Оставлю

В ряде исследований описаны возрастные стереотипы, функционирующие в сфере оказания медицинских услуг. Так, Т.А. Revenson на основе опроса 63 врачей-ревматологов, которым предлагалось оценить пациентов разных возрастов по параметрам «психологическая саморегуляция», «автономия», «приспособленность», «потребность в поддержке» и «потребность в информации», показал, что врачи склонны считать пожилых пациентов зависимыми, нуждающимися в поддержке и информации, плохо приспособленными к жизни, независимо от диагноза пациента и опыта личного контакта с ним (Revenson T. A., 1989). По данным J.W. James и W.E. Haley, при условии одинаковых симптомов врачи склонны приписывать пожилым людям более тяжелую степень определенных соматических заболеваний, чем молодым (James J.W., Haley W.E., 1995). Пожилых людей крайне редко приглашают стать участниками клинических испытаний лекарств и новых способов лечения из-за распространенного убеждения о том, что они переносят терапию хуже, чем молодые.

Довольно много исследований сосредоточено вокруг проблемы возрастной стереотипизации клиента в контексте психологической и наркологической помощи. Одной из первых подобных работ стало исследование D.B. Miller, R. Lowenstein и R. Winston, в котором психиатрам и психотерапевтам предлагалось описание патологического поведения семи индивидов, представленное в виде ответов клиента на вопросы с целью постановки диагноза и планирования лечения. Для одной половины испытуемых первые 6 случаев представлялись случаями молодых людей, для второй - пожилых, седьмой случай был контрольным в обеих группах («человек среднего возраста»). Оказалось, что при наличии одних и тех же симптомов врачи диагностировали органические заболевания у пожилых людей чаще, чем у молодых. Были выявлены отличия и в предлагаемых стратегиях лечения: пожилым клиентам чаще предлагалось медикаментозное лечение и госпитализация, молодым - небольшие объемы лекарственной терапии и психотерапия, в том числе групповая. Таким образом, стало очевидным, что возраст клиента оказывает влияние на процесс оказания ему психологической помощи (Miller D.B., Lowenstein R., Winston R., 1976 Однако проблемы наркозависимости, напротив, чаще стереотипно приписываются молодым людям, в то время как клинические признаки злоупотребления психоактивными веществами в пожилом возрасте зачастую не считаются разрушительным для здоровья, а, напротив, рассматриваются врачами как эффективное средство избавления от депрессии и одиночества (Kane М., Green D., 2009).

показали, что возрастные стереотипы функционируют и в юридической практике. Испытуемые («присяжные») оценивали достоверность и точность свидетельских показаний 49-, 69-, 79- или 89-летних свидетелей. Оказалось, что наименьшее доверие в соответствии со стереотипным представлением об ухудшении памяти и снижении компетентности в старости вызывают показания самых пожилых свидетелей (Mueller-Johnson K., Toglia M.P., Sweeney C.D., Ceci S.J., 2007).

Интересно, что содержание возрастных стереотипов, как правило, исследуется в выборках молодых и взрослых людей, в то время как пожилые испытуемые остаются «за кадром». Тем не менее, были проведены отдельные исследования, которые наглядно продемонстрировали, что сами пожилые люди далеко не всегда разделяют наиболее распространенные негативные стереотипы относительно пожилого возраста. Так, в исследовании эмпирическим путем было показано, что представление о бедности и одиночестве пожилых людей (именно эти проблемы молодые люди чаще других называли типичными для пожилых людей) преувеличено в несколько раз. Только 12 % пожилых испытуемых признались в том, что они чувствуют себя одинокими, и только 15 % сказали о том, что им не хватает их доходов. В целом, ни одна проблема, которую обыденное сознание приписывает пожилым людям, не оказалась субъективно переживаемой представителями данной возрастной группы (Atchley R. C., 1982).

Обобщая результаты опубликованных к концу 1980-х г.г. исследований, S. Lubomudrov выделил наиболее характерные для западноевропейского общества геронтостереотипы:

большинство старых людей бедны;

большинство стариков не могут свести концы с концами из-за инфляции;

у большинства старых людей есть жилищные проблемы;

старые люди, как правило, больны и слабы;

старики не являются политической силой и нуждаются в защите;

большинство старых людей плохо справляются с работой;

вероятность несчастных случаев у пожилых рабочих выше, чем у остальных;

старые люди медленнее соображают, у них хуже память и ниже способность к обучению;

старые люди ригидны и догматичны;

большинство старых людей живут в социальной изоляции и страдают от одиночества;

старики относятся к зажиточной группе населения, работающие члены общества обеспечивают их пенсиями и пособиями;

старики являются мощной политической силой;

старики легко сходятся с людьми, они добры и приветливы;

большинство старых людей отличаются зрелостью, жизненным опытом и мудростью;

большинство старых людей отличаются добротой и щедростью по отношению к своим детям и внукам (по: Крэйг Г., 2000)

Очевидно, что перечисленные выше возрастные стереотипы неоднородны, и их модальность существенно различается. Действительно, как показывают результаты современных зарубежных и отечественных исследований, представители разных возрастных групп рассматриваются как многомерные люди, имеющие и положительные, и отрицательные характеристики. Например, C.S. Slotterback и D.A. Saarnio, исследовав стереотипы относительно физических, познавательных и личностных возможностей пожилых людей, а также стереотипное восприятие пожилого человека в целом («открытая задача»), показали, что геронтостереотипы модально неоднородны. Отрицательные стереотипы ярче всего проявились в открытой задаче и в задаче, связанной с оценкой физических качеств. Задача, связанная с оценками личностных возможностей пожилых людей, напротив, позволила выявить ряд позитивных стереотипов (Slotterback C.S., Saarnio D.A. 1996). Исследование возрастных стереотипов, существующих в современном российском обществе, позволило Е.Л. Солдатовой с помощью процедуры факторизации данных проанализировать их в семантическом пространстве факторов «опыт» и «продуктивность» (см. рисунок 7) и показать, что в обыденном сознании россиян каждый возрастной этап также наделен как позитивными, так и негативными стереотипами.

В однозначности возрастной стереотипизации заставляют усомниться и результаты, полученные в исследованииD. Schonfield, который просил испытуемых указать те черты, которые были бы характерны минимум для 80 % стариков. В итоге не было выявлено ни одной общей черты. Автор предположил, что возрастная стереотипизация является не настолько распространенным явлением, каким кажется на первый взгляд (Sehonfield D., 1982).

Так, например, на материале американской версии телевикторины «Слабое звено» было показано, что голосование было направлено прежде всего против старших участников. В той стадии, где участникам было выгоднее голосовать за слабых игроков, участники чаще выбирали более старших людей, даже если младшие отвечали объективно хуже. На том этапе, где выгоднее было голосовать против сильных игроков, чтобы устранить соперников, участники также чаще голосовали против более старших, даже если они были слабее (Levitt S., Dubner S., 2005).

Напротив, осознаваемые стереотипы подвергаются цензуре благодаря эффекту социальной желательности (Hummert M. L., Garstka T. A., Ryan E. B. Bonnesen J. L., 2004). С другой стороны, осознание возрастной стереотипизации стереотипизируемым приводит к уменьшению ее влияния на эффективность деятельности. Например, T.M. Hess, J.T. Hinson и J.A. Statham установили, что на мнестическую деятельность пожилых людей наибольшее влияние оказывает «неявная» актуализация возрастных стереотипов, тогда как прямое упоминание о них в контексте оценки возможностей конкретных испытуемых позволяет испытуемым сохранять эффективность, то есть противодействовать влиянию негативных стереотипов (Hess T.M., Hinson J.T., Statham J.A. 2004).

T. Wehr, опираясь на теорию социальной обработки информации (Levin D.T., 2000), предполагает, что возрастные стереотипы работают в «фоновом» режиме, то есть не осознаются человеком до тех пор, пока объект стереотипизирования не начинает демонстрировать поведение, противоречащее стереотипу. Если же человек начинает действовать вне рамок возрастных экспектаций, он становится «фигурой», и возрастная стереотипизация уступает место более сложным формам социального познания. На материале эксперимента, в котором участвовали 60 студентов, T. Wehr продемонстрировал, что время реакции в процессе оценки обобщенного образа пожилого человека меньше, нежели в случае оценивания конкретных фотографий. Эти результаты позволили автору сделать вывод о том, что стереотипы «знаются», и их осознание сопряжено с индивидуализацией образа стереотипизируемого человека (Wehr T., 2008).

Таким образом, мы можем утверждать, что возрастные стереотипы существуют в пространстве взаимодействия людей имплицитно, в виде «свернутых» смыслов, которыми наделяется каждый возрастной этап. Они представляют собой те фрагменты обыденного сознания, которые моделируют образ межвозрастных отношений в когнитивных конструктах, оценках, мотивационных предпочтениях, а также определяют наиболее вероятный поведенческий репертуар личности в процессе взаимодействия с представителями различных возрастных групп.