Глава 6. Политико-правовые учения после октября 1917 года

1. Национальная идея в трудах евразийцев

Евразийство - наиболее заметное политическое учение и обще- ственное движение в среде русской эмиграции. Проблема истори- ческой судьбы и предназначения России, ставшая определяющей для духовных поисков подавляющего большинства русской ин- теллигенции на протяжении всего XIX столетия, нашла в евразий- стве свое яркое отражение. «Философические письма» П. Я. Чаа- даева, воззрения славянофилов, сочинения Н. Я. Данилевского и К. Н. Леонтьева, размышления Ф. М. Достоевского и В. С. Соловье- ва о «русской идее», философско-историческая позиция «Вех» - вот та теоретическая база, на которой строилась идеология евразийства. Но если мыслители XIX - начала XX в. создавали свои концепции в преддверии гибели монархической государственности, то учение евразийцев есть результат принципиально новой исторической эпо- хи - эпохи советизированной России. Для большинства интелли- гентов, оказавшихся в эмиграции, большевистская революция была катастрофой, первоначально воспринималась как конец русской истории. Ощущение глобального кризиса и внутреннее нежелание смириться с мыслью о гибели России стимулировало стремление определенной части эмиграции взглянуть на большевистскую рево- люцию как на новую своеобразную фазу развития русского наро- да, его культуры и государственности. В этом смысле евразийство можно рассматривать как логическое продолжение идеологии «ве- ховцев», которые видели в русских революциях явление глубоко национальное и органическое, ни в коей мере не порывающее с про- шлым России. Правда, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев, С. Л. Франк ограничивались признанием естественности, закономерности рево- люции. Евразийцы же предприняли попытку пересмотреть через призму революции всю отечественную историю, представить опыт советской России как поиск самобытного пути национального раз- вития, способного принести позитивные плоды в будущем.

Евразийство начинает свою историю с выхода в 1921 г. сбор- ника «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение

295

евразийцев». Основными идеологами этого движения были эконо- мист и географ П. Н. Савицкий (1895-1968), языковед и этнограф Н. С. Трубецкой (1880-1938), музыковед и литературный кри- тик П. П. Сувчинский (1892-1985), философы и богословы Г. В. Флоровский (1893-1979), В. II. Ильин (1891-1974), Л. Н. Кар- савин (1882-1952), правовед Н. Н. Алексеев (1879-1964), историк Г. В. Вернадский (1887-1973). Центр евразийского движения нахо- дился сначала в Берлине, затем в Париже, а его отделения - в Пра- ге, Брюсселе, Прибалтике, на Балканах. Евразийцы вели активную организаторскую, пропагандистскую, научную и издательскую дея- тельность («Евразийская хроника», вып. 1-12; «Евразийские тетра- ди», вып. 1-6; «Евразия», вып. 1-25). Программный документ дви- жения - «Евразийство. Опыт систематического изложения» (1926). Обладая с момента возникновения значительным влиянием в среде русской эмиграции, движение уже к концу 1920-х гг. оказалось в кризисе и раскололось. Значительная часть евразийцев (Л. П. Кар- савин, П. П. Сувчинский, Д. П. Святополк-Мирский, С. Я. Эфрон) начала открыто поддерживать сталинский режим, и выступила за сближение с советской властью. В 1930-х гг. движение окончатель- но распалось. Судьба многих евразийцев, либо добровольно вернув- шихся в Россию, либо отказавшихся эмигрировать из стран Восточ- ной Европы после прихода Советской Армии, была трагичной: их арестовывали и отправляли в лагеря. Прямым продолжателем евра- зийства в Советском Союзе был Л. Н. Гумилев (1912-1992), также неоднократно подвергавшийся репрессиям.

Отправной точкой в логических построениях евразийцев был факт большевистской революции. Как говорили сами евразийцы, русская революция стала тем стержнем, вокруг которого двигались их мысль и воля. Они ставили перед собой две основные задачи: во- первых, объяснить новую советскую действительность и, во-вторых, попытаться изменить ее. Русская революция, по мнению евразий- цев, есть глубокий процесс, который, несмотря на многие негатив- ные черты, «открывает дорогу здоровой государственной стихии». Большевиков следует рассматривать не как вождей революции, а в качестве ее орудия. Считая большевиков наиболее примитивными и фанатичными представителями русской интеллигенции, евразий- цы, тем не менее, признавали в них силу, оказавшуюся способной целенаправленно использовать энергию народной стихии, насиль- ственными методами установить порядок и сохранить российскую государственность. Важнейшим позитивным практическим резуль- татом революции стал разрыв России с европейской культурой. В ходе революции большевики инстинктивно нашли подлинно на- циональные формы социального бытия русской нации, освободив тем самым Россию от западного влияния.

Евразийцы развивают традиционную для русской консерва- тивной мысли идею о «загнивающем и враждебном России Запа-

296

де». «Романо-германский мир, - отмечает Н. С. Трубецкой, - наш злейший враг, мы должны безжалостно свергнуть и растоптать кумиры западных общественных идеалов». Первая мировая война показала, что западные государства - главные мировые агрессоры, смотрящие на Россию и другие страны Востока как на возможные колонии. В основе психологии западноевропейских народов лежит эгоцентризм, высокомерное превознесение своей культуры и пре- небрежительное отношение к культурам других наций. Более того, сами народы Востока, страдая евроцентризмом, считают свои куль- туры не вполне полноценными и стремятся дорасти до «настоя- щих» европейцев. Такая позиция неевропейских народов лишает их твердой основы и ведет к гибели. Поэтому евразийцы призывают произвести коренной переворот в сознании этих наций и по-новому взглянуть на соотношение Запада и Востока.

В методологическом плане евразийская оценка взаимоотноше- ний Востока и Запада непосредственно опирается на идею о самодо- статочности и замкнутости национальных культур. С точки зрения евразийцев, культурные ценности есть не объективные, а субъек- тивные категории; каждая национальная культура вырабатывает свои собственные, только ей присущие критерии совершенства. С этом смысле сравнительный анализ культур различных народов не показателен, а так называемый универсальный прогресс, при- сущий всему человечеству, представляет собой умозрительную фикцию. Национальные культуры существуют не иерархично и во взаимосвязи, а горизонтально и автономно. Наличие некой обще- человеческой культуры, одинаковой для всех народов, есть вредная выдумка рационалистической мысли. Отсюда евразийцы делают вывод о том, что европейская культура - лишь одна из мировых культур, которая уже во всех своих частях (кроме науки и техни- ки) клонится к упадку и ни в коей мере не может выступать в роли идеала для других народов. Каждая нация должна создать свою соб- ственную культуру. В современную эпоху на смену угасающей ев- ропейской культуре идет молодая культура стран Востока. Русская революция, по мнению евразийцев, как раз и знаменовала собой переход исторической инициативы от Запада к Востоку. Понятно, что под Востоком имелась в виду, прежде всего Россия.

В основе евразийской теории лежат геополитические идеи. Рос- сия, говорят евразийцы, представляет собой особый мир, судьбы которого «в основном и важнейшем» решаются отдельно от жизни народов Европы и Азии. «Особый мир этот должно называть Евра- зией», под которой понимается срединный континент, включающий части Европы и Азии и территориально совпадающий с границами Российской империи и Советского Союза. Благодаря климатиче- ским и другим географическим условиям Евразия предстает в виде замкнутого целого, сбалансированного и самодостаточного во всех отношениях (экономическом, политическом, идеологическом, куль-

297

турном, национальном, религиозном). Природа Евразии толкает людей к объединению, она крайне неблагоприятна для всякого рода сепаратизма. Основным географическим фактором процесса объе- динения евразийского мира является степь, которая обусловливает активную миграцию населения и его интенсивное взаимодействие и перемешивание.

Евразийцы отводят России-Евразии центральную, ведущую роль в Старом Свете. По их мнению, Европа и Азия - окраины Ста- рого Света, связанные между собой исключительно благодаря евра- зийскому континенту. Если устранить этот объединительный центр (Евразию), то вся система материковых окраин (Европа, Передняя Азия, Иран, Индия, Индокитай, Китай, Япония) распадется. Только в той мере, делают вывод евразийцы, в какой Россия выполняет ин- тегрирующую роль, снимается противостояние Востока и Запада.

Новый геополитический подход в оценке России логически привел евразийцев к пересмотру многих традиционных постула- тов русской истории. С точки зрения евразийцев, история России есть, прежде всего, история Евразии как особого географического и культурного мира, берущего свое начало на Востоке. Евразийцы от- вергли устоявшееся мнение о том, что русская история начинается с объединительных процессов, происходивших внутри восточносла- вянских племен. Подлинной предысторией России, по их мнению, была история скифов, гуннов и монголов, которые еще во времена медного и бронзового веков стремились к объединению евразий- ского пространства. Русская история есть лишь закономерный этап, непосредственно вытекающий из предшествующих трех периодов развития народов Евразии. Длительное время восточнославянские племена находились в стороне от основного русла евразийской истории. Киевская Русь возникла на западной окраине Евразии в эпоху временного ослабления общеевразийских объединительных тенденций. И далее евразийцы выдвигают принципиально новый и базовый для их теории тезис о том, что монголо-татарское наше- ствие втянуло Русь в общеевразийскую историю и создало предпо- сылки для ее дальнейшего возвышения.

Как полагают евразийцы, Киевская Русь, бывшая всего лишь провинцией евразийского мира, к XIII в. уже клонилась к упадку в политике, экономике и культуре, что не могло не привести к уста- новлению чужеземного ига. И то, что Русь завоевали именно монго- лы, евразийцы считают большой исторической удачей для русских. Во-первых, культура монголо-татар была нейтральной, что позволи- ло свободно развиваться православной вере и русским националь- ным традициям. Во-вторых, империя Чингисхана привила русско- му сознанию ощущение континента, стремление господствовать на территории Евразии и быть ее объединителем. В-третьих, монголо- татары заложили основы государства, обладающего политической и военной мощью и способного к экстенсивному расширению своего

298

влияния. Так же, как и у монголо-татар, представители всех слоев российского общества являлись «служилыми», и значение каждой социальной группы определялось ее отношением к государству. На- чиная с XVI в., считают евразийцы, Московская Русь наследует от монголо-татар дело евразийского объединения и постепенно фор- мируется как Россия-Евразия. Но в результате европеизации Рос- сии, проходившей в императорский период, отечественное сознание было извращено, оторвано от национальной почвы, что не могло не закончиться общим крахом и революцией.

Итак, в результате длительного развития на континенте Евра- зия образовалась уникальная культура, органично сочетающая в себе элементы как Европы (в меньшей степени), так и Азии (в боль- шей степени). Евразийцы уверены в том, что культурный мир Евра- зии по силе своего влияния вправе претендовать на руководящую и первенствующую роль среди культур других народов. Неповтори- мость евразийской культуры проявилась в оригинальных полити- ческих, экономических, идеологических, бытовых и национальных формах. Сущность евразийской культуры - ее многонациональный состав. Но именно в русской нации (основной среди евразийских) наиболее ярко воплощается полиэтнический характер населения Евразии. «Мы должны осознать себя евразийцами, чтобы осознать себя русскими» - таков тезис евразийцев. Они полагают, что за вре- мя монголо-татарского ига на Руси появился особый этнос, вклю- чающий в себя как славянские, так и туранские (урало-алтайские) национальные компоненты. Туранский элемент (представлен у утрофиннов, самоедов, тюрков, монголов, маньчжуров) оказал ре- шающее воздействие на формирование русской культуры и привел к появлению нового этнопсихологического типа.

Психология туранца, по мнению евразийцев, отличается ясно- стью, устойчивым равновесием, симметричностью. Туранец пред- почитает простые смысловые схемы, в которые укладывался бы весь мир во всей его конкретности; он не любит вдаваться в тонкости и запутанные дела. Самостоятельный идейный поиск и выработка собственного мировоззрения мучительны для туранца, поэтому он предпочитает пользоваться плодами чужого духовного творче- ства. Обретя заимствованную систему ценностей, туранец в даль- нейшем крепко держится за нее, нисколько ее не изменяя и прояв- ляя необычайную косность и консерватизм. Не случайно, замечает Н. С. Трубецкой, туранцы не дали исламу ни одного крупного бо- гослова или мыслителя. Вместе с тем пассивное и созерцательное сознание туранца придает нации устойчивость и мощь, утвержда- ет культурно-историческую преемственность, создает условия для экономии национальных сил и благоприятствует всякому экстен- сивному созиданию. Такой тип психологии, указывают евразийцы, благотворно сказался уже в эпоху Московской Руси. Православная вера как раз и стала той элементарной схемой, которая все объяс-

299

няла и скрепляла в единое целое частную жизнь, государственный строй и бытие Вселенной. Важнейшей составляющей православно- го средневекового сознания был принцип беспрекословного подчи- нения - основы русской государственности, где обязанности власти и подвластных воспринимались как служение высшему началу.

Опорой евразийского культурного мира, утверждают евразий- цы, являются идеология и государство. Характерной приметой именно XX в. было то, что информационные и техногенные обще- ства становились идеальным объектом идеологического манипули- рования со стороны властей. Евразийцы, по сути, были восхищены и силой влияния коммунистических идей, и самой системой их внедрения в массовое сознание, почему они и придавали огромное значение идеологии как эффективному политическому средству. «Нам необходима идеология, — заявляли они, - которая бы оду- шевляла пафосом вечного, абсолютно-ценного, властно призывала к абсолютно-оправданной деятельности и была, несомненно, т. е. абсолютно, обоснованной в своих истоках». Подлинная идеология, отмечают евразийцы, должна раскрывать смысл действительности, выявлять цель нации и указывать правильный путь к ее достиже- нию. Любой социально-политический строй есть, прежде всего, проявление какой-либо идеи, а государство всегда представляет со- бой идеократию («власть идеи»). «Идея-правительница» должна быть «огромной, всесторонней и положительной»; ее вырабатыва- ют интеллектуалы нации, после чего она переходит в народ. В из- вестном смысле для евразийцев идея первична, а действительность вторична, так как именно идея формирует личность, способную к целеполагающей деятельности, и организует нацию в государство. Евразийцы подчеркивают активный, наступательный характер сво- ей идеологии, выступают за единство идеи и деятельности. При- менительно к России, идеократичность которой проявляется осо- бенно ярко, «идея-правительница» может быть основана только на православной вере и должна содержать в себе «чрезвычайно широ- кий размах». Такой идеей становится тезис о мировом призвании России, ее ведущей роли во всеобщей истории.

Фактически евразийцы выступают за идеологическую моно- полию, отвергающую возможность существования иных политиче- ских воззрений. Выдвигая тезис о необходимости единой идеологии, господствующей в обществе, они прибегают к хорошо известным в новой, и особенно в новейшей истории аргументам, страдающим утопизмом и демагогией. С их точки зрения, идеология будущего евразийского государства будет выражать подлинные духовные и материальные интересы русского народа, его национальную волю. Единство идеологии обеспечивает единство и силу государства. Со- ответственно лица, выступающие за идеологический плюрализм, объективно ведут к ослаблению государства, противопоставляют себя воле нации.

300

Евразийцы строят свою теорию государства, отталкиваясь от критики «прогнившей западной демократии» и используя опыт итальянского фашизма и русского коммунизма в качестве «блестя- щих» моделей новой народной государственности. Многое из того, что говорят евразийцы о традиционных демократических режимах, не отличается оригинальностью, так как к первой половине XX в. уже накопилась огромная литература, содержащая самые разные точки зрения по этому вопросу (монархистов, анархистов, маркси- стов, либералов, фашистов и др.). По мнению евразийцев, в основе демократии лежит индивидуалистическое мировоззрение, в конеч- ном счете, лишившее западные общества органичности, целостно- сти и единства. В условиях демократии народ представляет собой дезорганизованное население, не способное самостоятельно управ- лять собой и потому передающее эту функцию парламенту. Парла- ментаризм, всеобщее избирательное право, многопартийная систе- ма — все это жалкие попытки использовать внешние механические средства для выявления народной воли, изначально обреченные на неудачу. Идеологический и политический плюрализм, разделение властей резко ослабляют силу государства, снижают его организую- щие возможности. Основная болезнь демократии - оторванность власти от народа, противопоставление государства и общества, лич- ности и государства. Политическая элита, «правящий слой» запад- ных обществ представляет собой олигархию, чуждую народу и об- наружившую свое бессилие.

Политическая система, которую предлагают евразийцы, отлича- ется ярко выраженным этатизмом, национализмом, антилиберализ- мом. Для евразийцев государство есть основополагающий социаль- ный институт, органично объединяющий в себе основные элементы культуры (техника, хозяйство, духовные ценности). Евразийский культурный мир представляет собой среду, наиболее благоприятству- ющую развитию этатизма. Стержнем русской истории было и остает- ся активное вмешательство государства в общественную жизнь.

Главным в политическом учении евразийцев была идея макси- мального сближения власти и народа, придания государству «под- линно народного», демотического (от греч. demos - народ) характера. Таков, по их мнению, императив русского национального правосо- знания. Установление демотического государства предполагает на- личие народа, осознающего и осуществляющего свою органическую целостность и единство. В понимании евразийцев народ - это не случайный набор граждан, а «совокупность исторических поколе- ний, выраженная в единстве культуры». Демотическое государство с необходимостью становится идеократическим, т. е. государством, где выявлена национальная идея, выражающая глубинные интересы народа и ставшая целеполагающей основой деятельности власти.

Основы российской демотической и идеократической государ- ственности евразийцы усматривают в созданном большевиками со-

301

ветском государстве, где диктатура партии выражает идею, а пред- ставительные органы ее лишь конкретизируют. Советская система их привлекает тем, что депутаты, по существу, не выбираются, а делегируются, являются партийными назначенцами. Депутат, по- лучивший таким способом мандат, ограничен в своем поведении жесткими рамками партийной программы, что должно стать гаран- тией от возможного искажения основной идеи государства. Вслед за большевиками евразийцы предлагают упразднить многопартий- ный механизм и заменить его системой «единого правящего слоя», подчиненного национальной идее и тесно связанного с массами. Государство должно формироваться путем делегирования предста- вителей от территорий, профессиональных групп и национально- стей. По замыслу евразийцев, все элементы политической системы общества должны быть «огосударствлены», т. е. включены в систе- му исходящего от государства властного механизма. Демотическое государство опирается не на индивида, а на социальные группы - органические ячейки общества, иерархически связанные друг с другом. Естественная соединенность социальных групп в единое целое на базе общих интересов и единой воли должна обеспечить, по мнению евразийцев, политическую стабильность и силу государ- ства, которое вследствие такой своей природы будет служить нации, культуре и православной вере.

Определенную трудность представляет попытка интерпретиро- вать одну из ключевых категорий учения евразийцев - «правящий слой», представленную у них крайне абстрактно и расплывчато. В целом под «правящим слоем» евразийцы понимают совокупность управленцев разного уровня, находящихся на государственных и государственно-общественных (так как общественные организации огосударствлены) должностях. Ядром «правящего слоя» является «государственно-идеологический актив», который аккумулирует в себе демотические и идеократические ценности, организует снизу доверху «правящий слой» в систему государственных органов, осу- ществляет непосредственную связь государства и народа. Евразий- цы подчеркивают, что «государственно-идеологический актив» - не традиционная партия западного типа, а скорее эзотерическая организация наподобие средневековых католических орденов или масонских лож. Если в условиях демократии партии представляют только часть населения, то режим демотии и идеократии предпола- гает наличие такой идеологической организации, которая претенду- ет на роль безусловного духовного лидера всего общества. «Правя- щий слой», вырастая из народной среды и изначально воспринимая ее ценности, должен быть, по мнению евразийцев, органично соеди- нен с нацией.

По утверждению евразийцев, Россия-Евразия, демотическая и идеократическая, по сути, должна найти собственные формы, со- ответствующие историческим традициям и мировоззрению нации.

302

Попытка перенести заимствованные (в частности, европейские) по- литические формы на русскую почву грозит разрывом между наро- дом и властью, а значит, гибелью государства. Так, удачной наход- кой большевиков евразийцы считают создание в России федерации. Поскольку политическое объединение евразийского пространства стало результатом усилий многих народов, каждому из них долж- на быть обеспечена область самостоятельной государственной (а не только культурной) жизни. Это, однако, не означает для евразий- цев возможности выхода народов из федерации. С их точки зрения, наблюдавшийся в годы революции сепаратизм был вызван болез- ненными амбициями национальной интеллигенции, оторванной от широких слоев населения. Евразийцы убеждены в том, что развитие народов России пойдет по пути гармонизации их отношений и фор- мирования единого общеевразийского национализма. Факт созда- ния федеративного государства - яркий пример сдвига культурного самосознания евразийских народов.

Важное место в политической теории евразийцев занимает во- прос о соотношении государства и церкви. Как полагают евразий- цы, государство и церковь органично связаны друг с другом, основы организации и идеологии, принципы демотии и идеократии госу- дарство берет у церкви. Поэтому они отвергают положение запад- ных демократий об отделении церкви от государства, считая его фактически неосуществимым, и выступают за возвращение в Рос- сию средневекового принципа симфонии, согласно которому сферы деятельности государства и церкви разделены, но глава государства и другие должностные лица являются членами церкви и признают ее духовное лидерство. У церкви не может быть политической про- граммы, от нее не следует ожидать каких-либо конкретных указа- ний в области общественно-политической жизни. Евразийцы, по сути, поддержали решения Поместного собора Русской православ- ной церкви (1917-1918), провозгласившего отказ от политических пристрастий.

Из культурологической и политической концепции евразий- цев вытекают их правовые воззрения, отличающиеся антиинди- видуализмом и отрицанием идеологии естественного права. Как полагают евразийцы, в основе права лежит соборная религиозно- нравственная воля нации, выражающая идею Бога, справедливости и правды. Иначе говоря, право представляет собой совокупность национальных стереотипов поведения, сложившихся в течение ве- ков, отражающих глубинные интересы народа и принимающих вид волевых установок. Право не создается искусственно, оно творит- ся самой жизнью и лишь в последнюю очередь предстает как воля. Правотворческий процесс сводится евразийцами к выявлению и формулированию норм права, уже существующих в национальном быте и правосознании. Непосредственным субъектом правотворче- ства выступает «правящий слой», который в силу своего положе-

303

ния и своих качеств оказывается единственно пригодным к этому делу. Соответственно народу здесь отводится роль пассивного созерцателя и, так сказать, материалосодержащей среды. Основ- ные функции права - создавать и охранять внешние условия религиозно-нравственной деятельности государства, обществен- ных организаций и индивидов. Право должно соблюдаться, в том числе и «правящим слоем».

Евразийцы отвергают формальное и индивидуалистическое по- нимание прав человека и предлагают рассматривать их через при- зму национальной воли и соборного сознания. С их точки зрения, субъективные права человека не являются абсолютными. Укоре- ненность прав человека в воле и интересах нации, с одной стороны, ограничивает, но с другой - гарантирует их реализацию. «Соборная воля» нации обеспечивает равноценность как субъективных прав, так и юридических обязанностей. Перекос в сторону субъективных прав может привести к эксплуатации слабых сильными.

Отвергая равным образом капитализм и коммунизм за их ма- териализм и атеизм, поклонение хозяйству, а не религиозной идее, евразийцы были полны надежд на скорое падение западных демо- кратических режимов, власти коммунистической партии в России и возникновение там демотических государств. Как считают евра- зийцы, опыт итальянского фашизма и большевистской революции показал, что Европа уже созрела для такого перехода, правда, при условии установления на довольно длительный период жестких диктатур с целью проведения необходимых преобразований. Свое участие в этом процессе евразийцы видели в том, чтобы создать собственную партию и установить контакты с «наиболее здоро- вой частью правящего слоя» в России. Коммунистическая партия должна быть отстранена от власти не путем военной интервенции, а вследствие естественного развития демотического строя из недр со- ветской системы. После краха большевистского режима евразийцы надеялись занять место коммунистической партии, с тем, чтобы ис- пользовать ее организационные, людские и материальные ресурсы для проведения мероприятий переходного характера.

Несмотря на отдельные глубокие и оригинальные идеи, евра- зийская политическая теория представляет собой типичную утопию тоталитарного типа. Она возникла как отражение грандиозных про- цессов, проходивших в Советском Союзе. Евразийцам, восхищен- ным и пораженным масштабами и глубиной происходящего, пси- хологически и идейно были близки формы и методы деятельности советской власти. Центральная идея их политической концепции о максимальном сближении власти и народа теоретически и практи- чески таит в себе угрозу тоталитаризма. Если для античности было естественным соединение общества и государства в единое целое, то европейским народам Нового времени, и особенно в XX в., ор- ганичным представляется дифференциация социального целого на

304