4 курс / Медицина катастроф / Моя война. Полевой госпиталь

Это показали в тот вечер из Останкино, и потом меня на улице останавливали граждане и пытались выспросить: почему такой пессимизм.

Он и в самом деле был: не верил в большой прогресс. Уже были сведения — члены партии (и начальники) составили 90% съезда.

Не скрою, что я был заметным депутатом: показывали по ТВ, а многие еще помнили «Мысли и сердце» и «Раздумья о здоровье» в «Науке и жизни» — три миллиона тираж. Колхозников и рабочих среди депутатов было совсем мало. Партия их выдвигала, но народ не избирал.

К тому же меня посадили в первом ряду, почти напротив трибуны. Снова я видел перед собой президиум — но уже в другом варианте — без Политбюро. Сидели представители республик — и не только начальники, но и деятели культуры.

Очень сумбурные воспоминания о съезде. С одной стороны — демократия, говорят почти совсем свободно. С другой — мощная партия давит, хочет все «держать и не пускать». А Горбачев маневрирует, но с симпатией к демократам. Однако кроме регулятора-председателя действует «агрессивно-послушное большинство» — такой придумали удачный термин для тех партийных, что «захлопывали» прогрессивных ораторов вроде Сахарова.

Слушать речи было очень интересно. Разве сравнишь со старыми временами? Где это было видано такое: выступила Сажи Умалатова (чеченка) и предложила отвести кандидатуру Горбачева — первого секретаря ЦК! — из списка кандидатов в президенты.

Съезд длился 15 дней, вдвое дольше плана. Массу времени заняли всевозможные избрания — не буду перечислять.

Главным героем съезда был Сахаров. Он открыл и закрыл прения, выступал семь раз! Признаться — поднадоел — не только этому «большинству», но и демократам.

212

Одно из выступлений было просто неудачным. Говорили об Афганистане, многое порицали. Но Сахаров просто оскорбил армию, а значит и народ, когда заявил, что окруженных моджахедами бойцов расстреливали с самолетов, чтобы они не сдались в плен. Я прошел Отечественную войну, гораздо более жестокую, уверен — такого быть не могло. Обстрелять своих по ошибке — да, бывало, но не специально. Неудивительно, что зал буквально взорвался негодованием, а один депутат, герой Афгана, без двух ног, отхлестал Сахарова жесткими словами.

Все другие выступления Андрея Дмитриевича были по делу. Именно отношение к нему разделило съезд на прогрессистов — примерно треть и ренегатов — остальные. В последнем выступлении, уже перед самым закрытием, Сахаров представил проект декрета о власти — очень демократический. Но его уже не обсуждали — не было времени и желания.

Когда Сахаров умер, во время следующего — зимнего уже — съезда, то его похороны были настоящей демонстрацией любви и уважения. Противники уже молчали.

Из речей демократов запомнился историк Афанасьев, экономисты Шмелев и Попов, а так же несколько деятелей от искусства, но фамилии выпали из памяти. Из «националов» — Ландсбергис, от Литвы.

Литовцы устроили демарш — покинули зал в знак протеста — но не вспомню повода. Кажется, требовали обнародовать и отменить текст «Пакта Молотов-Риббентроп» Это значило — вернуть независимость Прибалтике. «Большинство» очень шумели, пакт не отменили. Не пришло время.

Еще тема: шестая статья конституции о главенстве в державе партии коммунистов. То есть — за многопартийность. Здесь — удалось, хотя партий-конкурентов тогда не было. Но оппозиция уже появилась: так называемая меж-

213

региональная группа. В нее записывали. Я сходил однажды на заседание, но не вдохновился.

Влидеры выдвигался Ельцин. Он тогда отлично «смотрелся», как теперь говорят. Такой себе русский красавец.

Конечно, было много разговоров об экономике. Появился термин: «социалистический рынок»: то есть все — государственное, но торговать, а не распределять. Для этого из оппозиции выдвинули «План 500 дней». Не прошло.

Выбрали нового премьера — Рыжкова. Его доклад был «советский».

Лучше всех высказался Чингиз Айтматов. Примерно так:

— Чего искать? Давайте шведский социализм!

С того момента и пошел гулять этот термин. Никто не вник: в Швеции капитализм, поскольку 80% частного предпринимательства, но налоги большие и за счет их социальные блага: поголовные пенсии, бесплатная медицина и образование. И много еще чего хорошего. (Мы до сих пор мечтаем о таком.)

Вобщей дискуссии высказывались, кто о чем хотел. Даже полтавский костоправ Касьян говорил — очень реакционно.

Выступали следователи Гдлян и Иванов, авторы «узбекского дела» — грандиозного воровства, с арестами секретарей обкомов. Гдлян угрожал компроматом на «самых-са- мых». Но так и не предъявил его в последующем.

Творческая интеллигенция была настроена на свободу

идемократию, против засилья партии, за социализм, но «с человеческим лицом».

Выступавших было много: народ пар выпустил.

Когда выбрали Верховный Совет, то заседали параллельно со съездом: утром или вечером. Что-то мне в нем сразу не понравилось: пустая болтовня. И председатель — Лукьянов был противен. Потом был Примаков. Мы-то считали его ученым, академиком, а он был, кроме того, разведчиком.

214

Быт. Жил в «Москве». Вставал в 6 утра, бегал вокруг гостиницы. Делал свою тысячу движений. Завтракал из холодильника, плюс кипятильник. В перерыве в полдень — отрабатывал ходьбу по кремлевскому садику. Обедал в ресторане, был депутатский зал. Вечерами ходил в гости к Березовым, Бочаровым, Леве Шерстенникову, Манучаровой. Или — читал, смотрел телевизор. Домой звонил, через день, знал беспокойную жену. Летал в Архангельск на встречу — 50 лет после окончания института. Еще: редактировал вторую часть « Книги о счастье и несчастьях». С депутатами вне съезда не общался.

Заседания оставляли время для закрытых библиотек. Именно тогда я нашел статистики о социализме и капитализме. Цифры я уже приводил. Думал о причинах. Вот вывод: социализм «небиологичен». При капитализме задействованы сильнейшие чувства: жадность, лидерство, самоутверждение, страх безработицы. А социализм? Замена биологии идеологией, «сознательностью», неполноценна. Значимость «убеждений» в мотивации в четыре раза меньше потребностей. Еще момент: капитализм делает ставку на лидеров — на неравенство, на конкуренцию. Наше соцсоревнование — «типичное не то».

Вавгусте парламент распустили в отпуск. Тут я узнал цену демократии. Избиратели были уже не те, что раньше. Когда отчитывался — настойчиво упрекали, требовали прав и льгот. На приемы по понедельникам приходило по 20—30 посетителей. Не только просят, но требуют. Кроме того — права качают! Давай хороший труд, социальную защиту, начальники плохие.

Вобщем, понял, что попал впросак: не смогу удовлетворить народ…

Верховный Совет снова собрался в сентябре. И очень скоро он мне нацело опротивел. Странное положение: за-

215

конодатели работают, правительство — правит, а страна катится в пропасть. Без конца разбирали программы и планы. Явлинский и Шаталов предложили «500 дней», чтобы перейти к рынку. Правительство его не приняло, Абалкин предложил свой. А дефицит в экономике рос, как снежный ком. Военная промышленность гнала пушки и самолеты, уже заведомо не нужные. Все требовали льгот: повышения оплаты, отпусков, освобождения от налогов. То есть — денег. Рыжков выходил и говорил: «Денег нет». Настаивали: «Найти!». Через день — тот же Рыжков: «Мы подсчитали и изыскали». Выглядело несерьезно.

Летом 89-го разразился первый «социальный взрыв»: забастовали шахтеры Кузбасса. Общественность — приветствовала и даже Горбачев чуть ли не одобрял. Снова — льготы, деньги. А производительность труда угольщиков в сравнении со Штатами была в пять раз меньше.

Государственная дисциплина шла под откос: заводы выполняли только те заказы, которые выгодны. Связи рвались. Экологи собирали митинги и закрывали производства. Дефицит бюджета компенсировался печатанием денег. Производство падало. Результат — дефицит товаров и инфляция.

Хорошо сказал Абалкин:

— Мы хотим жить как в Америке, а работать как в Союзе. Я вполне разбирался во всех делах, но видел безнадежность и отсутствие ума у правителей, поэтому не хотелось участвовать в прениях. Но два раза все-таки выступал: когда утверждали Чазова в министры и против воору-

жений.

Просидел на Верховном Совете осень и решил, что хватит. Нужно удирать. Если не совсем, то хотя бы частично, чтобы ездить домой, оперировать. Даже ценой неприятностей от приема избирателей!

216

1990—1991 годы

Прошла зима 89—90 годов. Прошли выборы народных депутатов союзных республик.

Из ВС меня «ротировали» осенью 90-го, на Втором съезде. Тогда же выбрали Президента, разумеется, Горбачева. Не ста процентами, как раньше, но достаточно. Потом — вице-президента — Янаева, эдакое дерьмо.

В 1990 году начались кампании за суверенитеты союзных республик. Местным вождям-коммунистам очень хотелось самим править. Больше всех — Ельцину. На Украине зашевелились националисты. Тоже собрался съезд, избрали Председателя — Л.М. Кравчука.

Летом я еще иногда приезжал на заседания Верховного Совета. Помню, что одновременно заседал и съезд депутатов России. Все наблюдали за баталиями по выборам председателя. Со скрипом прошел Ельцин.

Между тем положение в экономике постоянно ухудшалось. Произошла смена правительства — появился Павлов. Не помню, когда и как это случилось. Знаю, что была первая прикидка по финансовым делам, что-то с обменом купюр.

Монополию на внешнюю торговлю отменили, и появились «челноки». Все подземные переходы в Москве были забиты торговцами, как при НЭПе. Соответственно исчезали товары в магазинах. Даже в Москве. Слово «дефицит» стало модным. Всякий: товарный, бюджетный, торговый. Почти на четверть не хватало денег правительству, и они были «заимствованы в Государственном банке». Попросту — напечатаны.

Еще поздней осенью 1989 года я сделал попытку выполнить свою программу: помочь школе и медицине. В школе нужно усилить физкультуру — один урок еже-

217

дневно и с большой нагрузкой (примерно так на Западе). С Васей Кольченко (ученик) нашли школу, убедили директрису, выступал перед родителями. И — ничего. Саботаж учителей физкультуры и недовольство родителей. Меньше месяца продержалось новое расписание с усиленной физкультурой. Гороно было «за», но приказа не издало.

Министерству здравоохранения я для начала предложил выборочно ввести нашу «формализованную» историю болезни, в которой нужно только подчеркивать, ставить цифры и совсем немного писать. Экономия времени 1—2 часа в день. Плюс — информативность. Выгоды очевидны: всем известна «писанина» докторов — время требует, а ничего понять нельзя. Замминистра приветствовал. Но — не более. Главные врачи согласились, но не сделали.

Немного позднее я напечатал статью об «историях» в «Медицинской газете», с предложением выслать образец. Специально напечатали несколько сот экземпляров для рассылки. Действительно десятка три писем с запросами пришло, отправили им образцы. И — все!

Такое впечатление — бьешь, как в подушку.

Если бы мне было не 75, а хотя бы полсотни лет, то еще бы поборолся, а тут…

— Да горите вы все ясным огнем!

Система так закостенела, что потеряла способность воспринимать новое.

Путч

Тут подоспели события большого масштаба, они все собой заслонили. Михаил Сергеевич пытался составить Союзный договор с республиками — чтобы и свободы им прибавить, и целостность страны сохранить. В Огареве заседали комиссии, наверное, несколько месяцев. Будто бы к лету 91-го согласовали.

218

Уехал Горбачев в Форос, в отпуск. Грянул ГКЧП!

Утром я услышал по радио обращение этих деятелей к народу. Оно сбивало с ног: переворот! Я бы уже не вспомнил всего, но сохранил «Известия» за 20 августа. Поэтому коротко расскажу суть событий.

Тезисы их «Обращения». В стране кризис экономики и власти. Распад связей, падение производства, инфляция, разгул дикого рынка, республики разбегаются, Союз вот-вот распадется, соглашение республики не признают. Нужны экстренные меры! Для этого собрали Комитет «из здоровых сил». КГБ — Крючков, МГБ — Пуго, войска — Язов, Совмин — Павлов. Председатель — вице-президент Янаев. Именно он объявил, что Горбачев болен и они берут власть.

Реализация чрезвычайки: запрет на партии, организации, собрания, цензура СМИ; госконтроль над экономикой: монополия внешней торговли, цены, зарплаты, собственность. Далее: охрана объектов — читай: войска в городе. Но все опирается на конституцию.

По ТВ показали пресс-конференцию ГКЧПистов, с дрожащими руками Янаева, а потом запустили «Лебединое озеро». Но «Свобода» передала подробности — в Москве танки, большинство республиканских властей поддержало путчистов, Украина — выжидает.

Что делает народ в таких ситуациях? Запасает продукты. К счастью, все разрешилось за два дня. Слабаками оказались наши «силовики». Ельцин у Белого дома вылез на танк и переломил ситуацию — испугал. Правда, москвичи потом рассказывали, что никакого массового протеста не

было и многие хотели наведения порядка.

Но, так или иначе, на следующий день «Свобода» передала, что танки уходят, а путчисты направились во Внуково — лететь к Горбачеву.

219

Они действительно поехали на переговоры к Горбачеву. Мы даже теперь не знаем толком, что они хотели. Во всяком случае, вслед за ними поехали «верные» военные — арестовывать путчистов. Не знаем и истинное отношение Горбачева к идее путча. Слухи ходили разные, повторять не буду.

Я прикидывал ГКЧП на ситуацию сегодняшнего дня, когда народ исстрадался под демократией и хочет порядка: небось поддержали бы.

Унизительным было возвращение Горбачева в Москву. Все его объяснения о блокаде Фороса звучали не очень убедительно на фоне героя Ельцина. А как он унижал Михаила Сергеевича на съезде депутатов России!

Скоро после путча собрали наш съезд, Союза ССР. На нем пытались что-то склеить, но уже явно без надежды. Разделение республик фактически состоялось еще до Беловежской пущи.

Формально Верховный Совет и народные депутаты еще существовали до нового — 1992 года.

Распад Союза

В декабре 1991 года распад Союза оформился в Беловежской пуще. Моя позиция: умом — одобрял. Сердце — болело.

Все-таки я глубоко русский человек, хотя Россию и Союз как государство, систему, не одобрял никогда. Неприязнь к царизму шла от интеллигенции, потом ее еще подогрели коммунисты, зачеркнув все хорошее, что было в России. Например, земство. Оставили от старого только выхолощенную классику. Но тоже — немало! Толстой, Достоевский, Чехов — это единственный вклад России в цивилизацию. Из ученых разве что таблица Менделеева да

220