6 курс / Судебная медицина / Воспоминания судебного медика

щее состояние было вполне удовлетворительное. При осмотре костюма Силантьева на брюках спереди ниже колен оказались кровяные брызги. Калоши были чисты, а на подошвах ботинок виднелись мазки крови и мелкие частицы светлой желтой глины, совершенно тождествен­ ной (что было затем установлено лабораторным иссле­ дованием) с глиной на дне погреба, в котором были обнаружены трупы обитателей домика. Остальные пред­ меты одежды, которые, очевидно, были скрыты под пальто, остались чистыми, без следов крови. Пальто на­ йти не удалось, по-видимому, оно было сожжено.

Таким образом, было совершенно очевидно, что Си­ лантьев находился в подвале без калош в то время, когда пол подвала был уже запачкан кровью убитых. Калоши, очевидно, были надеты на ботинки уже позд­ нее. Он находился в непосредственной близости от уби­ тых в момент причинения ранений, на что указывали брызги крови, имевшиеся на брюках. В этот момент он, по-видимому, был в пальто, так как на частях одежды, прикрываемых пальто, следы крови отсутствовали. Учи­ тывая отсутствие у Силантьева каких-либо повреждений, следовало думать, что руки и ноги он связывал себе сам с целью симуляции нападения на него.

Вопрос о причастности Силантьева к убийству пред­ ставлялся вполне ясным. Судебно-психиатрическая экс­ пертиза констатировала совершенно нормальное состоя­ ние его психики.

Улики оказались настолько вескими и точными, что Силантьев, сначала упорно запиравшийся, вынужден был сознаться в убийстве и рассказать обстоятельства дела.

В этот день Силантьев был на базаре, где со своими знакомыми пил водку. Вернулся он домой еще засветло. Дома он застал жену. Во время ссоры он повалил ее на кровать и задушил руками. Только тогда он заметил, что в углу комнаты сидели испуганные дети Карпова, ставшие невольными свидетелями совершенного убий­ ства. Силантьев взял молоток, убил детей и трупы их отнес в погреб. Стемнело. Тогда он, взяв в руки топор и молоток, встал сбоку двери, подкарауливая остальных жильцов. Первой пришла Карпова с грудным ребенком на руках. Силантьев сразу же убил ее ударом обуха топора по голове, затем убил грудного ребенка и трупы

173

спустил в погреб. Через некоторое время вошел Карпов, которому Силантьев нанес сильный удар по голове обу­ хом топора. Однако Карпов, хотя и упал, но пытался сопротивляться; он затих лишь после неоднократных ударов по голове. Наконец, явилась Павлухина, которая была убита тем же способом.

После того, когда и эти убитые были спущены в по­ греб, убийца снял пальто, надел калоши, взял бутыль с керосином, облил стены и мебель и поджег их. Связав себе руки и ноги, он лег на пол возле входной двери. Когда пожар разгорелся и стало трудно дышать, он услышал гул собравшейся возле дома толпы, выполз наружу и, свалившись в снег, сделал вид, что потерял сознание.

В описанном случае раскрытия убийства семи чело­ век решающая роль принадлежит судебно-медицинскому исследованию и, в частности, исследованию одежды.

Попутно я хочу отметить здесь еще одно весьма су­ щественное обстоятельство, которое было указано проф. Гамбург: метод мнимого нападения, описанный вначале Силантьевым (внезапное нападение при входе в комна­ ту, удар чем-то по голове), был весьма близок к дей­ ствительно примененному убийцей способу. Это отожде­ ствление мнимого и настоящего способов нападения встречается неоднократно, и его всегда следует учиты­ вать в подобного рода случаях; мнимо потерпевший сам помогает следствию представить истинную картину про­ исшедшего, не будучи часто в состоянии выдумать чтолибо, более далеко отходящее по характеру от только что произведенных им действий.

Вообще же следует сказать, что при осмотре одежды как живого человека, так и трупа необходимо обращать сугубое внимание на различные следы и особенно на следы крови. Их локализация и направление могут ука­ зывать на положение тела в момент причинения ране­ ний, что дает возможность нередко сделать решающий вывод о роде насильственной смерти: убийстве, само­ убийстве, несчастном случае. Резкое пропитывание кро­ вью отдельных частей одежды и значительная длина кровяных потеков могут указывать на длительное пре­ бывание тела в определенном положении, а совместно с другими кровяными следами — на передвижение ране­ ного, на перемещение трупа.

174

Когда я еще был студентом 5-го курса и слушал лек­ ции моего учителя М. И. Райского, последний на одной из своих лекций, касающейся значимости кровяных сле­ дов на одежде, сообщил нам весьма демонстративный в этом отношении случай из его практики: на полу в комнате был обнаружен труп женщины; на волосистой части головы трупа спереди виднелись многочисленные, небольших размеров рубленые раны. Волосы были за­ литы кровью, так же как и лицо. Возле трупа лежал окровавленный топор. При первичном осмотре трупа первое впечатление говорило об убийстве (женщина, рубленые раны головы, окровавленный топор). Однако при осмотре одежды было выявлено, что вся передняя часть кофточки женщины была залита кровью, так же как и передне-верхняя часть юбки, причем в последнем месте кровь настолько сильно пропитала ткань юбки, что не только прошла через материю на ее внутреннюю сторону и значительно запачкала нижнее белье, но и пропитала на небольшом протяжении противоположную, заднюю сторону юбки. Нужно было полагать, что кровь находилась здесь довольно длительное время и в боль­ шом количестве. Ниже колен на юбке крови не было.

Оценивая кровяные следы на одежде, можно было с уверенностью представить себе, что в момент нанесе­ ния рубленых ран головы женщина сидела, и сравни­ тельно долго, с разведенными коленями, между которы­ ми натянулась передне-верхняя часть юбки. Кровь из ран, заливая лицо, стекала на переднюю часть кофточки, затем на юбку, где и скоплялась. Возможно ли было представить себе, что в подобном положении женщине кем-то, то есть посторонней рукой, наносились удары то­ пором по голове, тогда как она продолжала некоторое (и сравнительно немалое) время находиться в том же положении? Очевидно, что этого не могло быть, так как после первых же ударов топором посторонней рукой женщина должна была упасть. Предположить, что она после первых ударов поднялась на ноги и перебегала с места на место, также не представлялось возможным, так как кровяных потеков в нижней части юбки не было, не было также кровяных следов и в других частях ком­ наты. Следовательно, единственный возможный вывод должен был быть тот, что при причинении женщине ра­ нений она сидела. А раз так, то рубленые ранения

175

головы причинены были ее собственной рукой, а не по­ сторонней. Дальнейшее исследование ранений — их мно­ жественность, в большинстве поверхностное расположе­

Подобного же характера случаи, где расположение кровяных следов на одежде еще при первичном осмотре трупа давало возможность выявить истинную картину происшедшего, встречались неоднократно и в моей прак­ тике, причем каждый раз я обязательно вспоминал слу­ чай, сообщенный М. И. Райским.

Вот один из таких случаев, происшедший в городе Иваново. Прокурор города в хорошее летнее утро при­ шел к себе в кабинет и уселся за свой стол с тем, чтобы спокойно поработать. Вдруг дверь в кабинет отворилась, вошел какой-то гражданин — в пиджаке, босиком — и направился к столу прокурора. Облокотившись на стол, причем прокурор увидел на рукавах пиджака этого че­ ловека кровяные брызги, он сказал: «Моя жена — ваш секретарь — сейчас у себя дома перерезала себе горло». После этих слов он повернулся и быстро вышел из ка­ бинета. Прокурор, потрясенный таким заявлением — его секретарь Нина Вострикова покончила жизнь самоубий­ ством! — сразу не мог прийти в себя. Значит, приходив­ ший человек был ее муж?

Наконец, опомнившись, прокурор немедленно вызвал следователя и меня, и мы отправились по известному

впрокуратуре адресу к секретарю на квартиру. Когда, открыв незапертую дверь в квартиру Востриковой, мы вошли в большие холодные сени, в которых были сло­ жены дрова, то увидели висящего в веревочной петле мужа Востриковой. На рукавах его пиджака и сверху на босых ступнях были кровяные брызги и капли. Войдя

вбольшую жилую комнату, я увидел, что на полу в огромной луже крови лежит труп молодой женщины, оказавшейся Ниной Востриковой— секретарем город­ ской прокуратуры, с резаными ранами в области горла, края которых имели многочисленные надрезы. У про­ курора возник вопрос — не убил ли муж Востриковой свою жену и сначала, желая скрыть свое преступление, бросился заявить прокурору о самоубийстве, а затем, вернувшись домой и заметив на себе следы крови, вспомнив, что он в таком же виде был у прокурора, ре-

176

шил покончить жизнь самоубийством, так как понял, что преступление все равно будет раскрыто? При даль­ нейшем осмотре трупа Востриковой и окружающей об­ становки было констатировано: труп лежал на полу, на левом боку, как уже было сказано — с резаными ранами шеи в области горла, в огромной луже крови. Возле ног трупа стоял стул. Осматривая одежду трупа, я уви­ дел, что вся передняя часть кофты и передне-верхняя часть юбки (особенно последняя) залиты кровью; ниже на юбке крови не было; кровь пропитала ткань юбки и нижнее белье. Тыльная поверхность кисти правой руки была забрызгана кровью.

Так же, как и в приведенном выше случае, сообщен­ ном проф. Райским, совершенно отчетливо можно было себе представить, что при нанесении ранений шеи жен­ щина сидела на стуле и сидела сравнительно длинный отрезок времени (вероятно, не одну минуту); кровь струилась из раны на кофту и скоплялась на передневерхней части юбки. Принимая во внимание это обстоя­ тельство, полный порядок в одежде, отсутствие какихлибо следов борьбы или самообороны и, наконец, характер ранений на шее (расположение ран слева и сверху, вправо и вниз, локализация их, главным обра­ зом, на левой стороне шеи, множественность надрезов кожных краев ран, неравномерная глубина), возможно было сделать заключение, что ранения наносились соб­ ственной рукой, а не посторонней. Нужно было полагать, что муж Востриковой действительно вошел в комнату в момент, когда жена причиняла себе ранения шеи, поста­ рался, возможно, вырвать из ее рук бритву (брызги на рукавах пиджака), но было уже поздно — она успела все же нанести себе решающий разрез.

Таким образом, в обоих описанных случаях распо­ ложение крови на одежде имело весьма большое зна­ чение для своевременного и правильного распознавания самоубийства.

При нанесении резаных ран шеи собственной рукой, как правило, человек находится или в сидячем положе­ нии, или стоит. Производить самому себе разрезы в ле­ жачем положении, очевидно, слишком неудобно, так как размах руки ограничен.

Нередко самоубийца производит разрезы в области горла перед зеркалом. Кровь брыжжет на него, льется

в то же время на одежду и фиксируется на передней ее поверхности. В случаях же убийства, когда резаные раны шеи наносятся в лежачем положении, мы обнару­ живаем скопление крови под шеей трупа (на кровати, на полу), тогда как на одежде спереди кровяных сле­ дов или совершенно не будет, или будут видны лишь отдельные кровяные брызги.

При передвижении раненого перед наступлением смерти мы можем констатировать на одежде его трупа длинные вертикальные потеки крови, спускающиеся иногда до самой обуви; на предметах обстановки, мимо которых раненый проходил, будут брызги крови, а на полу — капли таковой. Тщательное рассмотрение и изу­ чение этих следов позволит нам достаточно отчетливо представить себе все здесь происходившее. Чем больше времени находился раненный человек на ногах, тем длиннее и выраженнее будут потеки крови на его одежде.

Встречались в нашей практике и другого рода поучи­ тельные случаи. Однажды зимой, когда наступили силь­ ные морозы, в Юрьево-Польском районе в поле был обнаружен труп пожилого человека — Веревкина, от­ ставшего от группы лиц, шедших под конвоем на прину­ дительные работы. Сопровождавшие группу два конвои­ ра, несмотря на то, что Веревкин имел плохую, со зна­ чительными дефектами обувь, жаловался на холод и не должен был быть направлен в таком виде на работу, не обратили внимание на его отставание от группы, зная, что он — местный житель и осужден на весьма малый срок. Производивший вскрытие трупа врач дал заключе­ ние, что смерть гр-на Веревкина произошла от паралича сердца.

Прокуратура однако не удовлетворилась таким за­ ключением врача и поручила мне разобраться в этом случае. Среди других имевшихся в моем распоряжении данных (в первую очередь точечных буроватых кровоиз­ лияний на слизистой желудка, называемых пятнами Вишневского,— в наших условиях среднего климата, можно сказать, патогномоничных признаков смерти от холода) нам удалось также выявить из протокола пер­ вичного осмотра трупа характерную для смерти от охлаждения позу съежившегося, свернувшегося калачи­ ком, как бы старавшегося сохранить свое тепло челове­

ке

ка. Влияние холода на смерть Веревкина было доста­ точно определенным. Смерть его наступила от переох­ лаждения. Конвоиры, допустившие отправку на работу зимой плохо одетого человека, своевременно даже не обратившие внимание на отставание его от группы, были преданы суду и понесли должное наказание. В данном случае вопрос о причине смерти играл исключительно важную роль, и среди остальных обстоятельств, имев­ шихся в моем распоряжении, для выявления истины немалое значение имела и поза трупа.

Значение позы трупа при смерти от охлаждения мо­ жет быть продемонстрировано и на следующем примере.

На одном из пустырей глубокой осенью, когда по ночам уже подмораживало, был обнаружен труп совер­ шенно раздетой женщины в съежившейся позе калачи­ ком, характерной для смерти от переохлаждения тела. От трупа на расстоянии ощущался резкий запах алко­ голя. Сотрудники уголовного розыска, прибывшие на место обнаружения трупа, сразу опознали в нем извест­ ную им воровку-рецидивистку Заворыкину Марию. Бы­ ло выявлено, что она ночевала здесь с одним из воров, также неоднократно задерживавшимся за кражи. Его арестовали и предъявили ему обвинение в убийстве Заворыкиной, с которой он, когда она находилась в состоя­ нии алкогольного отравления, снял всю одежду, вслед­ ствие чего она и погибла от переохлаждения. На это вор заявил, что он действительно ночевал здесь с Ма­ рией, причем накануне они вместе много пили спиртных напитков. Ночью он проснулся, по его словам, от силь­ ного холода и увидел, что спутница его, лежащая с ним рядом, не дышит. Решив, что она умерла, он снял с нее одежду с тем, чтобы продать таковую, и ушел.

У представителей следствия возник вопрос: действи­

с трупа поза последнего калачиком была бы нарушена. Очевидно, что в данном случае характерная для пере­ охлаждения поза была принята уже после снятия одеж­ ды и что, следовательно, в момент ее раздевания Заво­ рыкина была еще жива.

Иногда встречались убийства —отравления различ­ ными ядами.

стие и М. И. Райский, специально по этому поводу вы­ зывавшийся в Наркомздрав, и что всем, успешно защи­ тившим ранее приват-доцентуру, была присуждена уче­ ная степень доктора медицинских наук, я, по совести сказать, страшно был обижен на своего учителя, кото­ рый, как мне потом стало известно, сказал в Наркомздраве, что проф. Сапожников еще молод и что он года за три сможет написать докторскую диссертацию.

Впоследствии я, конечно, понял, что мой учитель был совершенно прав и что, может быть, загруженный все расширяющейся огромной организационной деятельно­ стью, я, если бы не это предложение, так и не написал бы своей будущей монографии.

15 марта 1937 года приказом Наркомздрава Украи­ ны я был назначен Главным судебно-медицинским экс­ пертом УССР . Теперь моя практическая деятельность носила другой характер: почти не приходилось уже за­ ниматься любимой работой — выезжать на места про­ исшествия, вскрывать трупы, производить амбулаторные судебно-медицинские освидетельствования. В своей практической работе я имел дело с переэкспертизами, которые приходилось проводить на основании прислан­ ных материалов дела, иногда весьма запутанных и слож­ ных, с так называемыми «врачебными» делами, которые доходили до меня в порядке повторных экспертиз, так как первично «врачебные» дела (по привлечению к уго­ ловной ответственности врачей за те или иные деяния, связанные с их специальностью) поступают, согласно существующему положению, сразу к областному судеб­ но-медицинскому эксперту, минуя районного. Основная моя практическая деятельность была направлена на ор­ ганизацию судебно-медицинского дела: пополнение со­ ответствующими кадрами областных судебно-медицин­ ских экспертиз, поднятие качества всей судебно-меди­ цинской экспертизы в республике, издание научных трудов, налаживание максимальной связи с криминали­ стическими учреждениями, строительство и ремонт су­ дебно-медицинских учреждений, проведение съездов, совещаний, научных конференций, инспекция судебномедицинских экспертиз, привлечение возможно больше­ го числа экспертов к научной работе, идейно-политиче­ ское воспитание судебных медиков и пр.

Главный судебно-медицинский эксперт подчинялся

182

непосредственно министру или его заместителю, имел право им докладывать, был на положении начальника управления Наркомздрава. И это было вполне пра­ вильно.

Медицина имеет три основных направления: лечеб­ ное, профилактическое и правовое. Медицина занимает­ ся не только лечением больных людей, не только преду­ преждением различных заболеваний, но и принимает непосредственное участие в чрезвычайно важной и от­ ветственной деятельности судебно-правовых органов го­ сударства: органов суда, прокуратуры, юстиции, внут­ ренних дел и государственной безопасности.

Из медицинских дисциплин правовое направление в медицине осуществляет только одна дисциплина: судеб­ ная медицина. Таким образом, вполне понятно, что су­ дебная медицина — медицина в праве — имеет в Наркомздраве свое управление. Главный судебно-медицин­ ский эксперт занимал весьма большое положение, так как он являлся представителем медицинской науки пе­ ред органами суда и следствия.

Таким образом, передо мной стояла огромная и бла­ городная задача: укреплять и развивать судебно-меди­ цинскую экспертизу на Украине с тем, чтобы принять активное участие в деле расследования преступлений против самого ценного и дорогого для нас — против здо­ ровья и жизни людей.

На базе кафедры судебной медицины 1-го Киевско­ го медицинского института, заведующим которой я был назначен, находившейся в так называемом анатомиче­ ском корпусе, или попросту анатомке, был киевский го­ родской морг. В этом же корпусе разместилась и ка­ федра судебной медицины 2-го Киевского медицинского института, заведующей которой была назначена на пра­ вах проф. А. М. Гамбург. Кабинеты заведующих обеими кафедрами находились рядом и сообщались между со­ бой. В этом же здании были размещены кафедры нор­ мальной анатомии и оперативной хирургии 1-го меди­ цинского института и одну комнату — секционную — за­ нимала прозектура больницы имени Октябрьской рево­ люции.

Я быстро вошел в контакт с местными судебными медиками, с которыми и стал дружно работать.

В ноябре 1937 года я был назначен деканом лечеб-

183

ного факультета медицинского института, а весной 1938 года — профессором судебной медицины кафедры уго­ ловного права юридического факультета университета имени Т. Г. Шевченко.

Однажды в июне 1938 года меня вызвали в Совет Народных Комиссаров, чтобы познакомиться с одним делом и высказать свое мнение о сущности происшедше­ го. «Дело» было умеренной толщины, и я попросил предоставить мне два часа, на что получил согласие. Оставшись один, я уселся за стол и стал знакомиться с содержанием лежавшего передо мной материала. Слу­ чай, о котором рассказывалось в деле, произошел пол­ года тому назад.

12 декабря 1937 года один из руководящих крупных работников — Иван Александрович Черемуха — вече­ ром приехал домой в Киев, вернувшись из командиров­ ки. На следующее утро, 13 декабря, он плохо себя по­ чувствовал и вызвал на дом врача-терапевта из лечебносанитарного управления Наркомздрава. Приехавшему врачу больной сообщил, что у него поднялась темпера­ тура до 38°, появились небольшое головокружение и об­ щая слабость, незначительный кашель с выделением мокроты. После тщательного исследования больного врач отметил легкое покраснение слизистой глотки, на задней стенке которой было обильное количество слизи; при выстукивании грудной клетки — притупление тона в области нижнего отдела правого легкого; при выслу­ шивании — резко жесткое дыхание и не совсем ясные субкрепитирующие хрипы. Рассматривая эти болезнен­ ные явления как начальные проявления какой-то инфек­ ции, врач назначил больному постельный режим, пред­ ложил исследовать мокроту и прописал ряд лекарствен­ ных веществ (тонизирующие, жаропонижающие и т. п.). На следующий день, 14 декабря, больной почувствовал себя настолько хорошо, что, несмотря на запрещение врача, ушел на работу, где и пробыл, как в это время было принято, до поздней ночи. Температура у него весь этот день была нормальной. 15 декабря у И. А. Черему­ хи вновь появилось недомогание — головная боль, сла­ бость, отсутствие аппетита, задержка стула, причем во второй половине дня он впервые почувствовал неприят­ ные ощущения в области правого паха. Вновь вызван­ ный тот же врач-терапевт обнаружил при осмотре боль-

184