ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

Прежде, чем заняться исследованием политического дискурса, нужно рассмотреть научные подходы к пониманию дискурса. Большинство работ в данной сфере уделяют этому большое внимание. Определение дискурса является многозначным. Дискурс представляет соприкосновение различных дисциплин с этим понятием, что является основной причиной различных трактовок данного понятия. Политический дискурс в последнее время выступает, как самостоятельное направление исследований. Но при этом зависит от методологических подходов к пониманию дискурса, может трансформироваться под влиянием изменений в анализе дискурса. Этим обусловлено особое внимание к определению дискурса и его подходам.

Ни для одной сферы науки, кроме как дискурсологии, проблема определения её основного понятия не носит такой острый характер. Поэтому первоначально стоит рассмотреть этимологию этого слова. В латинском языке дискурс обозначал «бегание взад-вперёд», «движение», «круговорот», «уклонение от курса», «убегание прочь». В английском и французском языке значение этого слова звучит, как «устная речь». В XIX веке в Немецком словаре братьев Гримм дискурс обозначался, как 1. диалог, беседа; 2. речь, лекция («Deutsches Worterbuch 1860г.).¹ Первоначальное использование этого понятия получило в лингвистической науке. Именно в лингвистической науке дискурс получил свою самостоятельность. В качестве термина «дискурс» в лингвистическую науку пришёл из французского языка. Там первоначально под дискурсом понимали «публичную речь на заданную тему, произнесённую оратором с целью поучения или убеждения». В широком смысле его понимали, как диалогическую речь.² Н. Н. Зяблова переводит дискурс с латинского, как «обсуждать», «вести переговоры».³ Перевод этого понятия зависит от конкретных целей автора, которые доказывают определённую позицию. Если они используют лингвистический подход, то используют речевую трактовку, если используют коммуникативный подход – то пользуются трактовкой переговоров.

Первым в научный оборот дискурс ввёл бельгийский лингвист Э. Бюиссанс. В 1943 году он опубликовал работу «Язык и дискурс», где дискурс стал механизмом перевода языка как знаковой системы в живую речь. В 1952 году в работе «Discourse analysis: a Sample Text» американский лингвист З. Харрис употребил дискурс при рассмотрении объектом анализа последовательности высказываний, отрезка текста, большего, чем предложение. В то же самое время французский лингвист Э. Бенвенист в работе по изучению высказываний использует понятие «дискурс» для обозначения речи, присваиваемой говорящим, против повествования, которое обходится без непосредственного вмешательства субъекта.⁴ Такое утверждение основано на идентификации понятия «я». Оно применимо ко всем, но не отражает особенностей «я». «Я» выражается через личные качества субъекта, через его речевые акты. В самом процессе пользования языком лежит основание субъективности.⁵

Одна из проблем лингвистики состоит в выделении особенностей текста и дискурса. По мнению Д. М. Хасановой, между дискурсом и текстом есть определённая разница.⁶ Для общего понимания автор выделяет три лингвистических подхода к пониманию дискурса. Первый из них касается речи, вписанной в коммуникативную ситуацию с отчётливо выраженным социальным содержанием. В рамках коммуникации поддерживается понимание дискурса, как структуры диалогового взаимодействия. Автор отмечает, что первый вид дискурса преобладает в англоязычной научной традиции. Основоположником считается З. Харрис. Для второго понимания дискурса характерно уточнение понятий стиля и индивидуального языка. Исследователей интересуют конкретные разновидности дискурсов, задаваемые широким набором параметров. Здесь дискурс представляет собой стилистическую специфику в условиях влияния определённой идеологии. Основоположником выступает М. Фуко. Для третьего понимания дискурс представляет собой особый вид идеальной коммуникации в отстранении от социальной реальности, традиций, авторитета и т. п., целью которого является критическое обсуждение и обоснование взглядов участников коммуникации. Основоположник – Ю. Хабермас.

Д. М. Хасанова использует разграничение дискурса и текста Т. А. ван Дейка. Дискурс – актуально произнесённый текст, а «текст» - абстрактная грамматическая структура произнесённого. В данном случае дискурс относится к речевому действию, а «текст» - к системе языка и лингвистических навыков. Автор против разграничения дискурса и текста на устный и письменный вид. В определении дискурса, как коммуникации, он может выступать и в устной и в письменной форме. Дискурс является динамическим аспектом языкового общения, а текст – статическим объектом, результатом языковой деятельности. Другим подходом является связывание текста и дискурса. Е. С. Кубрякова считает, что текст является результатом порождения дискурса. С точки зрения Д. М. Хасановой, текст – это объединённая смысловой связью последовательность знаковых единиц, основными свойствами которых являются связность и цельность.⁷ Автор делает выводы о том, что совпадают сущностные свойства текста и дискурса, вопросы, связанные с единицами дискурса, структурой и способами сегментации. Поэтому дискурс – это языковой процесс, учитывающий воздействие экстралингвистических факторов в акте коммуникации, и представляющей собой фиксированный текст.

В данном случае Д. М. Хасанова ограничивает понимание дискурса тремя подходами, два из которых являются коммуникативными. Дискурс понимается, как «текст+ситуация». К ним добавляются экстралингвистические параметры дискурса – внеязыковые факторы – социальные, психологические, культурные, политические. В рамках общения к экстралингвистическим факторам относят громкость голоса, темп речи, ритм или течение речи, высота голоса, паузы, смех, вдохи, стоны, покашливания. К ним можно также отнести интонацию. Достоинством статьи является вывод о совпадении свойств дискурса и текста.⁸

С. Ю. Тюрина считает дискурс близким к тесту. Помимо текста, с понятием дискурс пересекается понятие речь. Дискурс является родовым понятием к понятиям текста и речи. Представляя разные подходы, основной смысл статьи сводится к тому, что текст является абстрактной формальной конструкцией, а дискурс – различными видами актуализации, рассматриваемые с точки зрения ментальных процессов и влияния экстралингвистических факторов. С точки зрения коммуникативного подхода, текст в отличие от дискурса, является языковым материалом, зафиксированным на материальном носителе.⁹

По мнению М. Л. Макарова, текст и дискурс различаются по функциональному направлению лингвистики. Дискурс понимается через коммуникативный подход. Поворот лингвистики в сторону коммуникации, привёл к появлению новых дисциплин – социолингвистики, прагмалингвистики, когнитивной лингвистики. Объяснение связи лингвистики и дискурса связано с дискуссией о различии формализма и функционализма. Формализм смотрит на язык, как на теорию независимости формы от функций языка. Формализм в своём значении рассматривает «язык в себе», в отличие от «языка в общении». Функционализм рассматривает язык в качестве инструмента.¹⁰ Язык – это система знаков, служащая для достижения определённой цели и выполнению каких-либо функций. Функциональная часть наиболее подходит процессу коммуникации. Поэтому М. Л. Макаров выводит основные принципы функционализма: непроизвольность, изменчивость, размытость категорий, гибкая система, отклонение грамматических правил.¹¹

Для понимания разницы дискурса и текста, М. Л. Макаров соглашается с Д. Шифрин выделить три подхода к пониманию дискурса. Первый подход определяет дискурс, как два или несколько предложений, находящиеся друг с другом в смысловой связи. Второй подход рассматривает всякое употребление языка, функции дискурса зависят от функций языка. Третий подход показывает зависимость формы и функции дискурса. Вытекающие из формальной парадигмы лингвистики разграничения: «письменный текст – устный дискурс», «дискурс-анализ – лингвистика текста», являются ограниченными. Разграничение речи и текста не работает в условиях устного выступления, когда публичная речь первоначально написана на бумаге. Попытка решить проблему формальной лингвистики была предпринята в 1970-е годы. Включение ситуации в пару дискурса и текста позволило трактовать дискурс, как «текст плюс ситуация», а текст, как «дискурс минус ситуация». М. Л. Макаров высказывает возражение деления дискурса и текста, как «диалог – монолог». Критерием выступает количество авторов. Но даже монолог считается диалогичным. Автор сводит предыдущие концепции к проблеме разграничения дискурса и текста к двум рядам критериев: функциональность – структурность, процесс – продукт, динамичность – статичность, актуальность – виртуальность. Поэтому один ряд называется «текст-как-продукт», а другой называется «дискурс-как-процесс». Д. Шифрин видит текст, как абстрактный теоретический конструкт, реализуемый в дискурсе. Дж. Линч относит текст к уровню языка, а дискурс – к уровню языкового общения. М. Л. Макаров поддерживает позицию, по которой дискурс интегрирует понятия текст и речь, которые являются родовыми понятиями. Подобная позиция снимает конфликт монологический – диалогический, устный – письменный.¹²

В. Б. Кашкин выделяет общие свойства текста и дискурса: принципиальная безграничность, связность, цельность. Безграничность подразумевает бесконечную последовательность текстов, которая ограничена конкретным жанром. Например, приветствие и прощание в процессе общения. Связность характеризует связь нескольких текстов в определённой временной последовательности. Цельность отражает ограниченность текста и дискурса, связана с функциональной направленностью и целью употребления. Основное отличие от предыдущих концепций – использование семиотического подхода, представляющего текст, как совокупность знаковых единиц. В. Б. Кашкин выделяет фундаментальную основу разницы между текстом и дискурсом: противопоставление действия и результата, которые совместно отражают стороны одно процесса. Текст – это тоже процесс производства, восприятия и интерпретации.¹³

Н. Н. Зяблова в статье «Дискурс и его отличие от текста» говорит о различиях между тестом и дискурсом.¹⁴ Автор повторяет некоторые предыдущие выводы. Социальное действие формирует дискурс. Сфера политики относится к сфере практической деятельности. Дискурс есть атрибут коммуникативно-социального поля. Дискурс использует и устную и письменную форму. В споре о том, что же первично, автор отдаёт предпочтение дискурсу. Дискурс актуализирует текст. Текст зависит не только, от автора, но и от потребителя. Книга становится дискурсом, когда её находит читатель. Дискурс существует в таком поле, в котором присутствуют субъект и объект. Дискурс зависит от дискурсивных элементов – действий, объектов, которые он рассматривает. Но при этом дискурс влияет на формирование сознания, мышления и мировоззрения людей. От изменений объектов, изменяется и дискурс. В данном случае, дискурс рассматривается с точки зрения изменения сознания людей и когнитивных схем их представлений. В отличие от дискурса, текст является формальной частью человеческого сознания, выраженной в виде грамматической завершённости, синтаксической и смысловой связи. Для дискурса смысл содержится в текстах, которые последуют далее, для самого текста смысл в уже сказанном.¹⁵

Кроме проблемы определения связи между текстом и дискурсом, лингвистика пользуется такими явлениями, как интертекстуальность и интердискурс. Понятие интертекста или интертекстуальности было введено теоретиком постструктурализма Ю. Кристевой в 1967 г. В ёё понимании интертекстуальность обозначает заимствование и использование других текстов для создания нового текста. Развивая свою теорию в рамках художественной литературы, она получила распространение и в других направлениях лингвистики. Р. Барт использует аналогичный подход к понятию интертекста. Для него каждый текст – это интертекст. Только отличие в том, что для Р. Барта происходит заимствование кодов, формул предыдущей культуры.¹⁶ Подобное определение связано с областью семиотики. Культурный контекст обозначает использование в тексте бессознательных признаков, которые подразумевают наше непонимание того, чьими текстами и цитатами мы пользуемся. Подобное определение интертекста создаёт проблему для операциональности текста. Исследователь интертекста Н. Пьеге-Гро понимает под интертекстуальностью не только цитаты, пародии, плагиат, аллюзии, но и общее ощущение использования другого теста, которое невозможно формализовать.¹⁷

С. Ю. Суханова под интертекстуальностью понимает сознательное включение автором в новый текст элементов претекста. Под претекстом понимаются фигуры речи, как аллюзия и реминисценция.¹⁸ Под реминисценцией понимается сознательное или бессознательное цитирование без кавычек, это некая отсылка или сравнение с образцом, определённое сопоставление или сравнение с прошлым. Для примера, можно привести обращение кандидата в Президенты РФ В. В. Путина к собравшимся на митинг в его поддержку в Лужниках 23 февраля 2012 года. В конце речи прозвучала фраза: «Битва за Россию продолжается, победа будет за нами».¹⁹ Эта фраза содержит в себе символический интертекст, связанная с речью В. М. Молотова 22 июня 1941 года: «Враг будет разбит, победа будет за нами». Фраза В. В. Путина не содержит в себе источник цитирования. Эта фраза является реминисценцией. Под аллюзиями подразумевается употребления названий или структурных частей содержания, которые заставляют нас вспоминать другой текст. Название статьи «Десять лет без права передышки» отсылает нас к фактам сталинской репрессивной системы под названием «Десять лет без права переписки».

Французский исследователь Ж. Женетт предложил пять типов взаимодействия текстов:

1. Интертекстуальность – присутствие в одном тексте нескольких текстов (цитат, аллюзий, плагиата);

2. Паратекстуальность – отношение автора текста к заглавию, послесловию, эпиграфу;

3. Метатекстуальность – комментарий или критическая ссылка на предыдущий текст;

4. Гипертекстуальность – высмеивание или пародия на другой текст;

5. Архитекстуальность – жанровая связь текстов.

Подобная типология также использует и внутриструктурные параметры каждого типа интертекста.

Е. М. Неёлова предлагая исследовать интертекст, выбирает такие характеристики, как конкретный предыдущий текст, жанр, мотив автора, современный контекст, глубинный архетип, весь (авто) биографический текст жизни и творчества автора.²⁰ Но при этом ссылка на биографию создаёт прямую связь между интертекстом и дискурсом. Дискурс включает в себя личные мотивы и субъективную позицию, выраженную через непосредственный опыт человека, выраженный в дискурсе.

Для исследователя В. Е. Чернявской дискурс выступает в виде двух подходов, один из которых связан с коммуникацией, другой с интертекстом и единством темы. И текст и дискурс рассматриваются, как открытые системы.²¹ Автор выделяет аспекты открытости текста: содержательно-смысловая незамкнутость, коммуникативно-прагматическая и психологическая открытость в виде «текста в голове», идейная и тематическая открытость текстов одного автора, перемещение содержательного смысла от одной части текста к другой, типологическая открытость текстов одного типа, функционально-стилистическая соотнесённость текстов одного класса. Дискурс – это тоже открытая система. Одно из определений дискурса В. Е. Чернявской звучит, как «совокупность тематически соотнесённых текстов: тексты, объединяемые в дискурс, обращены, так или иначе, к одной общей теме. Содержание (тема) дискурса раскрывается не отдельным текстом, но интертекстуально, в комплексном взаимодействии многих текстов».²² При этом под темой также подразумевается не одно коммуникативное событие, а целый комплекс коммуникативных событий. Само рассмотрение интертекстуальности делится на два подхода: широкий – как универсальное свойство текста, узкий – как специфическое качество специальных текстов. Если заимствование или ссылка на другой текст подразумевает интертекстуальность, то сходство тем, сюжетов, событий подразумевает интердискурсивность.²³

Заслуживает внимание и некоторые достижения, которые были сформулированы некоторыми французскими структуралистами в области интердискурса. В. А. Бурцев в статье «О пространстве интердискурса в дискурсе» обсуждает внимание проблемам интердискурса.²⁴ Важную роль, по его мнению, заслуживает французский структуралист П. Анри. Для автора дискурс представляется, как определённое высказывание или утверждение. Поэтому проблематика интердискурса обсуждается в области синтаксиса. Гипотеза французского структурализма заключается в том, что если говорящий не проговаривает все предварительные позиции (пропозиции), он не является абсолютным хозяином смысла высказывания. Мысли других могут находиться во внешнем поле для говорящего, поэтому говорящему кажется, что он является автором высказывания. Автор не уделяет особому вниманию этому тезису. В рамках дискуссий обсуждаются проблемы определения употребления парафраз (краткое содержание многочисленного текста), роли придаточных предложений. Конкретно под интердискурсом понимается всё, что говорится «до, вне и независимо от высказывания». Сюда включаются и бессознательные структуры, которые выстраивают синтаксис языка определённым образом.²⁵

В рамках исследования дискурса и политического дискурса, лингвистика уделяет особое внимание ещё одной сфере – сфере метафоры в широком смысле и политической метафоры в узком смысле. О. Ф. Русакова определяет метафору, как смыслообразующий компонент политического дискурса.²⁶ Одно из первых определений метафоры дал Аристотель, как несвойственное имя, перенесённое с рода на вид, с вида на род, с вида на вид и с рода на род. Современное определение метафоры вариативно, но все они подобны. Поэтому важная часть в том, что она определяется через мышление: «Метафора – троп или механизм речи, состоящий в употреблении слова, обозначающий некоторый класс предметов, явлений и т. п., для характеризации или наименования объекта, входящего в другой класс либо наименования другого класса объектов, аналогичного данному в каком-либо отношении».²⁷ Метафора является формой выражения своей личной позиции. Метафора связана с преобразованием конкретной языковой картины мира конкретного человека путём сравнения объектов в сознании и заимствование их из смежных с объектом определений. Метафора представляет собой образность формирования и выражения, относится к семантической сфере языка. Она формирует представление об объекте, задаёт способ мышления о нём. Метафору можно выделить по функциональным видам: экспрессивно-оценочную, номинативную, концептуальную функцию. Первая функция – образная, имеет личное выражение для выполнения прагматических целей. Во время деловой речи метафоры встречаются крайне редко из-за конкретных целей сторон. Номинативная функция служит для пополнения лексического и фразеологического значения слов. Концептуальная функция нужна для обозначения непредметных сущностей в общественных сферах.

А. П. Чудинов рассматривает функции политической метафоры. Одна из функций – когнитивная. Она обозначает метафорический способ мышления человека, как способ познания и категоризации мира. Одной из существенных черт метафорологии является её интуитивность, которая противопоставляется рациональности. Интуитивность показала противостояние точных и гуманитарных наук. Человек конструирует не до конца понятную реальность из элементов, которые ему более знакомы и понятны в его субъективной сфере. Здесь можно привести пример из избирательной сферы, когда разные силы называли один и тот же процесс по-разному: «приватизация» и «грабёж». Если для одних это определённый процесс, то для других это криминальное явление. Из определённого понимания вытекают некоторые второстепенные понятия: из понятия «грабеж» вытекает понятие «бандит», из понятия «дом» вытекает понятие «родственники».²⁸

Ещё одна из функций – коммуникативная, связанная с передачей информации. При метафорическом мышлении более правильным будет использовать передачу информации при помощи метафор. Метафоры используются для непрямой передачи информации. Подобная информация называется эвфемизмом. Во время выборов 1999г. Ю. М. Лужков говорил о своей пасеке, которую нужно защищать от медведей. Под медведями понималось движение «Единство». Подобный эвфемизм показывал оппозиционность Ю. М. Лужкова к «Единству». Ещё одна роль политической метафоры – популяризаторская. Когда большинство людей мыслят метафорически, то политическая метафора обращена к этому большинству для понимания и выполнения определённых действий. Сухая формальная речь недоступна для большинства, метафора позволяет нам сравнивать с какой-либо доступной жизненной ситуацией большинства.

Прагматическая функция для А. П. Чудинова вытекает из общественно-коммуникативной роли метафоры. Призыв на выборы – это цель совершить какое-то действие, которое можно облечь в форму призыва на войну. Политическая метафора может воздействовать на человека самостоятельно или быть дополнением к рациональным аргументам. Для успешной реализации задуманных целей используется эстетическая функция политической метафоры, которая выражается через красоту и изящество выражения.²⁹ Стоит только отметить, что в приведённом авторе отрывке А. Проханова изящества не заметно. Тогда возникает вопрос о том, как определить красоту и изящество выражения. С точки зрения А. П. Чудинова это можно сделать так, если этим воспользуется большое количество людей. Но это не красота, а прагматическая популяризация фразы.

Чтобы рассмотреть виды метафоры, нужно рассмотреть общую теорию метафоры. Здесь рассматривается когнитивный подход к использованию метафоры. Широкое распространение здесь получила теория Дж. Лакоффа и М. Джонсона.³⁰ Структуры знаний перемещаются из сферы-источника в сферу-мишень. Элементы сферы-источника структурируют концептуальную сферу-мишень. Базовым источником знаний, организующий концептуальные домены, является непосредственный опыт человека. Он распределяет все знания в когнитивные структуры – «схемы образов». Метафорическая проекция сферы-мишени сохраняет часть структуры сферы-источника. Человек может осмыслить сферу-источник, он анализирует сферу-мишень, как сферу-источник и понимает смысл сказанного. Знание представляется в виде различных структур или фреймов.³¹ Метафора обладает устойчивым ядром, которое является неизменным в течение долгого времени. Она также обладает вариативностью, в случае политических изменений. Изменение метафоры в политическом дискурсе свидетельствует о кризисе политической системы.

Для описания видов метафоры А. П. Чудинов использует подход заимствования из другой сферы, сферы-источника. Антропоморфная метафора использует заимствование знаний, связанных с человеком. Сюда входят такие сферы, как «Анатомия», «Физиология», «Болезнь», «Семья». В состав природоморфной метафоры входят такие сферы, как «Мир растений», «Мир животных», «Мир неживой природы». Социоморфная метафора заимствует такие сферы-источники, как «Преступность», «Война», «Театр», «Экономика», «Игра в спорт». Артефактная метафора содержит сферы «Механизмов», «Дома», «Мир компьютеров», «Инструменты», «Домашняя утварь».³²

Метафоры более широко используются в ходе предвыборной кампании, в ходе дипломатических выступлений. В случае встречи двух политиков они обсуждают конкретные вопросы, при этом степень присутствия метафоры низкая. Если степень метафоры возрастает, то этот свидетельствует об ориентации выступления политика в сторону широкой аудитории. Использование политической метафоры является одной из лингвистических структур дискурса.

Одним из авторитетных основоположников теории дискурса является французский философ М. Фуко. Разные исследователи дискурса М. Фуко дали ему определённое название. Основные формулировки звучат так: структуралист, отрицавший структурализм, основоположник властной позиции дискурса. Основная тема дискурса рассматривается в таких произведениях, как «Слова и вещи», «Археология знания», «Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности». В рамках работы будут проанализированы «Археология знания» и статья «Порядок дискурса» из «Воли к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности». Основная задача анализа работ М. Фуко в рассмотрении его понятия и структуры, объектов применения и процедуры анализа. Стоит заметить, что в своих работах М. Фуко преследует собственные цели. Объектами его анализа являются психиатрия, история, медицина, политэкономия.³³

«Археология знания» показывает методологию рассмотрения дискурса. М. Фуко рассматривает развитие дискурса в рамках определённой области. Знание по М. Фуко является достаточно рассеянным в большом пространстве. Поэтому, когда мы говорим об определённой области знания, то она не является абсолютно сформированной. Она сформировалась в процессе мышления человека. Можно привести пример, когда историки объединяют определённые события в определённую тему. Недаром историки обсуждают, какое время занимает Великая Французская Революция 1789-1794гг. или 1789-1799гг.? Также М. Фуко рекомендует историкам не искать первоначальный дискурс.

Следующая проблема касается создания текста. Для этого подвергаются интерпретации лексика, опыт, воображение, бессознательное автора и исторические условия создания текста, произведения, черновиков, набросков. Весь дискурс располагается в сфере того, что уже сказано. Поэтому процесс формирования дискурса рассматривается, как артикуляция из «никогда-не-сказанного» в область «уже-сказанного». Так как произведение представляет собой языковую сетку из ключевых понятий и интертекста, то по М. Фуко дискурс является порождаемым и конструируемым. Это свидетельствует о том, что теория дискурса М. Фуко относится к разряду конструктивистских.³⁴

Основная часть анализа дискурса сводится к соотношению высказываний, группы высказываний, описанию пространства дискурсивных событий. При подобном анализе исследователь видит не сокрытый, но невидимый дискурс. Человек понимает знания в рамках однобокой парадигмы, поэтому одно высказывание в рамках разных парадигм имеет разные значения. Таким образом, исследователь использует разные парадигмы. Поэтому М. Фуко и противопоставляет высказывания – различные по форме и времени, но соотносящиеся с одним и тем же объектом. Анализ существования дискурса включает его существование, преемственность, функционирование, взаимную детерминацию, независимые или взаимокореллирующие изменения. По М. Фуко выделяются две области связей: область многочисленных, неустойчивых связей, относительно легко описанных и менее связанных друг с другом отношений, менее ясных связей.