О Спинозе (на рус. языке) / Паперна, Г. - Б. Спиноза (из серии Жизнь замечательных людей). СПб, 1895

следующ1й день онъ уже не будетъ уверенъ, что увидитъ Павла, п встреча съ последнимъ будетъ носить случайный характеръ.

Точное знан1е достижимо только путемъ изучен1я сущности явле- ЕШ И управляющихъ ими законовъ. При такомъ изучен1и явлен1я будутъ обязательно представляться необходимыми и закономерными.

Въ этомъ виде учен1е Спинозы о познан1и совпадаетъ съ современными нашими представлен1ями о томъ же предмете. Существуетъ два вида знашя. Одинъ—знан1е, доставляемое будничнымъ опытомъ и наблюден1емъ, отрывочное и неполное, часто приводящее къ установке совершенно произвольныхъ связей между явлен1ями. Такимъ путемъ напримеръ, рядомъ со многими денными наблюден1ями, въ народной медицине установилось представлен1е о вл1яши заговора на остановку крови при кpoвoтeчeнiяxъ. Дру-

гой видъ знан1я—научное, многостороннее и методическое наблюдете, приводящее къопределешюзакономерныхъотношешй между

явлешями и знакомству съ вызывающими ихъ причинами.

И однакоже между нашими современными взглядами на познан1е и взглядомъ Спинозы существуетъ немаловажное различ1е.

Для насъ различ1е между будничнымъ опытомъ и научнымъ— только количественное и сводится къ большей широте и систематичности наблюден1й. Трудно указать границу между темъ и другимъ, и сплошь да рядомъ обыденное знй.нie совпадаетъ съ научнымъ, аннопя наблюден1я изъ житейскаго опыта перешли въ на-

укуДля Спинозы этой связи повидимому не существуетъ, Онъ нигде не отвергаетъ ея категорически. Познан1е перваго рода онъ называетъ познан1емъ черезъ бетд^оядотый опытъ и, стало быть^ видитъ недостатокъ его тольковънеупорядоченности.Онъ совершенно

верно указываетъ, что ошибочныя ваши идеи—если оне не представляютъ пустого набора словъ—имеютъ въ своей основе совершенно точныя воспр1ят1я, и ошибочность ихъ зависитъ только отъ це£осшатка знашя, отъ отсутств1я другихъ параллельныхъ воепртт1й, дополняющихъ и ограничивающихъ первыя. Спиноза такъ

последующими философами до нашихъ дней, помешало ему сделать решительный шагъ. Только англ1йской психолопи выпало на долю

выяснить тождество по существу между будничнымъ наблюдешемъ

9'2 жизнь 3 о - в ЧАТЕ льныХЪ ЛЮДЕЙ.

i\ научнымъ мышлен1емъ, показать, что въ основ-Ь какъ того, такъ

и другого лежитъ та-же ассоц1ац1я идей, законы которой такъ прекрасно выяснены Спинозой во второй части «Этики», физ1ологпческую основу которой онъ такъ ясно понималъ.

Въ стройномъ здан1и «Этики» учете объ аффектахъ (страотяхъ, эмоц1яхъ, чувствован1яхъ) занимаетъ центральное м^сто, представляя естественное введете къ теоремамъ чпсто-этическимъ

и переплетаясь съ ними. Въ предйслов1и къ третьей части Спи-

имогущества природы, какъ и вс^ остальпня вещи, и следовательно они имеютъ И8в^]Ьстныя причины, черезъ которыя уразумеваются, и взвестныя свойства, настолько же достойныя нашего познан1я, какъ и •свойства всякой другой вещи, въ простомъ разсматриваши которой мы ваходимъудовольств1е.Итакъ,я буду разсматривать человеческ1я дМств1я

ивлечешя точно такъ же, какъ еслибы вопросъ шелъ о лин1яхъ, поверхностяхъ и т^лахъ.»

Спиноза различаетъ три основныхъ аффекта: желан1е, удоволь- ^<5тв1е и неудовольств1е. Желан1е представляетъ собой только слу-

чай приложен1я закона инерщи въ психической сфере. Подобно

тому какъ «всякая веш;ь стремится пребывать въ своемъ суш;е- ствованш неопределенное время», такъ и психическ1я явлешя, и

параллельныя имъ состоян1я тела стремятся пребывать неопределенное время въ своемъ суш;ествован1й. Это стремлеше, будучи сознано, называется желан1емъ. Какъ известно, позднейшая метафизика (въ лице Шопенгауэра и его последователей) одухотворила это «стремлеше» веш;ей пребывать въ своемъ существоваши и признала волю субстратомъ всего суш;аго, открыла въ ней столь долго и тш;етно отыскиваемую «веп1;ь саму въ себе». Строго-на-

учный характеръ фйлософ1й Спинозы можетъ-быть сильнее всего проявляется въ постоянномъ его стремлеши предупреждать подобный метафизическ1я истолкован1я. Готчасъ же вследъ за теоремой, устанавливаюш;ей всеобш;ность закона инерщи, онъ выста-

вляетъ теорему: «стремлен1е веща пребывать въ своемъ суще-

ствованш есть не что иное, какъ действительная (актуальная) сущность самой вещи», или—говоря современнымъ языкомъ—есть

не что иное, какъ самый фактъ существован1я вещи. Вещь существуетъ, и пока не является причина, изменяющая ея существоваше, она продолжаетъ пребывать въ томъ же виде,—въ этомъ, и только въ этомъ состоитъ «стремлеше» вещи пребывать въ своемъ существованш неопределенное время. Ни о какой волевой сущности не можетъ быть речи.

^ Ч т о касается до двухъ другихъ основныхъ аффектовъ—удо- вольств1я и неудовольств1я, то причиной^ побудившей Спинозу прибегнуть къ такой классификащи, было наблюдев1е надъ вл1я-' шемъ аффектовъ на психическую жизнь. Съ этой точки зрен]Я' аффекты распадаются на две группы: одни изъ нихъ задерживаютъ, друг1е—ускоряютъ течете представлешй. До некоторой степени совпадаетъ съ этимъ делен1емъ кавтовское делеше аффектовъ на стеническ1е и астеническ1е Подъ удовольств1емъ Спиноза, разумеетъ аффектъ, черезъ который душа переходитъ къ большему совершенству, черезъ неудовольств1е - къ меньшему. Изъсложен1я трехъ основныхъ аффектовъ получаются все проч1е"

аффекты, и третья, а въ значительной части также и четвертая часть «Этики» посвящены анализу аффектовъ и железнымъ законамъ, управляющимъ человеческими страстями. Этотъ отделъ- «Этики»—одно изъ лучшихъ создая1й ген1я Спинозы по строгости проведен1я основной идеи, по мастерству анализа, ио тонкой и глубо-

кой наблюдательности—не поддается сокращенному изложенш.

Представлен1е, желан1е и действ1е у человека совпадаютъ. На примере детей Спиноза показываетъ, какъ тесно и неразрывносвязаны эти элементы психической жизни, расчленяемые нашимъ анализомъ: дети илачутъ и смеются, когда видятъ (безъ всякаго

иного повода), какъ плачутъ и смеются друг1е. Человекъ реагируетъ на внешн1я воздейств1я психическими рефлексами, но реак-

ц1я эта можетъ носить различный характеръ. Въ однихъ случаяхъ

вляется по путямъ, созданнымъ всей предшествовавшей душевной

жизнью личности. Эта душевная жизнь налагаетъ на наступающую въ такомъ случае реакц1ю резкую индивидуальную печать; внесенные личностью элементы играютъ въ реакц1и такую громадную-

роль, что передъ ними отступаетъ на задшй планъ действ1е пер-

вйчнаго возбужден1я. Короче говоря, душевная жизнь можетъ носить пассивный и активный характеръ. Ч^мъ значительнее пере-

работка внешнихъ впечатленШ личностью, темъ более активный

характеръ носитъ психическая ЖЙЗНЬ.

Это разграничеше—ймеюш;ее съ современной точки зрешя количественный характеръ, но неизбежное при анализе душевныхъ

явлешй,—у Спинозы прннимаетъ более резк1я очерташя въ со-

ответств1и съ громаднымъ различ1емъ, проводимымъ имъ между первымъ и двумя прочими видами познан1я. При первомъ виде познан1я душевная деятельность носитъ пассивный характеръ, при второмъ и третьемъ—активный. Въ томъ и другомъ случае тече- т е психической жизни видоизменяется аффектами. Но если смутныя иискаженныяидеи, получаемыя при не-критическомъ воспр1я-

тш, сопровождаются разнообразными аффектами, вознйкаюш;йми

вследств1е сложен1я аффэктовъ удовольств1я, неудовольств1я и желан1я, то эмоциональная жизнь у личности съ широкимъ умственнымъ кругозоромъ имеетъ высшШ характеръ-^Поскольку душевная деятельность носитъ активный характеръ, она сопровождается только аффектами удовольств1я и желашя; неудоволь-

•ств1е съ его вредно отзывающимися на теченш психической жизни последств1ями возникаетъ только при безсил1и человеческаго ума

совладать съ известными фактами, т. е. когда душа оказывается

пассивной и единственно поскольку она оказывается пассивной.

Самъ фактъ познашя всегда сопровождается удовольствхемъ и

усилеЕ1емъ интенсивности душевной жизни.

Возможно ли полное устранеше изъ душевной жизни пассив-

наго элемента? Мыслимо ли исчезновеше аффектовъ? Спиноза от-

вечаетъ на этотъ Бопросъ серьезнымъ и категорическимъ отрица-

шемъ.Человечесшясилы слабы, человекъ—только часть природы,'и

могущество последней далеко превосходить силы отдельнаго человека. Внешшя воздейств1я могутъ достигать такой силы, что объ индивидуальной переработке ихъ не можетъ возникать речи. «Различнымъ образомъ возбуждаемся мы внешними причинами и волнуемся, какъ волны моря, гонимыя противоположными вет-

рами, не зная о нашемъ исходе и нашей судьбе».

Но если полное освобождеп1е не возможно, то частичная сво-

бода возможна. Если «невозможно, чтобы человекъ не былъ частью

природы и не следовалъ общему ея порядку», то мыслимо, чтобы действ1я человека въ значительной ихъ части определялись преимущественно природой самого человека, какъ части этой природы. Въ .этомъ и состоитъ единственная возможная для человека сво-

бода, такъ какъ последняя не есть отсутств1е необходимости, законности и порядка, а только—следован1е необходимымъ законамъ своей собственной природы и отсутств1е извне привходящаго принуждешя. Когда реакщя личности на внешнее воздейств1е носитъ на себе резкую индивидуальную печать, наложенную на нее ин-

теллектуальнымъ и нравственнымъ м1роиъ личности,—эта реакц1я ^ободна; она полезна для личности и въ этическомъ смысле хорош|4

• Д,, Среди железныхъ законовъ, управляюш;йхъ аффектами, ш встречаемъ рядъ законовъ, делающихъ такую частичную свободу возможной. Во-первыхъ, между аффектами возможна борьба. Аффектъ, какъ неоднократно указываетъ Спиноза, можетъ быть уничтоженъ только аффектомъ; истина, поскольку она—истина, не можетъ противодействовать аффектамъ, но она можетъ нейтрали-

зовать ихъ, по скольку она сама связана съ аффектомъ. Кроме аффектовъ, соиутствуюш;ихъ пассивнымъ состоян1ямъ, существуютъ

€ш;е аффекты, сопровождаюш;1е активную разумную деятельность.

Даже аффективныя натуры могутъ поэтому быть свободны въ выше-

упомянутомъ смысле, если пассивнымъ аффектамъ они въ состоя- ЕШ противопоставить аффекты, вытекаюш;1е изъ активныхъ ихъ душевныхъ состоян1й. На исходъ борьбы будутъ вл1ять различныя

^ о в 1 я , излагаемыя Спинозой въ четвертой и начале пятой части. Другимъ моментомъ, обезпечивающимъ свободу личности въ томъ смысле, какой придаетъ этому слову Спиноза, является воз-

можность такого душевнаго строя, при которомъ целый рядъ аффектовъ совершенно выпадаетъ. Аффекты, возникаюш;1е при из-

вестныхъ обстоятельствахъ по отношен1ю къ известнымъ явлешямъ, исчезаютъ, когда выясняются более глубошя причины

явлешй. У взрослаго не возникаетъ чувства гнева по отношенш къ камню, о который онъ ушибся, такъ какъ онъ не считаетъ,

подобно ребенку, камень виновникомъ ушиба. И если мы часто

испытываемъ чувства Ееудовольств1я, гнева и ненависти по от-

ношению къ фактамъ, о которые ушибаемся, то потому что не

знаемъ более глубокихъ, сокровенныхъ ихъ причинъ, потому что

обольп];аемся ложнымъ призракомъ человеческой свободы и не ви-

димъ законовъ, управляюш;ихъ природой и общественной жизнью.

Тамъ, где эти глубошя причины ясны, не возникаетъ даже борьбы между аффектами: явлен1я, вызывающ1я у большинства людей аффекты гнева, ненависти и т. д. по отношен1ю къ невольнымъ ихъ виновникамъ, здесь непосредственно ассощируются съ более

отдаленными ихъ причинами, по отношен1ю къ которымъ никаше аффекты невозможны.

Третьямъ факторомъ, могущимъ вл1ять на упорядочеше душев-

ной жизни личности, является тесная связь между последней в физической организац1ей, на что Спиноза не устаетъ обраш;ать вниман1е читателя. Ч^мъ разностороннее и сильнее физическая органйзац1я, темъ богаче и полнее душевный м1ръ личности. Гар- монически-развитая съ физической стороны личность въ громадномъ большинстве случаевъ не будетъ реагировать на внешн1я

воздейств1я теми ненормальными, уродливыми актами, какими

отвёчаетъ односторонне-развитой, болезненный мозгъ. Является более шансовъ, что личность съумеетъ совладать даже съ могу-

ш;ественными внешними воздейств1яип и подвергнуть ихъ индивидуальной переработке.

Такимъ образомъ суш;ествуетъ рядъ путей;, при помощи которыхъ личность можетъ оградить свой душевный м1ръ отъ вред-

наго вл1ян1я аффектовъ. Но Спиноза неоднократно обращаетъ ВНРГ-

ман1е читателя на то, что эта способность не безгранична, что для нея существуютъ пределы, создаваемые ограниченностью че-

лов-еческихъ силъ и могуществомъ природы, въ которой человекъ

всегда одна и та же, ея законы и правила всюду тождественны,—

поэтому во всехъ областяхъ, захватываемыхъ «Эти/-ой»,мы встре-

чаемъ те же основные принципы. Принципъ строгой закономерности

всехъ явлен1й природы, проходящ1й красной нитью черезъ всю философ1ю Спинозы, мы встречаемъ и въ нравственномъ его учен1и.

Все происходящее въ природе совершается по н*- ''^^одимымъ

странными, то потому, что мы не знаемъ вызвавшихъ ихъ причинъ и места, занимаемаго этими фактазга въ цепи природныхъ явленШ. Въ природе нетъ ничего совершеннаго или несовершеннаго, хорошаго или дурного. Существуетъ только безконечная цепьявлешй, связанныхъ между собой определенными закономерными

соотношешями и складывающихся въ зпровой порядокъ. Съ этой

абсолютной точки зр-Ьтя этическая оценка явлев1й невозможна. V Этика по существу д^ла можетъ носить только относительвый характеръ. Въ человеческой этике мериломъ для оценки всехъ

явлев1й является польза человека.

Среди разнообразныхъ явленШ природы одни полезны для человека, друг1я вредны. Къ числу этихъ явленШ природы относятся и действ1я самого человека, какъ части природы. Вытекая

сплошь да рядомъ не изъ природы самого человека, определяясь

могущественными внешними воздейств1ями, эти действ1я не имеютъ прямого отношен1я къ пользе человека, а косвенно могутъ бытьдля последняго или полезны, или вредны. Все, что содействуетъ сохранен1ю природы человека, этически хорошо, такъ какъ яв-

ляется полезвымъдля личности, поддерживаетъ основное ея стре-

млеше—пребывать въ своемъ существован1и неопределенное время. ОбщШ законъ всего существующаго является и основнымъ этическимъ закономъ. Стремлев1е всехъ явлен1й пребывать въ своемъ

существован1й иеопределенное время принимаетъ въ этической

сфере характеръ закона самосохранев]я, понимаемаго въширокомъ

смысле,—не только сохранен1я тела, но и утвержден1я въ суще-

ствовавши идей и вообще душевныхъ состоянШ человека. Въ этомъ смысле все, вытекающее исключительво или главнымъ образомъ

изъ природы самого человека,—а следовательно активныя ду-

шевныя состоян1я — этически хорошо, пассивныя же состоян1я,

определяющ1яся главнымъ образомъ внешними воздейств1ями,

могутъ быть или хороши, или дурны, смотря по тому, оказываются ли они въ результате полезными или вредными для личности, йдеаль-

нымъ человейомъ следовательно съ этической точки зрев1я являет-

ся свободный человекъ, действуюпий по руководству разума.

Въ основе ыравственнаго учешя Спинозы лежитъ такимъ образомъ эгоистический принципъ самосохранен1я. Но читатель, знакомый превратностями историческихъ судебъ вравственныхъ

учензй, ••('Шетъ, что на почве альтруистическихъ теорШ нередко

выросталм ядовитые цветы человеко-ненавистничества и бездушнаго топтан1я личности, и обратно: на почве принципа пользы— учешя, проповедывавш1я самоотверженное и беззаветное служе-

н1е общему благу. Онъ не удивится поэтому, когда встретитъ въ

вравственномъ ученш Спинозы идеалъ, приближающШся къ стой- ^

ческому, но превосходящШ его по строгости научнаго обоснован1я у и носящ1й резко-общественную окраску. Въ самомъ деле, неме-

дленно вследъ за теоремой, объявляющей стремлен1е къ собствен-

ной пользе величайшей добродетелью, мы находимъ теорему, ука-

. зываюл],ую, НТО н^тъ ничего полезнее для человека, ч^мъ общество себе подобныхъ. Личное самосовершенствован1е, достижен1е идеала свободнаго человека возможно только въ обществе, благодаря услугамъ со стороны людей и работе на пользу людей. Сохране -

ще общественнаго союза, всего того, что поддерживаетъ соглас1е

между людьми, существенно важно для интересовъ личности. Въ

числе этихъ интересовъ у человека, какъ существа общественнаго,

существуетъ стремлеше, чтобы друг1е любили то же, что любитъ онъ самъ. Осуществлен1е этого стремлен1я возможно вполне въ техъ случаяхъ, когда личность исповедуетъ разумный идеалъ, такъ какъ «высшее благо техъ, которые следуютъ указан1ямъ разума, общее для всехъ и все одинаково могутъ имъ наслаждаться».' Поэтому человекъ, исповедующтй такой идеалъ, будетъ стремиться"

не только къ достйжен1ю высшаго блага для себя, но—какъ го-

воритъ Спиноза въ «Трактате объ исправлен1и разума»—также

къ создан1ю такого общественнаго строя, при которомъ возможно

большее количество лицъ могло бы легко и верно достигнуть того

же блага. Интересы личности и общества такъ тесно связаны, что на воиросъ: «Еслибы человекъ могъ посредствомъ вероломства избавиться отъ смертельной опасности, разве раз умъ въ

виду собственнаго самосохранешя не посоветовалъ бы ему быть вероломнымъ?» Спиноза отвечаетъ: «Еслибы разумъ советовалъ это, то онъ советовалъ бы людямъ только лживо условливаться соединять свои силы и иметь общ1я права,—а это не- лепо». Такимъ образомъ рядомъ незаметныхъ переходовъ, не-

избежно вытекающихъ изъ основныхъ положешй, эгоистическая мораль Спинозы переходить въ проповедь сачоотверженнаго служешя общему благу,—и притомъ не во имя аскетическихъ идеаловъ,

а во имя драгоденнейшихъ реальныхъ интересовъ личности и

общества. И если аскетическая мораль, съ пренебрежен1емъ отно-

сясь къ конкретнымъ запросамъ личности, переносить то же пре-

небрежен1е въ область общественной этики и въ сущности освобождаетъ личность отъ общественной работы,-то вытекающее изъ принципа пользы учен1е Спинозы требуетъ отстаивашя для общества техъ же услов1й, которыя необходимы для достижен1я высшаго блага отдельнымъ человекомъ: известнаго минимума матер1аяьнаго благосостояшя, обезнечивающаго возможность гармоническаго физическаго и умственнаго развит1я, и свободы высшихъ — умст-

венныхъ и нравственйыхъ—проявлен1й человеческой деятельности.

Уже изъ сказаннаго ясно, какъ мало основан1я имеетъ часто

выставляемое противъ нравственнаго учешя Спинозы обвинение

личности, поскольку она является общественнымъ деятелемъ. Еамъ придется можетъ-быть устранить съ нашего пути врага, если того потребуютъ интересы общественной пользы—какъ убиваемъ мы ядовитую змеюлотя не винимъ ее въ томъ, что такова ея природа,—но

мы не будемъ издеваться и ругаться надъ нимъ; напротивъ того,

;зная, что онъ является продуктомъ известныхъ условШ, мы часто будемъ направлять свою борьбу не противъ личностей и отдельныхъ фактовъ, а противъ создающаго ихъ общественнаго строя.

Не приводя къ кв1этизму, детерминизмъ надагаетъ на нрав-4 ственное учен1е Спинозы характерную печать. Убеждешемъ въ ^

строгой закономерности всехъ явлен1й объясняется выдающаяся г роль, отводимая Спинозой въ этической сфере познашю.