5.6. Сближение «элитарного» и «массового»

В послевоенный период в культуре Западной Европы и США появля­ется новое явление – поп-арт, ставший целой эпохой в развитии авангарда. Уже в 1957 году художник-авангардист Р. Гамильтон пыта­ется дать описание этого феномена как искусства популярного, рассчитанного на массовую аудиторию, переходного и занимающего небольшой период, легко распространяемого и легко забываемого, дешевого, мас­сово производимого, молодого и острого, сексуального, хитроумного и трюкового, отдающего большим бизнесом. Не случайно словосочетание поп-арт так созвучно (но не тождественно) поп-культуре (т.е. мас­совой культуре). Поп-арт, утверждая, что все может стать ис­кусством, действительно стирал границы между искусством и жизнью. Англичане и американцы – истинные пионеры поп-арта. С начала 60-х годов американские масс-медиа усиленно пропагандировали «поп» как чисто американское искусство, отражающее определенный яркий об­раз жизни. Дело еще в том, что после Второй Мировой войны Париж несколько утратил лидерство в развитии современной художественной культуры, и Нью-Йорк начал претендовать на звание «третьего Рима» в искусстве. Многочисленные галереи, музеи, выставочные залы на­чинали зажигать «звезд» поп-арта, где и сам художник остановился участником акции (реклама, вложенные средства...). Опыт Голливуда здесь оказался как нельзя кстати. Поп-арт, бесспорно, – рекламное ис­кусство, любящее рекламу как символ современности. Особенно прос­лавилась «горячая пятерка» из Нью-Йорка: Р. Раушенберг, Д. Розенквист, Р. Лихтенстайн, Э. Уорхол, К. Ольденбург. Их «комбинированные кар­тины», представляющие собой некое соединение живописи и отдельных предметов, были особенно популярны во второй половине 50-х гг.

Сближение авангарда и масскульта смешивало в одну кучу хлам и подлинные ценности. Это и тиражированные образы культурного ширпот­реба, китча, образы рекламы, духовная нищета, и лики-имиджи Э. Пресли, Д. Кеннеди, М. Монро, и «репродукции» картин Моне, Делакруа, Ле­онардо да Винчи, Ренуара, Пикассо, и пишущие машинки, почтовые кон­верты, консервные банки, обувь, окурки и т.д. и т.п. Поп-арт обла­дал духом массовости, вовлекаемости, оттого он и покорил так много людей и стран. Скорее всего именно поп-арт явился первым большим течением авангарда, который был социализирован, вживлен в общество. Общество приняло его, в конечном итоге, как «своего», почему он и стал определенным стилем 60-х гг. Поп-арт вошел в кино, из которого сам первоначально вышел, в моду, в поведенческий тип жизни. Преднамеренная неряшливость в одежде, хождение в джинсах и использование рекламных пластиковых пакетов в качестве сумок и портфелей – все из того времени. Время поп-арта еще не прош­ло.

5.7. «Экранность» как культурно-информационная доминанта на рубеже XX–XXI века

Экранный (равно как в прошлом письменный) характер современной культуры – очевидность нашего времени. С появлением кинематографа (затем телевидения и видео) начался процесс активного экранного освоения культуры. С ши­роким распространением компьютерных систем процесс перекодировки языка книжной культуры на язык экранной (аудиовизуальной) культу­ры принял всеобщий характер.

В известном смысле (о чем писал еще в 70-е гг. М. Маклюэн в книге «Средство сообщения – само сообщение») мы живем в период смены культурных эпох: подходит к концу эпоха «книжной (письмен­ной, шрифтовой) культуры», где основным носителем, хранителем и передатчиком культурной информации была книга, и начинается эпоха «экранной (аудиовизуальной) культуры», в которой основным носителем, хранителем и передатчиком культурной информации явля­ется экран.

Вербальная культура сдает свои позиции и все более оттесняет­ся культурой визуальной. Еще в середине 70-х (по данным опросов) среди выпускников школ, читавших «Войну и мир», было 44 %, смот­ревших – 97 %; «Гамлета», соответственно, – 33 и 84 %; «Дон Ки­хота» – 24 и 77 %. Даже студенты–филологи, читавшие литератур­ный текст, воспринимали его через экранную интерпретацию.

В контексте этого достаточно убедительно зву­чат доводы о том, что книга, оставаясь, в лучшем случае, произве­дением графического искусства или дизайна, перейдет в разряд памятника культуры, а ее место практически целиком займет экран, на который через единую компьютерную сеть может быть доставлена любая (научная или художественная, игровая или документальная, цифровая или графическая и так далее) информация из любого более или менее крупного научного, культурного центра, фильмохранилища мира.

Все больше данных говорит за то, что мы – в начале видеокомпьютерной цивилизации.

С выходом за пределы рабочего места компьютерные системы посте­пенно завоевывают и все свободное время человека. Создание единой компьютерной сети, способно сегодня объединить все виды визуальных и аудиовизуальных технологий и осуществить, наконец, телеобщение в глобальных масштабах.

Сегодня имеет широкое хождение точка зрения по поводу видео­кассетного маскульта, превращающего культуру в царство «сенсорных и тактильных символов, где отпадает необходимость в резуме и где в конце концов язык будет сведен к минимуму, а образы станут всемогущими». Такой взгляд отражает реальность, но не всю. В частности, Хуан Антонио Васко в статье «Судьба книги в аудиовизуальный век» говорит об эксперименте американских психологов, которые на Аляске в небольшом эскимосском поселке Уэйлс установили кабель­ную сеть. Участники – все сто тридцать жителей поселка, которые смотрели телепередачи. По результатам наблюдения за шесть ме­сяцев у детей Уэйлса повысился коэффициент интеллекта, пополнился словарный запас, они стали лучше выражать свои мысли, чем дети из соседних поселков, никогда не видевшие телевизора или ви­деоустановки.

Нельзя не признать, что экранные искусства (кино, телевидение, видео, компьютерная анимация) как часть экранной культуры занимают сегодня лидирующее положение в системе искусств (имеется в виду их востребованность общест­вом)¹¹ и во многом определяют характер современной культуры в целом.