Алиев С. М. - История Ирана. XX век - 2004 (текст поверх изображения) (2)

Благодаря попустительству тегеранской полиции, активную подрывную работу в столице проводили и лично сами члены английского посольства. Среди них, судя по существующим документальным материалам, особенно отличался Рабин Зейнер, на второй срок командированный в Иран на дипломатическую работу. Он был направлен в Иран со специальным заданием по личной рекомендации английского ирановеда проф. Энн Ламбтон [22], которая в период Второй мировой войны занимала в Тегеране пост сначала заместителя пресс-атташе, а впоследствии прессатташе в посольстве Великобритании.

Э. Ламбтон была твердым противником Мосаддыка. Она считала, что иметь дело с ним невозможно. Рабин Зейнер оправдал доверие Форин офиса. Отлично владея персидским языком, он досконально изучил умонастроение и политическое кредо многих представителей господствующего класса Ирана. Большое место в его деятельности в Тегеране занимала организация публикаций на страницах иранской прессы враждебных в отношении Мосаддыка и его соратников статей. Большинство из этих публикаций, согласно иранскому историку Ф. Азими, носили клеветнический характер.

Значительный урон деятельности патриотического правительства Мосаддыка в этот сложный для него период был нанесен экстремистски настроенными мелкобуржуазными националистическими и происламистскими организациями. В их число входили такие партии и группировки, как «Исламские федаины» («Федаян-е ислам»), «Паниранисты», СУМКА, «Арья» и другие. В 1951 г., сразу после прихода к власти Мосаддыка в качестве главы правительственного кабинета, «Исламские федаины» предъявили ему четыре требования: сделать обязательным ношение женщинами чадры по всей стране; удалить женщин из государственных учреждений; запретить по всей стране употребление алкогольных напитков; ввести обязательное совершение богослужения (намаза) государственными служащими. Согласно одному из активных и стойких сторонников национального движения 1949-1953 гг. в Иране, английские спецслужбы в этот период оказали серьезное воздействие на формирование политической линии руководства «Исламских федаинов» посредством таких своих людей, как Сеид Зия [23]. Имеются сведения о том, что, посещая руководителя федаинов Навваба Сафави в тюремной

камере, где тот находился, Сеид Зия по просьбе своих английских покровителей внушал ему необходимость полного возрождения принципов традиционного исламского общества и шариата в Иране. Если бы Мосаддык выполнил требования федаинов, то его правительство оказалось бы мишенью резких выпадов либераль- но-демократической части общественности страны. Отклонив их требование, премьер, который, кстати, был правоверным мусульманином, скорее всего был бы объявлен федаинами врагом ислама. Правительство отклонило предложение о тотальной исламизации политического строя страны. Тогда члены «Исламских федаинов», которые в своей деятельности придавали большое значение индивидуальному террору, стали угрожать физической расправой Мосаддыку и его близкому окружению. Глава правительства был вынужден временно перенести свой рабочий кабинет в собственный дом, который тщательно охранялся [24].

В середине февраля 1952 г. члены организации федаинов тяжело ранили Хосейна Фатеми. Так, один из самых способных и стойких соратников Мосаддыка надолго вышел из строя. Весной того же года федаины угрожали жизни А. Кашани, который еще недавно им покровительствовал. По требованию федаинов был вынужден покинуть свой пост министр юстиции Ш. Амиралаи, один из видных либеральных деятелей Национального фронта [25]. Что касается так называемой «партии Арья», то члены этой небольшой по численности группы в большинстве своем состояли из уволенных из армии офицеров. Ее деятельность была направлена на организацию шумных провокационных выступлений против Мосаддыка. Она финансировалась шахским двором [26].

Аятолла Аболькасем Кашани Хосейни родился в 1882 г. или 1885 г. в Тегеране. В 1918-1920 гг. принимал активное участие в антианглийских выступлениях в Ираке. В 1919 г. английскими властями был заочно приговорен к смертной казни. В 1921 г. переселился в Иран, избегая преследований. В июле 1942 г. был арестован английскими военными властями в Иране и интернирован по обвинению в сотрудничестве с агентурой гитлеровской Германии. Осенью 1945 г. был освобожден. В 1946 г. был сослан в г. Кум. Вернулся в Тегеран в 1947 г. В феврале 1949 г. после покушения на жизнь шаха был сослан в Ливан. Стрелявший в шаха фотокорреспондент газеты «Г1арчам-е ислам» («Знамя ислама») был назначен на эту должность по рекомендации аятоллы

Кашани [27]. Накануне возвращения в Иран весной 1950 г. Кашани заочно был избран депутатом в меджлис XVI созыва и активно включился в борьбу за национализацию АИНК.

Аятолла Кашани сыграл видную роль на начальном этапе движения за национализацию иранской нефтяной промышленности. Через восемнадцать дней после публикации заявления Национального фронта относительно необходимости национализации английской нефтяной компании в газете «Бахтар-е эмруз» (13.XII. 1951) появилось обращение Кашани к верующим мусульманам. В нем автор настойчиво призывал всех иранцев включиться в борьбу за национализацию АИНК. И через шесть недель после этой публикации появились фетвы, изданные Сейид Мохаммедом Таги Хонсари и некоторыми другими известными аятоллами, которые обязывали своих приверженцев активно поддержать движение против АИНК [28].

Вышеназванное обращение Кашани, его яркие публичные выступления в поддержку идеи о национализации нефтяной промышленности способствовали расширению социальной базы движения за национализацию АИНК, включению в него массы торговцев, ремесленников, рабочих мелких предприятий, сельских мигрантов, пауперов и т. д. Эти слои составляли ту часть иранского общества, которая отличалась большой приверженностью к шиитско-исламской идеологии. Опасаясь ослабления своей популярности среди верующих, некоторые виднейшие религиозные авторитеты, в том числе великий аятолла МохаммедХосейн Боруджерди, имевший с шахом добрые отношения, избегали открытой критики Кашани. Если учесть, что большинство шиитского духовенства первоначально было настроено против Мосаддыка и Национального фронта [29], то становится очевидным значение вклада Кашани в формирование исламо-национа- листического течения в ходе движения в 1949-1951 гг. в Иране.

Кашани продолжал активно поддерживать Мосаддыка и после того, как последний был утвержден премьер-министром. В то же время он предпринимал усилия, чтобы расширить масштабы своего влияния, включая правительственные структуры и меджлис. Одновременно делал попытки найти союзников среди религиозных авторитетов. Одним словом, аятолла намеревался обеспечить себе особую нишу.

Но ни Мосаддык, который отрицательно реагировал на

Форин офиса, с первых дней июля до 22 декабря 1951 г. из семнадцати крупных антиправительственных манифестаций в столице четырнадцать были организованы партией Туде [30]. Функционеры партии прилагали большие усилия, с тем чтобы отколоть от НФ рабочих, учащихся, студентов и др. Характерно, что, когда правая оппозиция создавала серьезную угрозу правительству, антиправительственная деятельность тудеистов ослабевала, и даже в некоторых случаях партия выступала как сторонница Мосаддыка.

В целом политическая линия партии наносила серьезный ущерб национально-демократическому движению, возглавляемому Мосаддыком. Теоретической базой для данной «марксистской» тактики партии послужили тезисы из известного выступления И. В. Сталина, в которых утверждалось, что «раньше буржуазия считалась главой нации, она отстаивала права и независимость нации, ставя их превыше всего. Теперь не осталось и следа от "национального принципа". Теперь буржуазия продает права и независимость за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт» [31]. Вот почему не только в иранской, но и в международной коммунистической печати Мосаддык был наречен лакеем империализма, деятелем, который создавал возможность проникновения в Иран американских монополий и т. д. Сохраняя излишнюю привязанность к ЦК КПСС, руководство Туде было не в состоянии выработать и осуществлять самостоятельную линию в отношении к патриотическому правительству Мосаддыка, политика которого в принципе отвечала национальным интересам иранцев.

К весне 1952 г., когда состоялись выборы в меджлис XVII созыва, политическая ситуация в стране была не в пользу Мосаддыка и его сторонников. Мосаддык на словах придавал огромное значение выборам в меджлис. Но он не мог пересмотреть свои узкоклассовые политические взгляды, опасался сотрудничества с леводемократическими силами. Политическая пассивность правительства и его сторонников, а также уступки Мосаддыка прозападным и придворным группировкам привели к тому, что в меджлис были избраны главным образом представители консервативного крыла господствующих слоев. Последние были настроены нелояльно и даже враждебно в отношении правительства [32].

Мосаддык с сожалением признавал, что правительство не

отрицательную реакцию у шаха. Глава государства напомнил Мосаддыку, что должность военного министра по традиции всегда занимал представитель генералитета, кандидатура которого предварительно с ним согласовывалась. После встречи с шахом (16.VII.1952 г.) Мосаддык немедленно заявил об отставке своего кабинета.

5.2. Пятидневное премьерство Ахмеда Кавама

Политические противники Мосаддыка с нетерпением ждали его возможной отставки. В июне 1952 г. они организовали тайные встречи Ахмеда Кавама с послами США и Соединенного Королевства (по отдельности). После этих встреч послы заверили сотрудничавших с ними противников Мосаддыка в том, что в случае отставки правительства они приложат все усилия с тем, чтобы Кавам был назначен главой нового правительства. Шах первоначально не одобрял кандидатуру Кавама как преемника Мосаддыка на посту главы правительства. Но когда Мосаддык добровольно подал в отставку, шах без промедления поддержал кандидатуру Кавама в качестве нового премьер-министра. Кавама поддержали также сенат и правое большинство меджлиса. Но первое же выступление (18.VII.1952 г.) Ахмеда Кавама в качестве премьер-министра вызвало резкое обострение внутриполитической ситуации.

В своем официальном заявлении глава нового правительства обвинил Мосаддыка в преднамеренном ухудшении отношений между народами Ирана и Великобритании. «Мосаддык пожертвовал целью во имя средств, и законные притязания к одной компании превратил в источник вражды между двумя народами...», - говорилось в нем. Он угрожал жестоко расправиться посредством «революционных трибуналов» со всеми активными участниками движения, возглавляемого Мосаддыком, называя их «преступниками». Кавам обещал в скором времени разрешить нефтяной вопрос и восстановить порядок и законность в стране. Он резко осудил тех, кто, по его словам, «под предлогом борьбы с красным экстремизмом усилил черную реакцию (явный намек на шиитских священнослужителей. - С.А.), нанеся сильный урон свободе. Они свели на нет полувековые усилия, направленные на утверждение конституционного строя. Питая уважение к священному учению ислама, я вместе с тем добьюсь отдаления веры от поли-

тики и буду препятствовать распространению фанатизма и ретроградных убеждений» [34].

Известие о вынужденной отставке Мосаддыка, также грубые нападки Кавама на участников движения за национализацию всколыхнули буквально весь Иран. Антиправительственные демонстрации, манифестации и стачки охватили многие города и населенные пункты. 17 июля 28 депутатов меджлиса - сторонников Мосаддыка - выпустили воззвание, в котором подчеркнули, что развитие национального движения может быть продолжено только под руководством Мосаддыка. Они потребовали немедленной отставки Кавама. 19 июля вслед за Тегераном в Тебризе в знак протеста были закрыты все лавки и магазины. В тот же день

вРеште произошли столкновения между полицией и сторонниками Мосаддыка. Многолюдные выступления в поддержку НФ состоялись в Абадане, Керманшахе, Исфахане, Ахвазе и ряде других городов страны. С требованием о возвращении к власти Мосаддыка выступили кашкайцы, а также некоторые полукочевые племена Хузестана. В Исфахане демонстранты напали на здание, занимаемое сотрудниками американской миссии. Кульминацией народных выступлений стали события, имевшие место

вТегеране 21 июля (30 тира - по иранскому календарю). Всеобщая забастовка и манифестации в столице переросли в этот день

ввосстание, в ходе которого власти вынуждены были вывести на улицу армейские части, включая танковые подразделения. Впервые в современной истории страны широкое участие в восстании приняли женщины. Опасаясь дальнейшего разрастания восстания, шах вынужден был отступить. Впоследствии он писал: «Чтобы предотвратить гражданскую войну, я был вынужден 22 июля принять условия Мосаддыка и вновь утвердить его премьерминистром» [35].

Некоторые авторы скоропостижное падение кабинета склонны приписать пассивной поддержке Кавама шахом. С этим согласиться никак нельзя. Большинство политических группировок выступило против Кавама, рассматривая его как прямого ставленника Запада, решившегося свести на нет явные достижения Ирана в борьбе за национализацию АИНК. Надо иметь в виду и то, что Ахмед Кавам в этот период не обладал той силой воли, политической изворотливостью и гибкостью, способностью идти на временные уступки ради главной цели - одним словом, качества-

ми, которые ему принесли успех в 1947 г. Тогда ему удалось добиться вывода из Иранского Азербайджана задержавшихся там частей Советской Армии, избежав резкого осложнения отношений с Советским Союзом.

Большое значение для победы противников шахского двора и Кавама имела активная позиция ряда шиитских религиозно-поли- тических лидеров, в первую очередь такого влиятельного авторитета, как аятолла Кашани. Кашани дал в печати интервью, в котором назвал нового премьера деятелем, «воспитанным под сенью диктатуры и деспотии», и «политическим предателем». В заявлении Кашани, в частности, говорилось: «Всем мусульманским братьям необходимо решительно выступить на путь великого джихада («священной борьбы». - С.А.) и еще раз продемонстрировать проводникам проимпериалистической политической линии, что попытки восстановить их былое могущество и господство потерпят крах, и что мусульманский народ Ирана не разрешит никаким чужестранцам руками своих испытанных наемников попирать его государственный суверенитет...» [36].

5.3. Возвращение Мосаддыка к власти в результате восстания 21 июля 1952 г.

Восстание 21 июля могло стать поворотным пунктом в истории объединения мосаддыковцев с левыми. Большой знаток Ирана периода 50-х годов и нефтяной проблемы Ф. Рухани утверждал, что активизация деятельности партии Туде в критические дни 20-21 июля была поддержана руководителями НФ и группировкой аятоллы Кашани. Согласно другим, более достоверным, сведениям, самоотверженное и широкое участие простых тудеистов в выступлениях против прихода к власти кабинета Кавама произошло без инструкции или решения руководства партии. Лишь впоследствии партийный пленум одобрил подобное поведение первичных организаций.

Что бы ни было, в результате восстания 21 июля «оппозиция сверху» потерпела явное политическое поражение. Мосаддык вернулся к власти. 22 июля меджлис подавляющим большинством (61 из 64) утвердил указ шаха о назначении Мосаддыка премьер-министром Ирана. К вечеру 22 июля было получено известие о решении Международного суда, признавшего свою некомпетентность в урегулировании конфликта между Ираном и

Англией. Это решение было воспринято патриотическими силами как новая победа, и она была отмечена в столице и ряде других городов бурным ликованием. Шах был вынужден удовлетворить требование Мосаддыка и утвердить за ним также пост военного министра.

Июльские события, главным образом включение в борьбу за возвращение к власти лидера национального движения и деятелей ряда колеблющихся группировок, свидетельствовали об увеличении политических шансов Мосаддыка и его близких соратников из НФ. Однако для реализации этих шансов правительству предстояло разрешить не только целый ряд сложнейших политических, но и социально-экономических проблем. В донесении, направленном в Лондон за несколько дней до июльского кризиса 1952 г., один английский дипломат подчеркивал, что «все богатые и влиятельные люди этой страны находятся в оппозиции к Мосаддыку». После июльского восстания, вследствие которого правительство Мосаддыка вернулось к власти, эти враждебные силы, как показал дальнейший ход событий, не изменили своего отношения к Мосаддыку. Правительство было в состоянии ослабить оппозицию лишь посредством разработки и осуществления политических и социальных реформ демократического характера. Для судьбы правительства Мосаддыка не меньшее значение приобрело преодоление экономических, прежде всего текущих финансовых, трудностей, которые особенно усилились к лету 1952 г.

Сокращение государственных расходов, повышение на 30% налога на табачные изделия и на 50% пошлин на импортируемые легковые автомобили, а также другие мероприятия, осуществлявшиеся с октября 1951 г., оказались не в состоянии поправить финансовое положение. Вследствие отказа имущих слоев населения приобретать облигации внутреннего займа, надежды на изыскание средств внутри страны также рухнули. Процветала спекуляция, увеличилось число безработных. Быстрыми темпами росли цены на продовольствие и товары широкого потребления. Правительство пыталось облегчить положение народных масс путем стабилизации цен на сахар, чай и хлопчатобумажные ткани, из которых изготовлялась большая часть одежды иранцев. Но все это не дало ощутимого результата.

Сложившаяся в стране тяжелая экономическая ситуация явилась последствием целого ряда обстоятельств. Среди них перво-