1. Отсутствие специальных ограничений автономии воли.

Первая модель предполагает, что договоры с участием потребителя не требуют введения специальных ограничений автономии воли. Сторонники данного подхода полагают, что и в данной области достаточно применять такой общий ограничительный механизм, как институт сверхимперативных норм. Этот подход находит применение в ситуации, когда применимые международные акты и национальное законодательство не устанавливают специальных правил для коллизионного регулирования потребительских договоров, а судебная практика по каким-либо причинам не считает возможным самостоятельно вводить такие ограничения.

В частности, Гаагская конвенция 1955 г. о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, не исключает из сферы своего действия потребительские договоры и вместе с тем не предусматривает для них какого-либо специального коллизионного регулирования. Очевидно, что это было связано с тем, что в момент принятия данной Конвенции теория, обосновывающая необходимость специального правового регулирования данной разновидности договоров, еще только зарождалась и не получила широкого распространения. В конце 70-х гг. XX в. Гаагская конференция по международному частному праву предприняла попытку разработки протокола к Гаагской конвенции 1955 г., который вводил специальные правила для потребительских договоров <481>. Однако вследствие того, что подходы к коллизионному регулированию договоров с участием потребителя к тому моменту еще не устоялись и параллельно в странах ЕЭС велась работа над Римской конвенцией, включающей специальные правила для потребительских договоров, соответствующий проект протокола так и не был вынесен для принятия на дипломатической конференции. Эти специальные правила не попали и в Гаагскую конвенцию 1986 г., п. "c" ст. 2 которой исключает из сферы действия данной Конвенции куплю-продажу товаров, которые приобретаются для личного, семейного или домашнего использования.

--------------------------------

<481> См. текст разработанного проекта и отчета к нему в следующем издании: Preliminary Draft Convention on the Law Applicable to Certain Consumer Sales, Adopted by the Special Commission on June 29th, 1979 (Preliminary Document No. 2 of October 1979) // Hague Conference on Private International Law. Actes et Documents de la Quatorzieme session 6 au 25 octobre 1980. Tome II. Ventes aux consommateurs / Consumer Sales. La Haye, 1982. P. 29 - 30; Report of the Special Commission by Arthur Taylor von Mehren // Ibid.

Необходимо отметить, что указанные рабочие материалы активно использовались при подготовке Римской конвенции, многие из разработчиков которой одновременно были вовлечены в проект под эгидой Гаагской конференции по международному частному праву. Большинство положений проекта протокола к Гаагской конвенции 1955 г. нашли отражение в ст. 5 Римской конвенции.

В 1980 г. на 14-й сессии Гаагской конференцией по международному частному праву была утверждена декларация, в которой констатировалось, что Гаагская конвенция 1955 г. не препятствует Договаривающимся Государствам использовать специальные положения о праве, применимом к потребительским договорам купли-продажи. Однако юридический статус данной декларации является в значительной степени неопределенным: в частности, остается не ясным, может ли государство ссылаться на данную декларацию в обоснование частичного отказа от исполнения международно-правовой обязанности по обеспечению применения Гаагской конвенции 1955 г. на своей территории. Например, Дж. Ринц полагает, что страны, которые не денонсировали Гаагскую конвенцию 1955 г., обязаны применять ее положения без каких-либо ограничений и для договоров с участием потребителя <482>.

--------------------------------

<482> Rinze J. The Scope of Party Autonomy under the 1980 Rome Convention on the Law Applicable to Contractual Obligations // Journal of Business Law. 1994. P. 417.

Следует также отметить, что ст. 21 Римской конвенции прямо предусматривает приоритет положений международных договоров, принятых до введения в действие Римской конвенции. Аналогичная ситуация в отношении приоритета положений Гаагской конвенции 1955 г. сохранилась и после трансформации Римской конвенции в Регламент Рим I (ст. 25 Регламента Рим I).

Следует также обратить внимание на то, что многие акты вводят специальные ограничения автономии воли не для любых потребительских договоров, а лишь для тех, которые отвечают определенным критериям <483>. Соответственно, возникает вопрос о том, можно ли считать, что к потребительским договорам, не удовлетворяющим таким критериям, применяется рассматриваемая первая модель. Данный вопрос будет подробно исследован немного позднее.

--------------------------------

<483> Как правило, речь идет о специальной защите лишь так называемых пассивных потребителей, которых профессиональная сторона в месте жительства потребителя каким-либо образом стимулировала к заключению договора. Кроме того, многие акты прямо перечисляют потребительские договоры, на которые специальное коллизионное регулирование не распространяется (см., например, п. 3 ст. 1212 ГК РФ, ст. 6 (4) Регламента Рим I, ст. 5 (4) Римской конвенции).

Следует отметить, что первая модель приводит к явно неудовлетворительному результату в случае использования ограничительного подхода к понятию сверхимперативных норм, при котором к последним относятся исключительно такие нормы, которые преимущественно направлены на удовлетворение публичных интересов.