2. Основные проблемы в составе учения о вещном праве

и праве собственности на современном этапе

К числу таких проблем можно отнести следующие:

1) проблема единообразного понимания ограничения (обременения) права собственности. Несмотря на то что изучению этой проблемы посвящено несколько самостоятельных современных работ <1>, цивилистическая доктрина, на наш взгляд, даже не дотягивает до того уровня, который был достигнут при разрешении этой проблемы дореволюционными юристами. До сих пор не выработано четкое представление по вопросам о том, следует ли разграничивать понятия "ограничение" и "обременение" права собственности (на наш взгляд, законодатель в ст. 1 Закона о государственной регистрации вполне справедливо использует эти слова в качестве синонимов); каков характер и каковы последствия несоблюдения ограничений (обременений) права собственности из закона и из договора; в литературе и судебной практике практически не поднимается вопрос о том, существует ли различие между ограничением права собственности, которое в соответствии с п. 3 ст. 55 Конституции РФ и абз. 2 п. 2 ст. 1 ГК РФ может вводиться только федеральным законом и только по основаниям, перечисленным в п. 3 ст. 55 Конституции, и ограничениями действий собственника, которые согласно п. 2 ст. 209 ГК РФ могут вытекать и из закона, и из иных правовых актов.

--------------------------------

<1> См. об этом, в частности: Камышанский В.П. Право собственности: пределы и ограничения. М., 2000; Он же. Пределы и ограничения права собственности. Волгоград, 2000; Микрюков В.А. Ограничения и обременения гражданских прав. М.: Статут, 2007; Долинская В.В. Ограничения права собственности: понятие и виды // Закон. 2003; Манукян А.А. Ограничения права собственности по законодательству РФ: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1997; и др.

Судя по публикациям, в наше время сохраняет актуальность спор о том, является ли ограниченное вещное право обособленной частью обремененного им права собственности (и в этом смысле обременением права собственности), или мы имеем дело с созданием нового (дочернего) права, которое лишь стесняет неизменное в своем содержании материнское право собственности <1>. Напомним, что принцип эластичности, согласно которому право собственности после ограничения содержания "...стремится выровняться во весь рост" <2>, И.А. Покровский увязывает главным образом с публичными ограничениями права собственности <3>. На это же свойство права собственности применительно к аресту указывает и В.А. Дозорцев <4>.

--------------------------------

<1> См., в частности: Крашенинников Е.А. К разработке теории права собственности // Актуальные проблемы права собственности: Материалы научных чтений памяти профессора С.Н. Братуся (Москва, 25 октября 2005 г.). М., 2007. С. 73.

<2> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. С. 202.

<3> Там же.

<4> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Под ред. С.Н. Братуся и О.Н. Садикова. 3-е изд., испр. и доп. М., 1982. С. 117 (автор коммент. - В.А. Дозорцев).

Однако Ю.К. Толстой, например, свойство упругости (эластичности) права собственности в зависимость от наличия только публичных ограничений не ставит <1>. Тот же И.А. Покровский права на чужую вещь рассматривает в качестве вещных обременений права собственности <2>. Означает ли это в наши дни передачу собственником части своих правомочий в пользу обладателя ограниченного вещного права, как это следует из п. 2 ст. 209 ГК РФ, или, как полагают сторонники противоположной точки зрения, в указанную статью вкралась неточность <3>?

--------------------------------

<1> См.: Гражданское право: Учебник. 1-е изд. / Под ред. Ю.К. Толстого, А.П. Сергеева. Ч. 1. С. 298 (автор главы - Ю.К. Толстой).

<2> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. С. 210 и след.

<3> См., в частности: Крашенинников Е.А. Указ. соч. С. 74.

Думается, что предусмотренная п. 2 ст. 209 ГК РФ возможность передачи собственником части своих полномочий другому лицу отнюдь не противоречит сущности вещного права, сводящейся к непосредственному господству лица над вещью. Самостоятельность ограниченного вещного права заключается не в том, что оно может возникнуть помимо собственника. Сделанное ранее признание того, что между собственником и обладателем ограниченного вещного права сохраняются не только вещные, но и могут складываться обязательственные отношения, лишний раз этот факт подтверждает. Самостоятельный характер ограниченного вещного права в полной мере раскрывается в момент его реализации, когда никто, включая собственника вещи, не вправе помешать господствовать над вещью. При этом характер господства, естественно, может быть разным. Во многом он диктуется тем, какую часть потребительской или меновой стоимости чужой вещи обладатель ограниченного вещного права намерен получать;

2) проблема отнесения конкретного права к разряду вещных и выявление системы вещных прав по российскому законодательству. Предложение о том, как могла бы быть решена первая из упомянутых проблем, высказано выше.

В литературе справедливо обращается внимание на то, что набор ограниченных вещных прав и их система в современном российском гражданском праве не совпадают с традиционной систематизацией ограниченных вещных прав <1>. Причина - весьма скудный набор этих прав по российскому законодательству <2>. В частности, одной из традиционных классификаций вещных прав считается классификация, предложенная И.А. Покровским, в основу которой положено их содержание <3>. Последний предлагал делить ограниченные вещные права на три основные группы: а) права на пользование чужой вещью. Как пишет И.А. Покровский, пользование это может быть самым минимальным (речь идет, например, о сервитуте, по которому сосед не может застраивать вид или свет), но оно может быть и настолько широким, что будет надолго исчерпывать все фактическое содержание права собственности, оставляя собственнику только то, что римские юристы называли "голым правом", nudum jus; б) право на получение известной ценности из вещи. Основным правом этой группы И.А. Покровский считал право залога; в) права на приобретение известной вещи. К таковым автор относил, например, известное дореволюционному российскому праву право преимущественной покупки <4>.

--------------------------------

<1> См.: Суханов Е.А. Понятие и виды ограниченных вещных прав // Вестник Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 2002. N 4. С. 34 - 35.

<2> Развернутое объяснение того, почему такие расхождения существуют, см.: Суханов Е.А. Понятие и виды ограниченных вещных прав. С. 3 - 5, 35.

<3> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. С. 207.

<4> См.: Там же. С. 207 - 208.

Отчетливо видно, что из всех однозначно признаваемых российским законодателем вещными ограниченных прав в лучшем случае можно составить первую и вторую группу. На это обстоятельство указывает и Е.А. Суханов, предлагая свою классификацию вещных прав по российскому праву, за основу которой берутся объекты этих прав <1>. Возникает вопрос: почему количество вещных прав по российскому праву уступает даже римскому праву, которое, по мнению И.А. Покровского, знало наименьшее количество таких прав <2>?

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Гражданское право: В 4 т. Том 2: Вещное право. Наследственное право. Исключительные права. Личные неимущественные права" (под ред. Е.А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Волтерс Клувер, 2008 (издание третье, дополненное и переработанное).

<1> См.: Суханов Е.А. Понятие и виды ограниченных вещных прав. С. 35 - 36; Суханов Е.А. Гражданское право: Учебник: В 2 т. Т. 1. 2-е изд. / Под ред. Е.А. Суханова. М., 1998. С. 592; Суханов Е.А. Гражданское право: Учебник: В 4 т. Т. 2 / Под ред. Е.А. Суханова. С. 146 - 148.

<2> См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. С. 208.

Как представляется, главное объяснение этому явлению кроется в неразвитости поземельного оборота в России и в том, что подавляющее число земельных участков по-прежнему находится в государственной и муниципальной собственности. Соответственно, по мере развития гражданского оборота недвижимых вещей, прежде всего земельных участков, в юридический оборот будут включаться и новые вещные права.

На это обстоятельство, но уже в рамках дальнейшего совершенствования законодательной деятельности, обращает свое внимание в докладе на научно-практической конференции "Гражданский кодекс России в действии" (г. Москва, апрель 2007 г.) Председатель ВАС РФ А.А. Иванов. "Анализ практики последних пяти лет показывает, - отмечает А.А. Иванов, - что попытка введения Земельным кодексом РФ дихотомии - либо право собственности, либо аренды - провалилась.

...Следует признать, что собственность и аренда не удовлетворяют многих интересов, которые имеют обладатели земельных участков. Негативное отношение Земельного кодекса к вещным правам владения и пользования чужими земельными участками должно быть отвергнуто. ГК РФ должен предусматривать возможность возникновения таких прав на будущее время и четко регулировать их содержание" <1>;

--------------------------------

<1> Иванов А.А. Права на землю и иное недвижимое имущество - основа стабильного гражданского оборота // Вестник гражданского права. 2007. N 2. С. 24 - 25.

3) проблема владения и давности владения как основания приобретения права собственности. Как известно, ГК РФ не содержит специальной главы, посвященной владению как особому состоянию (факту). Соответственно, ни гражданское, ни гражданско-процессуальное законодательства не наделяют владельца вещи возможностью упрощенной (посессорной) защиты своего владения. В теории, однако, все чаще звучат предложения о включении в ГК РФ самостоятельной главы о владении и о введении соответствующих норм в гражданско-процессуальное законодательство <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Коновалов А.В. Владение и владельческая защита в гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 1999. С. 20 - 22; Он же. Владение и владельческая защита в гражданском праве. СПб., 2002. С. 181 - 189.

Поддерживая в целом подобные предложения, хотелось бы обратить внимание на следующее. Во-первых, вряд ли подобные предложения могут быть ограничены изменениями только в процессуальном законодательстве. Без обсуждения вопроса о необходимости возврата к защите владения как факта и, следовательно, внесения соответствующих изменений в ГК РФ дело вряд ли может сдвинуться с мертвой точки <1>.

--------------------------------

<1> Доказательству необходимости внесения изменений в материальное законодательство, связанных с защитой владения как факта, посвящена глава в настоящей книге К.И. Скловского.

Во-вторых, необходимо помнить о своеобразной природе владельческой защиты, которую весьма тонко обрисовал А.В. Венедиктов. По его мнению, она заключается "...в создании упрощенного, облегченного способа защиты тех же самых прав, которые сохраняются с помощью петиторных способов защиты" <1>. Поэтому при ослаблении закрепленной в законе системы имущественных прав (что достаточно характерно для современной России) она легко превращается в охрану захвата у слабейшего его имущества сильнейшим <2>;

--------------------------------

<1> Венедиктов А.В. Защита фактического владения в условиях мирного и военного времени. С. 70.

<2> Там же.

4) проблема защиты прав добросовестного приобретателя. В развитых правопорядках с помощью инструментов, аналогичных тем, что закреплены в ст. 302 ГК РФ, защищаются добросовестные приобретатели движимых вещей. Защита добросовестного приобретателя недвижимой вещи в странах, например, германской группы, где проводится государственная регистрация вещных прав и их обременений с внесением записей об этих правах в поземельную книгу, осуществляется главным образом посредством принципа публичной достоверности поземельной книги.

Содержание принципа публичной достоверности поземельной книги было раскрыто нами выше. К сожалению, Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним (ЕГРП), который ведется в Российской Федерации и является своеобразным аналогом Поземельной книги, в полной мере свойством публичной достоверности по ряду причин не обладает. В итоге инструменты защиты прав добросовестного приобретателя, предусмотренные ст. 302 ГК РФ, действуют в отношении как движимого, так и недвижимого имущества.

Магистральный путь решения этой проблемы состоит, на наш взгляд, во внедрении принципа публичной достоверности при ведении ЕГРП. Те шаги, которые предприняты в последние годы законодателем <1>, а также Конституционным Судом РФ <2> в плане защиты прав добросовестного приобретателя недвижимости, еще не означают полного внедрения этого принципа в жизнь, однако свидетельствуют об общем движении в сторону защиты прав добросовестного приобретателя. Как представляется, полная реализация принципа публичной достоверности в российском праве потребует принятия во многом политического решения, поскольку его принятие может существенно изменить баланс интересов в сторону защиты прав добросовестного приобретателя, а не собственника недвижимого имущества. Ряд предложений юридического свойства, сопровождающих такой переход, высказан в Концепции развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе <3>.

--------------------------------

<1> Имеются в виду внесенные Федеральным законом от 30 декабря 2004 г. N 217-ФЗ "О внесении изменения в статью 223 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и Федеральный закон "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" изменения в п. 2 ст. 223 ГК РФ, согласно которым добросовестный приобретатель признается собственником недвижимого имущества, за исключением случаев, предусмотренных ст. 302 ГК РФ, и дополнение Закона о регистрации прав на недвижимость ст. 31.1, по которой собственнику либо добросовестному приобретателю жилого помещения при определенных условиях полагается компенсация за потерянное жилое помещение (СЗ РФ. 2005. N 1 (ч. I). Ст. 43).

<2> См., в частности, Постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева" (СЗ РФ. 2003. N 17. Ст. 1657).

<3> См.: Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе / Совет при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства; Исслед. центр частного права; Под общ. ред. В.В. Витрянского, О.М. Козырь, А.А. Маковской. М., 2004. С. 66 - 67.

Одновременно могло бы быть уточнено содержание ст. 223 ГК РФ. Наряду с записью о добросовестном приобретателе недвижимого имущества как собственнике вещи (при наличии обстоятельств, указанных в абз. 2 п. 2 этой статьи) в п. 1 статьи должна найти отражение запись о праве собственности добросовестного приобретателя движимого имущества. Р. фон Иеринг справедливо отмечает, что "владение вещами есть реальность собственности. Только оно одно в силах воспроизводить то полное совпадение между собственностью и владением, которого требуют интересы гражданского оборота" <1>. Иными словами, владелец движимой вещи, каковым, безусловно, является добросовестный приобретатель, во всех развитых правопорядках презюмируется ее собственником. Если виндикационный иск к добросовестному приобретателю движимой вещи удовлетворен быть не может, последний в силу фактов владения вещью и отказа в иске тем более должен быть признан ее собственником.

--------------------------------

<1> Иеринг Р. Об основании защиты владения. Пересмотр учения о владении. М., 1883. С. 149 - 150.

Вывод. Современное учение о вещном праве и праве собственности только формируется. В его составе существует ряд серьезных проблем, требующих своего разрешения. Помимо перечисленных, к ним следует отнести выработку единого подхода к пониманию права государственной и муниципальной собственности с точки зрения как форм его реализации, так и определения применительно к этому праву границ действия норм частного и публичного права.