«Интенциональность сознания»
Фундаментальная характеристика феноменологии, исследующей типические модусы являемости феноменов в сознании, – интенциональность. В самом деле, сознание есть всегда знание о чем-то. Это нечто, о чем я думаю, вспоминаю, мечтаю, ощущаю. Значит, говорит Гуссерль, несовпадение субъекта и объекта дано непосредственным образом. Субъект – я, способный ощущать, вспоминать, судить, воображать. Объект – манифестации этих актов: образы, мысли, воспоминания, цвета, объемы и т. д. Посему необходимо различать являемость объекта от самого объекта. И если верно, что познанное – это явленное, то также верно, что из видимого живо лишь то, что ясно проявлено. Процесс познания Гуссерль называет “noesis”, а то, о чем мы знаем, – “noema”. Среди ноэм философ различает факты и сущности.
Сознание, таким образом, интенционально. Психические акты характеризуются привязкой к некоему предмету. Я не вижу, поясняет Гуссерль, ощущения цвета, но вижу окрашенные предметы, слышу пение, не имея ощущения звука. Сказанное не значит, что перед нами концепция реализма. Сознание отсылает к другому, но это не значит, что другой существует помимо меня.
Для феноменолога важно описать то, что действительно явлено сознанию, и пределы такой явленности. Речь не идет о “кажимости”, противопоставленной “вещи в себе”: я не воспринимаю, как музыка мне является, – я слышу музыку.
Вывод Гуссерля таков: начало всех начал – интуиция. “Всякая интуиция, изначально конкретизированная, по праву является источником познания. Все, что предлагается нам в интуиции первичным образом (так сказать, во плоти и крови), должно принять таким, как есть, даже если только в границах предлагаемого”.
Epoche, или феноменологическая редукция
С помощью объявленного принципа Гуссерль обосновывает феноменологию как строгую науку.(“Обратимся к вещам”) – такая программа феноменологии ставит целью найти прочную и несомненную опору для нового здания философии. Ее методом призван стать метод epoche (греч.: остановка в суждении).
Хотя термин “эпохе” напоминает сомнение скептиков и картезианцев, все же его следует понимать несколько иначе. Гуссерль призывает не верить слепо всему, о чем говорят философы, представители науки, и даже собственным привычным утверждениям, относящимся к повседневной жизни и “естественной установке”.
“Естественная установка” человека соткана из различных убеждений, без которых не обойтись в повседневной жизни; первым из них является убеждение, что нас окружает мир реальных вещей. Все это так, но подобного рода очевидностям не хватает конструктивности, на них не построишь здание философии. Из моего убеждения в существовании мира нельзя вывести ни одного философского положения. Более того, факт существования мира вне сознания, к которому он обращен, – далеко не несомненен. Как человек философ не может не верить в реальность мира и многое другое, без чего практическая жизнь невозможна. Но как философ за точку отсчета он должен взять нечто иное.
Нельзя оттолкнуться ни от идеи реального существования мира, ни от данных естествознания. В последних, хотя и используются точные методы, есть множество наивных заимствований из сферы обыденного опыта и здравого смысла, не выдерживающих проверки epoche.
Проблема не в существовании мира, поясняет ситуацию итальянский феноменолог Энцо Пачи, проблема в смысле и назначении мира для меня, а затем его осмыслении для других.
Так что же может устоять под прессом epoche? Единственное, чего нельзя взять в скобки, убежден Гуссерль, – это сознание, субъективность. Cogito и cogitata – феноменологический остаток, очевидность которых абсолютна. Сознание – не просто реальность наиболее очевидная, но и реальность абсолютная, основание всякой реальности.
Мир, подчеркивает философ, “конституирован” сознанием.