Титаренко М.Л., Кобзев А.И., Лукьянов А.Е. - Духовная культура Китая. Том 4 - 2009-1

тики, были продолжавший сохраняться раскол страны на полуавтономные милитаристские владения, скудость финансовых ресурсов, а также вопросы, связанные с модернизацией и рационализацией самой управленческой системы, которая оказалась неспособной проникнуть на уровень ниже уездного, а в ряде случаев и ниже провинциального. Таким образом, накопленный опыт заставлял признать, что условием модернизации деревни являлась рационализация системы управления, которая вместо того, чтобы служить послушным инструментом мероприятий властей, сама становилась колоссальным источником проблем и трудностей.

Сложность оценки местной государственной структуры на рубеже милитаристского и гоминьдановского периодов состоит в том, что реорганизации и реформы, проходившие в предшествующие годы, изменили в большей степени внешний облик традиционной структуры управления, нежели ее внутреннее содержание.

После 1927 г. произошла очередная реорганизация административной структуры. Была ликвидирована трехзвенная система провинция—область—уезд, вместо нее осталось два уровня — провинция и уезд. На уровне провинции высшим органом управления стало провинциальное правительство, представлявшее из себя коллегиальный орган из 7—9 человек во главе с его председателем, назначаемым Национальным правительством. На уровне уезда исполнительную власть представляло уездное правительство. В сентябре 1928 г., а затем с уточнениями в июне 1929 г. был обнародован «Закон об организации уезда». Уезды делились на три категории: высшую, среднюю и низшую, что определялось в зависимости от площади, численности населения и объема налоговых поступлений.

Начальник уезда назначался из числа двух-трех кандидатур, представленных департаментом гражданской администрации провинции на рассмотрение провинциального правительства. Срок нахождения в должности начальника уезда составлял 3 года. В составе уездного правительства создавался уездный административный совет (сяньчжэн хуйи), в который входили начальник уезда, секретарь, начальники отделов и управлений. Совет решал вопросы уездного бюджета, займов, распоряжения казенным имуществом и предприятиями и т.д. Как правило, имелись еще 4 управления: безопасности, финансов, строительства и образования. В случае необходимости к перечисленным прибавлялись другие специализированные управления: земельное, продовольственное, санитарии и т.д. Закон 1929 г. предусматривал и формирование уездных представительных органов, однако на практике в нанкинский период их создание не получило заметного развития, что отражало как неготовность местных условий, так и общий более авторитарный тон, свойственный гоминьдановской эпохе. В обстановке продолжавшейся политической нестабильности и экономического кризиса та часть суньятсеновской программы государственного строительства, которая отводила ключевую роль самоуправлению на уровне уезда и вообще уповала на демократизацию снизу, вряд ли могла быть осуществлена. Кроме того, опыт существования институтов «самоуправления» в период ранней Республики обнаружил в большей степени издержки, чем достижения. «Самоуправляющиеся» советы и ассамблеи были далеки от идеала опоры на волеизъявление и участие масс населения, напротив, они представляли собой еще один легальный канал перераспределения властных полномочий в руки местных элит. Распространенным было впечатление, что члены новых законосовещательных органов — не «просвещенные шэньши», пользующиеся авторитетом односельчан, а беспринципные дельцы, с помощью взяток и ухищрений получившие свои посты и преследующие своекорыстные цели. Таким образом, эти органы, получившие прозвище «новых ямыней», были по характеру «местными», но вряд ли «представительными». Нередки были случаи стихийных выступлений против этих органов, олицетворявших собой, по мнению крестьян, корыстолюбие и аморальность шэньши и других местных элит. Наиболее распространенными объектами массового возмущения были современные школы, переписи населения, конфискации собственности религиозных

268

организаций, а также дополнительные налоги. В результате местные элиты оказывались в ситуации, когда различные модернизаторские проекты и меры воспринимались населением как усиление угнетения и подрыв традиционных деревенских ценностей.

Эпоха нанкинского правительства в целом была свидетелем тенденции к укреплению бюрократического контроля и единоначалия. Согласно

решениям, принятым правительством в Нанкине в первые месяцы своей работы, серьезные изменения должны были произойти в той части уездного правительства, которая относилась к сфере действия подчиненного и вспомогательного персонала. Департаментам гражданской администрации провинциальных правительств было поручено реорганизовать уездные правительства, с тем чтобы хорошенько «просеять» персонал клерков и служителей. Ликвидация клерков и служителей «старого типа» была призвана стать коренной реформой, обеспечивающей создание «честной уездной администрации». Наследие периода пекинского правительства в области местной администрации заключалось в реорганизации официальной части уездной административной структуры, но нетронутой осталась вторая, «теневая» сторона управления. Изменились названия органов и должностей, но на старом месте остались все «вредные элементы» уездной управы. Против них-то и была направлена чистка раннегоминьдановского периода, совпавшая по времени с другими массовыми кампаниями, такими, как кампания борьбы против тухао-лешэнь, за ликвидацию земельных регистраторов и против «феодальных суеверий». Одновременно с преобразованием старых отделов и служб уездных управ в сектора уездного правительства проводилась чистка вспомогательного персонала. Увольнению подлежали лица преклонного возраста, «алчные и аморальные», «зараженные тлетворным духом старых ямыней», имеющие дурные пристрастия. Вакансии планировалось пополнять молодыми выпускниками учебных заведений выше уровня начальной школы.

При этом надлежало обеспечить, чтобы при чистке клерков и служителей не возник хаос в делопроизводстве. С этой целью было приказано продолжать использовать тех из числа старого персонала, кто обладал значительным административным опытом и знанием делопроизводства, а также «правильными моральными качествами». С другой стороны, клерки старого типа должны были выдать властям находившиеся в их распоряжении документы, дела, налоговые реестры, квитанции о платежах и пр.

Помещения прежних ямыней переименовывались в канцелярии уездного правительства, прежние наименования отделов и служб были запрещены, а клерки и служители теперь назывались секретарями или внештатными сотрудниками. Прежние «три службы» (цзаобань, миньбань

и куайбань) преобразовывались в административную полицию. Полицейскими могли стать лица

ввозрасте не старше 30 лет, знавшие грамоту, не имевшие вредных пристрастий, не зараженные тлетворным духом старых порядков и не имевшие на совести притеснения крестьян в прошлом. К тому же они могли быть назначены под поручительство какого-либо купца или коммерсанта. По отношению к «клеркам старого типа», так же как и к полицейским, требовалось осуществлять перевоспитание и «политическую опеку», что включало в себя разъяснение основ партийного учения, «духовные наставления», занятия по гимнастике, искусству кулачного боя (для полицейских), преподавание элементарных юридических знаний, совместное пение. «Духовные наставления» делались начальником уезда лично, отдельные мероприятия по перевоспитанию и «опеке» осуществлялись уполномоченными чиновниками уездного правительства.

Не только клерки нуждались в перевоспитании. В приказах министерства внутренних дел постулировалось, что все служащие местных правительств должны усвоить новые духовные принципы. Прежде всего речь шла о том, что каждый чиновник, член он ГМД или нет, должен был считать следование партийному учению своей первейшей обязанностью. Ему следовало уразуметь тот принцип, что с победой революции чиновники становятся слугами народа, а не наоборот. Для этого местным административным работникам надлежало в своей деятельности «исходить из интересов народных масс», а для этого — действительно знать народные нужды и «слиться» с народом.

Одновременно от местных администраторов требовался революционный энтузиазм и разрыв с «пороками старого времени». Надлежало проявлять энергичность и трудолюбие, каждый день

ной инфраструктуры — телеграфных столбов, мостов и т.д.; распоряжение средствами; меры наказания и поощрения работников баоцзя. Но ключевым в существовании баоцзя было то, что определялось в первом пункте правил: «В каждом дворе глава семьи выступает в качестве начальника двора, он отвечает за управление и контроль над всеми членами семьи — мужского и женского пола, сообщает [начальству] о всех

перемещениях членов семьи. Осуществляется взаимное поручительство нескольких дворов, так чтобы входящие в бао дворы взаимно гарантировали друг друга [от нарушений порядка], следили друг за другом и секретно сообщали [начальству] обо всех случаях нарушения тем или иным двором закона».

Этот же период становится свидетелем целой серии мероприятий, истоки которых восходят к комплексу военно-политических усилий по разгрому коммунистических советских районов на территории Центрального Китая. Провозглашенный в 1932 г. курс на использование «30% военных, а на 70% — политических средств» (подавления коммунистов) имел в виде источника традиционалистское основание и отчасти также базировался на использовании опыта реставрации Тунчжи, квинтэссенцией которого был известный принцип: «Когда в стране дурные чиновники, народу нечего есть, хоть каждый день убивай по тысяче разбойников, все равно делу не поможешь». Разработка программы административно-политических мероприятий и преобразований в рамках курса «70—30» осуществлялась рядом деятелей гоминьдановского режима, входивших в так называемую «группу политических наук» (чжэнсюэ си), таких, как Ян Юн-тай, Чжан Цюнь, Сюн Ши-хуй и др. Люди из этой фракции занимали ряд ключевых постов, связанных с проведением политики в сельских районах Центрального Китая. Так, Ян Юн-тай был назначен в 1932 г. начальником секретариата нанчанской ставки председателя Военного совета. Именно он предложил Чан Кай-ши план «70—30». Он же руководил составлением программ упорядочения работы местных партийных организаций, финансовой помощи деревне. В качестве руководителя аппарата ставки Чан Кай-ши, а впоследствии в должности губернатора провинции Хубэй Ян Юн-тай занимался осуществлением этих мероприятий на практике. То же можно сказать и о других членах фракции: Чжан Цюнь был губернатором Хубэя, Сюн Ши-хуй — Цзянси.

Курс «70-30» предусматривал: преобразования в административной системе; усиление «полити-

административной морали. Данные мероприятия были оформлены соответствующими решениями 4-го (1933) и 5-го пленумов ЦИК ГМД (1934).

Важной частью политики «70—30» было преобразование «духа управления», или «административной морали». Исходным мотивом такой политики служил традиционный постулат — управление основывается на людях, а не на законах. В понимании Чан Кай-ши этот принцип трансформировался в метафору людей и инструментов: административные органы, структуры, бюрократические нормы и процедуры — все это, так сказать, подобно станкам и машинам на фабрике. В то же время чиновники и население уподобляются инженерам и рабочим, которые и приводят в движение все механизмы. Если же люди не обладают необходимой трудовой дисциплиной, а, наоборот, занимаются очковтирательством и плутуют, то даже самые лучшие машины бесполезны. С этим была связана установка Чан Кай-ши по преодолению морального упадка и деградации в обществе.

«Еще с династии Цин в ряды государственных служащих стали набирать кого попало, людей без стыда и совести. В результате корыстолюбцы без зазрения совести злоупотребляют служебным положением, открыто воруют, казнокрадствуют, да еще и кичатся этим. Даже хорошие люди максимум, что могут сделать, — поддерживать видимость выполнения своих обязанностей. Нечего и говорить, чтобы добиться каких-то результатов или принести пользу [населению]... Что касается населения, то каждый в наше время думает лишь о личных интересах, не беспокоясь ни о делах родной местности, ни тем более о делах государства. Люди пребывают в бездействии и пассивности, в то же время не хотят, чтобы и правительство предпринимало какие-либо начинания. Они, как страусы, зарывая голову в песок, тешат себя иллюзиями сиюминутного спокойствия. Вот почему дух морального упадка и разложения распространился повсюду в области управления, грозя гибелью государству и нации».

272

торых принципах суньятсенизма. В речи, произнесенной Чан Кай-ши в Нанчане в феврале 1934 г., он заявил: «В чем состоит сущность предлагаемого мною движения? Если говорить коротко, то это полная милитаризация всех основ жизни с целью воспитания мужества, способности преодолевать невзгоды. Желания трудиться, воспитания привычки к общественному единению и готовности пожертвовать собой во имя интересов государства...» В определенном смысле эта кампания была предтечей идеологических кампаний периода КНР, основанных на «революционной морали». Отметим лишь, что четыре принципа правильного поведения ли и лянь чи, поставленные (возможно, Ян Юн-таем или Хэ Цзянем, заговорившим об этом за два года до Чан Кай-ши) в основу программы морального оздоровления, перекликаются с теми, на основе которых «образцовый губернатор» пров. Шаньси Янь Си-шань проводил политику «использования способностей народа».

Чан Кай-ши рассчитывал преодолеть дух пассивности, бездействия, беспринципного оппортунизма повседневной жизни и морального разложения. Янь Си-шань старался способствовать «пробуждению» масс, зараженных духом пассивности, инертности, отсутствия интереса к общественным делам. В обоих примерах традиционные этические принципы использовались как средство моральной мобилизации масс населения с целью преобразования общества, адаптации его к требованиям современной жизни.

Виюне 1932 г. Чан Кай-ши объявляет так называемую политику «умиротворения внутри [страны] для отпора внешнему врагу». Тогда же появляется установка, что «искоренение бандитов» должно осуществляться на 30% военными, а на 70% — политическими средствами. В числе этих последних прежде всего «успокоение деревни» и решение земельного вопроса, ибо «если мы не решим земельного вопроса, то земельный вопрос порешит нас».

Вразработке и организации мероприятий по решению земельного вопроса заметная роль принадлежала в 30-е годы ряду руководящих лиц, относящихся к фракции Си-Си. В июне 1932 г. Чан Кай-ши поручил только что вернувшемуся из Германии Сяо Чжэну заняться разработкой мероприятий по земельному упорядочению в районах, освобожденных от «красных бандитов», результатом чего явилась «Программа упорядочения земли в районах бандитизма», а также план по введению в деревне в целях водворения порядка «удостоверения личности».

Вскоре после этого Сяо Чжэну было поручено организовать исследовательскую структуру, призванную сыграть роль своего рода мозгового центра по вопросам, касающимся разработки земельной политики. Такая организация была создана. Пригласили несколько крупных специалистов по земельному вопросу, в июле 1932 г. состоялось первое заседание «семинара по земельным проблемам». Первым результатом работы семинара стали известные «10 принципов осуществления земельной политики партии». Основные положения сводились к следующему:

1)определение прав собственности на землю: право собственности на землю должно принадлежать всем гражданам государства, отдельные же лица могут обладать правом пользования, но оно не должно приводить к спекуляциям землей или к превращению ее в орудие эксплуатации человека. Для этого необходимо совершенствовать арендную систему, поддерживать крестьянсобственников; 2) установление равенства прав на землю: правительство обладает верховной распорядительной властью над землей. В соответствии со стоимостью земли оно взимает налог, причем использует прогрессивный налог для ограничения концентрации земли. В соответствии

спотребностями общественного благосостояния государство может осуществлять отчуждение земли; 3) способствование рациональному землепользованию: осуществлять землеустройство, развивать научные методы производства с целью повышения отдачи; необходимо создавать сеть финансово-кредитных организаций, стимулировать мелиорацию, освоение пустующих земель и т.д.; 4) создание органов земельной администрации: центральное и местное правительства создают органы земельной администрации, которые ответственны за проведение земельной политики. В масштабе страны осуществляются земельный обмер и регистрация земельных владений.

273

кузницы гоминьдановских кадров Центральной политической академии — вотчины группировки Си-Си — была создана учебная группа по вопросам земельной администрации.

Вскоре по указанию Чан Кай-ши, являвшегося номинально ректором Политической академии, учебная группа была преобразована в Институт земельной администрации (дичжэн сюэюань). Директором этого института стал Сяо Чжэн. Впоследствии выпускники Института составили основной кадровый костяк учреждений земельной администрации по всему Китаю, а после 1949 г. — на Тайване. Из числа начальников управлений земельной администрации городов и провинций страны, особенно после Антияпонской войны, за малым исключением, все являлись выпускниками или преподавателями института. Сам Сяо Чжэн занимал в это время должность замминистра земельной администрации.

В августе 1934 г. Национальным экономическим советом совместно с министерствами гражданской администрации и финансов был создан Земельный совет (туди вэйюанъхуй), главой которого был назначен Чэнь Ли-фу. Основным содержанием его работы стало проведение общекитайского земельного обследования, включавшего в себя такие проблемы, как уточнение категорий земель, выяснение ситуации с распределением земли, землепользованием, эксплуатацией земель, арендой и налогами с земли и пр.

Земельное обследование в масштабе страны предпринималось впервые в новой истории Китая, хотя в условиях нехватки средств и других причин обследование неизбежно приобрело выборочный, а не сплошной характер. Опираясь на контролируемый Чэнь Ли-фу партийный аппарат (Чэнь Ли-фу занимал пост заведующего орготделом ЦИК ГМД), Земельный совет сумел энергично развернуть работу и в течение полугода завершить этот проект. Материалы обследования по 22 провинциям были переданы в созданный позднее Специальный комитет по земельным проблемам. Исследовательские задачи Земельного совета было поручено осуществлять «Китайскому обществу изучения проблем земельной администрации».

Помимо вышеперечисленных организаций, представлявших сферу влияния группировки СиСи, планированием и выработкой аграрной политики правительства занимались также Сельский отдел Национального экономического совета и Комитет возрождения деревни при Исполнительном юане. В категориях межфракционного соперничества принадлежность этих организаций выглядела таким образом: Национальный экономический совет представлял собой вотчину «клики родственников», так как во главе его стоял Сун Цзы-вэнь, а Комитет возрождения деревни — группы Ван Цзин-вэя, последний занимал в это время пост председателя Исполнительного юаня. В каждый из этих органов были привлечены известные специалисты-аграрники. Кризис китайского общества и особенно его традиционной аграрной экономики, обострившийся в 30-е годы, заставлял различные по социально-политической ориентации силы искать пути «спасения государства и нации». Часть этих поисков реализовалась в попытках различных административных реформ, которые в условиях слабости межрегиональной интеграции и сегментации политической власти принимали характер локальных экспериментов, отличавшихся большой амплитудой по методам и целям. (К числу локальных экспериментов вполне уместно отнести и мероприятия, осуществлявшиеся в районах под контролем КПК.)

На территории, подчинявшейся гоминьдановскому правительству, преобразования вписывались в контекст организационно весьма аморфного «движения за сельскую реконструкцию» (охватывало широкий спектр мер, направленных на развитие аграрных районов). По данным

финансов в деревне, а также свыше 1000 районов, где проводились различные эксперименты. Организации, связанные с реформами и экспериментами, представляли центральные или провинциальные (а зачастую и уездные) власти, частные группы или общественные ассоциации,

274