книги / Пережитое земля и жизнь

времени моего прибытия в Краснодар понос у меня прекратился, но спортсменов в пути сняли, отправили в больницу, и на соревнования они не попали.

В краевом отделе сельского хозяйства мне предложили поехать на птицеферму в Адлер и еще куда-то. Я вышел, пошел в столовую перекусить. За столом спросил у одного мужчины: «А где это, Адлер?» Около Сочи! Я снова пошел в сельхозотдел: мол, поеду в Адлер, давайте направление. Увы, уже кому-то направление за это время (не больше одного часа) отдали. Мне предложили Старощербиновский район. Где это? Я снова не представлял. Подсказали: на следующий день состоится совещание с председателями райисполкомов, встретишься с представителем этого района, поедешь – дадим направление.

Впереди два дня пребывания в Краснодаре, я их использовал для знакомства с городом. Поразило обилие разных, впервые увиденных мной цветущих растений. Посетил художественную галерею. Здесь – коллекция портретов Екатерины II. Впервые попробовал пиво с речными раками. У пивного ларька крутятся мальчишки, предлагая отварных раков, выловленных, видимо, еще утром в Кубани.

На колхозном рынке – в основном помидоры и арбузы, виноград, яблоки. Несколько мужчин (явно нерусских) торговали другими плодами, дарами юга, но цены были довольно высокими, не покупал и не пробовал. Оставил это на потом, когда устроюсь с работой.

На ночлег устроился в доме колхозника. Это – рядом с колхозным рынком. Цена невысокая. Хотя гостиница небольшая, мест было достаточно. При доме имелась столовая. Цены тоже невысокие. Но поразило: в тарелку с супом клали цельную вареную картошку. При этом дающие ревниво обращали внимание на величину картофелины. С картофелем здесь явно было трудно. И еще поразило: виноград здесь едят вместе с косточками.

На следующий день я встретился с председателем Старощербиновского района. Он приветливо отнесся ко мне. Под вечер выехали поездом. Видимо, даже председатель РИКа такого

331

elib.pstu.ru

богатого района страны еще не имел автомобиля. В станице он указал мне на районную ветеринарную лечебницу: мол, там живет районный ветврач.

Главврач встретил меня хорошо, обещал помочь в устройстве на работу, а пока предложил жить при лечебнице. Не помню, где я провел пару ночей: у него в квартире или еще где-то. В Старощербинской станице имелось три колхоза. В одном из них, в первом же, меня взяли на работу. Я сдал в бухгалтерию трудовую книжку. Во второй половине дня меня повезли на ферму километрах в 10–15 от станции.

Отступление. Больница, инфекционное отделение 17 июля 1947 года. После того как у меня окончательно сложилось решение выехать из Камбарки, надлежало получить разрешение на снятие с партийного учета. Я теперь знал этот порядок. Пошел в райком, напросился на прием прямо к первому секретарю. Чернов выслушал меня и (что удивляет) безоговорочно дал согласие. Я знал, что за сельских специалистов в районе начальство держалось крепко. После того, мол, как встанешь на учет на новом месте, оттуда затребуютличноедело, мыего вышлем.

Не помню, заходил ли я попрощаться с Балабановым. Но состоялся разговор с Анатолием Федоровичем Поповым. Запомнились его слова: «Вернешься – Урал чем-то притягивает».

***

Среди безбрежной степи далеко белели невысокие строения. Это были фермы колхоза имени Ворошилова. Три-четыре коровника, овцеферма и подсобки. Стены из соломы, беленые. Мне отвели угол. Топчан, на нем – охапка сена. Отнеслись ко мне без особого внимания. Вскоре из степи пригнали стадо дойных коров. Животные сразу бросились к водопою. Стояло до десятка бетонных корыт, заранее наполненных водой. Оказалось, здесь вода – из артезианской скважины. Поднимается самотеком, но она насыщена сероводородом. Требуется несколько часов, чтобы исчезли следы этого газа. Скот, возвратившийся с пастбища, пьет эту воду, хотя запах полностью не исчез. Пьют ее и люди. Я же столкнулся с этим впервые. Возможно, со вре-

332

elib.pstu.ru

менем тоже привык бы, но сейчас... В станицах у каждого владельца своего дома имелись скважины в земле. Цистерны, видимо, бетонированные. Проблем с цементом здесь, конечно, не возникало. Цементные заводы г. Новороссийска – рядом. Воду

вцистерны получали из атмосферных осадков. Все строения имели желоба и водостоки в цистерну. Вода в цистернах была мягкая и, надо признать, приятная на вкус. Во всем этом я убедился. Райветлечебница имела цистерну, и здесь мне поведали об этой водяной проблеме. Как было организовано снабжение скота водой в степи, я так и не узнал. Видимо, кое-где имелись водопои природные и искусственные. Однако вода там была солоноватого вкуса. В степи видны белые пятна на фоне зелени. Мне пояснили, это – солончаки. Да и вокруг строений фермы трава покрыта кристаллами соли.

Ночь или две-три я ночевал в своем закутке. С ветеринарными вопросами ко мне никто не обращался. Я тоже не нашел, с кем можно было бы вплотную столкнуться. Все при своем деле. Даже не знаю, все ли доярки были здесь, или их привозили из станицы. Не помню, чем и как питался. Одно запомнил: вкусный пышный хлеб. Такой я ел впервые. Точнее, со времени детства – конца двадцатых годов, когда родители с базара привозили нам, детям,

вкачестве гостинцев белый хлеб. Такой хлеб не выпекался у нас на севере ни перед войной, ни после. Даже в Ижевске в 1937 году я не видел такого хлеба. Наряду с черным и серым продавали белые булки. Их называли почему-то французскими.

Поразили меня женщины. Хотя их встретил немного, и те на меня не обращали внимания. Интерес у меня к ним был повышенный: пора была обзаводиться семьей. Южное солнце молодух не жалело: все – загорелые до черноты и с крашеными губами. Мне это казалось необычным. У нас на севере, в Ижевске, Камбарке, женщина, использующая губную помаду, была белой вороной. Например, на всю Камбарку красились две. Одна – заведующая отделом агитации и пропаганды райкома партии. Другая – ветврач, заведовавшая в 1949–1950 годах мясоконтрольной станцией, но наши красоткибыли незагорелые, с матовой кожей плюс слой пудры. А здешние– чернота!

333

elib.pstu.ru

Так за несколько дней у меня рассеялись иллюзии о благодатном Северном Кавказе. И тут-то я вспомнил слова Анатолия Федоровича Попова насчет моего возвращения. Действительно, бескрайняя степь. Ни кустика, за который мог бы зацепиться взгляд. Вонючая вода, закуток... Все это действовало на меня подавляюще.

В очередную вечернюю дойку, прихватив свой чемодан, я вернулся в станицу. Районный врач и другие были озадачены. Я заявил, что уезжаю. Уезжаю на свой родной Урал. Врач – добрая душа! Уговаривал: потерпи. Адаптируешься. Привел себя в пример. Тоже, оказывается, пережил подобное. Он приехал сюда со Средней Волги. Может, он был и прав. Хотя ему было проще и легче. Приволжские степи не намного лучше местных. Степи есть степи. Не то что уральские леса! Оказался бы я не здесь, а где-либо в предгорьях Кавказа, возможно, перенес бы легко. Но кроме изложенного была и иная тяга. Я почувствовал – мне нужна Настенька!

День отъезда пришелся на воскресенье. Райветврач уговаривал меня перетерпеть, сообщил, что сегодня в станице состоится конно-спортивный праздник. Останься – посмотришь. Желание посмотреть было сильным. В памяти еще сохранилось вычитанное на фронте из книги А. Первенцева «Казаки» плюс кинокадры из фильма «Кубанские казаки». С утра мимо ветлечебницы проехали несколько молодых парней верхом на красивых конях. Красочная форма: разноцветные черкески с газырями, белые папахи с алым околышем, алые башлыки с золотым позументом и кистями за спиной, лампасы. Я хотел увидеть море. Что я скажу интересующимся, когда вернусь.

От станицы берег Азовского моря, сказали, не очень далеко. Попрощавшись с работниками ветлечебницы и поблагодарив их за теплое отношение, подхватил свой опустевший чемодан и отправился. Это было где-то около 1–2 часов после полудня.

По пути зашел в один из домов, чтобы прикупить чегонибудь съестного в дорогу. Женщина во дворе превращала в пюре зрелые помидоры. Перед ней стояло еще несколько ве-

334

elib.pstu.ru

дер, еще не переработанных. Она мне дала с буханку хлеба и с десяток помидорин. К моему удивлению, потребовала довольно больших денег. Делать нечего – уплатил. Мне предстояло перебраться через железную дорогу, идущую на Ейск, чтобы достигнуть берега моря. Пока я шел степью до железной дороги, наступил вечер. Сентябрь – близко равноденствие, а на юге оно проявляется раньше. Сумерки застали меня в лесополосе вблизи железной дороги. Надо думать о ночлеге. Тепло. Решил переночевать в лесополосе. Даже заснул на куче наломанных веток с чемоданом в изголовье. Однако под утро стало холодно. Не теплее, чем у нас на Урале. С рассветом вышел на берег моря. Картина, как сейчас, перед моим взором. Тихо. Впереди где-то внизу неподвижное зеркало воды. Вода темная. Вдали слева раннее солнце освещает белые кирпичные постройки. Это Ейск! Я стою на высоком берегу, хочется к воде. Ополоснуть себя морской водой, испробовать на вкус. Насколько хватает глаз – берег обрывистый; подходящего места для спуска нет. А высота обрыва порядка трехэтажного дома! Под обрывом – узкая лента прибрежного песка и гальки.

Вот так я и увидел море, точнее, постоял на берегу Ейского залива Азовского моря! С тем и отправился на станцию, чтобы купить билет до ст. Пычас. Однако возвращаться из южных краев без гостинцев было неудобно.

Не помню где, на станции Ростов-на-Дону или по пути,

янаполнил свой опустевший чемодан виноградом. За троечетверо суток он основательно попортился. Однако в Атабаеве он стал экзотическим фруктом. Домашние – мама, Римма и соседи (точнее, мамины подружки; мужиков-то нет!) – впервые узнали, что такое виноград. В городах он, конечно, появлялся, но до послевоенной деревни не доходил. Пробуя ягоды, взрослые удивлялись: что в нем хорошего? Действительно, я купил не лучший сорт, кисло-сладкий, а в пути ягоды еще подкисли.

Передо мной вновь встал вопрос: куда податься? Еще в вагоне

япрочел материалы сентябрьского Пленума ЦК КПСС, доклад Хрущева по сельскому хозяйству. Прочитанное вселяло новые на-

335

elib.pstu.ru

дежды. Решил все же податься в Камбарку. Во-первых, Настенька влекла. Во-вторых, здесь меня знали; знали не с плохой стороны. Кудивлению знакомых, я снова оказался в Камбарке. Отнеслись к моему возвращению разные люди по-разному. Озадачила Настенька. Поведение ее сменилось. Причина открылась быстро. У нее, похоже, уже не товарищеские связи с Морозовым. Прежние мои недоброжелатели злорадствовали. Однако с устройством на какую-либо работу возник большой вопрос. Вслед за Пленумом ЦК последовали крупные организаторские меры. Основательно было пересортировано районное управление сельского хозяйства. Многие работники или сидели на чемоданах, или уже устроились кое-где. Особенно удивила меня Настя. С работой на мясоконтрольной станции она еще не успела освоиться; чувствовалась ее неуверенность при экспертизах мяса. Я ей помогал. Однажды она мне заявила: «Иван Иванович, принимайте, мол, мясоконтрольную станцию, а я... поеду ветврачом в колхоз имени Ворошилова». Яудивился: «Зачем это?» Она путанно стала объяснять. Мол, все равно направят в колхоз. Да имой суженый в Казани ждет.

К тому времени, примерно в последней декаде сентября, вышло постановление о направлении в колхозы специалистов сельского хозяйства. Предусматривались хорошие условия, например подъемные три месячных оклада. Кое-кто уже оформил такие переводы. Не верилось, что эти льготы послужили причиной ее отезда из Камбарки. На мой недоуменный вопрос она ответила, что ее приглашает председатель колхоза Смирнов. Говорю, нет, уж если ехать в Балаки, то не тебе, а лучше я поеду. Втайне я лелеял надежду на встречи с нею. Хотя бы почаще! Из Балок попасть в Камбарку не проблема. На том и порешили.

В Камбарке в те же дни состоялось какое-то собрание из районных сельских начальников. Я встретил главного агронома Тарасовской МТС Хлынова. Он одобрил мое решение, предложил явиться в Тарасово. На следующий день я был принят на работу зоотехником МТС в колхозе имени Ворошилова. В колхозе меня хорошо знали. Смирнов встретил меня хорошо. Так я стал жителем деревни. Правда, я не мог воспользоваться льго-

336

elib.pstu.ru

тами, как другие: я не переводился, а поступил со стороны. Трудовую книжку мне выписали другую, так как прежняя осталась в станице Старощербинского района. Первоначальная зарплата была неплохой, работу оплачивала МТС.

Балаки. Краткая историческая справка: с. Балаки, видимо, существовало с XVII века. Его жители обслуживали железоплавильный завод Демидовых в Камбарке. Сами ли Демидовы поселили здесь приобретенных ими где-то крестьян, или присоединили к заводу живших до образования завода местных крестьян, ответа до сих пор я на этот вопрос не нашел. Скорее всего, последнее. Ибо в Балаках жители – старообрядцы. В Балаках свой, отличный от других мест и несколько отличный от специфического камбарского говор. Характерно: звук Ч произносится, как нечто среднее между Ш и Щ.

При Демидовых балакинцы обязывались готовить древесный уголь для завода. Существовала норма: нарубить вручную топором (о пиле не имели представления!) одну кубическую сажень ежедневно, а это – десять кубических метров. Не все выполняли норму. Провинившихся везли в Камбарку. Там, сняв портки, пороли и везли обратно. Но завод предоставлял основное питание – муку, крупу, соль. Остальное – своего производства. Балаки выделялись посевами гречихи. Гречиха, как медонос, способствовала пчеловодству. Позднее, после отмены крепостного права, близость к г. Сарапулу и р. Каме способствовала высокому уровню жизни. Тому же способствовала близость (15 километров) к Михайловскому заводу. Не знаю, чем занимался этот завод. В шестидесятых годах в г. Михайловске от завода не осталось и следа. Летом 1914 года в один из базарных дней от детской шалости выгорело все село. Балакинцы в тот день отправились на базар: дома – одни старики и дети. Завидев дым, как ни гнали коней, опоздали, к приезду остались одни головни. Загорелся дом в южном конце, была сушь, сильный южный ветер быстро прошелся по строениям; тем более многие из них были крыты соломой. Правда, сохранился скот – он был на пастбище. Произошло это, видимо, до мобилизации на войну. Село быстро отстроилось.

337

elib.pstu.ru

***

В первое время поселился у Сурикова. Меня они принимали, не исключено, как вероятного зятя. У них была дочь на выданье. Однако новое холостяцкое жилье меня не устраивало. Решил перевезти к себе маму и Римму.

Председатель колхоза Смирнов быстро нашел мне для квартиры свободный домик. Владелица этого дома – вдова, вышла замуж. Домик небольшой, примерно три с половиной на четыре метра, небольшие сени с уголком и что-то типа маленького хлева. Договорились о квартирной плате – 30 рублей в месяц.

Я еще не знал, как отнесется к переезду мама. И когда, приехав в Атабаево, предложил ей, она охотно согласилась. На пасеке она уже не работала. До сих пор не знаю причину ее согласия, а спросить стеснялся. Предполагаю: ее обвинили (вплоть до соучастия) в исчезновении кожевенного сырья. Или, если не в соучастии, то в халатности. До суда довести не посмели: выделка кож велась противозаконно, могли осудить и руководство колхоза. Теперь она работала конюхом. От всего хозяйства сохранилась коза, корова уже давно была продана.

Брат Николай на ее решение не мог повлиять. Он жил у тещи своим хозяйством. Где-то в конце ноября – декабре мама приехала, и мы стали жить в Балаках. Никак не могу вспомнить, приехала ли тогда Римма с мамой или осталась жить у Николая. Она тогда уже ходила в школу.

С руководством колхозу имени Первого мая не везло. Мне запомнился последний председатель. Ставши заведующим райветлечебницей, я закрепил за собой Балакинский сельсовет и, понятно, в первую очередь поехал в Балаки. Мне указали контору. Была середина дня, лето. Захожу. Лежит на лавке без обуви мужчина. На мой вопрос «Где председатель?» грубо спросил, зачем он мне. Когда я ответил, что я заведующий ветлечебницей, он встал и сказал: «Я председатель». При объединении его председателем не поставили. Объединенный колхоз имени Ворошилова возглавил Василий Смирнов, председатель колхоза еще в Подгорном.

338

elib.pstu.ru

Интересна история со Смирновым. Он после войны вернулся членом ВКП(б); где, на каких фронтах был, в качестве кого, до сих пор не знаю. Колхоз имени Ворошилова со времени образования возглавлял Токарев. Умный, хозяйственный мужик. Колхоз был крепким. Токарева ценили в районе и в деревне. Во время войны он имел бронь. Имел связи с районным начальством. Колхоз имени Ворошилова (не без стараний Токарева) обязывался поставлять для Камбарского района дрова. В результате колхозники не уезжали, подобно атабаевцам, куда-то, а готовили дрова рядом в лесу. В том числе моя будущая жена! С заданиями, видимо, справлялись. Токарева держали на месте и даже поощряли. Он был хозяйственным, но подворовывал. Так, например, его уличили в хищении. За выполненные работы райком выделил какие-то промышленные товары. Токарев вместо поощрения отличившихся работников утаивал от них товары. Постепенно против него поднималась оппозиция.

Смирнова Токарев сделал заведующим фермой. Смирнов возглавил оппозицию и добился смещения Токарева. Сделал это просто, но умно. На какое-то время Токарев отлучался, видимо, в отпуск. Оставил за себя Смирнова. Был конец декабря. Колхоз имел пасеку. На складе имелся мед. Смирнов решил отметить день рождения Иосифа Виссарионовича Сталина. Наготовили бражки-медовухи плюс прикупили водки и устроили колхозный пир. Таким образом, Смирнов подкупил мужиков. В феврале на отчетно-выборном собрании Токарева не избрали. Председателем стал Смирнов. Он теперь вел объединенный колхоз имени Ворошилова, а Токарев – бухгалтерию колхоза. Надо признать, никогда Токарев не подсиживал Смирнова.

Мелкие фермы колхозов теперь были сведены в одно место – ниже Балак. В Подгорном и Крыловке остались лошади. Кроме того, в Крыловке находился подрастающий молодняк крупного рогатого скота. В этих деревнях были свои производственные бригады, возглавляемые местными бригадирами. В Балаках было две бригады.

Молочно-товарную ферму возглавлял Иван Бузилов. Коров имелось около 50–60 голов. Они размещались в отдельных по-

339

elib.pstu.ru

мещениях, приходящих в негодность. Доярки были молодые: замужние и незамужние. В их числе моя будущая жена Валентина. Она доила свою группу коров и вела учет.

Кроме молочного стада имелась довольно крупная овцеферма. Овцеферма не была подчинена Бузилову. Ее теперь возглавляла (исполняя обязанности) «овчарка» Тоня. В колхозе имелся свой ветеринар, Сергей, по прозвищу Окунь.

Стадо коров было беспородное, малопродуктивное. Овцы – породистые. В основном – тонкорунные породы. Культура ведения животноводства была примитивной. К тому же плохая кормовая база. У колхоза почти не было сенокосов. Дойное стадо содержалось на ржаной соломе и незначительно – на силосе. Основные лучшие корма, сено и яровая солома, отдавались молодняку. Болезней опасных среди животных не наблюдалось, но свирепствовал стригущий лишай. О каких-либо зоотехнических знаниях у животноводческого персонала говорить не приходилось. В такой обстановке мне предстояло работать. Надо признать, со мной считались, но до поры до времени.

После сентябрьского Пленума ЦК КПСС сельскому хозяйству уделялось теперь более серьезное внимание. Особый упор делался на животноводство, в животноводстве – на молоко. Началась механизация животноводческих работ. При МТС появилась должность механика по животноводству. В колхозе имени Ворошилова механизация началась с внедрения подогрева воды. Был приобретен водонагревательный котел, и коров стали поить теплой водой. До этого грели воду в каком-то допотопном чугунном котле емкостью в 10–15 ведер. Ясно, что между доярками и телятницами шла борьба, кто из них больше унесет горячей воды. Распределял кипяток обычно заведующий, приходилось этим заниматься обычно и мне.

Вторым шагом в механизации стало запаривание соломы. Заводской водонагревательный котел дополнили заводским кот- лом-парообразователем. Стали запаривать ржаную солому, яровая охотно поедалась и без этого. Нововведения, надо признать, не сразу были одобрены. Но нужно отдать должное Смирнову.

340

elib.pstu.ru