менее выраженные симптомы утомляемости (р<0,01), боли (р<0,02), запоров (р<0,04), а также реже отмечаются жалобы на финансовые затруднения в связи с заболеванием (р<0,02).
Признание пациентками злокачественного характера заболевания сочеталось с более низкими показателями по шкале «когнитивное функционирование» (р<0,01) и более выраженными симптоматическими шкалами «утомляемость» (р<0,02), «потеря и аппетита» (р<0,03). Снижение качества жизни онкологического пациента в процессе принятия им злокачественного характера своей болезни не является неожиданным: это естественно, потому что больной испытывает душевные страдания. Только страдая, человек становится способным соотнести историю своей жизни с происходящим и восстановить душевное равновесие, нарушенное известием о заболевании. Выявлена связь между качеством жизни онкогинекологических пациенток и их способностью найти субъективную причину своего заболевания: больные, которые воспринимали заболевание как «что-то внешнее», «событие, свалившееся на голову и не поддающееся осмыслению», «что-то не из моей жизни» имели ниже показатели по шкале
«физическое функционирование» (р<0,03).
У пациенток с высшим и незаконченным высшим образованием выше показатели по шкале «эмоциональное функционирование», по сравнению с теми, кто имел среднее образование (р<0,04). Можно предположить, что более высокий образовательный уровень пациентки являются предиктором её эмоциональной компетентности в собственном внутреннем мире: женщина лучше ориентируется в субъективном пространстве своей жизни и осознает значимость душевной работы. Анализ литературы подтверждает, что эмоциональное состояние онкологического больного определяется не только обстоятельствами возникновения заболевания и процессом лечения, но и целями, мотивами и ценностями заболевшего человека.
Личный опыт ранее перенесенных болезней (не онкологических) достоверно не влиял на показатели качества жизни пациенток. Однако
151
наличие у них опыта взаимодействия с онкологическим больным взаимосвязано с более высоким качеством жизни по шкале «эмоциональное функционирование», в сравнении с теми, у кото данный опыт отсутствовал (р<0,04). Забота о человеке в ситуации заболевания с витальной угрозой – это присутствие в пространстве сильных переживаний, которое способствует соприкосновению помогающего со своими экзистенциями.
Семейный статус пациенток отражался на их качестве жизни: у женщин, состоящих в зарегистрированном браке были максимальные показатели по шкале «ролевое функционирование», в сравнении с теми, кто был разведен или состоял в гражданском браке (р<0,002). Кроме того, пациентки (34,1%), отмечающие, что их отношения в семье в связи с болезнью «стали лучше и крепче», имели более высокие показатели по шкале «ролевое функционирование» (p<0,01) и минимальные по шкале «финансовые во жизни, в сравнении с теми, у которых семейные отношения «не изменились»: обнаружены значимые различия по шкалам
«утомляемость» (р<0,05), «боль» (р<0,03), «тошнота» (р<0,01), «запоры»
(р<0,03), «диарея» (р<0,03). Все это подчеркивает то, что семья для человека в ситуации заболевания является одним из главных ресурсов. Статистически достоверных взаимосвязей между показателями качества жизни и наличием у женщин детей не выявлено, но на уровне тенденции отмечено, что у пациенток, имеющих детей, были более высокие показатели по функциональным шкалам – «социальное функционирование», «ролевое функционирование» («забота о детях « вырвет» из любого состояния»).
Однако у них также были более высокие показатели по шкалам «утомляемость», «нарушение сна», «финансовые затруднения».
Исследование тревоги и депрессии (Госпитальная шкала тревоги и депрессии) показало, что только у 39% женщин с онкогинекологической патологией обнаружена выраженная тревожная симптоматика: в 24,4% случаях – субклинически выраженная тревога, в 14,6% – клинически выраженная тревога. У большинства же больных как «до операции», так и
152
Рекомендовано к покупке и прочтению разделом по онкологии сайта https://meduniver.com/
«после операции» показатель уровень тревоги соответствовал нормативным показателям (70,1% и 71,5%, соотв.). Однако, учитывая выраженность тревожного компонента в структуре отношения к болезни, а также данные наблюдения за пациентками, можно предположить существование у них тревоги, маскирующей вследствие бессознательной психологической защиты под «защитный оптимизм», под которым скрываются тяжелые негативные эмоции. Выраженная депрессивная симптоматика (субклинический уровень) диагностировалась у 15,4% больных на этапе «после операции».
Изучение жалоб онкогинекологических пациенток по поводу состояния своего здоровья показало, что наибольшую выраженность имели жалобы астенического характера – ощущение слабости, усталость, вялость, сонливость (шкала «истощение»). Астеническая симптоматика связана с заболеванием и его лечением, а также может свидетельствовать о потребности пациенток в эмоциональной поддержке. Наряду с астеническими, преобладали «ревматические» жалобы: боли в пояснице или спине, в шее или плечевых суставах, головные боли, чувство тяжести в ногах. Данные жалобы в виде алгических или спастических болей в различных частях тела отражали субъективные страдания пациенток. Интенсивность астенических и «ревматических» жалоб была выше у больных на этапе «после операции» (р<0,05). Пациентки на этапе «после операции», в сравнении с этапом «до операции», более интенсивно предъявляли жалобы по поводу состояния своего здоровья в целом. Так, суммарный интегральный показатель (шкала «давление жалоб») достоверно выше у больных «после операции» (14,7 балла), по сравнению с больными «до операции» (7,7 балла) (р<0,05).
Большинство (68,3%) пациенток считали, что интенсивность и эмоциональная окрашенность их жалоб по поводу состояния своего здоровья связана с психологическим фактором – сильными негативными переживаниями в связи с заболеванием. Показано, что эти пациентки, в отличие от тех, кто связывал жалобы по поводу состояния своего здоровья с
153
физическими/ физиологическими/ гормональными факторами, имели более высокое качество жизни (р<0,05): выражение и понимание, признание адекватности своих переживаний позволяет пациентки ощутить контроль своего эмоционального, что, в свою очередь, отражается на качестве ее жизни.
Следует отметить, для онкогинекологических пациенток характерна высокая выраженность, так называемых, неспецифических жалоб, которые не вошли в основные шкалы опросника. Некоторые из них отражали специфичность течения онкогинекологического заболевания – боли в нижней части живота, приступы жара и приливы, потливость, запоры и поносы, позывы к мочеиспусканию; другие же – дрожание, боли в горле, расстройства сна, повышенная чувствительность к холоду или к теплу, онемение конечностей, склонность к плачу – свидетельствовали о психосоматической составляющей страдания пациенток. Выраженность жалоб неспецифического характера имела отрицательную взаимосвязь с качеством жизни пациентки (р<-0,01).
Таким образом, при оказании психологической помощи онкогинекологическим пациенткам необходимо учитывать особенности их отношения к болезни на разных этапах лечения заболевания, а также социально-психологический статус заболевших женщин.
Литература:
1.Марилова Т.Ю. Особенности мотивационной сферы у онкологических больных (рак молочной железы): автор. дис. канд. психол. наук М. – 1984. – 26 с.
2.Менделевич Д.Б. Клиническая и медицинская психология: практическое руководство. – М. – 2002. – 592 с.
154
Рекомендовано к покупке и прочтению разделом по онкологии сайта https://meduniver.com/
6.8. Психологическое исследование матери при лечении ее ребенка в онкологической клинике
Чулкова В.А., Черненко О.А., Пестерева Е.В., Кулева С.А.
Болезнь ребенка – это сложное жизненное испытание для родителей. Особенно сильные переживания характерны для родителя, который непосредственно находится с ребенком во время его лечения в онкологической клинике. Вышеуказанное представляет опасность психической травматизации родителя [1].
Было исследовано 32 матери детей, проходящих лечение в Институте гематологии и трансплантологии им. Р.М. Горбачевой и в отделении химиотерапии и комбинированного лечения злокачественных опухолей у детей НИИ онкологии им. Н.Н. Петрова. Использовались клиникопсихологический метод, направленный на выявление особенностей личностного реагирования матерей на болезнь ребенка, и экспериментальнопсихологический метод: шкала оценки тяжести влияния травматического события [4], тест оценки самоактуализации (САТ) [2], опросник для диагностики отношения матери к болезни ребенка (ДОБР) [3] (приложение
5).
Вся выборка исследованных матерей была разделена на три группы, согласно уровню травматического стресса, описанного Н.В. Тарабриной (2010) в методике «Шкала оценки уровня воздействия травматичности события» (ШОВТС):
1 группа включила матерей с общим баллом ШОВТС до 35, что можно считать низким уровнем воздействия травматичности события.
2 группа – матерей с общим баллом ШОВТС от 36 до 50 баллов, воздействие события является сильным.
3 группа – матерей с общим баллом ШОВТС свыше 51 балла, травмирующее событие является очень сильным.
155
Анализ клинических бесед и анкетных данных матерей обнаружил некоторые закономерности. Так, было выявлено, что у матерей со сверхвысоким уровнем психической травматизации достоверно чаще больной ребенок был единственным в семье и проходил лечение в связи с рецидивом заболевания. Кроме того, большинство женщин в группе со сверхвысоким уровнем психической травматизации были приезжими. Это обстоятельство создавало дополнительные трудности. Приезжие матери больных детей были изолированы от своих семей в отличие от матерей из Санкт-Петербурга и Ленинградской области, которые могли чаще видеться с мужем и другими членами семьи и которые иногда могли осуществлять уход за ребенком «вахтовым» методом: мать с отцом по очереди находились в клинике. Женщины же из других городов России часто в беседе говорили о том, что семья как бы состоит теперь из двух половинок: «я и ребенок» и «все, кто остался там, дома». Эти матери часто указывали на то, что, находясь в чужом городе, чувствуют себя одиноко, незащищенно.
В группах с различным уровнем психической травматизации был проведен сравнительный анализ данных, полученных по методикам оценки САТ и диагностики отношения матери к болезни ребенка (ДОБР). Использовался ранговый U-критерий Манна-Уитни (табл.1).
Таблица 1 – Сравнение групп по значениям показателей методик оценки самоактуализации и диагностики отношения матери к болезни ребенка
|
|
|
|
|
Описательная |
|
Ранговый U-критерий |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
|
|
Манна-Уитни, |
|||||||||||||||||||
|
|
|
|
|
статистика, группы |
|
|||||||||||||||||||
|
|
Показатель |
|
|
достоверность различий |
||||||||||||||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
||||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
1 и 3 |
|
|
|
|
|
1 |
2 |
3 |
1 и 2 |
2 и 3 |
|||||||||||||||||
|
|
|
|
|
группа |
|
|
|
|
группа |
|
|
|
|
группа |
|
|
группы |
|
|
группы |
|
|
группы |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
0,085 |
|
|
|
|
|
|
|
|||
|
|
Сензитивность (САТ) |
8,25 |
11,86 |
13,50 |
|
|
0,797 |
|
0,05* |
|||||||||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
||||
|
|
Принятие агрессии (САТ) |
12,55 |
8,73 |
14,27 |
|
0,282 |
|
0,047* |
|
0,387 |
|
|||||||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
||||
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
||
|
|
Экстер-/ интеральность (ДОБР) |
11,95 |
|
|
8,95 |
|
|
14,05 |
|
0,512 |
|
0,05* |
|
0,152 |
|
|||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
||
|
|
Контроль активности (ДОБР) |
|
|
8,95 |
|
|
|
15,09 |
|
|
|
7,91 |
|
|
0,152 |
|
|
0,008* |
|
|
0,173 |
|
||
|
|
Примечание. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
*- разница достоверна |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|||
156 |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
||
Рекомендовано к покупке и прочтению разделом по онкологии сайта https://meduniver.com/
Анализ результатов, полученных по методике оценки самоактуализации матери больного ребенка, показал, что матери с высоким уровнем психической травматизации склонны спонтанно и непосредственно выражать свои чувства: чем выше степень травматического стресса, тем выше экспрессивность в поведении, которая нередко проявляется не во взаимодействии с ребенком, а в отношениях с другими людьми, прежде всего, с врачами; матери с высоким уровнем травматизации в большей степени принимают свою раздражительность, гнев, агрессию (р≤0,01). Изучение отношения матери к болезни ребенка (ДОБР) обнаружило, что матери с высоким уровнем травматизации ощущают бессилие в ситуации заболевания и невозможность повлиять на исход болезни, которые увеличиваются по мере длительности болезни ребенка, особенно при рецидиве заболевания.
Общая истощенность матери как на психологическом, так и на физическом уровне снижает ее контроль за поведением ребенка в процессе лечения, что приводит к уменьшению ее ответственности и свидетельствует об ее астенизации и депрессивном состоянии. Эти матери ориентированы на внешнюю поддержку: чем трагичнее женщина воспринимает онкологическое заболевание ребенка, тем больше она нуждается в поддержке мужа или семьи.
Корреляционный анализ полученных результатов показал, что способность родителей справляться со своим эмоциональным состоянием важна для успешного и своевременного лечения, так как во многом определяет поведение больного ребенка, его отношение и к лечению, и к врачу.
Таким образом, онкологическое заболевание ребенка является травматическим событием для матерей: у 68% из них отмечен высокий показатель психической травматизации; переживания матерей определяют их реакции и поведение, что необходимо учитывать медицинскому персоналу
157
при взаимодействии с родителями пациента. Матери больных детей нуждаются в психологической помощи и коррекции эмоционального состояния так же, как и их дети. Работа психологической службы должна быть направлена не только на помощь и поддержку ребенку как пациенту, но на помощь родителям (матерям) как непосредственным участникам процесса лечения ребенка.
Литература:
1.Добряков И.В., Защиринская О.В. Психология семьи и больной ребёнок. – СПб.: Речь. – 2007. – 400 c.
2.Ильин Е.П. Психология взрослости. – СПб.: Питер. – 2012. – 469 с.
3.Калягин В.А., Овчинникова Т.С. Энциклопедия методов психологопедагогической диагностики лиц с нарушениями речи / Пособие для студентов, педагогов, логопедов и психологов.– СПб.: Каро. – 2004. –
С. 264-269.
4.Тарабрина Н.В. Практикум по психологии посттравматического стресса. – СПб: Питер, 2010. – 272 с.
158
Рекомендовано к покупке и прочтению разделом по онкологии сайта https://meduniver.com/
ГЛАВА 7
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПОМОЩЬ
7.1. Обзор методов психологического консультирования и психотерапии, применяемых в работе с онкологическими пациентами
Пестерева Е.В., Кондратьева К.О., Чулкова В.А., Караваева Т.А.
Онкологическое заболевание имеет свои специфические особенности, которые, в первую очередь, связаны с тяжелыми стрессовыми факторами, сопряженными как с семантикой диагноза злокачественного новообразования для конкретного больного, так и с высокой частотой неблагоприятной динамики заболевания, быстрой инвалидизацией, серьезными осложнениями, сопровождающими лечение опухолей (химиотерапия, лучевая терапия, обширные хирургические вмешательства, в том числе, с выраженными косметическими дефектами).
Профессиональная психологическая помощь онкологическому больному является частным случаем психотерапии человека в экстремальной и кризисной ситуациях [2]. Она направлена на то, чтобы помочь заболевшему человеку справиться с психологическими последствиями, вызванные онкологическими заболеваниями, и адаптироваться к изменившейся жизненной ситуации.
В переживаниях пациентами ситуации онкологического заболевания наблюдаются две тенденции. Часть больных переживает заболевание как крушение прежней жизни, как поворотный пункт в жизненной истории, что подталкивает их постепенно воссоздавать свою жизнь, но уже с учетом заболевания. При этом происходят размышления о болезни, о ее месте и роли в жизни человека, переосмысление жизни и перестройка системы отношений личности. Другая часть больных не переживает ситуацию заболевания как событие в своей жизни, как переломный момент жизни, делящий жизнь
159
человека на «до болезни» и «после болезни», эти больные живут в состоянии хронического напряжения. Не переработанная психологически травмирующая жизненная ситуация – в данном случае ситуация онкологического заболевания – не позволяет им адаптироваться к тем изменениям, которые появились в их жизни.
Не вызывает сомнения, что онкологические пациенты нуждаются не только в своевременной, адекватной и качественной медицинской терапии, но и в квалифицированной профессиональной психологической помощи, однако не существует единых стандартов ее проведения. В одних случаях психотерапия направлена лишь на принятие больным лечения и эффективность его проведения, в других случаях – широкий арсенал психотерапевтических методов используется с целью разрешения глобальной психологической проблемы онкологического пациента – принятие злокачественного характера заболевания, что во многом определяет его адаптацию к болезни: в процессе принятия заболевания информация о болезни становится информацией о том, как, имея диагноз онкологического заболевания в настоящем или в прошлом, продолжать жить.
Медицинский психолог в работе с онкологическими пациентами использует разнообразные методы психологического консультирования и психотерапии различных теоретических направлений. В настоящей работе мы представим лишь только часть из них, наиболее часто встречающихся в психологическом консультировании и психотерапии онкологических больных.
Клиническая беседа
Несмотря на то, что метод клинической беседы относят к диагностическим методам, он имеет и психотерапевтический эффект. Так, клиническая беседа, с одной стороны, направлена на изучение отношения пациента к болезни и социально-психологической ситуации в связи с заболеванием; с другой стороны, в процессе беседы у больного появляется
160
Рекомендовано к покупке и прочтению разделом по онкологии сайта https://meduniver.com/