Происхождение колоколов.

Американский кампанолог Н.Спир, рассказывая о происхождении колокола, пишет: "Когда вспыхнула молния и в небе раздались раска­ты грома, вселяя ужас в сердце первобытного человека, он стал осо­знавать безграничную силу, которая отчетливо проявляется в звуке и огне. Именно в этот момент, полный решимости противостоять пугаю­щим звукам, он, возможно, схватил свою дубинку и ударил по камню. Этим жестом и был создан первый колокол".

Мысль, заключенную в этих словах, можно легко развить. Раздав­шийся звук выражал могущество человека, его готовность противодей­ствовать злым силам и вместе с тем - веру в покровительство добрых сил: ведь страху всегда сопутствует надежда на лучшее. Так предме­ты, с помощью которых можно было производить шум, - будь то камень, раковина, бубен или что-нибудь другое - приобретали охранительное и магическое значение, становились атрибутами первобытных верований. Этнографы приводят тому немало примеров.

Когда человек научился добывать металлы и обнаружил, что они обладают свойством сильно, резко звучать, их "голоса" стали неиз­менно сопровождать молитвы и заклинания, жертвоприношения и обря­довые пляски. И чаще всего это был "голос" Бронзы - сплава меди и олова, легко получаемого и обрабатываемого, твердого и упругого, не подверженного старению и проникающей коррозии, звучащего после уда­ра громко и протяжно.

Уже в IV тысячелетии до нашей эры на территории современного южного Ирана и Турции, Сирии и Ирака была известна технология полу­чения бронзы. В числе отливаемых из нее предметов со временем появ­ляются колокольчики и бубенцы. То, что металлические источники зву­ка в своем развитии приобрели именно такие формы, представляется вполне закономерным. В виде пластины металл звучит сильнее и продолжительнее, чем в виде слитка. Ударяющий о пластину груз лучше привязать к ней - такая пара всегда будет готова к звуковоспроизве­дению. Если пластина изогнута и своими краями окружает груз, то они приходят в соприкосновение при малейшем сотрясении. В этих сообра­жениях уже заключена идея колокольчика. Если же придать изогнутой пластине замкнутую форму, то груз можно и не присоединять к ней - так возникла идея бубенца.

Логично предположить, что изготовление колокольчиков и бубен­цов, коль скоро изобрести их было так просто и естественно, могло начаться одновременно в нескольких не связанных между собою центрах. Археологам известны колокольчики, найденные близ Ленкорани (датиру­ется ХШ в.   до н.э.) и близ Владикавказа (XI-Хвв. до н.э.), бу­бенец, обнаруженный при раскопках древнего города Сузы (XI-X вв. до.н.э.). Несколько подобных предметов найдено при исследовании го­родов Древнего Египта (самые старые относятся к IX в. до н.э.) и Месопотамии (IX-VII вв. до н.э.).

Среди бронзовых предметов VI-V вв. до н.э. колокольчики и бу­бенцы встречаются уже во множестве - древнееврейские и древнегреческие, скифские и     этрусские…Их размеры колеблются в пределах от 2 до 9 см. По внешнему виду некоторые из них удивительно схожи, словно близнецы, хотя происходят из весьма далеких друг от друга мест. Видимо, перемещения народов из одних районов обитания в другие, торговые контакты, завоевания способствовали распространению форм, сложившихся в каком-то одном центре, по более обширному региону. .

Впрочем, сходство форм, которых придерживались древние мастера в удаленных друг от друга регионах, можно объяснить и соображения­ми технологической простоты и экономичности. Они побуждали прида­вать колокольчикам, производимым в массовом порядке, небольшие раз­меры и элементарные формы - полусферы» полуэллипсоида, конуса и пирамиды (в частности, усеченных), призмы( цилиндра и т.п. Роднящие черты замены у бубенцов, находимых в различиях местностях: в их стенах всегда прорезаны отверстия. Звук, родившийся внутри бубен­ца, через отверстия должен выйти наружу - таковы, вероятно, были соображения мастеров.

Некоторые бубенцы напоминают колокольчик, раст­руб которого закрыт плоской крышкой с отверстиями.

Ряд исследователей полагает, что родина колоколов - Китай. Действительно, технология бронзового литья здесь была создана еще в эпоху Ся (ХХII-ХVIII вв. до н.э.). От тех времен сохранился неболь­шой (4,5 см в высоту) колокольчик из сплава, содержащего 92 процен­та меди и 7 процентов олова. В эпоху Шан (ХУ1-Х1вв. до н.э.) коло­кольчики получают широкое распространение. Примечательно, что уже тогда они объединяются в наборы - по три или по пять штук. В эпоху Чжоу (ХП-Ш вв. до н.э.) их применение становится чрезвычайно много­образным. Их подвешивают как амулеты на шею лошадям и на пояса, чтобы отпугивать злых духов, военным их звон служит сигналом, в храмах - сопровождает службы и жертвоприношения. Технология их из­готовления совершенствуется настолько, что позволяет создавать ко­локола с размерами до 80 см, притом с заранее задаваемой высотой звучания. Появляются большие наборы из хроматически (по системе люй-люй) настроенных колоколов: в 1978 году при раскопках в провин­ции Хубэй был найден такой набор, датируемой V веком до н.э. и со­держащий 64 колокола. Развивается колокольная музыка, она сопровож­дает всевозможные ритуалы и церемонии, звучит во время увеселений, но ее назначение гораздо выше - слушатели той эпохи воспринимают ее как выражение мировоззренческих идей, философских концепций. В ряду музыкальных инструментов колокол занимает главенствующее место -недаром он возглавляет их список в древнекитайском трактате "Юэцзи" ("Записки о музыке").

Из Китая колокольчики могли со временем достичь Запада по "Ве­ликому шелковому пути" и по маршрутам "Великого переселения наро­дов", чтобы затем продолжить самостоятельное развитие в европейских культурах, - так продолжают свою версию сторонники китайского про­исхождения колоколов.

Европейские колокола связаны не с одной, а со многими древними культурами - Египта, Ма­лой Азии, Ближнего Востока, Греции и Рима.

Проследить эти связи довольно трудно, если сопоставить огромные колокола на высоких башнях европейских городов и маленькие звонки, дошедшие до нас от ранних цивилизаций Средиземноморья. Свя­зующие звенья следует искать в античной эпохе и последующих столе­тиях. В числе предметов, найденных под пеплом Геркуланума и Помпеи, то есть относящихся к I веку до н.э., встретились колокольчики высо­той 14 и 17 см. Столь значительный их "рост" объясняется тем, что уже в то время от них требовались голоса помощнее. В античном мире одной из важнейших функций колокольчиков и бубенцов становится сиг­нальная. В Древнем Риме их звук оповещал горожан об открытии рынков и бань, о других событиях городской жизни.

По приказу императора Августа небольшой колокол был повешен перед римским храмом Кибелы (малоазиатская по происхождению, эта богиня была отождествлена греками с Реей, матерью Зевса, а позже в Риме признана "матерью всех богов"). Колокол такой же величины на­ходился в Риме и перед храмом Прозерпины, богини загробного мира.

Утверждаясь в культовой практике, колокольчики и бубенцы од­новременно приобретали все ноше светские функции: ими украшались триумфальные колесницы и богатые одежды, они звучали на пирах и ве­черинках, танцовщицы укрепляли их на запястьях и лодыжках. Весть, призыв, торжество, веселье, красота, богатство, власть и прежде всего, святыня - так на исходе античности складывался семантический ряд, охватываемый понятием "колокол”.

В раннехристианских монастырях, расположенных в Египте, воз­ник обычай звоном созывать монахов на богослужение. Впрочем, здесь с колокольчиками конкурировали другие инструменты. В палестинских, сирийских, греческих монастырях с тех времен  и до сих пор приме­няются особые доски - била, в которые ударяют колотушкой - клепа­лом. Известно также, что для тех же целей в монастырях употреблялись и   трубы - о них пишет, например, Иоанн Лесхзичник (ум. 606 г.).

Блаженный Иероним (ум. 419 или 420 г.), переводя с греческого языка на латинский правила монастырской жизни, составленные Пахомием (ум. 346 г.), употребил выражение "signum dare”,("давать знак"). По всей вероятности, Пахомий подразумевал под "знаком" би­ло. В западноевропейском церковном обиходе слово "signum",  а ча­ще выражение " signum ecclesiac"("знак церкви") в последующие времена стало обозначать колокол. Употреблялось оно вплоть до XI века.

Новое выражение знаменует важный период в истории обозначен­ного им предмета материальной культуры. Это уже не тонкоголосый колокольчик - издаваемый им звук слышен далеко вокруг. В сочинени­ях Григория Турского (540-594 гг.) рассказывается о неком священ­нике: "Однажды ночью, направляясь домой, он задел веревку, с помо­щью которой приводится в движение знак; между тем знак, приведен­ный в движение, в ранний час собрал народ". Из этого отрывка оче­видно, что в ту пору колокол уже вышел за стены монастырей и стал применяться для созыва прихожан в храмы.

С VI века в письменных источниках появляется употребляемое до наших дней латинское обозначение колокола - campana.Оно оттесняет сохранившиеся со времен Древнего Рима слова cymbalum,  tintinnabulum- теперь под ними чаще понимаются колокольчики небольших, характерных для античного времени размеров.

С VI века для различия больших и малых колоколов входит в упо­требление еще одна словесная пара: саmраnа - nola. У обоих слов -географическое происхождение: Нола - название небольшого города в южноитальянской провинции Кампанья. Тут нет случайного совпадения. С давних времен Кампанья была известна залежами меди - одного из компонентов колокольной бронзы. Медные сосуды из Кампаньи когда-то высоко ценились за качество материала, красная каштанская глина считалась лучшей формовочной землей. А в городе Нола жил один из видных деятелей раннего христианства - Понтий Мероний Павлин Мило­стивый (353-431 гг.). Именно ему легенда приписывает изобретение колокола.

С VII века известны сообщения о первых колокольнях, стоявших отдельно от церквей. Позже, в романскую и готическую эпохи, коло­кольня стала объединяться с церковным зданием в единый ансамбль.

С VIII века колокола становятся неотъемлемой деталью повседнев­ной жизни европейского города, с IX - европейского села. В это время (примерно с начала VIII века в латинских текстах для обозна­чения колокола наряду со словом "саmраnа" начинают применяться сходные между собой по звучанию слова clocum, clochum, gloccum, glocca, glogga… От них происходят названия колокола во мно­гих современных языках - немецком (glocke), французском (cloche), датском (klokke), шведском (klocka)  и т.д. Они же, в свою оче­редь, восходят к кельтскому слову cloc, обозначавшему колокольчик и бубунец, родственному таким звукоподражательным словам индоевро­пейских языков как сluck (англ. "кудахтать"), klopfen (нем. "сту­чать"), kalakalas (санскр. "беспорядочный шум, крик") и т.д.

Первое датированное упоминание этого слова встречается в пи­сьме св. Бонифация (ум. 754 г.), отправившегося из родной Британии в германские земли проповедовать истинную веру. Обращаясь к своему земляку, св. Бонифаций просит прислать ему колокол, который "доста­вил бы ему утешение в его бродячей жизни".

Подобная смена имени свидетельствует не только о более демо­кратичном отношении к колоколам, но и о той роли, которую они игра­ли в жизни древних обитателей Британских островов. Здесь колокола прижились с ранних веков христианства, со времен первых проповед­ников новой веры - святых Патрика и Палладия (колокол св.Патрика до сих пор хранится в Дублине, в Ирландском музее как национальная ре­ликвия) . Хранились и перевозились они в богато украшенных ларцах. Немало было на Британских островах и мастеров, изготовлявших коло­кола, - недаром покровителем колокололитейщиков почитается св. Форкеркус, ирландец. В основанном им монастыре он, по преданию, завел литейную и сам отливал колокола. Кстати, сам упомянутый колокол св.Патрика образцом этих отливок служить не может - он склепан из нескольких изогнутых листов. В Сен-Галленес (Швейцария) и Кельне (ФРГ) сохранилось еще два клепаных колокола. Все три относятся к VII-IX вв. Видимо, такой способ изготовления колоколов в то время был распространен в Европе.

В легенде, связанной с именем Карла Великого, рассказывается о том, как был наказан нечестный мастер, попросивший у императора се­ребро для благозвучия будущего колокола и присвоивший дарованные ему слитки: у новоотлитого колокола сорвался язык и убил обманщика. Немало дошло до нас от тех времен рассказов о том, как похищенный колокол умолкал или раскалывался, не желая служить похитителям.

Так складывалось представление о колоколе как носителе добрых сил и борце против сил злых. Средневековый европеец верил, что звон освященного колокола отводит козни дьявола, град, голод, молнии, бури, эпидемии, а если при его литье в сплав была брошена змея -то и оберегает от змей; что немой обретает голос, если напишет свое имя на колоколе; что душевнобольной исцелится, если выпьет во­ду из колокола, как из чаши; что к глухому возвратится слух, если окуривать его дымом от сожженной веревки колокола; что кусочек ве­ревки, посыпанный солью и опущенный в пойло для скота, делает скот здоровее, а если веревку съест стельная корова, то теленок будет хорошо расти; что смазка оси, на которой сидит качающийся колокол, помогает заживлению ран и срастанию переломов, если употреблять ее как мазь; что вода, которой был облит язык колокола, помогает от колотья в боку, если помыться ею... Расколовшийся или запотевший колокол, сорвавшийся язык считался предвестьями несчастья; увидать во сне лопнувший или качающийся колокол также означало беду, уви­деть падающий - душевное расстройство, услышать звон - клевету.