Основные особенности изучения религиозной ситуации в северной европе

Под религиозной ситуацией можно понимать состояние действующих в регионе или отдельной стране религиозных сообществ, складывающееся на основе их функционирования в социальной структуре и политических отношениях. Выяснение этой ситуации предполагает изучение истории возникновения и распространения религиозных систем в регионе, их статистическую и географическую характеристику, знание правового статуса религиозных объединений в том или ином государстве, представление об их месте и влиянии в социально-политических и духовно-нравственных процессах.

В истории народов Северной Европы можно выделить, с определенной условностью, несколько больших периодов, через которые прошла эволюция религиозной составляющей социокультурного развития региона.

В наиболее ранний период ― со второго по середину первого тысячелетия до н. э. ― культура племен, населявших эту территорию, характеризуется безраздельным господством мифо-ритуальных представлений и действий. Их типичными проявлениями были анимизм (от лат. animus ― дух ― вера в добрых и злых призрачных существ, присутствующих в человеческой и природной среде), тотемизм (вера в родство человека или группы людей с каким-либо видом животного или растительного мира по причине общности происхождения от единого первопредка), магические практики, скотоводческие и аграрные культы. С образованием родо-племенных объединений и надобщинных союзов верования приобретают характер многобожия (политеизма), т. е. персонификации природных и социальных явлений в образах различных божеств. Структура древних обществ и уклад их жизнедеятельности определялись представлениями о взаимоотношениях с божественными существами.

Передаваясь и умножаясь от поколения к поколению, все это образовало мощную традицию дохристианской культуры, настолько укоренившуюся в сфере повседневного быта и нравов, что ее элементы сохраняются на протяжении всей последующей истории и воспроизводятся даже в условиях развитых конфессиональных направлений христианства. Обычно такую культуру называют языческой (лат. paganus ― отвергающий служение истинному Богу, в отечественной литературе передается церковно-славянским «языци» ― народы, не принадлежащие к христианству). Для ее изучения следует обратиться к изданиям текстов (саги, эпос), их переводов и исследовательских работ, которые относятся к германо-скандинавским древностям.

Содержание верований и культов этого периода отражено в хорошо сохранившейся (благодаря поздней христианизации региона) скандинавской мифологии. Ее дополняют описания уцелевших наскальных изображений эпохи бронзы и более поздних времен, а также остатков древних языческих святилищ в разных местах Скандинавии и Исландии. Главными источниками, знакомящими с картиной мира, образом жизни и веры, присущими этой культуре, стали памятники средневековой письменности, созданные в первые века распространения христианства в Северной Европе. Дело в том, что утверждение христианской религии проходило не только в преодолении язычества, но и путем ассимиляции прежних порядков и обычаев, их адаптации к церковному укладу. Этот путь требовал хорошего знания местных дохристианских традиций. Так появились сообщение о ритуальном языческом комплексе в Упсале северогерманского хрониста ΧΙ в. Адама Бременского, записанный христианским священником Сэмундом Сигфуссоном (1056–1133) свод древних повествований о богах и героях «Старшая Эдда» (обнаружен в 1643 г. исландским епископом Бриньольфом Свейнссоном), обзор и пересказ мифологических сюжетов в трудах Снорри Стурлусона (1179–1241) «Младшая Эдда» и «Круг земной», произведение хрониста Саксона Грамматика (1140–1208) «Деяния датчан». Они до сих пор остаются наиболее содержательными источниками, знакомящими с мифо-ритуальной стороной жизни скандинавского общества древности.

Следующие периоды связаны с постепенным приходом в регион христианства. В ΙV–VΙΙΙ вв. по нарастающей происходят контакты североевропейских племен с представителями христианской церкви, в основном миссионерами из Англии и некоторых континентальных стран. Складывается опыт сначала эпизодического, а затем и регулярного общения носителей разных духовных традиций. Далеко не всегда это имело мирный характер, однако конфликты перемежаются поисками взаимоприемлемых отношений. С конца VΙΙΙ по ΧΙ в. идет активный процесс христианизации Северной Европы. Яркой символической фигурой этого процесса стал монах-бенедиктинец Ансгарий (801–865), прозванный «крестителем Скандинавии» и «апостолом Севера», руководивший миссионерской работой в Дании и Швеции, занимавшийся проповедованием, благотворительностью и организацией христианского образования. В этот период христианство принимается во всех странах региона и становится здесь господствующей религией. В известной мере это способствовало становлению централизованной государственности, в свою очередь разрушавшей общинно-племенной уклад как среду, где культивировалось язычество. Период ΧΙΙ – первой четверти ΧVΙ в. связан с повсеместным присутствием Римско-католической церкви в Северной Европе. Этническая общность населения, сходство хозяйственного и культурного развития, династические связи правителей и государственные унии обеспечивали церковную целостность стран региона (устраивались общие архиепископии, действовала единая система церковного судопроизводства). Католические учреждения (епископии, соборные капитулы, монастыри) имели полную монополию в духовной сфере, практически не зависели от мирских властей (обладали иммунитетными привилегиями) и сами являлись весомым фактором политического и экономического влияния в государстве и обществе. Спецификой ситуации, однако, была некоторая автономность местных католических диоцезов, происходившая в силу их географической удаленности от римского церковного центра. Регион оказался своего рода «конфессиональной провинцией» Европы. Такое положение ослабляло контроль и поддержку со стороны Римского папского престола, но давало христианам в Дании, Норвегии и Швеции больше возможностей для самостоятельного устройства своей религиозной жизни. По-своему это и было использовано в эпоху Реформации. Она положила начало периоду быстрого повсеместного и массового распространения протестантизма в Северной Европе и государственному статусу его лютеранского направления в ΧVΙ–ΧΧ вв.

Новый период в духовной жизни региона начался на рубеже ΧΧ–ΧΧΙ вв. Существенной его особенностью, отличающей от многовековой предшествовавшей истории, стал вероисповедный плюрализм ― наличие заметного разнообразия религиозных традиций (причем не только христианских), множественность конфессиональных сообществ, распространение новых религиозных движений, внеденоминационные формы религиозного самоопределения верующих. Все это происходит в условиях общей демократизации политики и социальных отношений, установления государственно-правовых гарантий свободы совести при развитии науки и светских направлений культуры.

Каждый из отмеченных периодов оставил свой след в общем социокультурном развитии Северной Европы, обусловив тем самым многослойность и сложное переплетение разных мотивов в духовной жизни региона. Поэтому изучение данной предметной области не должно сводиться к поверхностному информационному обозрению фактов истории и событий современности. Здесь необходимо использование знаний из области разных наук, изучающих религию.

Существенная особенность научного понимания религиозной ситуации состоит в дескриптивности, т. е. описании религиозных феноменов без внесения нормативных оценочных установок какого-либо конкретного вероисповедания или идеологии. В практическом применении последовательное соблюдение этой процедуры удается далеко не всегда. Очевидно, что любому человеку всегда присущи определенное мировоззрение и собственная идейная позиция, которые в той или иной степени отражаются на отношении к предмету. Тем не менее оптимальным следует признать: стремление к объективному, непредвзятому изучению доступных описанию явлений религиозной жизни (событий, документов, персоналий и т. д.) в их временной последовательности; построение целостной картины эволюции конкретных вероисповеданий и характеристику присущих им специфических черт; реконструкцию прошлого конфессий на основе письменных, археологических, этнографических и других вещественных материалов. Наиболее продуктивным здесь является рассмотрение религий не только в их внутреннем саморазвитии, но и в контексте общих процессов истории культуры и социума.

В рамках этого подхода раскрывается социальный смысл религиозных институтов и практик. Религия рассматривается как фактор, побуждающий к социальным действиям; изучается функционирование религиозных сообществ, их место и влияние в социальных структурах, дается их типология; выясняется отношение различных слоев общества к религии; проводится анализ социального значения религии и воздействия общественных процессов на религиозную жизнь. Историческая фактура конфессий используется сопоставительным образом, что позволяет систематизировать ее, дать классификацию религиозных доктрин и практик, раскрыть иерархию общественных и индивидуальных смыслов религиозной жизни.

Следует заметить, что все это относится преимущественно к качественному анализу религиозной ситуации и может быть достигнуто только с применением исследовательского аппарата сложившихся к настоящему времени наук, изучающих религии, ― истории религий, сравнительного религиоведения, социологии религии, психологии религии. Что же касается государственных источников, то их данные дают в основном сведения лишь статистического количественного свойства. Государственная регистрация, например, может фиксировать число религиозных организаций и их профессиональных служителей, учитывать акты гражданского состояния верующих, но не их социально-демографические, профессиональные, образовательные и, тем более, мировоззренческие характеристики. В странах региона, где религиозные объединения отделены от государства (Швеция, Финляндия), персональный учет верующих на официальном уровне не проводится. Свою статистику имеют сами религиозные организации, но она нередко основана на некорректных с научной точки зрения приемах определения числа последователей (например, это делается по факту крещения новорожденного, вне зависимости от его духовного выбора во взрослом возрасте, либо допускается отождествление национальной и конфессиональной принадлежности).

Общее представление об отношении граждан к религии, примерной численности верующих и их конфессиональных предпочтениях можно получить из материалов исследований, которые периодически проводятся различными социологическими организациями (и участие в которых для опрашиваемых исключительно добровольно). Данные подобных исследований иногда заметно расходятся, и, в лучшем случае, по ним можно судить лишь о каких-то наиболее выраженных тенденциях в состоянии религиозности, положении религии и ее институтов в обществе, перспективах развития религиозной ситуации.

При всей условности обобщенная картина социологических данных демонстрирует, что в современной Северной Европе (середина 1990-х – начало 2000-х гг.) совокупность людей, относящих себя к верующим в Бога или иные сверхъестественные силы, не является стопроцентной. Уровень религиозной самоидентификации остается весьма высоким ― до 90% взрослого населения причисляют себя к той или иной религии. Большинство из них исповедует лютеранство. В то же время религиозная идентичность далеко не всегда совпадает с выполнением обязательных требований принадлежности к конфессии. Знание догматики и канонов, их осознанное и регулярное соблюдение давно уже перестали быть массовым явлением. Часто свидетельство человека о приверженности к религии объясняется восприятием ее как этнокультурной традиции. Подавляющее большинство верующих участвует в богослужебных собраниях, совершает обряды и другие религиозные действия в минимальном объеме, главным образом в связи с религиозными праздниками, по поводу рождения детей, брака, похорон. При этом количество так называемых «практикующих» (постоянно и строго выполняющих все требования, предписанные вероучительной системой) в среднем составляет около 10%. Не менее 10% опрашиваемых в той или иной форме указывают на индифферентность к вопросам религии или свой атеизм. По конкретным вероисповеданиям и местностям эта картина может несколько различаться, однако в целом она отражает реальный уровень религиозности населения региона. Мистические настроения и сотериологические (от греч. σωτηρία ― спасение и λόγος ― слово, учение) упования на спасение от последствий греха и дарование Богом вечной жизни уступают место прагматически ориентированному отношению к религии. В религиозных институтах массовому сознанию видится прежде всего нечто вроде «инструмента» для благотворного воздействия на общественные нравы и социально-политические процессы.

Определенную сложность религиозной ситуации придает конкуренция религиозных организаций между собой, нередко переходящая в конфликты по поводу собственности и влияния на население. К этому добавляется массовое появление за последние десятилетия в странах Северной Европы выходцев из регионов традиционного распространения нехристианских вероисповеданий (чаще всего ― последователей ислама). В этой связи возникают проблемы прозелитизма (от греч. προσήλυτος, лат. proselytus — пришелец, новообращенный) — осознанного или инспирированного миссионерской активностью перехода верующих из одной конфессии в другую, а также конверсации (от лат. conversio — переход на другой путь) — перемены религиозной идентичности через отказ от автохтонной религии и обращение в религию инокультурного происхождения. Заметны и попытки использования религиозной мотивации для достижения целей политического характера (во время выборов, при обсуждении некоторых законопроектов в представительных органах власти и т. д.).

Религиозные организации, стремясь сохранить свою востребованность, либо стараются снять с себя груз профанирующих функций (государственных обязанностей, вмешательства в мирскую жизнь), сосредоточиваясь преимущественно на сфере священного и душепопечении, либо же, напротив, настойчиво тяготеют к интеграции в светские структуры в качестве их деятельного участника. Во втором случае возможно развитие клерикализма (от позднелат. clericalis — церковный), т. е. тенденции в деятельности конфессиональных организаций и их последователей контролировать все стороны общественной жизни, включая даже самые удаленные от вероучения и культа (политические и хозяйственные отношения, здравоохранение, образование, досуг, спорт и многое другое). В современном мире клерикальные настроения не относятся к числу доминирующих, но периодически активизируются там, где образуются «пустоты» в социальной и духовной среде.

Более распространенным состоянием в наши дни стала секуляризация (от позднелат. saecularis — мирской, светский). Исторически и поныне этим понятием именуется переход собственности религиозных организаций в мирское (главным образом ― государственное) владение. В широком же значении, как принято понимать современной социальной мыслью, секуляризация состоит в освобождении личности и общества от контроля и вмешательства со стороны религиозных институтов.

Секуляризацию нередко отождествляют с безбожием и утратой духовных начал. Но такое толкование достоверно, только если духовное состоит исключительно из религии, а религия видится только через интересы представляющих ее организаций. В действительности секуляризация влечет за собой реструктуризацию религиозной жизни ― уменьшение в ней доли общеобязательного институционального начала, отказ от безоговорочного подчинения административным структурам конфессий, усиление личностных духовно-нравственных мотиваций верующего индивидуума. Стимулом к этому становится потребность в новых механизмах адаптации человека к нарастающим сложностям современной жизни при утрате традиционными религиями прежних возможностей и авторитета.

Секуляризация не упраздняет религиозных потребностей, а переводит их на новые пути реализации, более подходящие жизненному миру и личностным исканиям верующего в постиндустриальном социуме. Проявлением этого может стать даже отказ человека от принадлежности к какому-либо из существующих религиозных сообществ при сохранении религиозных настроений и формировании индивидуальных религиозных практик ― так называемая «приватизация веры». Кроме того, секулярное общество уравнивает мирское положение конфессиональных организаций средствами гражданского правового регулирования, которое в равной степени обязательно для соблюдения всеми, вне зависимости от «древности» исповедуемой веры. Такое общество предполагает самостоятельность выбора человеком для себя духовной традиции, без ее навязывания, по крайней мере ― рычагами государственного принуждения.

Заметные изменения в жизненной мотивации и поведении современных верующих в направлении более свободного отношения к религии нередко вызывают порицание и противодействие в консервативно настроенной части религиозных сообществ. Эта реакция проявляется, в частности, через усиление фундаменталистской идеологии. Религиозный фундаментализм (от лат. fundamentum — основа) — умонастроения и действия, вызванные убеждением, что единственным основанием (фундаментом) подлинной религиозной веры является буквальное восприятие исходных истин религиозного учения (обычно имеются в виду формулировки из священных текстов какой-либо религии). Из этой установки следует неприятие любых форм модернизма в религиозных учениях и культе, осовременивания повседневной жизни верующих. Религиозный фундаментализм является реакцией на идеологию и практику либерализма, секуляризацию общества, распространение нетрадиционных религий. В программах фундаменталистских движений, помимо пропаганды доктринального буквализма, выдвигаются религиозные требования в областях нравственного воспитания и образа жизни, политических и хозяйственных отношений, культуры и образования. Это сближает религиозный фундаментализм с клерикализмом, хотя в конкретных ситуациях нередки претензии фундаменталистски настроенных верующих к традиционным религиозным организациям по поводу встречающейся их избыточной вовлеченности в мирские дела.

В целом, однако, можно говорить о стабильности религиозной ситуации в регионе: реализуя право свободного выбора, граждане стран Северной Европы в основном выразили свои конфессиональные предпочтения; каждое из действующих религиозных сообществ охватывает ту часть населения, которая именно в этом направлении находит в данное время возможность своего мировоззренческого и духовного самоопределения. Динамика религиозной ситуации и ее перспективы будут зависеть, по всей видимости, от того вектора, который получит дальнейшее цивилизационное развитие региона.