Shapovalov_V_F_Osnovy_filosofii_Ot_klassiki_k

на один лад». С этой точки зрения мысль о «сродстве душ» следует оставить для узкого круга общения. В рамках же цивилизации уповать на особую теплоту и душевную близость неуместно. Идея России как цивилизации предполагает свободный выбор совместного будущего, осуществляемый народами и отдельными личностями при каждом новом повороте истории. Только свободный выбор общей судьбы, а не мистическое «сродство душ», может служить реальной основой цивилизации.

Думается, что в евразийской концепции содержится совершенно излишний антизападный элемент. Этот же излишний и, по-видимо- му, самонадеянный для России вызов Западу содержится и в проекте А. С. Панарина. Наконец, вызывает большие сомнения само определение России как Евразии. Термин «Евразия» с присущей ему двусмысленной «гибридностью» не столько проясняет, сколько затемняет суть российской цивилизации, поскольку дело не в том, из каких элементов складывается цивилизация (хотя это, разумеется, имеет значение), — главное состоит в способе взаимосвязи этих элементов. Европейские и азиатские начала, конечно, присутствуют в составе российской цивилизации. Но вся суть в том, что европейское и азиатское внутри России далеко не то же самое, что вне ее. Внутри России они приобретают иной вид, специфическую российскую окраску. Важно не только то, что Россия является частью Европы и Азии, но и то, что она не является ни Европой, ни Азией, взятыми в их чистом виде: Россия есть нечто третье. Образ жизни и мыслей в России никогда не был и в обозримом будущем не будет ни чисто европейским, ни чисто азиатским, ни простой суммой двух начал. Психологическая структура россиянина, независимо от его этнической и иной принадлежности, никогда полностью не совпадет с психологической структурой европейца или представителя какого-либо из азиатских регионов, например Ближнего Востока, Китая, Индии или Японии. Политическая и экономическая система в России никогда не была и не будет целиком идентична ни одной из политических и экономических систем Европы или Азии. А что говорить о природно-географических и климатических условиях, об очертании территории и местоположении и многом другом, что присуще России и не присуще в данном сочетании никакой другой стране?

Перечисление составных элементов вообще мало что дает для характеристики той или иной цивилизации. Что бы дало для понимания, например, американской цивилизации, если квалифицировать ее в соответствии с ее составляющими: «европейско-африканско- индейско- и т.д. цивилизация»? Конечно, весьма заманчиво найти однозначный термин, точно выражающий суть той или иной цивилизации, или хотя бы лаконичное выражение, раскрывающее содержание данной сути. Однако это удается далеко не всегда. Так, если выражение «исламская цивилизация» прямо указывает на принцип, лежа-

496

щий в ее основе, то, например, выражение «западная цивилизация» ничего не говорит о подобном принципе, хотя, несомненно, имеет смысл. Западную цивилизацию нередко принято характеризовать как «прометеевскую» или «фаустовскую», что, тем не менее, требует дальнейших пояснений. Точно так же и суть российской цивилизации едва ли поддается короткому определению, а требует обстоятельного исследования и осмысления.

ЛИТЕРАТУРА

Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990. Гобозов И.А. Философия истории. М., 1997.

Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992. Карсавин Л.П. Философия истории. М., 1992.

Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980. ТойнбиА. Цивилизация перед судом истории. М., 1995. Философия истории. Антология. М., 1995.

Возможности и границы познания/Под ред. Г.Г. Кириленко. М., 1995. Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. СПб., 1994.

С. 188-207.

Ионов И.Н. Теория цивилизаций и эволюция научного знания//Общественные науки и современность. 1997. № 6.

Шаповалов В. Ф. Археология гуманитарного знания и образы России// Общественные науки и современность. 1995. № 3.

Шаповалов В.Ф. Как понять Россию?: Этюды о российской экзотичности//Общественные науки и современность. 1998. № 1.

ВОПРОСЫ ДЛЯ ПОВТОРЕНИЯ

1.В чем суть провиденциальной концепции истории? Назовите философов, придерживавшихся провиденциальной концепции.

2.Можно ли философию истории марксизма квалифицировать как провиденциальную?

3.В чем заключаются отрицательные стороны веры в гарантиро ванный прогресс?

4.Равнозначна ли критика идеи прогресса историческому песси мизму?

5.Каков главный вопрос философии истории?

6.Чем гарантировано осуществление истории с точки зрения про виденциальной концепции?

7.Какие факторы ставят под вопрос гарантированную обеспе ченность исторического процесса?

8.Что такое социальная амнезия?

9.Сформулируйте сущность исторического.

10.Каковы характерные черты понятия смысла? Является ли смысл чем-то наперед заданным? Открывается ли смысл тому, кто отказы вается от его поиска?

497

32-781

11.В чем существо персоналистской концепции смысла исто

рии?

12.Как по-вашему, почему в реальной истории жизнь и достоин ство личности часто оказываются под угрозой?

13.Чем обосновывает персоналистская концепция идею смысла истории как утверждения достоинства личности? Возможно ли осу ществление истории в том случае, если люди возведут в абсолютную норму попрание жизни и достоинства личности? Возможна ли при этом преемственность поколений?

14.Как формулируется понятие достоинства личности?

15.Как Вы думаете, актуальны ли в условиях современной Рос сии призывы к уважению чести и достоинства личности?

16.В чем состоит гуманитарность исторического познания?

17.В чем существо структурного подхода к исторической дей ствительности?

18.Как соотносятся структурный подход и причинно-следствен ное объяснение?

19.Какие аргументы выдвигаются против признания России са мостоятельной цивилизацией?

20.Какое определение локальной цивилизации дано С. Хантинг

тоном?

21.Как соотносятся цивилизация и модернизация?

22.Каковы, по Вашему мнению, отличительные черты российской цивилизации?

Раздел 6

Философская антропология

Глава I

ТЕМА О ЧЕЛОВЕКЕ КАК ЦЕНТРАЛЬНАЯ ФИЛОСОФСКАЯ ТЕМА

Многовековой опыт развития философии убеждает, что существует центральная философская тема, вокруг которой группируются все другие темы, проблемы, вопросы философии. Это тема о человеке.

«Человек всегда был, есть и будет наиболее интересным явлением для человека», — писал древнегреческий мыслитель Эмпедокл. С древности люди задумывались над собственной природой. «Познай самого себя» — это изречение со времен Сократа стало девизом многих философских произведений. Тот же Сократ любил повторять, что его интересуют не деревья в лесу, а люди в городах. «Что такое человек и каково его истинное назначение. Это основной вопрос — последняя цель всей человеческой мысли», — отмечал русский философ С.Л. Франк1.

Помимо естественного интереса человека к познанию самого себя, существует ряд причин, позволяющих считать тему о человеке центральной философской темой. Дело прежде всего в том, что в рамках философского знания возникает потребность свести разнообразные темы к единому центру. Надо учесть, что всеохватность, присущая философии, неравнозначна раздробленности и разбросанности. Следовательно, философии необходим центр, способный соединить разнообразную проблематику в единое целое. Будучи по преимуществу рациональной формой знания, философия стремится к стройности, систематичности, обоснованности. Поэтому ей необходим единый отправной и конечный пункт, к которому, словно лучи, сходились

Франк С.Л. Духовные основы общества. М., 1992. С. 15.

бы все темы философии: необходима центральная философская тема. Почему такой темой является тема о человеке?

Очевидно, что вопросы универсального значения, которые ставит и решает философия, имеют смысл не сами по себе, а применительно к человеку. Философия решает вопросы о предельных основаниях бытия для того, чтобы уяснить место человека во Вселенной, разгадать смысл жизни человека и его предназначение в мире. Задумываясь над проблемами устройства Вселенной, философ (в отличие от астронома или физика) ни на минуту не забывает о главном, что его волнует как философа, — о смысле человеческого существования. Все разделы философского знания прямо или косвенно служат поискам ответов на вопросы о человеке. К чему бы ни обращалась философия, какие бы предметы ни попадали в ее поле зрения, ее взор неизменно возвращается к человеку. Для философии вполне справедливо изречение древнего философа Протагора о том, что человек есть мера всех вещей.

Философия рассматривает человека как своеобразную Вселенную. Так, в античной философии человек понимался как «малый космос» — микрокосмос. Малый космос, т.е. человек, рассматривался в качестве аналога большого космоса — макрокосмоса, т.е. всей Вселенной. Этим подчеркивалось, что человеческая душа может быть столь же богатой и разнообразной, как и Вселенная, которую мы наблюдаем. «Душа, — отмечал Аристотель, — есть в известном смысле все». С этим изречением согласились бы многие направления и современной философской мысли. Пристальное внимание философов к теме о человеке ведет свой отсчет от античности, от древнегреческой философии. Особая заслуга в постановке философской проблемы человека принадлежит Сократу (470/469-399 гг. до н.э.). Именно Сократ был первым философом, поставившим в центр своих размышлений человека, смысл его существования, особенности человеческой природы.

Согласно Сократу, человек есть существо, которое постоянно ищет самого себя, осмысливает, испытывает себя и условия своего существования. Критическая, испытывающая установка по отношению к жизни и определяет ценность жизни: «А без испытания... жизнь не в жизнь для человека», — говорит Сократ1. Главной частью души является разум, которому противостоят страсти или аффекты. Последние суть не что иное, как вожделения и желания, влекущие человека к неумеренности, чрезмерности и тем самым разрушающие равновесие души. Разум же есть источник того, что Сократ называет «самообладанием». Самообладание — это власть разума над стихийно-жизненными порывами. По Сократу, свободен тот, кто умеет управлять страстями, умеет их ограничивать. Развивая свои мысли о человеке, Сократ со-

1 Платон. Апология Сократа//Собр. соч. М., 1990. Т. 1. С. 92.

500

здал стройное этическое учение, поэтому его принято считать одним из основоположников этики — науки о морали и нравственности.

С философской точки зрения целесообразно выделить в составе человеческого бытия три части. Эти части таковы: дух, душа и тело.

Понятие духа первоначально имело исключительно религиозный смысл. Так, в христианстве Дух Святой есть одно из лиц божественной Троицы. Выражение же «духовная жизнь» означало и нередко означает сегодня жизнь религиозную. Это та часть жизни человека, которую он непосредственно посвящает Богу. Со временем понятие духа приобрело более широкий смысл, далеко выходящий за пределы религиозного. Однако известная связь между религиозным и философским понятием духа сохранилась. Дух — это сфера ценностей неутилитарного характера. Это также сфера идеалов. В духе человек поднимается до определения и уяснения высших ценностей. Он мысленно освобождается от непосредственных потребностей и рутины повседневности. В то же время человек может быть охвачен не только духом добра, но и духом злобы. Но и в том и другом случае дух остается тем, что выше человека, управляет им. Если духовная жизнь складывается благополучно, то человек устремляет свою душу ввысь в поисках возвышенного смысла и идеалов, способных облагородить его жизнь и его самого. В духовном процессе, при условии внимания к нему со стороны самого человека, формируются принципы, которые он считает незыблемыми и во имя которых он порой готов пожертвовать своей жизнью. Понятие духа фиксирует ориентацию человека на отыскание устойчивых оснований своего бытия.

Наиболее полно духовная жизнь реализуется в сферах духовной культуры: искусстве, литературе, науке, религии, философии и др.

Понятие души еще более древнее. Если понятие духа мы находим только в развитых религиозных системах, то понятие души присутствовало уже в первобытных верованиях. Примитивные племена склонны были одушевлять не только человека и животных, но и всю природу.

Понятие души сопоставимо с понятием духа, но не тождественно ему. В духе человек как бы поднимается над собой, душа же есть непосредственно данное. Душевная жизнь (в отличие от духовной) — это сфера непосредственных переживаний, впечатлений, мыслей.

Впонятии души больше присутствует интимно-личностный аспект.

Впонятии же духа ярче выражено общее, универсальное. Душа более подвержена колебаниям и более подвижна, чем дух, который стремится сохранить устойчивость и основательность.

Всвязи с ростом влияния естествознания вновь и вновь возникают попытки исключить понятие души (как и духа) из философии и в целом из культуры. Сторонникам естественнонаучной ориентации эти понятия представляются недостаточно строгими, не соответствующими стандартам научности. В частности, их пытались заменить понятием сознания. Однако сознание есть важная, но только одна часть души,

501

наряду с другими. Это стало особенно очевидно с признанием существования бессознательных структур человеческой психики.

Понятию души действительно свойственна некоторая неопределенность, отличающая его от многих понятий естественно-матема- тических наук. Но в этой неопределенности можно усмотреть не только недостаток, но и преимущества. В силу своей неоднозначности понятие души ассоциативно. Оно вызывает множество ассоциаций художественного, поэтического, религиозного и другого характера. Ассоциативность понятия души подчеркивает сложность и многоплановость душевной жизни. Сохранение в философии понятия души поддерживает связь философского знания с другими формами культуры, в которых идея души играла и играет значительную роль. Наличие в современной философии понятия души позволяет также не утрачивать связь с историей и культурой прошлого, которая немыслима без понятия души.

Понятие тела отражает материально-вещественную сторону человека. Изучением телесных проявлений человеческого существа непосредственно заняты конкретные науки: биология, анатомия и физиология, медицина и др. Философию же интересует не столько тело само по себе, сколько взаимная зависимость тела, души и духа.

Конечно, человек не есть бесплотный, т.е. бестелесный, дух. Но очевидно, что тело, или вещество человека, не есть сам человек. Что же такое человек? Видимо, не все в человеке является собственно человеческим. Целесообразно, следовательно, отличать человеческое в человеке от того, что таковым не является, но тоже присутствует в человеке. Человеческое, с одной стороны, не есть скотское. С другой — человеческое не есть «ангельское». Собственно человеческое располагается между животной и идеальной сторонами человека. Следовательно, человек — это возможность стать человеком. Это свобода выбора. Человек может пасть даже ниже животного состояния. Но он может и возвыситься до высоких образцов благородства и духовности. В каждой точке своего бытия он заново стоит перед проблемой выбора. Человек как бы не завершен, он есть непрерывное становление. Свобода человека делает его отношения с миром и с самим собой исключительно сложными, подвижными, изменчивыми.

Г л а ва II ПОНЯТИЕ

ФИЛОСОФСКОЙАНТРОПОЛОГИИ

•

Двадцатый век прошел под знаком своеобразного «антропологического бума» в философии. Особенно важно то, что произошли серьезные изменения в подходах к осмыслению человека. Эти изменения

502

оказались связаными, в частности, со становлением антропологии как особой философской дисциплины.

Исходным положением философской антропологии XX в. является то, что она ставит человека в центр мироздания. Человек при таком подходе рассматривается в качестве своеобразного «ключа» ко всем проблемам, даже к тем, которые на первый взгляд воспринимаются как не имеющие отношения к теме о человеке. Главным предметом изучения становится духовный мир человека, а все остальное располагается «вокруг», на «периферии». Философско-антропологический подход имеет дело не с фактом человека как объекта научного познания (биологического, психологического, социологического и т.д.), а с фактом человека как субъекта самосознания. Субъективный мир человека предстает как особая вселенная, являющая собой центр мироздания.

С философско-антропологической точки зрения человеческая духовность превосходит все природное бытие, принципиально не сводима к нему. Поэтому философская антропология в известном смысле освобождает себя от зависимости от строго научных представлений, ибо человек для нее не столько природный объект, сколько сверхприродный субъект. С другой стороны, человек, поставленный в центр мироздания, предстает как малая вселенная, включающая в себя все качества Вселенной большой — древняя идея о микрокосмосе и макрокосмосе чрезвычайно популярна в современных размышлениях о человеке. В человеке скрыты тайные космические силы. Все заключено в человеке. Глубинные проявления человеческой субъективности, такие, как страх, гнев, эротическое влечение и другие, являются лишь аналогами таинственных космических сил. И наоборот, таинственные глубины человеческой души являют собой высвобождение космических начал. Вглядываясь в себя, можно увидеть проявления космических сил, познать тайны Космоса. Древнее изречение «познай самого себя» приобретает новое звучание — познавая себя, познаешь глубинную сущность Вселенной, почувствуешь ее пульс, недоступный прямому наблюдению. Человек заключает в себе целый мир в зародыше. Одновременно человек — объединяющее начало, он способен объединить все многообразие живых и неживых существ. В нем, словно в фокусе, сходится все многообразие мира. Но это означает, что судьба человека зависит от судьбы природы. Человек ответствен за весь строй природы.

Таковы некоторые из исходных идей, характерных для современной философской антропологии. Многие из них имеют мистическую окраску и мистическое происхождение. Это не случайно: целый ряд направлений современной мысли не скрывают своих симпатий к древнему мистическому опыту. Стали популярны произведения древних и средневековых мистиков и их последователей.

Для современной философской антропологии характерно иное отношение к вненаучным формам духовного опыта и познания по сравнению с тем, каким было это отношение в философской класси-

503

ке XIX в. и в философии, ориентирующейся исключительно на науку. В частности, философская антропология не относится свысока и пренебрежительно к идеям мистического познания, хотя и не принимает их безоговорочно. Она учитывает научные данные из самых разнообразных сфер знания. Вместе с тем в ней не приемлемо прямое приложение научных законов. Здесь важен сам процесс самопознания и напряженного самонаблюдения. Антропологические проблемы — это проблемы чисто человеческие, поэтому нельзя отстраниться от них, как от чуждого явления.

В философской антропологии самопознание служит не только целью, но и методом. Отсюда следует, что мысль, направленная на самого себя, идет как бы по кругу. Человек постоянно возвращается к себе, но каждый раз по-новому и в обновленном виде. Философская антропология призывает к самоуглублению, поэтому главная ее проблема и центр — это человеческая личность. Человек здесь предстает не как абстракция, не как человек вообще, а как экзистенция. К. Ясперс писал: «Слово «экзистенция» стало характерным термином. Оно придало особое значение задаче философии, почти забытой на время: увидеть реальность в ее истоках и схватить ее таким же образом, как я мысленно взаимодействую с самим собой, через мысленное действие»1. Экзистенция — это человеческая самость (от слова «сам»). Это мое «я». Экзистенция говорит о том, что человек созидает самого себя не по заранее заданному плану или готовому образцу, а самостоятельно в своем внутреннем мире. Наличие внутреннего «я» несомненно для каждого, но оно ускользает от того, чтобы выразить его прямо и непосредственно. Однако без попыток определить свое «я» жизнь личности невозможна. Философская антропология подчеркивает важность обращения к своему «я» и невозможность того, чтобы ограничиваться объективно-научным подходом. Для последнего доступны только внешние и внутренние проявления, но не непосредственная жизнь экзистенции. Пристальное внимание к экзистенциальным вопросам существенно отличает философскую антропологию XX века от философских взглядов на человека, известных в прошлом.

Глава III.

ЧЕЛОВЕК - ОСОБЫЙ РОД СУЩЕГО.

ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ В ЧЕЛОВЕКЕ

Для философской антропологии характерно признание того фак - та, что человек есть исключительное существо или особый род суще-

1 Jaspers К. Philosophy of Existence. Philadelphia. 1971. P. 3.

504

го. Рядом с человеком просто некого поставить, если даже принять во внимание все многообразие известных творений природы: человек разительно отличается от всего. Каждый человек осознает отличие человеческого рода от иных существ, поэтому это есть факт самосознания, общий всем людям. Он находит свое подтверждение во многих проявлениях. Человек познает и преобразовывает природу, создает произведения искусства, планирует и рационально организует свою деятельность, обустраивает и совершенствует свой быт. Человек создал особый, грандиозный по масштабам мир: общество, культуру, производство. Технические достижения поставили его в господствующее над остальной природой положение. Все эти факты позволили и позволяют говорить о человеке как о существе разумном, думающем, способном к мышлению. Человек есть Homo sapiens — «человек разумный» — такова известная формула, выражающая специфику человека и его особое положение в мире. Вместе с тем легко убедиться, что эта формула неполна, поскольку раскрывает только одну сторону дела. Многие факты говорят о противоположном — о неразумности человека.

Современная философская антропология не закрывает глаза на проявления агрессивности, на скрытые и темные импульсы, на «ночного» человека. Она не рассматривает их как что-то случайное и второстепенное. Невозможность уклониться от теоретического признания темной стороны человеческой природы стала особенно очевидной после появления психоанализа — теории, автором которой явился известный психолог и философ 3. Фрейд (1856—1939).

Учение 3. Фрейда весьма сложно и имеет множество аспектов. Толкованию и критике фрейдизма посвящена обширнейшая литература. Для нас важно обратить внимание на то, что 3. Фрейд обнаружил, сколь значительную роль играет в жизни человека бессознательное.

Согласно 3. Фрейду, бессознательные импульсы и влечения лежат в основе всех проявлений человеческого духа, в том числе самых возвышенных и благородных. Человек, по сути, постоянно переживает конфликт между сознанием и бессознательными влечениями. Особое место среди последних занимает сексуальное влечение, которое 3. Фрейд обозначил особым термином «либидо». Именно либидо обусловливает собой творческую активность человека во всех сферах деятельности: искусстве, научном познании, в конечном итоге — во всех проявлениях жизни. Действие либидо не осознается непосредственным путем, но может быть выявлено специальными психологическими методами через анализ снов и других неконтролируемых проявлений психики (отсюда и название теории — «психоанализ»).

Бессознательное влечение, дающее человеку главный заряд психической энергии, может функционировать двумя различными способами. Во-первых, оно может сублимироваться. «Сублимация» буквально означает «возвышение». Иначе говоря, человек смутно чувствует импульсы влечения, но это толкает его к развитию активности

505

в какой-либо из сфер культуры и творчества; человек неосознанно возвышает (сублимирует) влечение. Благодаря этому он может достичь успехов в избранной сфере деятельности, в том числе значительных, — в зависимости от силы влечения и правильности процесса сублимации. Сублимация — это нормальный способ функционирования бессознательных влечений. Другой способ называется «вытеснением». Вытеснение по своей направленности противоположно сублимации. Человек неосознанно загоняет свои влечения в самые дальние уголки психики, накладывает на них жесткий запрет. Но от этого они не исчезают. Они становятся источником отрицательной энергии, рождают агрессивность. Вытеснение приводит к различным психическим расстройствам и неврозам. 3. Фрейд разработал специальные методы восстановления нормальной психической жизни посредством выявления скрытых влечений. Будучи выявленными и поставленными на свет сознания, они утрачивают свою разрушительную силу. В последующее время усовершенствованный психоанализ стал во многих странах чрезвычайно популярным средством психологической терапии.

Учение 3. Фрейда о бессознательном показывает, сколь сложен человек и сколь ошибочно рассматривать его только лишь как сознательное и исключительно разумное существо. Более того, человек склонен к самообману; он неосознанно обманывает сам себя. Фрейдизм стал одним из тех факторов, которые нанесли сокрушительный удар по плоско-рационалистическим представлениям о человеке.

Вместе с тем в изображении 3. Фрейда человек предстал как существо, руководимое исключительно низменными устремлениями. Это произошло потому, что его теория производит низведение (редукцию) всех высших проявлений человеческого духа до низших. На эту сторону фрейдовской концепции обратили внимание такие мыслители, как М. Шелер (1874-1928), Б.П. Вышеславцев (1877-19540), С.Л. Франки ряд других1. У 3. Фрейда вольно или невольно получается, что за всякими возвышенными устремлениями следует подозревать нечто примитивное и низменное. Собственно говоря, ничего возвышенного как такового и не существует: есть только психологическая иллюзия или непроизвольный самообман. С. Франк назвал редукцию 3. Фрейда «циническим мировоззрением», Б. Вышеславцев характеризовал сведение на низшее как «профанацию», М. Шелер — «игрой на понижение». Согласно названным авторам, понятие сублимации у 3. Фрейда оказывается пустым, ведь если высшее подлинно не существует, то не остается того, к чему возможна сублимация. Критики предложили толковать фрейдовскую концепцию не как отражающую реальность, а как предостережение об опасностях, заложенных в глубинах психики человека. Последующее развитие психоанализа, осуществленное в

1 См., например: Вышеславцев Б.Л. Этика преображенного эроса. М., 1994.

С. 109-114.

506

трудах К. Юнга, Э. Фромма и др., было, в частности, связано со стремлением избавиться от редукционизма 3. Фрейда.

Для философского понимания человека концепция психоанализа не прошла бесследно. Стало ясно, что рассматривать человека следует более внимательно и глубоко, чем это представлялось ранее. Человек не только рациональное существо. Он скорее есть «точка пересечения двух миров» — мира «горнего», возвышенного и духовного, и мира «дольнего», природного. И в этом состоит его специфика как особого рода сущего.

Природа человека многообразна. Не все в ней может быть отнесено к собственно человеческому. Можно определить человека как политическое (общественное) животное. Именно так определил его еще Аристотель. «Человек есть животное, испытывающее раскаяние» — так определил его 3. Фрейд. Человек есть «еще незавершенное животное» — это определение принадлежит Ф. Ницше (1844-1900). Все эти и иные определения схватывают некоторые черты многообразной природы человека. Но если идти по такому пути, то придется каждый раз ограничиваться констатацией чего-то важного, но не исчерпывающего. Кроме того, в этом случае ускользает сама специфика человеческого. Видимо, в многообразной природе человека следует очертить круг того, что является «человеческим в человеке», отграничив его от того, что таковым не является. Очевидно, что в этом случае нельзя обойти вниманием нравственную сторону в человеке. Тогда определение выглядело бы так: человек есть существо, способное различать добро и зло. Нравственность есть то, что возвышает человека над природным миром. Так полагал, например, И. Кант. Вл. Соловьев (1853-1900) выделял в человеке три качества, составляющие суть человеческого: стыд, сострадание, благоговение перед высшим. Согласно Вл. Соловьеву, человек испытывает чувство стыда перед низшими проявлениями своей природы. Он обладает способностью сострадать не только другому человеку, но и всякому живому существу. Наконец, он способен преклоняться перед тем, что считает святым или возвышенным (т.е. ценностями): перед памятью предков, свершениями прошлых поколений, перед истиной, добром и красотой, перед Богом.

В современной философской антропологии для раскрытия сущности человеческого принято использовать ряд понятий. К их числу относятся: «Я», «сознание», «личность», «дух».

Понятие «Я» побуждает человека осознавать свою уникальную и отличную от других экзистенцию — ощущение своего собственного существования. Когда говорят «Я», противопоставляют себя всякой другой реальности. Противопоставление возможно благодаря второму понятию — «сознание», которое есть ясность, сконцентрированная в «Я». Все остальное остается как бы в темноте как не принадлежащее мне, как чужое. Понятие «личность» фиксирует мою автономию — самозаконность, суверенность. Здесь «Я» выступает как сознательное «Я», как то, что свободно и ответственно осуществляет самостоятель-

507

ный выбор. Следовательно, личность подразумевает присутствие волевого начала, собственной воли личности. Названные три понятия базируются на том, что их объединяет и частью чего они являются. Они составляют части духа. Как уже отмечалось ранее, без свойств чисто духовных невозможен человек. Благодаря духу, человек всегда есть нечто большее, чем то, что можно сказать о нем в данный момент.

Дух преобразует все природно-животные стороны человека. Дух в человеке не существует без биологического субстрата, но не равен ему. Дух преображает животную природу человека, которая от этого не теряет своей биологической природы, но окрашивается по-чело- вечески. Воздействие духа превращает жизнь из животного процесса в человеческий, а простое воспроизводство и смену поколений — в развитие истории и культуры.

Понятие духа открывается через самоанализ, самоуглубление, через всматривание в свой внутренний мир. Как только человек понимает, что он (т.е. его «Я») есть дух, он превращается в хозяина самого себя. Дух постигает только тот, кто чувствует в себе его присутствие и развивает его в себе. Дух — это скрытое сокровище, открывающееся через преодоление разбросанности, через сосредоточенность. Сохранение духа выступает необходимым условием личной независимости и свободы. Дух есть то, что находится в постоянном противоборстве, в постоянном движении. Жизнь духа есть жизнь человеческого «Я», с ее сомнениями и колебаниями, с радостями и печалями. Понятие духа подводит нас к пониманию важности рассмотрения человека не только в статике, но и в динамике, в процессе жизни. Выясняется, что человек — это его бытие, его специфически человеческая жизненная ситуация, отличная от ситуации иных существ.

Глава IV

БЫТИЕ ЧЕЛОВЕКА. КАТЕГОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ. Ф.

ДОСТОЕВСКИЙ О ПРИРОДЕ ЧЕЛОВЕКА

Ощущение в своем сознании «Я» выступает ощущением того, что человек превосходит господствующие в природе связи причинной зависимости. Он не хочет быть только причиной или следствием в соответствии с физическими законами. Он хочет свободно выбирать и управлять собой. Перед человеком стоит множество препятствий, которые он вынужден преодолевать, побеждать или обходить. Говорить о личности — это значит говорить о том, что она окружена бесконечным рядом опасностей. Жизнь состоит из ощущения своего «Я» и стрем-

508

ления его сберечь, с одной стороны, а с другой — из сопротивления желанию утратить сознание своего «Я». Таким образом, человеческое бытие в определенном смысле дуалистично. Каждый шаг человека ограничивается условиями и требованиями, предъявляемыми природной средой и обществом. В большинстве случаев человек им подчиняется, потому что невозможно физически и морально вести постоянную борьбу. Однако именно исключения из этого правила пробуждают в нас подлинно человеческое. Поскольку мы не прекращаем искать способ проявления своей самости («я сам»), постольку самость имеет предпосылки не быть утраченной навсегда. На самом деле мы в глубине своей никогда не утрачиваем своей самости, ибо всегда желаем решать, осуществлять свой собственный выбор. Таким образом, выбор является важнейшей составной частью человеческого бытия, одной из категорий, отражающих важные особенности человеческого существования.

В современной философской антропологии, как правило, отвергаются всякого рода экстремистские выводы относительно возможности человека игнорировать природную и социальную среду. Экстремизм типа субъективного произвола («что хочу, то и сделаю», «надо только захотеть» и т.д.) не осуществим в реальной жизни современного человека (впрочем, как и в прошлом). Однако большинство фи- лософов-антропологов отвергают и другую крайность, противоположную субъективному произволу: рассмотрение человека как некоторого пассивного продукта внешних обстоятельств, чья миссия лишь в том, чтобы соглашаться с обстоятельствами. Постоянное соглашение с обстоятельствами, с общественной средой было бы равносильно утрате собственного «Я». В действительности человек колеблется между двумя крайностями — между полным одиночеством и поглощенностью обществом, уничтожающим индивидуальность.

Человек — это не целиком автономное «Я», способное обойтись без других. Но он и не растворяется в других, иначе не осталось бы «Я». Человек признает воздействие на себя общества и культуры, но «Я» должно оставаться самобытным на фоне социального и культурного воздействия. Поскольку мы люди, каждый из нас обладает потенциалом антисоциальности. Мы способны, если не практически, то хотя бы мысленно, к выражению недовольства существующими общественными порядками, отнюдь не всегда с разрушительной целью, а потому прежде всего, что нам, по словам Ф. Достоевского, дороже всего свое собственное «свободное и вольное хотение». В творчестве Ф. Достоевского впервые было отчетливо показано, насколько дорога для человека свобода — свобода самостоятельного выбора, собственного решения. Творчество Ф. Достоевского оказалось удивительно созвучным XX в. не случайно, что подлинное признание Ф. Досто- евского-мыслителя состоялось именно в истекающем столетии.

Ф.М. Достоевский (1821-1881) принадлежит к числу не только выдающихся писателей-художников, но и мыслителей-философов. Про-

509

изведения его содержат целостную систему философских взглядов. Центральное место в учении Достоевского занимает философская антропология. «В своем анализе Ф. Достоевский постоянно стремился сосредоточить свой взгляд на «человеческом в человеке», — отмечает известный современный исследователь его творчества Р. Лаут'. Н. Бердяев писал, что «Достоевский — не художник-реалист, а экспериментатор, создатель опытной метафизики человеческой природы. Все художество Достоевского есть лишь метод антропологических изысканий и открытий»2.

По Ф. Достоевскому, коренная причина сложности человеческого бытия состоит в том, что человек есть существо, страстно желающее свободы и страшащееся несвободы. Как только человек замечает, что он в определенном плане ограничен или стеснен, он тут же устремляется против этого ограничения. Люди мирятся с существующими законами природы и общественными установлениями, потому что при такого рода ограничении им остается большое поле свободы. Однако человек немедленно пытается отвергнуть то, что он должен делать исключительно в силу внешнего принуждения. Если человек видит, что не в состоянии действовать в соответствии со своими желаниями, то он готов пойти на все, чтобы настоять на своей свободе или, по крайней мере, уничтожить несвободу. Он проклинает виновника, мешающего его цели, будь то общество, Бог или слепые законы природы. Человек готов даже к тому, чтобы отвергнуть предписания своего собственного разума, если ощущает, что они стесняют его свободу. Человек не хочет согласиться с ролью «штифтика» — «и что же такое человек без желаний, без воли и без хотений, как не штифтик в органном вале?»3

Человек восстает против такого состояния воли. Воля хочет быть госпожой самой себе, человек хочет своеволия. «Человек, всегда и везде, кто бы он ни был, любил действовать так, как хотел, а вовсе не так, как повелевали ему разум и выгода»4, человеку нужно только свое собственное, свободное и вольное хотение. Подчиняться только велениям разума он не может, даже если при этом он был сверхсчастлив. Он должен примешивать к положительной разумности момент собственной фантазии, чтобы доказать, что он всегда остается свободным человеком, а вовсе не «штифтиком». Своеволие защищает самое дорогое и самое главное — нашу личность и нашу индивидуальность. Жизнь есть нечто свободное, живое, а не функционирующее по законам и формулам, она не является чем-то оцепеневшим, мертвым. Всякая же формула, всякий научный закон построены на искусственном омертвении жизни, на условном исключении из нее непредсказуемости и произвола.

1Лаут Р. Философия Достоевского в систематическом изложении. М., 1996. С. 31.

2Бердяев Н.А. О русских классиках. М., 1993. С. 55.

3Достоевский Ф.М. Записки из подполья//Соч. Т. 5. С. 114.

4Там же. С. 113.

510

Ф. Достоевский направляет свои идеи против всякого рода односторонних рационалистических представлений о человеке (теории «разумного эгоизма» и т.п.). Однако размышления мыслителя не сводятся к подчеркиванию стремления к свободе. Он обращает пристальное внимание на этическую сторону проблемы. По Ф. Достоевскому, исключительная важность для человека «свободного и вольного хотения» отнюдь не равнозначна нравственному безразличию или аморализму. Напротив, свобода человека возлагает на него самостоятельный выбор между добром и злом и за все последствия такого выбора. Тема о том, «все ли дозволено», т.е. каковы границы нравственного поведения человека, постоянно интересовала Ф. Достоевского, он возвращался к ней во многих произведениях. Вместе с тем в творчестве мыслителя звучит мотив беспокойства относительно того, что люди не смогут выдержать испытания свободой. В возможности добровольного отказа от свободы Ф. Достоевский открывает еще одну важную грань сложной диалектики свободы. Эта диалектика находит свое наиболее полное выражение в знаменитой «Легенде о великом инквизиторе», рассказанной Иваном Карамазовым в романе «Братья Карамазовы».

По признанию многих исследователей, «Легенда» принадлежит к числу самых гениальных произведений писателя. Ее изучению и комментированию посвящена обширная литература. «Легенда» многозначна и символична. В ней заключен глубокий и многообразный смысл. Первостепенное значение имеют не подробности и детали (события происходят в XVI в., инквизитор — высокий представитель католической церкви и т.д.), а именно философское содержание «Легенды». Обратим внимание, в частности, на то, что в этом произведении Ф. Достоевский, продолжая свою тему о свободе человека, подчеркивает ее новый аспект. Здесь речь идет о том, что свобода, без которой человеческое существование немыслимо, есть не только желанное для человека, но и тяжесть, которую он не всегда в состоянии нести. Писатель не дает окончательного ответа относительно того, в какой мере люди способны преодолеть искушения во имя сохранения свободы. Он скорее предупреждает и верит.

Осуществление выбора выражает свободу человека. Но, выбирая поступок, тот или иной вариант поведения, личность выбирает себя. Она строит себя, создает свой духовный облик. Бытие, состоящее из множества актов выбора, собственно и есть жизнь личности или сама личность, взятая в динамике, движении. Таким образом, вместе со свободой возникает ответственность. Прежде всего ответственность за себя, свою судьбу. Каждый из нас в глубине души знает, что только он сам ответствен за свою судьбу, за свои удачи и неудачи даже в том случае, когда нам хочется списать свои промахи на кого-то другого или на обстоятельства. Но дело не только в этом. Ж.-П. Сартр писал: «Я ответствен... за себя самого и за всех и создаю определенный образ человека, который выбираю; выбирая себя, я выбираю человека во-

511

обще»'. Иначе говоря, своим поступком я выбираю не только свою судьбу и самого себя, но некоторым образом воздействую на других людей. Поступив так или иначе, я как бы говорю другим: «Именно так и следует поступать». Я задаю некоторый образец или модель поведения: «выбирая себя, я выбираю человека вообще», — по словам Ж.-П. Сартра. Это значит, что человеческое бытие характеризуется тем, что можно назвать «тревогой» (Ж.-П. Сартр), «заботой» (М. Хайдеггер) или «тяжестью» (Н. Бердяев).

Названные понятия говорят о том, что жизнь человека невозможна без груза ответственности: за себя, близких, за свою страну и, в пределе, — за человечество в целом. Многие из нас бегут от этой ответственности, делают вид, что не ощущают ее. Но она настигает и тех, кто, казалось, избавился от нее или делает вид, что не замечает ее. Полностью избавиться от заботы, тревоги или тяжести невозможно. Свободен от них лишь психически больной человек, наркоман, да и то не в полной мере. Собственно психические недуги, самоубийства, пьянство и наркомания суть попытки ухода от тяжести жизни или свидетельства превышения той меры тяжести, которую человек в состоянии вынести. В ряде случаев обстоятельства жизни могут складываться столь неблагоприятно, что человек оказывается не в силах вынести увиденное и пережитое. Однако и в самом совершенном обществе (если такое общество вообще возможно) человек вынужден будет нести определенные обязанности, заботиться и тревожиться. Именно поэтому тревога, забота или тяжесть являются не социальными, а экзистенциальными категориями. Они выражают то, что присуще человеческой жизни как таковой, независимо от времени, места и социально-экономического устройства общества. Жизнь всегда есть некоторая тяжесть. Следовательно, жизнь требует мужества жить, решимости переносить ее груз. Это связано еще и с тем, что человек в глубине своей есть одинокое существо.

Одиночество — также одна из экзистенциальных категорий человеческого бытия. Имеется в виду одиночество, связанное с самостоятельностью человека, с самобытностью его «Я», с актом собственного выбора, т.е. экзистенциальное одиночество. Экзистенциальное одиночество следует отличать от одиночества социального. Последнее обусловлено социальными факторами. Оно может быть связано с несовершенством общества, равнодушием людей. По тем или иным причинам человек оказывается в изоляции от общественной жизни, теряет друзей, лишается нормального круга общения. Печальным примером социального одиночества является оставленность человека в старости, что, к сожалению, нередко происходит, в том числе и в нашем обществе. Пожилой человек тяжело переживает отсутствие возможности поделиться своими переживаниями с близкими. Равнодушие больно

1 Сартр Ж.-П. Экзистенциализм — это гуманизм//Сумерки богов. М., 1990.

С. 324.

512

ранит душу, существенно усугубляя и без того нелегкий период старости. Общество, а тем более близкие обязаны предпринять все меры для исключения из общественного бытия одиночества по старости. В большинстве случаев принципиальных препятствий к этому не существует — все зависит от людей, от развитости их чувства сострадания и взаимопонимания. Во многих странах давно существует также широкая сеть учреждений и организаций, занятых социальной работой, которая включает в себя в том числе и заботу о престарелых и одиноких.

Другой вид социального одиночества — так называемое «одиночество в толпе». Своеобразный парадокс его состоит в том, что человек постоянно находится в кругу людей: на работе, дома, на досуге. Всюду его окружает множество людей. Он постоянно вынужден вступать в более или менее тесный контакт с другими. Массовый характер современного общества принуждает человека к непрерывному общению. Однако в большинстве случаев общение носит формальный характер: люди остаются замкнутыми в себе. Дело, в частности, в том, что в современном обществе человек во многом подчинен выполняемым им социальным функциям. Ему вообще грозит превращение в некоторую социальную функцию, вытекающую из его служебных и иных обязанностей. Выполняя функцию, человек волей-неволей надевает на себя защитную маску. Он скрывает свое внутреннее «Я». Но жизнь только лишь как функционирование калечит духовный мир: человек становится «одномерным человеком», — по выражению немецкого философа Г. Маркузе (1898-1979).

Из духовного мира «одномерного человека» выпадают богатство и полнота бытия. Он суживает свой внутренний мир до крайне ограниченного круга интересов. В частности, жизнь такого человека может превратиться в бессмысленную гонку за потреблением все большего числа материальных благ. Однако тяга к полноценному общению и в этом случае неустранима. Тяга к общению — свойство человеческого в человеке. Поэтому одномерный человек внутренне тяготится своим положением. Его гнетет чувство своей ненужности, заброшенности, чувство глубокого одиночества. «Одиночество в толпе» преодолимо через умение наладить полноценное личностное общение хотя бы в узком кругу друзей и близких, через открытость самому себе, расширение горизонта интересов. Особую роль в этом могут играть произведения искусства и литературы. В крайних случаях необходимы меры социальной помощи, такие, как «телефон доверия» и различные формы человеческой взаимопомощи.

В отличие от социального одиночества экзистенциальное одиночество принципиально не может быть исключено из жизни. Оно является одной из фундаментальных характеристик человеческого бытия. Человек осуществляет свой выбор, решает сам, оберегает собственное «Я». Кроме того, он изменчив: настроение и мысли могут поменяться в следующую минуту после разговора с близким. Поэтому нельзя

513

33-781

передать себя другому человеку. Это невозможно сделать даже при условии очень тесных или интимных отношений с другим.

Одной из самых интимных форм отношений является любовь. Любовь, так же как ранее перечисленные категории, выступает фундаментальной характеристикой (категорией) человеческого бытия.

Любовь многообразна. В истории философской и религиозной мысли, в произведениях литературы и искусства выявлены, раскрыты и красочно описаны различные виды любви. Есть любовь эротическая. Это стремление к красоте и силе. Есть любовь агапэ. Это любовь одаряющая, милосердная и сострадательная. Есть любовь каритативная (каритас). Это любовь как нежность. Есть любовь страстная. Это вожделение, стремление обладать. Эти виды любви могут существовать как раздельно, так и вместе, в составе конкретного проявления любви. Так, половая любовь может включать в себя все отмеченные виды любви или сводиться к одному либо нескольким. Конечно, она немыслима без страсти, а также без эроса. Но в ней также может присутствовать и момент нежности (каритас), и моменты милосердия и сострадания (агапэ). Богатство проявлений половой любви делает ее роль абсолютно незаменимой для ощущения полноты и радости жизни.

Половая любовь издавна была предметом, привлекающим своей таинственностью и загадочностью. Так, Платон (428/427-347 гг. до н.э.) в своих размышлениях уделил ей особое внимание. Тема любви пронизывает его произведения настолько, что едва ли можно найти хоть один диалог, где бы она так или иначе не затрагивалась. Специально ей посвящен диалог «Пир». Платон ведет речь не о любви вообще, а о половой любви. Из нескольких слов греческого языка, служащих обозначению любви — «агапэ», «филео», «эрос», Платон выбирает последнее, обозначающее половое влечение. В чем сущность половой любви или, иначе, в чем сущность Эроса, кто он таков и каковы его особенности, — именно этот вопрос обсуждают участники пира. Этот вопрос важен для Платона не только в силу специфического интереса, а потому, что Эросу отводится важнейшая роль во всей картине мира.

Вероятно, Эрос как-то связан с красотой или сам есть красота — именно такой вариант выдвигается в первой фазе беседы одним из ее участников. Однако этот вариант не признается убедительным, ведь для того чтобы любить, не обязательно самому быть красивым. Эротическая любовь способна родиться в душе всякого. Рождение любви придает душе некое беспокойство, некое томление и стремление. Эрос, следовательно, есть стремление; стремиться же можно к тому, чего самому недостает. Это стремление к восстановлению утраченной полноты. Значит, появление Эроса и его воздействие, от которого не может уклониться никто из людей, свидетельствует об утраченной целостности, которую каждый человек неудержимо, подчиняясь эротическому влечению, стремится восстановить. Он ищет свою вторую половину, которую когда-то потерял, чтобы вновь соединиться с ней

514

и тем самым обрести полноту своего «Я» и своей жизни. В мифе об андрогине — существе, соединяющем в себе мужское и женское начала, выдвигается гипотеза, что когда-то люди были андрогинами, однако затем они прогневили богов и те наказали их, разделив надвое. С тех пор каждый из людей томится по утраченной половине, непрестанно ищет ее в надежде вновь обрести целостность. Следовательно, Эрос, т.е. Любовь, — это стремление к целостности, к полноте жизни. Однако и это определение признается участниками беседы недостаточным. Более того, здесь-то и начинается самое важное.

Выясняется, что если в человеке живет стремление к целостности и если он уже вступил на путь ее искания через поиски своей половины, то он должен идти по этому пути и дальше, к совершенной целостности и полноте. Человек смертен, его жизнь ограничена определенным конечным отрезком времени. Стремясь к совершенной полноте, он, следовательно, стремится преодолеть свою конечность, ограниченность, частичность. Все живое, пока оно живо, стремится порождать, так как оно смертно, а ему хочется утвердить себя навсегда. Способность порождать есть проявление бессмертного начала в существе смертном. Но если рождать уродливое и безобразное, то едва ли этот путь приведет к вечному, совершенному. Отсюда естественно желание произвести на свет и оставить после себя нечто прекрасное. Именно поэтому все живые существа и человек заботятся о своем потомстве, желая передать ему достоинства, способности и иные положительные качества. Аналогичным образом обстоит дело и с теми людьми, которые носят в себе идеи и замыслы, — они также стремятся разрешиться от «бремени» в красоте. Следовательно, окончательное определение Эроса, по Платону: он есть «стремление рождать в красоте». Это надо понимать так, что побудительная сила Эроса влечет к прекрасному, совершенному и в сфере этого прекрасного побуждает творить по прекрасным образцам. Таким образом, Эрос выступает движущей силой всякого творчества, в том числе духовного и художественного, как наиболее надежных для приобщения к вечности.

Кроме половой любви, бытие человека включает братскую любовь к ближним, любовь к природе, знаниям, к любимому делу, наконец, любовь к Богу.

Любовь во всех случаях выступает способом преодоления духовной самоизоляции, экзистенциального одиночества. Любовь соединяет, в то время как равнодушие или ненависть отгораживают, отстраняют человека от мира и других людей. Любовь предполагает рассмотрение другого как части меня самого. Поэтому она открывает человека навстречу другому. Важно, однако, иметь в виду, что через любовь экзистенциальное одиночество преодолевается, но не устраняется полностью.

Любовь — лучший из возможных, но не абсолютный способ преодоления одиночества. Экзистенциальная природа последнего неустранима. Это имеет место и в половой любви. Если половая любовь

515

J3*