что угроза всеобщей военной катастрофы в современных условиях исключена полностью.

Во-вторых, в отсутствие противостояния противоположных общественно-политических систем еще более очевидной стала проблема установления справедливого экономического порядка. Она связана с неравномерностью мирового развития. На планете существуют группы стран, резко различающиеся по уровню общественно-экономического развития и соответственно по уровню благосостояния населения. С одной стороны, это сравнительно небольшая группа развитых стран, с другой - большое число государств, в которых экономическое развитие характеризуется отсталостью, а качество жизни населения является низким. Экономика отсталых стран основывается на добыче и экспорте сырьевых ресурсов. По этой причине здесь особенно остро стоят экологические проблемы, как и огромное множество других. Отсталые и среднеразвитые страны составляют подавляющее большинство населения планеты - около пяти миллиардов из шести. Общая тенденция современного развития, к сожалению, такова, что разрыв между «золотым миллиардом» и остальной частью человечества не сокращается, а возрастает.

Вторая группа объединяет те проблемы, которые порождены взаимодействием общества и природы. Они связаны с ограниченностью возможностей окружающей среды выносить нагрузки антропогенного характера. Это такие проблемы, как обеспеченность энергией, топливом, сырьевыми ресурсами, пресной водой и т.д. К этой же группе относится и экологическая проблема, т.е. проблема охраны природы от необратимых изменений отрицательного характера, а также задача разумного освоения Мирового океана и космического пространства.

Вторая группа глобальных проблем, связанная с взаимодействием общества и природы, может быть в свою очередь подразделена на несколько подгрупп.

Это, во-первых, экологические проблемы; во-вторых, проблемы, связанные с освоением обществом природы, т.е. проблемы сырьевых и энергетических ресурсов; в-третьих, проблемы, связанные с относительно новыми глобальными объектами - космическим пространством и Мировым океаном.

Под экологическими проблемами (первая подгруппа) здесь понимаются меры против загрязнения окружающей среды. Они включают в себя охрану водного и воздушного бассейнов, охрану почв, сохранение растительного и животного мира, сохранение генофонда.

От собственно экологических проблем следует отличать проблему ресурсов (сырьевых и энергетических), т.е. вторую подгруппу. Последняя выступает в качестве относительно самостоятельной, хотя и имеет тесную связь с экологическими проблемами. В России и других странах СНГ экологические проблемы стоят в ряде случаев исключительно остро. Это обусловлено многими причинами. Среди них - последствия затратной экономики советского периода, отсутствие общественного контроля в период проведения ядерных испытаний, сырьевой характер хозяйства, существующего в значительной части за счет добычи нефти, газа и иных природных ресурсов, технологическое отставание, не позволяющее применять экологически чистые технологии, и др. Немалую роль играет и недостаточное понимание важности экологии и невнимание к ней.

В подходе к решению экологических проблем можно выделить три главных направления. Они формируют основные стратегии природо-охранительной деятельности: ограничительную, стратегию оптимизации, стратегию замкнутых циклов.

Ограничительная стратегия в качестве главного средства предотвращения экологических катастроф предлагает ограничение развития производства и соответственно потребления. С этой точки зрения всякий рост производства чреват увеличением нагрузки на природную среду. Следовательно, сама по себе тенденция к непрерывному экономическому росту неизбежно увеличивает экологическую напряженность.

Сторонники ограничительной стратегии настаивают на «нулевом росте», требуют немедленного закрытия экологически вредных производств, призывают к добровольному ограничению потребления и т.д.

Стратегия оптимизации предполагает нахождение оптимального уровня взаимодействия общества и природы. Такой уровень, разумеется, должен не превышать критического порога загрязнения. Он должен быть таким, чтобы был возможен обмен веществ между обществом и природой, не отражающийся отрицательно на состоянии окружающей среды.

Наконец, стратегия замкнутых циклов предполагает создание производств, построенных по циклическому принципу, за счет чего достигается изоляция производства от воздействия на окружающую среду. Замкнутые циклы возможны при использовании биотехнологии, позволяющей перерабатывать неорганические отходы производства в органические вещества. Последние вновь могут быть использованы для создания полезных человеку продуктов. Названные три стратегии не являются альтернативными: в зависимости от конкретных обстоятельств может быть применена та или другая стратегия. Две последние (оптимизации и замкнутых циклов) сильно зависят от технологического совершенства производственного процесса. Первая же (ограничительная) не всегда возможна там, где уровень производства и потребления и соответственно качество жизни невысоки.

Вторая подгруппа проблем, относящаяся к группе «общество-природа» - проблемы ресурсов. Речь идет о таких ресурсах, как воздух и вода, без которых жизнь человека невозможна, а также энергетические и сырьевые ресурсы.

Третью группу глобальных проблем составляют те, которые связаны с системой «индивид-общество». Они непосредственно касаются отдельного человека и зависят от способности общества предоставить реальные возможности для развития личности. Сюда относятся проблемы здравоохранения и образования, а также вопросы контроля за численностью народонаселения.

Третья большая группа проблем непосредственно связана с человеком, с его индивидуальным бытием. Это проблемы «человеческих качеств» - развития нравственных, интеллектуальных и иных задатков человека, обеспечения здорового образа жизни, нормального психического развития. Особое внимание к этим проблемам стало характерной приметой глобалистики начиная со второй половины 70-х гг.