из электронной библиотеки / 208403667435050.pdf

В ряде сел Белгородчины хозяйки выпекали аналогичные маленькие пресные (пшеничная мука, вода, соль) булочки, именуемые «проскурками». В одну из них обязательно клали монетку. Кому такая «проскурка» доставалась, тот «обрекал себя на здоровье и богатство» на весь год.

Целевое назначение большинства древнейших земледельческих действ, равно как и сопровождающих их песен и закличек, носило подчеркнуто практическую направленность. Выполнение тех или иных обрядов производилось обычно с целью оказать воздействие на многие явления природы в желательном для себя направлении.

Примечателен в этом отношении праздник Вербного воскресенья, предшествующий святой Пасхе, установленный в воспоминание Иисуса Христа перед его крестной смертью. Начало праздника восходит к глубокой древности. Указания на него встречаем в поучениях Мефодия Патарского (III века), в песнопениях Андрея Критского, Иоанна Дамаскина, Федора Студита (с VII века). От обычая употреблять в этот день ветви пальм (вайи) праздник называется Неделею Вайи. На Руси вайи заменяются вербами, ибо они раньше других древесных растений первыми выпускают почки, являя собой как бы первые цветы.

Собираясь ко всенощной в церковь, селяне ломали ветки вербы, которая обильно кустится в крае по ярам, лощинам, у рек. С зажженными свечами, веточками вербы, песнопениями они «встречали и приветствовали невидимого грядущего Господа — победителя ада и смерти». До сих пор пожилые селяне отправляют этот обряд, храня в течение всего года освященные вербы, украшая ими «святой угол» или высаживая в саду. Старожилы сел свято верят, что освященная верба обладает особой очистительной силой, способной защитить домочадцев, домашний скот от порчи, болезней, сглаза, злых духов и людей, хищного зверя. Свидетельство тому — бытующие повсеместно «вербные» обряды. Так, по дороге из церкви каждого встречного, а особенно детишек, надлежало похлестать веточкой со словами:

Верба хлест, бей до слез, Не я бью, верба бьет, И чтоб выросла сама, Така кудрява, как верба.

Дома хлестали ребятишек, всех домочадцев, приговаривая: «Как вербочка растет, так и ты расти», или:

Верба хлест, бей до слёз, Не я бью, верба бьет Не умирай, дожидай, Красного яичка.

Верба секи, велико расти Красно коко уже недалеко. Верба бьет, не я бью, Верболозт бьет до голос. За тыжденъ, Велик день, Недалечко красное яечко. Не я бью, верба бьет, Красны коки недалеки, Один день - Велик день.

То есть с Вербного воскресенья начинали готовиться к святой Пасхе — «красны коки — уже недалеки», а придет Пасха — и красные яйца будут.

Было принято и скотину веточкой вербы хлестать «от хвори и зверей». Здесь же, во дворе, хозяйка втыкала веточку в землю, «чтобы скотина двор свой знала». В ряде мест освященную вербу клали в пойло заболевшим животным. По народному поверью, ветки вербы должны были уберечь дом от пожаров летних гроз.

61

Все последующие после Вербного воскресенья дни до Пасхи посвящены воспоминаниям последних дней земной жизни Спасителя: его страданий, искупительной смерти и погребения, ввиду чего названы Страстной седмицей. Каждый день ее наполнен событиями особого смысла и значимости, почему и называются Великими.

Не говоря про святость этих дней в христианском миру, следует вспомнить некоторые народные обычаи, бытующие в крае до сих пор, начало которых утеряно.

Так, доныне еще повсеместно, по древнему поверью, в Великий Четверг утром перед восходом солнца купаются «для здоровья». Поэтому этот день называют еще Чистым Четвергом. «До петухов» спешат женщины набрать свежей водицы, «пока ворон крыла в ней не обмакнул», чтобы умыться этой водой, детишек искупать, а грязную — вылить в нехоженое людьми место.

Хозяйке в это утро надлежало обойти все клети, «погукать» скотину, окропить её освященной водой, испечь хлеб, чтобы обеспечить себе и семье такой же благополучный ход хозяйственных дел в течение всего года.

Хозяин с такой же тщательностью выполняет свои обязанности: чистит и кормит животных, переставляет с места на место сельскохозяйственный инвентарь, считает деньги, и, несмотря на утренний час бражничает. Цель подобных действий одна — быть уверенным, что у него в течение всего года и деньги будут, и животные падут, и инвентарь не поломается, и жизнь веселая будет. Взрослые сыновья лапти плетут, плотничают, кожи выделывают; дочери шьют, ткут, прядут — и все с той же целью: заслужить у таинственных сил природы возможность и желание заниматься этими работами в течение года.

Целебными свойствами наделили белгородские селяне четверговую соль. Чтобы сделать ее таковой, надлежало положить ее на стол рядом с хлебом в ночь накануне Чистого Четверга. А чтобы деньги не переводились в течение года, следовало утром их посчитать и перетряхнуть в карманах несколько раз. Предохранить посевы от весенних заморозков можно было, сварив кисель и выставив его за окно. И если до восхода солнца объехать на кочерге свой огород со словами «Крот, крот, не ходи в мой огород», можно было защитить землю от вредителей.

Считалось большим грехом оставить дом и хозяйство «не обихоженными на Велик день». А поэтому хозяйки убирали хаты, дворы, меняли убранство жилищ, доставали праздничные одежды, красили яйца. Самым простым и доступным способом окрашивания яиц является отвар луковой шелухи, иногда свекольный и травяной и даже цветные нитки

илоскутки, в которые яйца заворачивали перед варкой.

Вселах, где проживает украинское население, яйца не только красили, но и расписывали, называя «писанками». Согласно народному толкованию, линии узоров на них свидетельствуют о бичевании Христа Спасителя.

Надо сказать, что старожилы белгородских сел знают много обычаев, ритуалов, преданий, связанных с красным пасхальным яйцом. Воспринимая его как символ жизни и цветения в природе, селяне брали пасхальное яйцо, когда шли в поле засевать. В надежде на большой урожай катали перед севом по земле. Освященное в церкви пасхальное яйцо, по утверждению селянок, помогает в сердечных делах, усиливает девичью красоту, спасает дом от пожара, оберегает поля от града, защищает домашних животных от хвори. Поглаживая красным яйцом корову или лошадь, хозяин приговаривал: «Чтоб красна и гладка была, как это яичко». Если в семье были девочки, их умывали водой, в которой лежало освященное яйцо, со словами: «Белоличко, белоличко, будь красиво, как яичко». Пасхальное яйцо, полученное при христославии, берегут как талисман, предохраняющий от болезней, дурного глаза, несчастий. В Страстную Пятницу пекли «паски»(пасхи) и пасхальные куличи, а в ночь с Великой Субботы на Воскресение освящали.

Праздником праздников называют на Белгородчине Пасху — Светлое Христово Воскресение, отмечаемую с огромным благоговением, торжеством и радостью. И неудивительно, что наши предки обставили ее множе ством обрядовых

62

действ, идущих из глубины веков. Прежде всего — это обычай дарить яйца, который существовал у язычников задолго до Рождества Христова. В знак уважения и почитания, являясь к важному лицу, надлежало преподнести ему какой-либо подарок. В качестве такого дара чаще всего выступали яйца домашних птиц, символизирующие в мировоззрении древних Вселенную. В древнерусских рукописях находим одно из объяснений этому, приписываемое Иоанну Дамаскину: «Небо и земля по всему подобны яйцу: скорлупа, аки небо; плева, аки облацы; белок, аки вода; желток, аки земля». Да и сама природа на Пасху, по убеждению людей, выражает свою радость, являя нам «игру солнца». Подтверждение этому находим в календаре славянской жизни и трапезы, «...вспышка утренней зари на востоке небосклона бывает краснее, розовее, чем в другие дни, ... солнце при восходе трепещет, играет красками, разливается по небосклону», то есть природа подобно живому существу сочувствует, сопереживает, радуется. Знаком примирения, выражения любви, прощения является у селян обычай «лобызания», одаривания друг друга крашеными яйцами после радостного приветствия друг другу: «Христос Воскресе!» — и ещё более радостного ответа: «Воистину воскресе!» Этому обычаю строго следовали в каждой семье. Затем хозяйка скармливала горбушку освященного хлеба скотине, «чтобы не болела и хорошо плодилась», и лишь потом домочадцы «разговлялись», то есть откушивали освященные куличи, пасхи, крашеные яйца, окорок, мясо. Часть ритуальной пищи оставляли для кладбища «душам усопших». На могилах яйца катали «крестом», угощали ими всех, кто находился рядом. Однако скорбить и плакать по умершим не полагалось. Согласно исследованиям, в каждом селе этот ритуал отправляли в разные дни. В одних — на Пасху, в других — на следующий день, в третьих — через неделю, на Красную Горку.

В ряде мест «играть» песни, водить карагоды на Пасху было не принято. Веселье начиналось лишь с понедельника: «до обеда плачут, после обеда смеются». В большинстве же сел на Пасху, уже после полудня в праздничных одеждах, селяне выходили на «широкую улицу»: мужики — яйца пасхальные «христом повалять»; дети — в «битки» сыграть; бабы — «поскакать», танки и карагоды поводить; девки и парни — на «релях» покачаться. За небольшую плату (горсть орехов, пасхальное яйцо, маленький куличик) парни - «качельники» качали всех желающих. Более того любой парень мог попросить «качельников» поймать приглянувшуюся ему девушку и покачаться вместе с ней. В этот день было принято меняться пасхами, крашеными яйцами, приглашать к столу всех желающих и особенно тех, кто не имел возможность накрыть пасхальный стол: нищих, убогих, больных.

Длился праздник всю Светлую неделю вплоть до Красной Горки, одного из любимых и почитаемых народных праздников красной весны, именуемого на Белгородчине еще и Фоминым воскресеньем, Вьюнинами, Кликушиным воскресеньем.

Следует помнить, что в славянских наречиях «красный» принимается в смысле «красивый, цветущий, веселый, отрадный». Не случайно и сама весна и лето именуются красными по ясности погоды и приятности обоих времен года, когда природа предстает во всей своей красе и благолепии, когда «затеваются» игры, карагоды и танки. В них молодежь и дети постигали этику жизни старшего поколения. Именно в карагодах и танках определялись мастерицы хороводного дела — «хороводницы, которые становились с годами «свахами» на свадьбах, «кумами» на крестинах, «плакушами» на похоронах.

Издревле в крае красивые по местоположению места собирали селян всех возрастов и социальных статусов на увеселения и беседы. Корни этого обряда уходят в языческие времена, когда на лесных полянах да «красных (красивых) горах» стояли деревянные идолы славянских богов, возле которых всегда разжигали священные костры в честь Даждь бога (Бог Солнца — «дающий Бог», «податель всех благ»). Люди

63

совершали жертвоприношения, молились, а жрецы вершили суд праведный. На тех же красных горках в день браков жрецы благословляли новые молодые пары славян.

Таким образом, Красная Горка означает народный праздник, который приходится на начало пробуждения всех животворящих сил природы и который объединяет всех жителей села на удобной и красивой по местоположению и увеселительной по действам территории.

На Белгородчине в этот день было принято карагоды, танки под плясовые песни водить, на «релях» качаться, яйца с пригорков катать «на хороший урожай и достаток в дому». Молодые парни и девки в лес, в сад или на гору ходили, где жгли костры, жарили яичницу на сале, угощались куличами, калачами, караваями да яйцами. В «Коршуна», в «Ручеёк», «У прилип» играли, суть содержания которых — выбор избранницы, прелюдия брачного союза. Исстари бытует в крае традиция: в первый день Фоминой недели молодым людям выходить на красные горы, «как бы на показ или смотрины». Считалось, что сделанный в этот день выбор наиболее удачен. «Сочтемся весной на бревнах, Красной веселой Горке, сочтемся-посчитаемся, золотым венцом повенчаемся». А потому не случайны, видимо, в песнях Красной горки часто встречающиеся припевные слова: «Ладо, ладо, душель мой», — олицетворяющие лад, любовь и согласие обоих полов. Именно с Красной Горки начинали в деревнях свадьбы играть.

В Белгородско-Курском регионе (Краснояружский район) до сих пор на Красную Горку зятья к тещам за подарками ходят. Раньше в качестве таких даров выступала домашняя живность. По всей вероятности, корни этого действа таятся в обряде величания молодоженов («вьюнца» и «вьюницы») на протяжении всей Красной Горки.

Массой предохранительных обрядовых действий, ритуалов, песен, направленных на то, чтобы уберечь домашних животных от болезней, сглаза, хищного зверя и обеспечить его плодовитость, наделен праздник Георгия Победоносца, или Егорьев день, в народе — Егорий, покровитель скота. В этот день впервые после зимы выгоняли домашних животных на пастбища.

Особенная роль в этом весеннем празднике отводилась пастуху, которого нанимали сельским сходом задолго до Егория. Как правило, это был степенный и уважаемый в округе человек, знающий специальные заговоры для оберега скота, умеющий играть на рожке. Практически повсеместно бытующая в крае песня:

Ох, не будите, меня молодую, Да утром рано на заре.

А вы тогда меня взбудите, Когда солнышко взойдет. Роса на землю падет, Пастух выйдет на лужок Да заиграет во рожок.

— убедительное тому свидетельство. Кормили пастуха «всем миром» по очереди в течение всего сезона. За работу платили деньгами и продуктами. По рассказам селян, выгоняли животных со двора «по росе, до солнышка». О первом выгоне их оповещали дети, за что получали от хозяек печево в виде фигурок домашних животных. Аналогичную обрядовую еду хозяйки выносили и пастуху, а в первый день — еще и сало, лепёшки, блины и яйца.

Однако прежде чем выгнать скотину на пастбище, хозяйка мочила ветку вербы в освященной воде, окропляла ею двор, живность и, трижды обойдя вокруг, хлестала её, приговаривая: «Господи! Благослови и здоровьем награди». А хозяин «кликал» Егория:

Макарий, ты наш храбрый, Егорий преподобный, Сохрани нашу скотинушку И в поле, и за полем, В лесу и за лесом,

64

От зверя лютого, От человека злого,

От стихии и ненастья.

Утверждают, что и пастуший кнут обладает чудодейственной силой воздействия на животных. А потому, если корова занемогала и не могла подниматься, трижды зайдя в хлев, ее хлестали пастушьим кнутом, приговаривая: «Чистое поле, вольное раздолье. Пройдите сорок святых тем полем, тем вольным раздольем. Отыщите мою скотину посередь стада. Окрестите ее перстом, гоните ее тем хлыстом. Поднимите ее от худа-беды. Крест господний, хлыст пастуший. Аминь! Аминь! Аминь!».

Помнят и знают старожилы Белгородчины множество пословиц, примет и суеверий Егорьева дня. «Егорий весну начинает, а Илья лето кончает», «Егорий на порог весну приволок», «На Егорья мороз — будет просо и овес», «На Егорья роса - не надо лошадям овса», «Год голодным будет, если кукушка до листьев кукует», «Кукушка кукует до Егория — скотина пропадет».

По сей день бытуют в крае календарные ритуалы, связанные с трудовыми обрядами земледельческого цикла: первой пахотой, весенним севом, прополкой, уборкой урожая. Так, в день первого выхода в поле, хозяйки доставали мужикам чистые рубахи, праздничную скатерть на стол стелили, свежеиспеченный каравай хлеба клали. В короб с семенным зерном «мешали» зерно «посевальщиков» и рсвященное в Чистый Четверг. Крошили туда и благовещенскую «проскурку». Лошадь в поле освященной веткой вербы «провожали», к сохе «проскурку» привязывали, ею же лошадь «угощали». Скорлупу пасхального яйца в борозду клали. Право бросить первую горсть зерна в землю в Валуйском районе, например, предоставлялось владельцу счастливого «жаворонушка», а также хозяину семьи.

Безусловно, работы в поле селяне «по погоде начинали», строго следуя приметам и заповедям предков: «Землю согрело — не опоздай с посевом», «Вешняя пора - поел и со двора», «Где хозяин ходя, там рожь родя», «Гулянки не гулять, коли хлеб засевать». Как правило, сев начинали в день Бориса и Глеба (15 мая), поэтому по сей день в народном календаре значится: «Борис и Глеб сеют хлеб». С хлебным полем связано огромное множество верований и примет. Например, хлеб-жито в старину сеяли только мужчины, и ни одна женщина присутствовать при этом не могла. Иначе - жди неурожая. А вот репа и все овощные культуры — их удел.

Важнейшей аграрной датой в крае исстари почитался Микола вешний (Никола весенний — 22 мая) - покровитель лошадей. Главное событие этого дня — выгон лошадей в первый раз в ночное, где при свете костров на полной свободе подростки и парни жарят яичницу, а когда приходят девки — до утра водят танки и карагоды. С Николы и купаться начинали.

Летний период.

Конец весны — начало лета (май и июнь) — время новых праздников, отмеченных в народном календаре края по-особому. В числе первых по времени значится Вознесение Господне, именуемое в ряде регионов как «Взвесенье», «Ушествие», «Вшествие», «Шестие» — праздник, в котором христианское и языческое начало переплетены воедино.

К первому — относится предание о воскресении и вознесении Господа на небо, чтобы раскрыть для нас двери царства Божия. По традиции на Вознесение повсеместно пекут символические лесенки — удлиненной формы хлебные изделия с поперечными украшениями в виде перекладинок, как бы лестничных ступенек, «чтобы Спасителю было легче взобраться туда».

Ко второму мы с полным основанием относим обряды, связанные с почитанием земли-матушки, буйной растительности, хлебных злаков. Не случайно, что именно в поле девушки соединяли свои «лесенки» вместе для роста ржи, пшеницы, конопли со словами:

65

«Дай нам, Боже, ныне много, а на лето еще боле». Затем обрядовое печево съедалось, а в ряде мест — хранилось в святом углу до сбора урожая.

Большебыковские девушки на Взвесенье уходили в поле с блинами, где и совершали трапезу. Помнят старожилы этого села и обычаи дня «женомироносицы», для которого характерны гуляния девок с женихами в избах и угощения яичницей и кашей.

ВВалуйском районе на Вознесение из «куги», «акучи», (камышевой травы, растущей вдоль реки Оскол) делали чучело «кукушки». «Обряжали» ее как девушку: в девичий наряд, украшали ленточками, цветными лоскутками. Затем девичья «процессия» направлялась в сад, где чучело «кукушки» укреплялось на плодовом дереве «на всю неделю» до Троицы. Примечательно то, что в Колосково, например, рядом с «кукушкой» девушки усаживали «кукуя» (чучело, одетое в мужской наряд), после чего кумились. Разойдясь по парам в кусты, подруги обменивались яйцами, одеждой, украшениями, обнимались, целовали друг друга и с этого дня почитались на целый год кумами:

Теперь ты мне кума, я тебе кума — Помошница на все дела.

ВБелгородском районе праздник Вознесения девки также отмечали на природе. Из травы делали чучело «кукушки», которое «хоронилось» с плачем и причитаниями:

Кукушечка, наша милая, Как же ты мало кукуешь.

И зачем же ты рано от нас улетаешь? И когда теперь мы услышим тебя?

Еще более архаичный плач по «кукушке» воспроизвели двулученские певуньи:

Ох, милая же ты моя, кукушечка, Ох, жалобная ты дюже гуркушечка.

Акак же ты дюжа жалобно гуркуешь,

Амы же тебя все людюшки добрые слушаем И у тебя спрашиваем:

«Ох, милая же ты, кукушечка!

Да и где же ты это в лесу летаешь? Да и где же ты, так это долго бывала?»

Акак же мы тебе милая,

Как же мы дюже тебе ждем, приведаем, А може думаешь — скоро к нам прилетишь?

В Яковлевском селе Мощеное на «Ушествие» девки «кстили» «кукушку» в лесу под песню:

Кукушка-трава, кому ты кума? Кума я тебе, Варварушки свет,

- они «кумились» (целовались), обменивались крестиками, бусами, ленточками и с этого дня назывались кумами. Оставив куклу-кукушку на дереве, девушки шли домой на «лапшовник» (обрядовое блюдо, приготовленное из лапши, яиц и молока).

В селе Пороз, что в Грайворонском районе, девушки каждой улицы делали свою «кукушку» и с пением обрядовых песен шли «на граня». Там, образовав свой в центре которого стояла женщина с «кукушкой», начинали обряд «заламывания». Суть его заключалась в стремлении каждой девушки отломить веточку «кукушки» с ленточкой, ибо это считалось добрым знаком. «Хоронили кукушку» под песни на Семик. Здесь же в лесу устраивали пышную трапезу («каравайцы»-хлебец из пшена, яичница, сало).

Таким образом, праздник Вознесения Господня, по существу, предварял и открывал обряды семицко-троицкой недели, особо почитаемой на Белгородчине и напрямую связанной с древним культом растений. Она приходится на седьмую неделю от Пасхи и в народе называется по-разному: «зеленой неделей», «зелеными Святками», «семиковой неделей», «русальской неделей» и включает Троицкую родительскую субботу, Семик, день Святой Троицы, Духов день.

66

За три дня до Троицы, в четверг, на Семик селяне ломали «клечанье» (ветки различных пород деревьев). Причем, в одном селе предпочтение отдавали березке, в другом — липе, в третьем — клену, в ином — сразу нескольким. Наиболее «лапушистые» ветки этих деревьев укрепляли у ворот дома на верею (чаще всего осиновые ветки) по обеим сторонам крыльца, в ставни, за «божницу» — других пород. Земляные полы обильно устилали ковыль-травой, мятой, чебрецом («чёбором»), зверобоем, душицей («материйкой»), полынью. По преданиям старожилов, запах этих трав и растений (особенно полыни и мяты) обладает чудодейственной силой, предохраняющей людей от всякой нечисти.

Основным действом Семика на Белгородчине, по мнению автора, являлся обряд «кумления». Его основу повсеместно составлял ритуал изготовления «кукушки», исполнение особых обрядовых песен во время шествия с ней по селу, вождение карагодов

влесу, завивание венков, гадание на них, праздничная трапеза (обязательно «яишница», «каравайцы», «лестнички», «кулики, «куличики»).

Наши исследования позволили выявить и ряд специфических черт этого обряда. Так, в Волоконовском районе для изготовления «кукушки» использовали веточку клена, надев на нее женский наряд, в Грайворонском — веточку сосны, украшенную ленточками,

вРакитянском — яблони, в Яковлевском — листья лопухов и т. д. Да и сам обряд кумления во всех регионах несколько различен.

ВВолоконовском селе Фощеватово, например, наряженную «кукушку» девушки несли процессией по селу с песней:

Кукушечка-любушечка, Принимайте мене Во зеленый сад одные. Кумитеся-любитеся, Да принимайте мене, Во зеленый сад одные.

Влесу «кукушку» под эту же песню сажали на ветку клена и расходились парами. Найдя щель между ветвями деревьев, подружки менялись венками, крашеными яйцами, становясь отныне кумами, «названными сестрами». Здесь же под кленом девушки съедали яйца и шли в село, где в одной из хат устраивали обрядовую трапезу: пекли «лестнички», жарили яичницу. Вечером девушки вновь менялись своими венками, нательными крестиками, второй раз становясь «кумами». Веночки, как правило, хранили на чердаках. Если же в семье кто-либо заболевал, цветы и травы с него использовали для заварки целебного питья.

Вселе Меловое Ракитянского района каждая девушка делала свою «кукушку» из веточки и соломы. С песней «Косим, косим, да кукушечку первести» шли в лес, где сажали их на ветки, загадывая при этом заветное желание. Если на следующий день девушки находили своих «кукушек» в целости на том же месте, это значило исполнение желания. Часто случалось, что парни подшучивали над ними, забирая «кукушек», и отдавали их девушкам лишь на гуляньях.

Семицко-троицкие обряды на Белгородчине считаются чисто девичьими, женскими. Практически никогда мужчины к «кумлению» не допускались. Более того, в селе Фощеватово их даже на вечерние посиделки в этот день не приглашали. Исключением из правил являются обряды этих праздников в ряде сел края. Так, в селе Кустовое Яковлевского района «куклу-кукушку» девушки делали из лопухов, а затем «кстили» (крестили) ее, прохаживаясь по-над речкою со словами:

Кукушечка во садику, Ку-ку, да кукуя, Мамушка да у тереме Одна, ой, горюя: Ой, одна дочь была

67

Да у матери, Бог доли не дал.

Потом девушки шли в лес, свивали вместе веточки двух растущих рядом березок или орешника, покрывали их платками, сажали туда «кукушку», затем попарно подходили к ней, приподнимая платок, целовали «кукушку» три раза друг друга под песню:

Кукушка-голубушка, Серая кукушечка, Давай с тобой, девица, Давай покумимся: Ты мне кумушка, Я тебе голубушка.

Так проходил обряд «кумления». Затем каждая девушка «завивала себе березку», то есть делала на ней из ее веток веночек, украшая его ленточками, цветами, загадывая при этом самое заветное желание. Вокруг березки водились карагоды. А в Троицин день кустовские девушки устраивали похороны «кукушки», которую снимали с березки и, разорвав, бросали в реку. Потом березку «развивали» и каждая девушка осматривала свой венок. Если он не распался, то загаданное девушкой желание обязательно должно было сбыться. Девушки «кумились» с парнями через венок по парам и обменивались друг с другом бусами и кольцами.

Интересно отметить, что и в другом регионе области обряд «кумления» также не имел известной нам чисто девичьей принадлежности. Так, в селе Безгодовка Валуйского района в нем на равных правах принимали участие, как девушки, так и юноши. Причем парню, наш взгляд, отводилась главная роль. Обходя березку, он говорил идущей с ним девушке: «Кукушка, кукушка, моя Оля, кукушечка!». А она отвечала: «Куковей, куковей, мой Алеша куковей!». Называть имя избранницы(ка) было обязательным. На месте кумления девушки оставляли венки, а чучела птичек, украшенных лоскутками и ленточками, «хоронили» (прятали) в кустах, чтобы никто не нашел. Затем они вместе возвращались в село, где в одной из хат жарили яичницу с салом, варили кашу, чередуя трапезу с песнями, частушками:

Троица, Троица, Скоро лес покроется.

Скоро милый мой прийдет, Сердце успокоится.

Ав селе Подсереднее Алексеевского района взаимоотношения девушек и парней на семицкой неделе еще более своеобразны. Эта неделя называлась «Загляна». Наряду с убранством жилищ ветками деревьев, разнотравьем, в селе сохранился уникальный, на наш взгляд, обычай. Так, на второй день Троицы, в Духов день, ранним утром девушки и парни вместе шли к пшеничному полю. Под звучание неспешной обрядовой песни «Вселиственный венок»:

Селественнай мой венок, Ладу, ладу, мой венок, Ладу, ладу, мой венок. Селественнай, дорогой Он дорогой, золотой. С золотом совитой. Куда венок положит? Положу венок в тереме, Во тереме караватъ. У батюшки в головах.

Атам венку местечко.

Итам его не обомнутъ. Селественнай не оботрутъ.

Изолото не обомнутъ.

68

В поле ягоды горели. И я млада там была. Ведром воду носила. Сколько в ведре воды.

Столько у батюшки правдицы,

- девушки завивали венки из колосящегося злака. Затем каждая девушка надевала венок на голову приглянувшемуся ей парню, троекратно поцеловав избранника. Во время обряда обоим надлежало стоять на коленях друг перед другом. В основе празднования Семика в большинстве сел края лежит обряд «завивания» девушками березки под многообразие вариантов песни:

Березонька, кудрявая, Завивайся, березка, Завивайся кудрявая.

Ктебе девки пришли,

Ктебе красны пришли Со блинами, с пирогами, Со яишницею.

В селе Чуево Губкинского района срубленную молодую березку устанавливали на лугу. Украсив ленточками, платочками, «завивали» на ней один большой венок, через который и «кумились» затем со словами:

Давай, кумушка, мы покумимся, Чтоб годочек нам не размолвитъся, Не размолвитъся, не разгневаться.

-дождя и растительности. Зафиксированные в селе Масловка Валуйского района слова заклинательной песни:

Ой, дождичек - поливальничек, Да лей, поливай, Чтобы Иванушке, да Мареюшке Был урожай.

-приуроченные к этому дню, дают основание для такого предположения. Более того в сухую и жаркую погоду селяне призывали силы природы «дать им дождика». И, наоборот, если дожди шли, не переставая, селяне, глядя на небо, просили:

Дождик, дождик, перестань, Мы поедем во Рязань, Богу молиться, Христу поклониться!

Троицын день, празднуемый в воскресенье через три дня после Семика, повсеместно отмечен украшением святых храмов и жилищ древесными ветвями, травами и цветами, ношением их. Более того, троичные травы и цветы, взятые из церкви, очень часто использовались селянами как средство от недугов. На Троицу девушки ходили в лес, рощу, чтобы «развить» завитую на Семик березку и посмотреть, в каком состоянии веночки сохранились. Хороший знак, если венок не сильно завял, а наоборот — жди неудач в личной жизни. На этих же венках девки гадали, опустив их в воду и замечая, чей поплывет, завертится на одном месте или потонет. Из первого выводят счастливое, из других — несчастливое себе предвестие к свадьбе, неудаче или даже смерти. При этом еще наблюдалось, в какую сторону струя понесет венок, в той и быть девушке замужем. Два плывущих рядом венка предвещали скорое и удачное замужество, если расплывутся в стороны — сидеть еще год в девках.

На Троицу девушки разменивались одеждой, украшениями, угощались, водили танки и карагоды под «лелёшные» песни с припевом «ладу, ладу», «душель мой». В ряде мест устраивали похороны «кукушки» и «Костромы». На наш взгляд, все эти обряды

69

имели тот же магический смысл: передать весеннюю силу растительности новому урожаю.

Костромушка, Кострома, Чи ты дома, чи нема? Стук, гряк в ворота: Костромушка дома?

В погреб полезла! Костромушка, Кострома, Чи ты дома, чи нема? Стук, гряк в ворота; Костромушка дома? «Ножку сломала!» Костромушка, Кострома, Чи ты дома, чи нема? Стук, гряк в ворота; Костромушка дома?

Все три дня с четверга до воскресенья селяне праздновали, работать не разрешалось. От Троицы до Петрова дня по вечерам особенно много водилось танков и карагодов. Девушки посмелее изображали русалок. Одев длинные белые рубахи, распустив волосы, они пугали жителей села, спрятавшись в кустах. Особенно доставалось парням, возвращавшимся с «вулицы». В полночь молодежь палками «изгоняли» русалок прочь с деревни. С криком и визгом девушки-русалки покидали свои укрытия.

Традиция межсельских игрищ, вождения карагодов на «гранях» (территория, разделяющая два села, — лес или луг) была издревле характерна для всех трех регионов области. Примечательно и то, что для таких встреч селяне одевали самые боогатые одежды, приготовленные к большим годовым праздникам, в ряду которых и летние:

Как у нас в году три праздника: Первый праздник — Семик честной, Другой праздник — Троицын день, А третий праздник — Купальница.

Молодежь и люди среднего возраста водили карагоды, «играли» песни. Подростки и дети ухитрялись «пристроиться» к ним, остальные — просто играли. У стариков выдавалась возможность понаблюдать за молодыми, обсудить житейские вопросы.

По содержанию ряда обрядовых действ и их назначению близко к Троице примыкает Иванов день, праздник летнего солнцестояния, именуемый в народе праздником Ивана Купалы — Бога плодов земных. Празднуют его 24 июня по-

старому, 7 июля по-новому во время самого буйного цветения растительности и как день сенокоса, принося в «жертву» некоторые травы, используя их «содержанием» купальских костров.

Обрядово-мифологический комплекс известного нам купальского обряда вобрал в себя древние традиции «проводов солнца в зимнюю дорогу» (обряд Купалы, Купальницы, Ивана-да-Марьи) и содержание христианских праздников: Иоанна Крестителя, Святой Аграфены, Петра и Павла. На Белгородчине он отмечен как «травник». День Аграфены Купальницы посвящен собиранию лекарственных трав и цветов. По преданию стариков, все самые целебные и чудодейственные травы забирают свою силу именно в этот день. Домой приносились целые охапки травы, которую связывали пучками для просушки на чердаках, приговаривая: «Приехала Купальница на семидесяти телегах и привезла она нам добра и здоровья, богатства и почести». Из веток березы и липы вязали банные веники, вплетая в них целебные травы. Селянки утверждают, что в старину сбор трав требовал выполнения ряда условий. Так, травы для знахарских целей могли собирать лишь женщины, перешедшие детородный период. Их «чистота» была залогом сохранности чудодейственных свойств собранных трав. Более того, перед их сбором надлежало

70