О Спинозе (на рус. языке) / Паперна, Г. - Б. Спиноза (из серии Жизнь замечательных людей). СПб, 1895

80 жизнь 31>№ЧАТЕЛЬНЫ1Ъ ЛЮДЕЙ. •

могутъ подвергаться со стороны одного и того же объекта раз-

личнымъ аффектамъ») «выводятся» при помощи «доказательства»

изъ ряда постулятовъ, теоремъ и леммъ, им^ющихъ часто отдален-

ное отношеше къ этимъ истинамъ, то для читателя ясно, что онъ им^етъ дело не съ методомъ мышлен1я, а съ известнымъ методомъ излолгеюя, достоинства котораго къ тому же весьма спорны: теор1и Спинозы—въ этомъ согласны мног1е изследователи—лучше его доказательствъ.

Искусственность изложешя «Этики> лишаетъ насъ возмож-

ности проникнуть въ тайну творчества Спинозы. Попытки некото-

рыхъ историковъ философш возсоздать этотъ творчесшй процессъ производятъ комическое впечатлеше: не уступая методу изложен1я «Этики» но искусственности, эти попытки вывода положен1й Спинозы не изъ техъ положешй, на который онъ самъ указываетъ, а изъ другихъ положешй, его ли собственныхъ, или взятыхъ у Декарта, страдаютъ полнымъ произволомъ. Курьезнее всего то, что историки фш10С0ф1й, такъ тонко и основательно мыслящ1е за Спинозу и выводящ1е всю его систему изъ немногихъ основныхъ положешй, сами, имея передъ собой безчисленное множество отправныхъ пунктовъ ( в с е положен1я всехъ философовъ), ни къ какой

оригинальной системе не приходятъ м могутъ пр1йти только къ системамъ Спинозы, Декарта и т. д. Очевидно, что для создашя оригинальной системы недостаточно иметь несколько отправныхъ пунктовъ и владеть д!алектикой. Необходимы еще тонкая наблю-

дательность и ген1альная способность къ обобщешю, къ которой и сводится столь ценимая Спинозой «математическая» способность отвлекаться отъ второстепенныхъ, побочныхъ услов1й и видеть существенныя отношешя между явлен1ями. Когда шамимъ пушемъ добыты известныя истины, ихъ всегда легко, какъ доказываетъ

искусственное построен1е «Этики», связать съ любыми основными

положешями при помощи логическихъ схемъ.

Убеждеше въ существоваши необходимыхъ и вечяыхъ истинъ,

постигаемыхъ при посредстве разума, отразилось не только на форме изложен1я «Этики». Оуществуютъ вечнш истины, стоящш вне н выше нашего опыта. Онё не представляютъ собой обобщенныхъ впечатлешЁ, производимыхъ на нтт ршъ внешними явле-

шямй и возникающихъ при известныхъ услов1яхъ. О н е безусловны

и выражаютъ самую сущность вещей. Равенство суммы угловъ

треугольника двумъ прямымъ—-вечная истина не въ томъ смысле,

что пока находились, находятся и будутъ находиться люди, спо-

собные точно определять отношен1я между явлешями, они всегда

82 жизнь ЗАМ1^ЧАТЕЛЬ5ЫХЪ ЛЮДЕЙ.

нами опытнаго характера и гипотетическими положен1ями, выдерживаюш;ими прямо или косвенно опытную проверку: они или стоять ' въ согласш съ наблюдаемыми фактами, или покрайней м-Ьр^ имъ не противор-Ьчатъ, объединяя ихъ въ то же время въ цельное м1росозерцан1в. Не представляютъ исключешя въ этомъ отношен1и и те теоремы, на которыя неожиданно для себя читатель наталкивается въ пятой части «Этики». Все оне допускаютъ точный переводъ на языкъ современнаго научнаго м1росозерцан1я, и переводъ этотъ—на основанш данныхъ самимъ Спинозой определе- нШ—съ успехомъ делали некоторые изъ современныхъ комментаторовъ Спинозы, темъ не менее ошибочно было бы видеть въ нихъ только то, что склоненъ въ нихъ видеть современный читатель. Уже самая торжественность выражешй, въ которыя оне облечены, и полу-мистическ1й ихъ языкъ показываютъ читателю, что сухой, рац1оналистичесшй переводъ не можетъ во всей полноте передать мысли Спинозы. Приходится считаться со следами строго-рели- гюзнаго восииташя и съ чувствомъ, которымъ окрашена система. Истины, сплошь да рядомъ не связанныя у насъ съ эмоц1ональнымъ элементомъ, были несомненно связаны съ нимъ у Сппнозы, и этотъ элементъ игралъ вероятно важную роль въ личной жизни Спинозы, согревая его одинокую и грустную жизнь. Любовь къ MipoBOMy порядку,—кажущаяся намъ, умеющимъ любить только самихъ себя и въ лучшемъ случае немногихъ близкихъ людей, кажущаяся намъ, въ виду чрезмерной общности ея объекта, фразой, искажающей къ тому же самый смыслъ слова «любовь»,—не была

;кен1емъ той же любви къ мтровому порядку является поэз1я родственнаго Спинозе по м1ровоззрен1ю, предпринявшаго даже переводъ

Какъ ни различны по внешнему виду вода, ледъ и водяные пары, все они, какъ известно, представляютъ видоизменешя одного и того же вещества. Это вещество представляетъ въ свою очередь одно изъ видоизменешй единой матерш. Но и матер1я не является конечнымъ элементомъ нашего анализа. Существуетъ безконечная, единая, неделимая субсшанцгя, по отношен1Ю къ которой жщ- р1я. играетъ ту же роль, какую жидкая вода и ледъ играютъ по отношенш къ химическому совдвнен1ю Е^О: матер1я является од-

станц1и и непрерывный творческ1й актъ божества проявляются только въ существован1и в^чныхъ и неизменныхъ законовъ, опре- д^ляющихъ необходимую связь между явлен1ями. Въ природ^ вепрей н^тъ ничего такого, въ силу чего ихъ можно было бы считать случайными. Оне называются случайными только по несовершенству нашего знашя. Когда мы не знаемъ причинъ, съ не-

избежностью вызвавшихъ наступлеше совершившагося факта, когда

мы не знаемъ обстоятельствъ. не позволяющихъ совершиться предполагаемому событш, мы называемъ фактъ и событ1е случайными. Въ природе ничего случайнаго нетъ, но все определяется къ су- ш;ествовашю и действию по необходнмымъ законамъ. Веш;и не могли быть произведены иначе, чемъ оне существуютъ. Действуя по необходнмымъ законамъ своей природы, Вогъ свободенъ, такъ какъ единственное правильное определен1е свободы состоитъ въ возмож-

ности действовать по законамъ своей собственной природы, безъ чьего либо внешняго принуждешя.

Предупреждая возможное ошибочное истолковаше своихъ по-

ложенШ въ другомъ еще направлеши, Сииноза въ блестящемъ прйбавлен1и къ первой части «Этики» указываетъ, что постоян-

ный творческ1й актъ божества не только не предполагаетъ целесообразности всехъ совершающихся въ природе явленй, но, напро-

тивъ того, исключаетъ возможность приложен1Я человеческихъ понят1й о цели къ природнымъ явлен1ямъ. Являясь въ м1ръ съ стремлешемъ искать полезнаго для себя, люди сознаютъ свои стремлен1я

и вытекающ1я изъ нихъ цели и не знаютъ причинъ, располагаю-

щихъ ихъ къ этимъ желан1ямъ и стремлен1ямъ. Не зная причинъ окружающихъ ихъ явлешй, они судятъ о нихъ на основан1и своихъ знан1й о себе. Не будучи знакомы съ силами и могуществомъ

силами, а только сверхъестественнымъ искусствомъ. Встречая въ

своемъ организме и во внешней природе много полезнаго для себя, они смотрятъ на естественные предметы, какъ на средотва для своей пользы. Они убеждены, что глаза созданы для того, чтобы видеть, растешя и^животныя—для%итан1я,— солнцедляосвещен1я,

море—для выкармливан1я рыбъ и т. д. Они знаютъ, что эти средства найдены имл, а не приготовлены ими самими, и это даетъ имъ поводъ верить, что есть кто-то другой, кто приготовилъ эти

вещи, такъ какъ, глядя на нихъ какъ на средства, они не могли уже думать, что эти вещи сами себя сделали такими. Объективи-

руя далее свои представлен1я и не зная ничего о природе вещей,

0Е'1 увидали въ природе добро и зло, причемъ добромъ называютъ способствующее ихъ благосостоянш илипочиташю боговъ,зломъ— противоположное, уверены, что въ вещахъ существуетъ порядокъ и безпорядокъ. Въ природе нетъ ни целей, ни добра, ни зла,

ни порядка, ни безпорядка. Существуетъ только безконечный рядъ явлен1й, тесно связанныхъ между собой причинной связью, существуетъ цепь причинъ и следств1й, развертывающихся изъ единой ч субстанщи въ силу необходимыхъ законовъ ея природы.

Без«онечно-мнопе модусы единой субстанщи могутъ быть по своимъ свойствамъ распределены въ группы все большей и большей общности. Въ конце концовъ мы доходимъ до основныхъ свойствъ субстанщи, который не могутъ быть сведены одно на другое. Свойствъ этихъ, атшрг^бушовъ въ безконечной субстанщи съ без1сонечно - многими модусами должно быть безконечно много. Но намъ доступны только два. Въ конечномъ анализе все

известныя намъ явлен1я распадаются на две группы: явлешй физическихъ, относимыхъ Спинозою по унаследованной отъ Декарта и схоластиковъ терминолог1и къ аттрибуту протяжешя, и

психическихъ, относимыхъ имъ къ аттрибуту мышлен1я.

Эти две группы явлен1й не могутъ быть сведены одна на другую, такъ какъ физическ1я и психичесюя явлешя различаются

однимъ кардинальнымъ признакомъ: первыя допускаютъ только объективное изучеше, ъторыя доступны субъективному наблюдеН1Ю. Еслибы у насъ не существовало самосознан1я, то у насъ была бы только одна группа явлеЕ1й—физичесшя. Самосознан1е указываетъ намъ, что въ известныхъ случаяхъ физичесшя перемены сопровождаются у насъ особаго порядка состояшями—пси- хическими, и по аналоги мы допускаемъ существован1е психи-

ческихъ явленШ всюду, где мы встречаемъ соответствующ1я физичесшя перемены. Кардинальный признакъ, отличающ1й эти группы явлен1й одну отъ другой, носитъ следовательно всецело

субъективный характеръ, зависитъ отъ способа нашего воспр1ЯТ1я.

Ошибочно было бы считать это разлйч1е лежащимъ въ основе субстанц1й. Субстанщя едина и неделима. Аттрибуты—это те свойства, которыя въ ней «усматриваются нашимъ умомъ». И

одни и те же явлен1я, относимыя при объективномъ изучеши къ аттрибуту протяжвн1я, становясь доступными субъективному на-

блюден1ю, должны быть отнесены къ аттрибуту мышлешя. Мыш-

лен1е и протяжен1е такимъ образомъ представляютъ собой одно

лучи, вызываетъ въ насъ ощущен1е б^лаго цвета. Первое его

свойство—способность отражать все лучи—имеетъ объективный характеръ и можетъ быть уловлено объективными способами

наблюдешя. Второе—белизна—имеетъ чисто субъективный ха-

рактеръ, существуетъ только для глаза известнаго строешя и при известныхъ услов1яхъ. Между темъ мы въ сущности имеемъ дело съ однимъ свойствомъ, объективно представляющимся въ

одной форме, субъективно—въ другой. Это не два свойства, а

две стороны одного и того же свойства.

Такая постановка вопроса, усвоенная и современной научной психолопей, избавляла Спинозу отъ необходимости пр1искивать объяснен1я параллелизму между психическими и физическими явлен1ями. Становились излишними те невыдержйвающ1я критики объяснешя, которыя до него давались Декартомъ и окказ1онали-

стами; после него—Лейбницемъ. Параллелизмъ между обеими группами явлен1й представляетъ необходимое следств1е изъ дан-

ной Спинозою постановки вопроса: о б е стороны одного и того же

факта обязательно должны сопутствовать одна другой, какъ—

говоря словами отца современно психофизики, Фехнера,—вогнув тая сторона свода сопровождаетъ выпуклую.

Возникъ за то другой вопросъ— о границахъ этого паралле-

лизма: где кончается постоянное совместное прйсутств1е обоихъ

элементовъ? Непреодолимое препятств1е для положительнаго реше-

шя вопроса создаетъ то обстоятельство, что о психической жизни вне насъ мы можемъ судить только по аналог1и. Поэтому срав-

нительно недавно еще отрицалась «душа» у животныхъ, и Де-

картъ считалъ последнихъ механическими автоматами. Въ на-

стоящее время мы не сомневаемся въ существован1и у животныхъ

психической жизни, достигающей въ нёкоторыхъ группахъ высо-

кой степени развиия. Но где границы этой одушевленности? Прекращается ли она, когда мы, спускаясь постепенно къ организмамъ все более и более простого строен1я, доходимъ до комочковъ живой матер1и, протопласмы, или же она безгранична, является свойствомъ всего существующаго. Въ физическомъ мзр'Ь

мы не встречаемъ нигде резкихъ граней, всюду передъ нами пе-

реходы, явлен1я различаются другъ отъ друга количественно, а не качественно. Существуетъ ли такая грань въ области пси-

хическихъ явлешй, столь неизменно и постоянно сопутствующихъ явлен1ямъ физическимъ въ сфере, доступной нашему непосредственному наблюденш? Спиноза отвергаетъсуществоваше грани. Для него

вся природа одушевлена. Его субстанц1и, Богу или природ^, одинаково свойственны оба аттрибута: протяжен1я и мышлен1я. Онъ протестуетъ, когда подъ его субстанд1ей понимаютъ «какую-то мер-

твую глыбу матер1и». Субстанц1я есть живой безконечный орга-

низмъ, состояп];1й изъ безчисленно-многихъ строго-соподчиненныхъ час1ей, в^чно изменяющихся въ силу необходимыхъ заложенныхъ

въ субстанц1и законовъ, и постоянно остающ1йся однимъ и т^мъ

же, несмотря на постоянно совершающ1яся вънемъ перегруппировки,

Еще более затруднензй вызываетъ другое обстоятельство. Для Спинозы (какъ и для Декарта уже) было совершенно ясно то основное положеше современной теорш познан1я, въ силу кото-

раго наши такъ называемыя объективныя знан1я носятъ глубоко-

субъективный характеръ. Въ создан1и всякаго нашего воспр1ят1я участвуетъ не только внешнШ объектъ, ло и нашъ мозгъ. Наше познаше по существу дела имеетъ всегда субъективный харак-

теръ: оно не можетъ быть внешнимъ м1ромъ, а только нашить познатемг, т. е. фактомъ субъективнымъ. Если мы отличаемъ въ нашихъ воспр1ят1яхъ субъективные признаки, напр. цветъ

ж и з н ь :-^АМ'ЬЧ4ТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.

т^ла, отъ объективныхъ, то въ сущности мы отд^ляемъ только признаки, носящ1е на себе специфическШ характеръ деятельности определенныхъ органовъ чувствъ, отъ признаковъ, создаваемыхъ взаимодейств1емъ несколькихъ или всехъ органовъ чувстБЪ. Зная это, мы темъ не менее говоримъ о дверяхъ, окнахъ и т. под. внешнихъ предметахъ, не считая необходимымъ постоянно указывать, что наши сведен1я о нихъ имеютъ субъективный характеръ, такъ какъ это усложнило бы нашу речь и взаимное донимаше до крайности. Спиноза, напротивъ того, въ психологиче-

/ скомъ отделе «Этики» постоянно отмечаетъ это обстоятельство.

VНаше объективное понят1е о круге, то, что въ научномъ языке называемъ просто «кругомъ», является въ <Этике»—идеей круга.

Ижелая указать, что это понят1е о круге очищено отъ элементовъ, имеющихъ индивидуальный характеръ, что это—научное понят1е о круге, Спиноза называетъ кругъ - идеей круга въ безконечномъ разуме Бога. Опасаясь дать поводъ къ произвольному истолковашю этихъ словъ, къ олицетворен1ю божества, Спиноза указываетъ, что умъ, конечный или безконечный, можетъ относиться къ Богу только, если мы разсматриваемъ его, какъ natura naturata (природа созданная), а не natura naturans. Такимъ образомъ безконечный разумъ Бога представляетъ у Спинозы всего только—пользуясь излюбленнымъ терминомъ русскихъ мета- физиковъ—соборное пониман1е всехъ мыслящихъ существъ, а идея какого либо объекта въ безконечномъ разуме Бога пред-

ставляетъ собой всестороннее, научное, «объективное» представлеше объ объекте, иными словами, —то, что мы сплошь да рядомъ называемъ просто объектомъ. Читателю необходимо поэтому постоянно переводить теоремы Спинозы на современный языкъ, чтобы не впасть въ совершенно ошибочное истолковаше его положе-

h шй. Спиноза самъ признаетъ неясность своего изложешя и оправдывается темъ, что «въ настоящее время излагать яснее не можетъ».

Человекъ, модусъ субстанц1и, состоитъ изъ тела—модуса протяжешя и души—модуса мышлешя. Ошибочно было бы душу считать какой-то сущностью. Душа представляетъ собой рядъ модусовъ мышлешя—идей, волевыхъ актовъ, аффектовъ,—по- скольку они въ аттрибуте протяжешя относятся къ человеческому телу. Существован1е души начинается съ возникновен1емъ перваго психическаго акта. Такое представлеше о душе, не какъ о сущности, а какъ объ аггрегате психическихъ актовъ, объединдемыхъ общей основой, человеческимъ теломъ, предполагаетъ вполне определенное решен1е вопроса о личности, играющаго

такую выдающуюся роль въ современной исцхолог1и. Вопросъ

этотъ Спиноза разр-Ьшаетъ въ современномъ смысле. Онъ не ви-

дитъ никакого основан1я полагать, что личность умираетъ только тогда, когда т^ло превращается въ трупъ. «Самый опытъ учитъ совершенно другому. Иногда случается, что человекъ подвергается такимъ изменеп1ямъ, что его едва-ли возможно будетъ назвать темъ же самымъ. Я слышалъ разсказъ объ одномъ испанскомъ поэте, который заболелъ и, хотя затемъ и выздоровелъ, однако настолько забылъ свою прежнюю жизнь, что разсказыитрагед1и,

имъ написанные, не признавалъ за свои, и могъ бы быть принятъ за взрослагоребенка, еслибы забылъ также и свой родной языкъ».

Всемъ психическимъ явлешямъ соответствуютъ объективный физичесшя явлен1я: «порядокъ и связь идей те же, что иорядокъ

и связь вещей». Ряду психическихъявлешй, составляющихъ чело-

веческую душу, соответствуетъ объективный рядъ состоянШ человеческаго тела: «объектомъ человеческой души является чело-! веческое тело». Поэтому изучен1е человеческой души немыслимо-1 безъ изучен1я человеческаго тела. Выставляя это положен1е, легшее въ основу современной физ1ологической ПСЙХОЛОГ1И, Спиноза'

мотивируетъ его: чемъ сложнее организмъ, темъ сложнее психическая его жизнь; между физической организац1ей и душевной

жизнью существуетъ тесная и необходимая связь. Самъ Спиноза не даетъ однакоже сколько нибудь обстоятельнаго очерка своихъ

физюлогическихъ воззрешй. «Этика»—не нсихологичесюй трактатъ. Спиноза желаетъ указать въ ней только «путь къ величай-

шему блаженству», псйхологическ1я главы представляютъ только введеше къ этическимъ главамъ, и Спиноза, ограничившись не-

сколькими акс1омамй и леммами физическаго характера, достаточными для его цели, переходйтъ къ изложен1ю учен1я о познаши.

Познаше бываетъ троякаго рода: познаше перваго рода—вое- пр1ят1е; познан1е второго рода—при помощи разума, и наконецъ

познаше третьяго рода —интуитивное. Для того, чтобы объяснить

разницу между этими рядами познан1я, Спиноза, вообще крайне

скупо иллюстрирующШ свои положен1я примерами, приводитъ сле-

дующ1й примеръ. Положимъ, требуется при данныхъ трехъ числахъ отыскать такое число, которое относилось бы къ третьему такъ же, какъ второе къ первому. Разныя лица будутъ отыскивать требуемое число различно. Одви механически помножатъ второе число на третье и разделятъ на первое, такъ какъ не забыли

правила, слышаннаго ими некогда отъ учителя. Друг1е сделаютъ это, зная, на основаши Эвклида, что произввден1е второго числа на